Экономические исследования: история, теория, методология

Москва

ИНФРА-М

2020

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ 
ИССЛЕДОВАНИЯ 

ИСТОРИЯ, ТЕОРИЯ, МЕТОДОЛОГИЯ

В.З. БАЛИКОЕВ

МОНОГРАФИЯ

Баликоев В.З.
Б20 
 
Экономические исследования: история, теория, методология : 
монография / В.З. Баликоев. — Москва : ИНФРА-М, 2020. — 
350 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/1035827.

ISBN 978-5-16-015476-3 (print)
ISBN 978-5-16-107912-6 (online)

В монографии анализируются методологические проблемы современной экономической теории и специальных, конкретных экономических 
дисциплин. В простой и доступной форме излагаются в историческом 
аспекте теория и методология экономических исследований в различных 
экономических учениях — от меркантилизма до современного неолиберализма. Большое внимание уделено национальному своеобразию экономической теории в методологическом аспекте.
Подробно и с конкретными примерами рассматривается методология 
диалектики и диалектического материализма, сочетания исторического 
и логического, анализа и синтеза, индукции и дедукции и т.д., а также их 
инструментарий исследования — научная гипотеза, концепция, парадигма, принцип, максима. Аналогичному анализу в качестве примера подвергаются методология и инструментарий экономического исследования 
анализа хозяйственной деятельности, банковского дела, статистики, бухгалтерского учета и финансового менеджмента.
Адресована старшекурсникам, магистрантам, аспирантам, преподавателям и всем, кто интересуется методологией исследования.

УДК 33(075.4)
ББК 65в6 

УДК 33(075.4)
ББК 65в6
 
Б20

© Баликоев В.З., 2020
ISBN 978-5-16-015476-3 (print)
ISBN 978-5-16-107912-6 (online)

Р е ц е н з е н т ы: 
Митрофанова Е.А., доктор экономических наук, профессор, профессор 
кафедры управления персоналом Государственного университета управления;
Жданов С.А., доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры менеджмента Саратовского социально-экономического института 
Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова

ПРЕДИСЛОВИЕ

В Иоганнесбурге (ЮАР) у входа в национальный университет 
висит красиво оформленное объявление, привлекающее внимание 
студентов: «Уничтожение любой нации не требует атомных бомб 
или использования ракет дальнего радиуса действия. Требуется 
только снижение качества образования и разрешение обмана на 
экзаменах учащимися. Пациенты умирают от рук таких врачей. 
Здания разрушаются от рук таких инженеров. Деньги теряются от 
рук таких экономистов и бухгалтеров. Справедливость утрачивается в руках таких юристов и судей. Крах образования — это крах 
нации». Сказано хлестко, жестко, но убедительно. 
Не понаслышке знаю, что в Советском Союзе была лучшая  
в мире система образования. Я сам родом оттуда. Недаром один из 
самых авторитетных и интеллектуальных президентов США Джон 
Кеннеди, узнав о полете Ю.А. Гагарина в космос, подвел черту под 
многочисленными и эмоциональными статьями и сентенциями  
о том, как «Советы могли совершить такой научный и технологический прорыв»? одной фразой: «Советы нас обошли за школьной 
партой»! С тех пор утекло много воды.
Начав рыночные реформы в 1992 году, мы почему-то решили 
улучшить даже то, что и так было самым лучшим в мире — образование. И скопировали западную систему образования, которая 
превосходила нашу только техническим оснащением. С тех пор 
российская система образования находится в перманентном состоянии реформирования, и каждый последующий министр образования старается превзойти своего предшественника в сломе предыдущей системы. Все же они вместе доказали еще раз, что наша 
система образования была лучшей в мире, так как только такая 
система образования могла выдержать 28-летнее самоистязание, 
очень напоминающее, по словам профессора Р.М. Гусейнова, «национальный мазохизм».
Очевидно, что система образования является важнейшим общественным институтом, формирующим интеллектуальное будущее 
страны, воспитывает молодого человека, прежде всего, как ее гражданина. Совершенно естественно, что система образования передает подрастающему поколению всю информацию, накопленную 
предками, предыдущими поколениями. В процессе образования 
формируется патриотически направленная гражданская позиция 
человека и только потом из него формируется специалист в опреде

