Журнал Российского права, 2020, № 12

российского права

2020. № 12
Ежемесячный журнал
Издается с 1997 года

Свидетельство о регистрации ПИ № ФС77­57273 

от 12.03.2014

ISSN 1605­6590 (print)

ISSN 2500­4298 (online)

DOI 10.12737/issn.1605­6590

Журнал:

включен в Перечень ВАК при 

Минобрнауки России рецензируемых научных изданий, 

в которых  должны быть опубликованы основные научные 

результаты диссертаций на 

соискание ученой степени 

кандидата/доктора наук;

входит в базы данных:

Российский индекс научного 

цитирования;

Russian Science Citation Index 

на платформе Web of Science;

Ulrich’s Periodicals Directory;

EBSCO.

Учредитель

Институт законодательства 

и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

117218, Москва, ул. Большая 

Черемушкинская, 34

Тел.: +7 (495) 719­73­02

Internet: izak.ru

Издатель

Юридическое  

издательство «Норма»
109316, Москва, Волгоградский пр­т, 2
Тел.: +7 (495) 625­45­05
Е­mаil: jrp@norma­verlag.соm
Internet: jrpnorma.ru

Редакционный совет
Хабриева Т. Я. (главный редактор), директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве 
РФ, академик РАН, действительный член Международной академии 
сравнительного права, член Бюро Венецианской комиссии Совета Европы, д­р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ, засл. юрист РФ
Черногор Н. Н. (зам. главного редактора), зам. директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, проф. РАН, д­р юрид. наук, проф.
Андриченко Л. В., зав. центром публично­правовых исследований Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, д­р юрид. наук, проф., засл. юрист РФ
Батлер У. Э., засл. профессор права им. Джона Эдварда Фоулера школы права Университета штата Пенсильвания, профессор Эмеритус сравнительного правоведения Лондонского университета, д­р права
Василевич Г. А., зав. кафедрой конституционного права Белорусского государственного университета, чл.­корр. Национальной 
академии наук Беларуси, д­р юрид. наук, проф.
Зорькин В. Д., председатель Конституционного Суда РФ, 
д­р юрид. наук, проф., засл. юрист РФ
Казинян Г. С., декан юридического факультета Ереванского государственного университета, председатель Союза юристов Республики Армения, академик Национальной академии наук Республики 
Армения, д­р юрид. наук, проф., засл. юрист Республики Армения
Курилов В. И., почетный доктор Дальневосточного федерального университета, д­р юрид. наук, проф., засл. работник высшей 
школы РФ
Лазарев В. В., главный научный сотрудник центра фундаментальных правовых исследований Института законодательства и 
сравнительного правоведения при Правительстве РФ, д­р юрид. 
наук, проф., засл. деятель науки РФ
Лапаева В. В., советник Конституционного Суда РФ, д­р юрид. наук
Лебедев В. М., председатель Верховного Суда РФ, д­р юрид. 
наук, проф., засл. юрист РФ
Малиновский В. А., член Конституционного Совета Республики Казахстан, член научно­экспертного совета Ассамблеи народа 
Казахстана, д­р юрид. наук
Матье Б., член Государственного совета Франции по особым поручениям, профессор Университета Париж 1 Пантеон­Сорбонна, член 
Венецианской комиссии Совета Европы, вице­президент Международной ассоциации конституционного права, иностранный член РАН
Рагимов И. М., президент Ассоциации юристов стран Черноморско­Каспийского региона, председатель Экспертного совета 
по правовым наукам Высшей аттестационной комиссии при Президенте Азербайджанской Республики, д­р юрид.  наук, проф., засл. 
юрист Азербайджанской Республики
Тихомиров Ю. А., главный научный сотрудник центра публично­правовых исследований Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, чл.­корр. Международной академии сравнительного права, д­р юрид. наук, проф., 
засл. деятель науки РФ
Толстой Ю. К., профессор кафедры гражданского права СанктПетербургского государственного университета, академик РАН, 
д­р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ
Ярков В. В., зав. кафедрой гражданского процесса Уральского 
государственного юридического университета, член Между народной 
ассоциации процессуального права и Ассоциации между народного 
гражданского процесса, научного совета Между народного союза судебных исполнителей, д­р юрид. наук, проф.

Journal 
OF RUSSIAN LAW

2020, no. 12
Monthly magazine 
Since 1997

Certificate of registration  
ПИ No. ФС77­57273  
from 12.03.2014

ISSN 1605­6590 (print)
ISSN 2500­4298 (online)

DOI 10.12737/issn.1605­6590

The magazine is included into:

the List of peer­reviewed 

journals recom mended by 

the Supreme Certification 

Commission under the Ministry 

of Edu ca tion and Science of the 

Russian Federation;

the Russian Science Citation 

Index;

the Russian Science Citation 

Index on Web of Science;

the Ulrich’s Periodicals Directory;

the EBSCO.