ленной области народного хозяйства. К сожалению, сегодня в системе образования мы наломали столько дров, что нашим потомкам 
придется разбираться с этой поленницей довольно долго. Если 
коротко охарактеризовать сегодня наше образование, то лучше 
всего подходит оценка замечательного русского советского ученого  
Л.Н. Гумилева, данная им идеологической составляющей советской 
системы образования — образованщина.
В восточной мифологии трилистник является символом знаний, 
говоря на современном языке, информации, которой владеет человек. По тому, где, на какой высоте, располагается трилистник, 
определяется уровень знаний человека или информации, которой 
он располагает. Эту идею блестяще использовал Л.Н. Гумилев.  
В своем трактате (произведении) «Поиски вымышленного царства» 
он анализирует предмет своего исследования на трех уровнях нахождения трилистника: в мышиной норе, на кургане и на высоте 
птичьего полета. По ходу исследования он углубляет этот прием  
и анализирует предмет исследования более метафорично — на 
уровне кабинетного ученого — трилистник письменного стола и на 
уровне чистого теоретика — трилистник мысленного древа.
Восточная мудрость, как правило, витиевата. Поэтому коротко 
суть притчи о трилистнике состоит в следующем: люди, обладающие 
информацией на уровне мышиной норы, чрезвычайно просто  
и логично принимают решения. Вся информация укладывается  
в рамки обычной повседневной работы, где она взаимоувязана, явления просты и очевидны, сами собой разумеющиеся. Стало быть, 
в их понимании — истинны. Например, скот утром надо напоить 
и накормить, детей надо воспитывать, а родителей надо уважать. 
За детьми и родителями надо ухаживать. А поскольку они считают, 
что в мире именно так все и устроено, то они не всегда, вернее, 
никогда не понимают, почему, по какой причине люди, например, 
управляющие государством, не могут принять столь очевидное решение. Сознанием на уровне трилистника мышиной норы обладает подавляющая часть населения, которая, ограниченная своим 
уровнем информации, не понимает решения «верхов», если оно не 
совпадает с их пониманием проблемы. В то же время они готовы 
управлять чем и кем угодно: государством, регионом, крупным 
предприятием или небольшим коллективом, поскольку это им кажется достаточно простым делом. 
Однако достаточно такому человеку оказаться на уровне трилистника кургана, как перед ним открывается та информация, то 
видение событий, о которых он раньше и не подозревал. Он начинает понимать, что принять решение в свете новой информации не 

так-то просто. И наконец, поднявшись на уровень птичьего полета, 
он тонет в море информации и начинает понимать, что не в состоянии принять хоть какое-то осмысленное решение. Из сказанного очевидно, что:
 
• каждый человек принадлежит к одному из этих уровней мышления; 
 
• непроходимой границы между уровнями мышления нет. Необходимо лишь получить соответствующую подготовку, образование, чтобы стать способным переварить и переработать новый 
уровень информации. Если такие способности не выявлены  
в ходе учебы — значит его потенциал, возможности будут реализованы на прежнем уровне мышления, но на значительно более 
высоком уровне квалификации как результат полученного образования;
 
• люди должны работать и занимать соответствующие должности 
только на уровне своего мышления. Если человека назначают на 
должность, соответствующую более высокому уровню мышления — 
неизбежны социальные, экономические и политические потери. 
Блестящий пример — годы президентства Б.Н. Ельцина.
Умение управлять, конечно, зависит в большой степени и от 
других разнообразных факторов — например, опыта управления, 
желания и харизмы управленца, особенно, политической воли  
и т.д. Однако все это формируется благодаря располагаемой информации.
В этих трех идеях заключается вся суть иерархического построения общества. Они же (их знание) лежат в основе обыкновенного законопослушания.
Для чего я так подробно изложил эту восточную мудрость? Кажется, что она прямого отношения к теме работы не имеет. В том то 
и дело, что имеет. Если гумилевские уровни мышления мысленно 
перевернуть и экстраполировать на нашу систему образования,  
а точнее на ее квинтэссенцию — научные исследования, мы получим определенные уровни глубины анализа исследуемого явления или события.
На уровне мышления мышиной норы мы получаем поверхностный анализ исследуемого события, так как оперируем фактологическим материалом, лежащем на поверхности явлений.  
А факты, хотя они и вещь очень упрямая, могут быть результатом как объективного закономерного развития, так и случайного стечения обстоятельств. В этом случае они превращаются  
в наносные, наслоенные события, которые скрывают суть происходящего события, к которому, в принципе, никакого внутреннего, 

содержательного отношения не имеют. И, естественно, искажают 
содержание события. Так возникают различия между сущностью  
и явлением, случайным и закономерным. Имея в виду именно это, 
К. Маркс и высказал замечательную мысль — если бы сущность  
и явление совпадали, то всякая наука была бы излишней.
Именно мышление на уровне мышиной норы позволяет диссертанту рассуждать о «постоянной смене научной парадигмы  
в ходе производственной деятельности птицефабрики». Диссертант просто не понимает глубинного значения термина «парадигма». Блеснул красивым словцом — термином и доволен собой. 
На вопрос же, что этот термин означает — осмысленного ответа 
не следует. К сожалению, все большее количество таких диссертаций — кандидатских и докторских — приходится рассматривать 
диссертационным советам. Диссертаций с весьма сомнительным 
приращением научных знаний. Соискатель докторской степени не 
может объяснить на защите диссертации содержание «категории» 
как философского понятия. Увы, это — уровень мышления мышиной норы.
Обладая мышлением на уровне кургана, люди имеют возможность очистить исследуемое событие от наносного, наслоенного, случайного и приблизиться к его сути. Проникнуть в глубь 
проблемы. Понять исследуемую проблему хотя бы на уровне отличия сущности и явления. Не говоря уже о владении содержанием 
научной терминологии.
Теперь становится более понятным, что глубинная сущность 
объективно обусловливает движение событий, каждое из которых 
объективно возникает в том или ином аспекте нашей реальной действительности, имеющей множество форм проявления на уровне 
кургана и еще больше — на уровне мышиной норы.
Становится очевидным, насколько важны две следующие вещи 
при анализе любого события. 
1. Обладание информацией на уровне птичьего полета или близкого к этому. Чем шире располагаемая информация, чем больше 
человек знает, тем больше возможностей у него заглянуть в глубь, 
в суть событий. И в то же время и значительно труднее. Ведь  
в информации можно и «утонуть», потеряться.
2. Обладать аналитическими возможностями заглянуть в самое 
сердце, глубину процессов, факторов, объективно обусловивших возникновение этого события. Иначе говоря, не только 
иметь информацию, но еще и уметь ее переварить, проработать 
научно, объективно, на фундаментальном, методологическом 
уровне.