Founder

The Institute of Legislation and 

Comparative Law under the 

Government of the Rus sian 

Federation

34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, 

Russia

Phone: +7 (495) 719­73­02

Internet: izak.ru

Publisher

Legal Publishing House 

“Norma”

2, Volgogradskiy ave., 

Moscow, 109316, Russia

Phone: +7 (495) 625­45­05

Е­mаil: jrp@norma­verlag.соm
Internet: jrpnorma.ru

[Zhurnal rossijskogo prava]

Editorial Council
T. Y. Khabrieva (editor-in-chief), director of the Institute of Legislation 
and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, 
academician of the Russian Academy of Sciences, titular member of the 
International Academy of Comparative Law, member of the Bureau of the 
Venice Commission of the Council of Europe, dr. of legal sciences, prof., 
honored scientist of Russia, honored lawyer of Russia
N. N. Chernogor (deputy editor-in-chief), deputy director of the 
Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of 
the Russian Federation, professor of the Russian Academy of Sciences, 
dr. of legal sciences, prof.
L. V. Andrichenko, head of the Center of public legal research of the 
Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the 
Russian Federation, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Russia
W. E. Butler, the John Edward Fowler distinguished professor of law at 
the Dickinson School of Law of the Pennsylvania State University, Emeritus 
professor of comparative law in the University of London, dr. of law
G. A. Vasilevich, head of the Department of constitutional law of the 
Belarusian State University, corr. member of the National Academy of 
Sciences of Belarus, dr. of legal sciences, prof.
V. D. Zorkin, chairman of the Constitutional Court of the Russian 
Federation, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Russia 
G. S. Kazinyan, dean of the Law faculty of the Yerevan State University, 
chairman of the Union of Lawyers of the Republic of Armenia, academician 
of the National Academy of Sciences of the Republic of Armenia, dr. of legal 
sciences, prof., honored lawyer of Armenia
V. I. Kurilov, honorary doctor at the Far Eastern Federal University, 
dr. of legal sciences, prof., honored worker of the higher school of Russia
V. V. Lazarev, chief research fellow of the Center of fundamental 
legal research of the Institute of Legislation and Comparative Law under 
the Government of the Russian Federation, dr. of legal sciences, prof., 
honored scientist of Russia
V. V. Lapaeva, adviser of the Constitutional Court of the Russian 
Federation, dr. of legal sciences
V. M. Lebedev, chairman of the Supreme Court of the Russian 
Federation, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Russia
V. A. Malinovsky, member of the Constitutional Council of the 
Republic of Kazakhstan, member of the Scientific and Expert Council of 
the Assembly of People of Kazakhstan, dr. of legal sciences
B. Mathieu, member of the State Counsil of France on extraordinary 
service, professor at the University Paris 1 Pantheon­Sorbonne, member 
of the Venice Commission of the Council of Europe, vice president of 
the International Association of Constitutional Law, foreign member of 
the Russian Academy of Sciences
I. M. Ragimov, president of the Association of lawyers of the Black 
Sea—Caspian region, chairman of the Expert council on legal sciences 
of the Higher Attestation Commission under the President of the Republic 
of Azerbaijan, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Azerbaijan
Yu. A. Tikhomirov, chief research fellow of the Center of public legal 
research of the Institute of Legislation and Comparative Law under the 
Government of the Russian Federation, corr. member of the International 
Academy of Comparative Law, dr. of legal sciences, prof., honored 
scientist of Russia
Yu. K. Tolstoy, professor at the Department of civil law of the 
St. Petersburg State University, academician of the Russian Academy 
of Sciences, dr. of legal sciences, prof., honored scientist of Russia
V. V. Yarkov, head of the Department of civil procedure of the 
Ural State Law University, member of the International Association of 
Procedural Law and the International Civil Procedure Association, the 
Scientific Council of the International Union of Judicial Officers, dr. of legal 
sciences, prof.

Журнал российского права. 2020. № 12
3

Содержание

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ

Корнев А. В. Нормативность права и нормативизм в праве: теоретические  
и практические перспективы отдельных юридических школ ......................................................... 5
Путило Н. В., Волкова Н. С. Феномен “Nanny state”: новый вид государства  
или модификация государственного патернализма в современных условиях? ........................ 19
 Поленина С. В. , Сильченко Н. В. Технические нормативные правовые акты  
в системе формальных источников современного права ............................................................ 32

ГРАЖДАНСКОЕ И СЕМЕЙНОЕ ПРАВО. ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО

Андреев В. К. Применение электронных средств коммуникации  
при осуществлении гражданских и корпоративных прав ............................................................. 43
Имекова М. П. Биобанк как объект прав ........................................................................................ 54
Рубцова Н. В. Правовая природа предпринимательской деятельности:  
аксиологический подход .................................................................................................................. 66

ТРУДОВОЕ ПРАВО И ПРАВО СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ

Лютов Н. Л. Законодательные инициативы, связанные с дистанционным трудом: 
временный ажиотаж на фоне пандемии или устойчивая тенденция? ........................................ 78
Антонова Н. В., Еремина О. Ю. Социальные функции государства:  
новые векторы развития .................................................................................................................. 89

СУДЕБНАЯ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Гук П. А., Коршунова П. В. Единство судебной практики как особая ценность правосудия ......103

ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО

Аргунов В. В. Взаимодействие общих и специальных норм и институтов в гражданском  
и арбитражном процессуальном праве (на примере дел особого производства) ................... 119
Султанов А. Р. Умышленное искажение обстоятельств дела стороной  
в цивилистическом процессе: юридические последствия и способы пресечения ................... 135

МЕЖДУНАРОДНОЕ И ИНТЕГРАЦИОННОЕ ПРАВО

Холиков И. В., Окоча В. А. Применение вооруженной силы частными морскими 
охранными компаниями: динамика границ и специфика правового регулирования  
в современном мире ...................................................................................................................... 147

НАУЧНЫЕ ОСНОВЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ

Черепанова Е. В., Матулис С. Н. Правовые предпосылки унификации  
форм статистической отчетности о результатах реализации мер  
по противодействию коррупции .................................................................................................... 159

ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО

Павловский В. С. Конституционно­правовое регулирование компетенции органов 
публичной власти в сфере межнациональных отношений: современное состояние  
и пути развития ............................................................................................................................... 171

РЕЦЕНЗИИ

Лазарев В. В. Квадратура круга в судейском исследовании правоотношений  
(рецензия на монографию: Правоотношение (Нравственность современного  
правового регулирования) / П. П. Серков. М.: Норма, 2020. 688 с.) .......................................... 183

НОВЫЕ КНИГИ

Юридическое издательство «Норма» выпустило в свет ............................................................ 190

Journal of Russian Law, 2020, no. 12
4

Contents

STATE AND LAW IN ThE MoDERN WoRLD: PRoBLEMS oF ThEoRY AND hISToRY 

Kornev A. V. Normativeness of Law and Normativism in Law: Theoretical  
and Practical Perspectives of Individual Law Schools .......................................................................... 5
Putilo N. V., Volkova N. S. The “Nanny state” Phenomenon: A New Kind of State 
or a Modification of State Paternalism in Modern Conditions? ........................................................... 19
 Polenina S. V. , Silchenko N. V. Technical Normative Legal Acts in the System  
of Formal Sources of Modern Law ..................................................................................................... 32

CIVIL AND FAMILY LAW. ENTREPRENEURIAL LAW

Andreev V. K. Applying Electronic Communication Means for Exercising Civil  
and Corporate Rights ......................................................................................................................... 43
Imekova M. P. Biobank as an Object of Rights .................................................................................. 54
Rubtsova N. V. The Legal Nature of Entrepreneurial Activity: An Axiological Approach .................... 66

LABoR LAW AND SoCIAL SECURITY LAW

Lyutov N. L. The Legislative Initiatives Regarding the Remote Work:  
A Temporary Pandemic Turmoil or Sustainable Trend? ..................................................................... 78
Antonova N. V., Eremina O. Yu. Social Functions of the State: New Vectors of Development .............. 89

JUDICIARY AND LAW ENFoRCEMENT 

Guk P. A., Korshunova P. V. Unity of Judicial Practice as the Distinctive Value of Justice ..................103

PRoCEDURAL LAW

Argunov V. V. Interaction of General and Special Rules and Institutions in Civil and Commercial 
Procedural Law (on the Example of Cases of Special (Non­Contentious) Proceedings) .................... 119
Sultanov A. R. Deliberate Misrepresentation of the Circumstances of the Case  
by a Party in a Civil Procedure: Legal Consequences and Methods of Prevention .......................... 135

INTERNATIoNAL AND INTEGRATIoN LAW

Kholikov I. V., Okocha V. A. The Use of Armed Force by Private Maritime Security Companies: 
Dynamics of Boundaries and Specifics of Legal Regulation in the Modern World ........................... 147

SCIENTIFIC FUNDAMENTALS oF CoUNTERING CoRRUPTIoN 

Cherepanova E. V., Matulis S. N. Legal Prerequisites for the Unification  
of Statistical Reporting Forms on the Results of Anti­Corruption Measures ..................................... 159

YoUNG SCIENTIST’S TRIBUNE

Pavlovskiy V. S. Constitutional and Legal Regulation of the Competence of Public Authorities  
in the Sphere of Interethnic Relations: Current State and Ways of Development ............................ 171