Читатель может удивиться, что пока никаких разговоров автор 
не ведет о методологии экономических исследований. Терпение, 
уважаемый читатель. Ничего лишнего в предлагаемой работе нет. 
Эта монография и возникла как попытка автора хоть в какойто степени компенсировать потерю глубинного, фундаментального 
характера нашей многострадальной экономической науки. 
Пытаясь донести до любознательного читателя простые, на 
первый взгляд, научные истины в области методологии исследования, я начинаю монографию, как может показаться, издалека — 
с предмета и метода экономической теории. Сначала необходимо 
определиться с тем, ЧТО мы исследуем и только потом — КАК мы 
этот предмет исследуем. Казалось бы, азбучные истины. Но загляните, уважаемый читатель, в учебники по любой экономической 
науке и Вы убедитесь, что в большинстве учебников эти вопросы 
просто не рассматриваются. Какой же методологии авторы этих 
учебников следуют? Ответ на этот вопрос Вы найдете в последней 
главе этой монографии. Никакой! Это странно, скажете Вы и будете правы. Но… что есть!
Мы путаемся в постановке и объяснении любого вопроса, если 
его анализ не начать методологически с мышления на уровне «птичьего полета». С методологии исследования! Увы, надо признать, 
что методологическая подготовка современных ученых-экономистов серьезно хромает. Сегодня система высшего образования поставлена таким образом, что на изучение методологических наук — 
философии, политической экономии и естествознания отводится 
все меньше и меньше рабочего учебного времени. Кроме того, современному читателю — экономисту «дают» методологию исследования в усеченном виде, так как из философии, политической 
экономии и других социальных и гуманитарных наук старательно 
вычищают методологию марксизма, которую я так примитивно  
и доходчиво пытаюсь донести до читателя. А почему? Дело в том, 
что, по всеобщему признанию и друзей и недругов К. Маркса, никто 
так совершенно не владел философией и методологией научного 
исследования, как он. Не надо быть марксистом, чтобы это понять. 
И я вовсе не пропагандирую марксизм и никого не призываю стать 
марксистом. Более того, я не защищаю его, ибо он просто в этом не 
нуждается. Маркс элементарно подает нам пример объективности 
и добросовестности научного исследования. И, если мы не знаем 
его научную методологию, мы лишаемся эффективного аппарата 
как исследования, так и способа мышления. Следовательно, нам 
просто необходимо, в меру своих сил и аналитических возможностей, брать с него пример — быть исследователем объективным, 

заинтересованным не в каком-то заранее заданном результате,  
а в том, к чему нас приведет беспристрастный научный анализ.
Экономическая теория после 1992 г. сначала потеряла свое первоначальное название «Политическая экономия», затем, что совершенно естественно, она стала терять свой фундаментальный характер. Постепенно стали исчезать и размываться ее собственные 
предмет и метод, основополагающие категории и законы. Практически во всех учебниках по экономической теории исчезли разделы 
об экономических категориях и законах. Возникает вопрос — а что 
тогда изучает данная наука, если не определены круг законов, исследуемых в ней и сами эти законы. В результате экономическая 
теория превращается в нечто аморфное, перетекающее в микро-  
и макроэкономику, еще хуже — в стыковые конкретные дисциплины (маркетинг, менеджмент), а преподавать ее берется любой 
человек, имеющий высшее экономическое образование. Что же 
касается фундаментальной и методологической роли этой замечательной науки, то о ней просто забыли. Забыли все: преподаватели, которым преподавать поверхностные экономические явления 
значительно легче и проще. Студенты, которые и не подозревают 
о фундаментальном и методологическом характере экономической 
теории, тем более, преподаватели об этом не говорят на лекциях  
и, самое страшное, не могут и говорить. Министерство науки  
и образования, которое постоянно программно урезает время, отведенное на изучение этой дисциплины. Вот и приходится на защитах 
диссертаций встречаться с описываемыми выше явлениями. Как не 
вспомнить бессмертное произведение «Горе от ума» бессмертного 
автора А.С. Грибоедова:

Я Вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по-нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.

Кто бы мог подумать, что это бессмертное произведение актуализируется в век научно-технического прогресса и информационного общества.
Исходя из поставленной проблемы, построена структура предлагаемой читателю монографии. Последовательно рассматриваются 
проблемы идентификации экономической теории, строится древо 
экономических наук. То есть делается попытка классифицировать 
экономические науки по какому-нибудь признаку. В этой области 
экономических исследований творится такая вакханалия мнений 
и точек зрений, что возникают сомнения об адекватности неко