REVIEWS

Lazarev V. V. Squaring the Circle in Judicial Research of Legal Relations  
(Review of the Monograph “Legal Relations (Morality of Modern Legal Regulation)”  
by P. P. Serkov. Moscow, 2020. 688 p.) .......................................................................................... 183

NEW BooKS

Publications of the Legal Publishing House “Norma” ....................................................................... 190

DOI: 10.12737/jrl.2020.143

Нормативность права и нормативизм в праве: 
теоретические и практические перспективы 
отдельных юридических школ

КОРНЕВ Аркадий Владимирович, заведующий кафедрой теории государства и права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор 
юридических наук, профессор
Россия, 125993, г. Москва, ул. Садовая­Кудринская, 9
E­mail: kornev_av@rambler.ru

Настоящая публикация в некоторой степени является продолжением исследования, начатого автором в статье «О некоторых особенностях юридической науки и поисках права» 
(Журнал российского права, 2020, № 10). Автор рассуждает о нормативности права и нормативной теории права, которую не совсем корректно называют позитивистской. Обосновывается тезис о нормативности права, которая объективно вытекает из его природы как наиболее эффективного регулятора общественных отношений. Ввиду этого альтернативные подходы к пониманию права в итоге также имеют нормативное содержание, если пытаться рассмотреть их более подробно. Утверждается, что любые другие типы правопонимания могут 
иметь серьезную теоретическую основу. Однако, что касается практической стороны дела, их 
несостоятельность очевидна. Ни один подход к пониманию права не способен создать категориальный аппарат, применимый в реальной правовой жизни. В силу этого обстоятельства 
все типы понимания права в результате используют категории и конструкции, выработанные в 
классических школах нормативизма и позитивизма. Принимая это во внимание, можно с большой долей вероятности прогнозировать актуальность нормативной теории права в ближайшей исторической перспективе, особенно в контексте цифровизации и технологизации права.
Ключевые слова: норма, нормативизм, нормативность, наука, право, правопонимание.

Для цитирования: Корнев А. В. Нормативность права и нормативизм в праве: теоретические и практические перспективы отдельных юридических школ // Журнал российского 
права. 2020. № 12. С. 5—18. DOI: 10.12737/jrl.2020.143

О нормативном подходе к пониманию права написано довольно много 
и в основном в критическом плане. 
Однако при этом не покидает ощущение недоразумения: очевидно, что 
критики данного подхода не совсем 
понимают, что он представляет собой на самом деле.
Отправной точкой для критики 
является определение права, данное А. Я. Вышинским на первом Всесоюзном совещании научных работников права, которое рассматривалось «как совокупность правил 
поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а 

также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях 
охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, 
выгодных и угодных господствующему классу»1.
Автор по истечении десятилетнего срока высказался таким образом: «В 1938 г. я защищал это определение, но предупреждал, что оно 
является предварительным (кур
1  Основные задачи науки советского социалистического права. М., 1938. С. 8.

Государство и право в современном мире: 
проблемы теории и истории

Journal of Russian Law, 2020, no. 12
6

сив мой. — А. К.) и что, вероятно, в 
него потребуется внести те или иные 
поправки. Я не исключаю это и сейчас, и в дальнейшем. Известно, что 
опыт — лучший учитель, что теория является не чем иным, как обобщением опыта». (Добавим, что расхождение опыта и теории служит 
побудительным мотивом эволюции 
теоретического знания.) Главное в 
подходе Вышинского заключается 
в следующем: «...те, кто квалифицирует определение права, данное Институтом права и первым Всесоюзным совещанием научных работников права, как нормативизм, неправильно представляют себе, что такое 
нормативизм. Были попытки противопоставить это определение другому, например, определить право 
как систему общественных отношений, как форму производственных 
отношений, как правопорядок и т. д. 
Тех, кто отвергает такие определения, кто говорит о праве, как о совокупности правил поведения со всеми 
атрибутами определения 1938 г., обзывают нормативистами. Но следует 
только обратиться к тем ученым, которые действительно являются нормативистами, — Дюги, Штамлеру, 
Кельзену и многим другим, чтобы 
убедиться, что ярлык нормативизма 
приклеивается авторам нашего определения без всякого основания — по 
невежеству или по недобросовестности. В самом деле, что характерно 
для нормативизма? То, что, определяя право как совокупность норм, 
нормативисты представляют себе 
нормы как нечто замкнутое в себе, 
пытаются объяснять эти нормы не 
общественно-производственными 
отношениями, не международными 
условиями, а исходя из самих норм. 
Нормативисты рассматривают самое 
государство как “единство внутреннего смысла правовых положений”, 
как “выражение социальной солидарности”. Они отрицают, что право 
является выражением воли господствующих в обществе классов, не видят и не признают того, что юридические законы черпают свое содержа
ние в определенных экономических 
или производственных условиях, 
господствующих в обществе»2.
Определение права, данное 
А. Я. Вышинским, ни в коей мере не 
свидетельствует о том, что «право 
возникает из права или нормы возникают из самих норм». Апелляция 
к обычаям, правилам общежития 
(в этом сказываются отголоски дореволюционной терминологии, коей 
он напитался в Киевском императорском университете имени Святого Владимира. Общежитием тогда 
именовали то, что сегодня мы называем обществом) дает нам основания 
причислить его к представителям 
социологического позитивизма. Почему-то принято считать, что если в 
каком-то определении имеет место 
«воля господствующего класса» или 
упоминается «принудительная сила 
государства», то это ужасно, не модно 
и вообще нехорошо. Между тем следует реально смотреть на вещи. Любая политическая сила, будь она трижды «демократическая», стремится 
к господству. Этого можно достичь, 
только овладев государством — самым выгодным вложением капитала, как финансового, так и политического. Если удалось приватизировать власть, то можно прибрать к 
рукам все остальное. Кстати, с помощью закона. Выборы — это в первую 
очередь вопрос собственности, а уже 
затем власти. Власть предполагает 
право присваивать себе то, чего не 
хватает и не может хватить на 
всех, прежде всего материальных 
благ. А. Смит, кстати, предположил, 
что в рыночном обществе не останется обычных человеческих отношений, таких как дружба, любовь, 
взаимопомощь и т. д. Они станут таким же товаром, как и все остальное. 
Знал шотландец, о чем говорил. Перед глазами была Англия — родина 
капитализма.
Возьмем на себя смелость утверждать, что все подходы к пониманию 

2  Вышинский А. Я. Вопросы теории государства и права. М., 1949. С. 414—415.

Журнал российского права. 2020. № 12
7

права нормативны в том смысле, 
что «...ни один юрист не станет отрицать того, что право или состоит 
из норм, или, по крайней мере, получает одно из своих выражений в 
нормах»3.
Таким образом, важно определиться с природой нормативизма. 
Ограничимся пока только тем, что 
норма есть то, с чем следует соотносить свое поведение. В противном 
случае право не может быть регулятором общественных отношений, 
или на современном языке — социальных коммуникаций. Нормативизмом мы будем именовать определенное направление в юриспруденции только лишь для того, чтобы 
следовать устоявшейся традиции, 
довольно сомнительной с научной 
точки зрения.
В дореволюционной юридической 
науке нормативизм был одной из 
наиболее разработанных теорий. Он 
не имеет ничего общего с теми представлениями о нормативизме, которые имеют место сейчас.
Итак, различали: нормативизм 
этический, представителем которого был П. И. Новгородцев; нормативизм логический, его придерживался И. А. Ильин; нормативизм 
юридический (Г. Кельзен). К последнему из русских юристов можно отнести Н. И. Палиенко, Е. В. Васьковского и др.
Как полагал П. И. Новгородцев, 
«право должно быть понято не только 
как факт социальной жизни, но 
также как норма и принцип личности»4. Иными словами, каждый человек как существо, наделенное определенными качествами, сам определяет свою линию поведения, сообразуясь с общепринятыми правилами и 
представлениями о добре, зле, нравственном долге и проч. Таким обра
3  Кистяковский Б. А. Социальные науки 
и право. Очерки по методологии социальных 
наук и общей теории права. М., 1916. С. 356.
4  Новгородцев П. И. Из лекций по общей 
теории права. Часть методологическая. М., 
1904. С. 94.

зом, нельзя не согласиться с тем, что 
«всякая этическая концепция, выражая нравственный идеал определенных социальных групп, в конечном 
счете является нормативной»5.
И. А. Ильин, во второй половине 
своей жизни ставший религиозным 
философом, полагал, что «...норма 
есть суждение, устанавливающая 
известный порядок как должный... 
Это есть выраженное в словах правило лучшего»6.
С точки зрения Н. И. Палиенко, 
право представляет собой совокупность своеобразных, положительных и объективных норм или правил должного, выработавшихся в общественном союзе и имеющих характер властных внешних приказов, 
направленных на регулирование человеческих отношений7.
По Е. В. Васьковскому, право есть 
«...совокупность принудительных 
норм, или правил, исходящих от государства»8.
Здесь более-менее все понятно. Но 
может ли быть нормативной психологическая теория права Л. И. Петражицкого? Полагаем, Петражицкий выдавал правосознание, более 
конкретно — правовую психологию, 
за право.
Имеет место точка зрения, что 
право объективируется в нормах, 
правовых отношениях и правовом 
сознании. На этой основе определенную популярность в перестроечные времена имело следующее 
определение права: «Право есть 
правовые отношения, закрепленные в нормах и отражаемые в пра
5  Философский словарь. М., 1981. С. 251.
6  Ильин И. А. Основы законоведения. Общее учение о праве и государстве и основные 
понятия русского государственного, гражданского и уголовного права. М., 1915. С. 5.
7  См.: Палиенко Н. И. Нормативный характер права и его отличительные признаки. К вопросу о позитивизме в праве. 
Ярославль, 1902. С. 31.
8  Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. Введение и общая часть. СПб., 
1894. Вып. 1. С. 1.