торых авторов. Именно здесь, при изложении данного вопроса,  
я с большой грустью вспоминал о цензуре советских времен, когда 
учебники и учебные пособия позволялось писать строго очерченному кругу авторов, лояльных власти. Здесь тоже крайне важна  
и нужна лояльность автора. Но лояльность и верность экономической науке. Элементарное уважение к ней, к ее предмету, наконец, к ее гениальным творцам.
Чтобы каким-то образом восполнить зияющие пробелы в экономических знаниях студентов, магистров и аспирантов, в монографии подробно рассматривается история развития и становления 
экономической науки. С изложением методологии и парадигмы 
каждой теории или каждого учения, в том числе и некоторых их 
направлений. Используется исторический метод исследования. 
Вся остальная часть монографии посвящена теории и методологии исследования как в целом экономической науки, так и ее 
отдельных направлений. Автор очень хотел бы обратить внимание 
читателя на две вещи: глава 6 посвящена национальной экономической ментальности. Но не просто самой национальной экономической ментальности, а ее методологическому заряду, который она 
заключает в себе. Это чрезвычайно важно, так как национальное 
экономическое мышление меняет действие экономических категорий и законов, что заставляет нас искать свой путь в экономическом развитии, в разработке национальных экономических 
программ, так как «экономические системы не клонируются»  
и необходим поиск собственных решений возникающих экономических проблем.
На защитах диссертаций часто задаются вопросы, касающиеся 
примененных методов исследования. Как правило, ответы звучат 
в соответствии с заявленной в автореферате и диссертации методологии. Проблема в том, что заявленная методология общефилософская: диалектика, сочетание анализа и синтеза, исторический 
подход и т.д. Но дело в том, что каждая конкретная или специальная 
экономическая наука имеет и свою методологию, ей одной свойственную. Она, конечно же, базируется на общефилософской методологии, но в то же время помогает разрешать именно проблемы 
данной науки, данной области экономических знаний. На вопрос, 
какие методы исследования непосредственно данной науки, по 
которой Вы защищаетесь, применили? — осмысленного ответа 
практически не бывает. Исключение составляют только соискатели, защищающиеся по статистике. Это понятно, так как статистические методы, особенно вместе с математическими методами, 
являются, по существу, общими или специальными методами ис

следования для всех экономических наук. И хочет он или не хочет, 
может или нет, он вынужден указанные методы использовать.  
Я попытался ликвидировать этот пробел в экономических знаниях 
соискателей и посвятил последнюю главу — десятую — методологии нескольких отдельных конкретных экономических дисциплин. Насколько мне это удалось — судить читателю. Я старался, 
и пусть кто-нибудь сделает это лучше меня. Я буду только рад. Но 
в то же время я глубоко убежден, что «предмет и метод» каждой 
специальной, конкретной или прикладной экономической науки 
должен быть написан отдельно специалистами в этих отраслях 
экономических знаний. Я написал здесь в большей степени для 
экономической теории и лишь попытался сделать то же самое для 
отдельных экономических дисциплин. Можно сказать, подал 
пример — в девятой главе. Но эти дисциплины требуют более пристального внимания к своему предмету и методу со стороны тех 
ученых, которые непосредственно занимаются ими.
Автор данной работы был бы глубоко неправ, утверждая, что 
его работа новаторская, единственная в своем роде и ничего подобного в экономической литературе нет. Немного, но есть.  
И в первую очередь, безусловно, это монография И.П. Суслова, 
написанная еще в советское время [106]. Увы, ничего подобного 
по глубине и логике исследования до сих пор по экономическим 
наукам не издано. Симптоматично, что эта монография стала классикой и для современной экономической теории. Обращает на 
себя внимание замечательное учебное пособие А.М. Орехова [90]. 
Глубокое и всестороннее исследование методологических проблем 
экономической теории. Однако оно страдает определенной предвзятостью в отношении классической политической экономии  
и, особенно, ее марксистского направления. А ведь научное исследование должно быть научно объективным, как утверждает сам 
А.М. Орехов. А научная объективность, увы, не терпит ангажированности и предвзятости. Не желая никого обидеть, не привожу десятка авторов аналогичных работ, которые перепевают на разные 
лады указанные выше две работы.
Есть очень серьезные работы по методологии социологических 
исследований [122], методологии исторических исследований1, методологии психологических исследований2. Однако надо признать, 
что серьезных работ, аналогичных монографии И.П. Суслова, до 
сих пор нет, хотя уже 28 лет не существует никакой цензуры, как 
в советское время, в условиях которого эта работа была написана,  

1 
Ковальзон И.Д. Методы исторических исследований. М., 2002.
2 
Волков Б.С., Волков Н.В. Методы исследования в психологии. М., 2002.