Journal of Russian Law, 2020, no. 12
8

вовом сознании». Мы можем видеть 
такой подход в работах Л. С. Явича. 
Это не находка. Еще раньше подобную точку зрения высказывали 
Е. Б. Пашуканис и некоторые дореволюционные юристы.
Г. В. Мальцев в одной из своих работ, рассматривая природу аффектов, пишет: «...в качестве интенсивного эмоционального переживания 
гнев включается в психические механизмы нормативного регулирования действий и в этом смысле его 
можно считать этической и правовой эмоцией»9.
Представления о праве как выражении воли зародились еще в античности (Аристотель), сохраняли 
актуальность и в более поздние времена (Г. Гроций и др.). Гроций отдавал предпочтение естественному 
праву, но признавал также волеустановленное, имеющее своим источником волю. Существуют две 
разновидности волеустановленного 
права: право человеческое и право 
божественное.
Для иудея, мусульманина и последователя индуизма никакой неопределенности в том, что есть 
право и где его истоки, нет. Ищут 
право все остальные. А эти определились давно и навсегда. О божественной воле рассуждать не будем по многим причинам. Сосредоточимся на человеческой. И вновь 
обратимся к мнению Г. В. Мальцева, который обобщил современные 
представления о воле: «...она есть 
психический процесс сознательного управления деятельностью, 
устраняющий трудности и препятствия на пути реализации поставленной цели»10. Воля, констатирует автор, не «демиург», но она есть 
средоточение творческих возможностей человеческой психики, осуществляемых в поведении.
В данном контексте К. Маркс и 
Ф. Энгельс были абсолютно объек
9  Мальцев Г. В. Социальные основания 
права. М., 2007. С. 171.
10  Там же. С. 201.

тивны, когда, обращаясь к буржуазии, написали что «их» право (а не 
вообще) «...есть лишь возведенная в 
закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»11.
Э. Л. Розин, комментируя данную 
дефиницию, прав в том, что они не 
претендовали в этом определении 
отразить все признаки права; главный акцент они делали на классовой природе права; и самое важное, что авторы «...обращают особое внимание на то, что в праве получает воплощение воля данного 
класса, т. е. его осознанный и целеустремленный интерес, который, в 
свою очередь, прямо или косвенно 
обусловлен положением класса в 
системе общественного производства»12.
Разумеется, наибольший интерес 
представляют взгляды Г. Кельзена, 
которого многие считают самым авторитетным юристом ХХ в. Но это, 
как говорят, дело вкуса. Категоричная тональность сразу отметает свободу интерпретации: «Чистое учение о праве является теорией позитивного права. Теорией просто позитивного права, а не некоего особого 
правового порядка»13.
Чистое учение о праве, по Кельзену, называется «чистым» в силу 
того, что оно занимается только 
знанием, направленным на право, 
и стремится очистить такое знание 
от всего того, что не является предметом этого учения — т. е. правом14.
Иными словами, «чистота» 
права — категория весьма условная, 

11  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 443.
12  История политических и правовых 
учений: учебник / под ред. В. С. Нерсесянца. 
М., 1988. С. 495. Перебравшись в Восточную 
Европу, Э. Л. Розин кардинально изменил 
свои взгляды. Однако первоисточник важнее всех комментариев, вместе взятых.
13  Кельзен Г. Чистое учение о праве, справедливость и естественное право. СПб., 2015. 
С. 114.
14  Там же.

Журнал российского права. 2020. № 12
9

которую следует рассматривать исключительно под гносеологическим 
ключом. У Кельзена «право есть социальное явление...»15, которое как 
единственный предмет познания 
«...есть норма»16. Чистое учение о 
праве изучает социальные факты 
постольку, поскольку они являются 
содержанием правовых норм.
Если мы наделяем право свойством нормативности (против этого 
никто вроде бы и не возражал), то 
любое понимание права нормативно 
в том смысле, что право либо состоит из норм, либо в нормах получает свое выражение. Об этом убедительно написал Б. А. Кистяковский, точка зрения которого приводилась выше.
Норма — самый «юридический» 
элемент в праве. Н. А. Алексеев 
(с 1920 г. в эмиграции) считал, что 
норма права выполняет различные 
функции: устанавливает или разграничивает свободу (школа естественного права, немецкий философский идеализм); защищает интерес (Р. Иеринг); создает компромисс между различными группами.
Полагаем, что есть все основания 
несколько расширить этот «список», 
включив в него и другие подходы к 
пониманию права, учитывая, что 
подобная точка зрения была высказана более 100 лет назад.
Если брать за основу слово «свобода», то сюда можно причислить не 
только философский идеализм, но 
в целом философский подход к пониманию права. В учебной литературе между философским подходом 
и школой естественного права ставится знак равенства, что, на наш 
взгляд, не совсем правильно. Да и 
вообще создается впечатление, что 
мы ошибочно интерпретируем естественное право, или «право по природе», как его понимал Гесиод (VII в. 
до н. э.).
Если следовать естественному 
праву в его первоначальном вари
15  Кельзен Г. Указ. соч. С. 115.
16  Там же. С. 118.

анте, то получается следующее: слабый есть пища для сильного. В этом 
и состоит естество. На это обратил 
внимание Т. Гоббс. Источник естественного права, с его точки зрения, сила. Источник естественного 
закона — разум. Как говорится, почувствуйте разницу. Однако о естественном праве у нас принято писать с известной долей пафоса и 
глуповатого романтизма. А юристы 
в США в большинстве своем к естественно-правовой теории относятся 
весьма сдержанно, ибо с практической точки зрения она просто несостоятельна.
Человеческая деятельность всегда 
предметна и вызывает изменения в 
природной, социальной, технологической, а теперь уже и дополненной 
(виртуальной) реальности. Разумеется, она нормативна, поскольку 
нормы (правила) ориентированы 
на соблюдение законов и закономерностей. Только в этом случае она 
будет осмысленной и рациональной. Именно они диктуют нам содержание норм. А что касается справедливости, то в 1980-х гг. довольно 
популярной была идея о том, что 
право представляет собой «нормативы равенства и справедливости» 
(Р. З. Лившиц и др.). Любые идеалы 
и ценности, с которыми нередко соотносят право, в конечном счете объективируют в нормативы, эталоны, 
правила.
Далее, норма как «защита интереса». Представляется, что все версии социологического подхода, от 
«классического» варианта до социологического позитивизма, ассоциируются прежде всего с категорией 
«интерес». Р. фон Иеринг считал, 
что «право есть защищенный государством интерес», а Н. М. Коркунов 
роль права видел в «разграничении 
интересов».
«Невозможно представить себе 
действие юридической нормы, — 
обоснованно утверждал Г. В. Мальцев, — без поддержки и сопровождения интересов людей, в сознании 
которых данная норма оказалась 

Journal of Russian Law, 2020, no. 12
10

связанной с целями реального поведения. То, что лица поступают согласно юридическим нормам, имеет, 
в сущности, простое объяснение: это 
соответствует их интересам и потребностям. Правомерное поведение 
есть результат их совместного действия с нормами права»17.
Интересы, особенно правообразующие, входят в круг проблем, 
которыми занимается социология 
права. Ее научный статус среди 
юридических дисциплин до настоящего времени остается предметом 
дискуссий. Однако в контексте интерпретации интересов, которые 
определяют поведение отдельных 
индивидов и коллективных субъектов, это обстоятельство не имеет 
серьезного значения. За всем, что мы 
можем наблюдать в действительности, всегда стоят интересы. Как говорили древние: «Cui prodest?». Ойген 
Эрлих, считающийся основоположником социологии права, обоснованно предположил, что «центр тяжести развития права в наше время, 
как и во все времена, лежит не в законодательстве, не в юриспруденции 
и не в правоприменении, а в самом 
обществе. Возможно, в данной формуле заключается смысл любого основоположения социологии права»18.
В социологических версиях правопонимания акцент сделан на том, 
что право есть прежде всего общественные отношения, точнее, правовые отношения (не законоотношения, поскольку они возникают исключительно на основе норм закона), 
а это и есть  «живое право», право в 
действии. Представители социологической школы абсолютно правы в 
том, что отношения как социальный 
факт возникают раньше нормы, которая призвана их урегулировать. 
Процесс правообразования представители социологической школы 

17  Мальцев Г. В. Социальные основания 
права. М., 2007. С. 267.
18  Эрлих О. Основоположение социологии права / пер. с нем. М. В. Антонова. СПб., 
2011. С. 64.

видят следующим образом: общественные отношения (социальные 
факты) — норма права — правовые 
отношения. Все выглядит довольно 
логично.
В отечественной науке сложились 
два подхода к пониманию права: 
«узкий» (право есть система норм, 
установленных или санкционированных государством и обеспеченных его принудительной силой) и 
«широкий», когда под правом понимают не только нормы, но и правоотношения, правосознание и т. д. 
Никаких принципиальных отличий между ними нет. На это указывал В. С. Нерсесянц. М. И. Байтин и 
вовсе в «широком» подходе к пониманию права не видел «никаких оснований и резона»19.
Удивительно, но факт. Общую 
теорию права формировали, как 
правило, представители отраслевых 
юридических наук, прежде всего науки гражданского права (до революции — Г. Ф. Шершеневич, С. А. Муромцев, да и Л. И. Петражицкий, в 
советский период — О. С. Иоффе, 
С. Н. Братусь, С. С. Алексеев). Казалось бы, они должны придерживаться исключительно «широкого» 
понимания права.
В теории, как правило, да. Но что 
касается преподавания и правореализации, то практически все «антинормативисты» превращаются в 
его верных адептов. Достаточно изучить учебники по гражданскому 
праву, чтобы в этом убедиться. На 
это обстоятельство обратил внимание О. Эрлих: «Почти вся современная юридическая литература и все 
современное преподавание правовых дисциплин, по крайней мере, 
в гражданско-правовой области, не 
хотят заниматься ничем, кроме выяснения содержания закона: как подать его максимально ясно, максимально верно, максимально полно, 
вплоть до самых тонких нюансов, до 

19  См.: Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на 
грани двух веков). Саратов, 2001. С. 44.

Журнал российского права. 2020. № 12
11

самых изощренных казусов. Однако 
такая литература и такое преподавание едва ли могут считаться научными: собственно, они занимаются 
только отысканием более совершенной формы составления законов. Логическим следствием такого подхода 
является учение о закрытости и отсутствии пробелов (курсив мой. — 
А. К.) в правовой системе»20.
Преподавание отраслевых дисциплин осуществляется до настоящего 
времени исключительно на «нормативном» подходе в его предельно 
упрощенном варианте. Это говорит 
только об одном: оппоненты критикуют нормативизм с той лишь 
целью, чтобы затем с ним согласиться. Иногда, правда, будто бы 
стесняясь слова «норма», используется другое слово — «нормативы». 
Искать различия не стоит. И так понятно, что норматив производен от 
слова норма. Важен контекст. Например, нормативы ГТО (Готов к 
труду и обороне) — все в цифре. Сдавали ГТО в советских школах, где 
неизменно висел плакат со стихами 
В. Маяковского: «Нет на свете прекрасней одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи». А вот нормативы равенства, свободы, справедливости? Здесь все не так просто. 
Цифирью свободу не отмерить. Несвободу — проблем нет. Отправили 
лет на десять в места не столь отдаленные, и философско-правовая 
категория обретает четкие цифровые показатели. Философы имеют 
дело со временем, мало понимая, 
что это такое. О том, что есть время, 
надо спрашивать физиков-теоретиков. Да и они пока в поиске. Как 
утверждает Стивен Хокинг, М-теория (теория космических струн, перемещающихся одна относительно 
другой с околосветовой скоростью), 
объединяющая общую теорию относительности и квантовую теорию, 
позволяет предположить, что пространство-время должно иметь 11 
измерений, а не четыре, которые мы 

20  Эрлих О. Указ. соч. С. 79.

ощущаем21. «Форма существования 
материи» звучит несколько пошловато. Юристы, предпочитают говорить не о времени, но о сроках. Прозаично, но вполне осязаемо.
Наконец, о нормах, которые создают компромисс. Считаем, что в 
данном контексте можно говорить не 
только о концепции Л. Дюги, причем 
абсолютно вынужденной, продиктованной соображениями самосохранения капиталистов как класса и 
социальной группы и капитализма, 
как общественно-экономической 
формации, если использовать подход представителей исторического 
материализма. С именем Л. Дюги 
связывается персональная концепция права — доктрина солидарности, в которой немалую роль должно 
сыграть понятие социальной функции. Примерно такие же взгляды 
развивал и Лев Мечников, человек интересной судьбы, родной брат 
Нобелевского лауреата И. И. Мечникова. Его книга «Цивилизация и 
великие исторические реки» очень 
полезна историкам и теоретикам 
права.
Возьмем на себя смелость утверждать, что теории правопонимания, 
которые заявили о себе не так давно, 
а именно: либертарная, интегральная, интегративная, коммуникативная, диалоговая, социократическая, 
естественно-позитивная и др. — все 
без исключения ориентированы на 
компромисс, поиск согласия, договоренности.
Намеренно не называем имен, 
дабы не будоражить научную общественность и не вызывать возможных упреков, что кого-то «записали не туда, куда надо». Тем не менее какие-то точки зрения хотелось 
бы привести. Например, профессор 
В. В. Лазарев давно, продуктивно, 
убедительно и эффективно со всех 
точек зрения предлагает считать, 
что: «Право — это совокупность 
признаваемых в данном обществе и 

21  См.: Хокинг С. Краткие ответы на большие вопросы. М., 2019. С. 169.

Journal of Russian Law, 2020, no. 12
12

обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу 
и согласование свободных воль в их 
взаимоотношении друг с другом»22.
О соотношении понятий «норма» и 
«норматив» написано выше. Главное 
в том, что эти нормативы в конечном 
счете призваны обеспечивать компромисс, ибо воли могут и не совпадать. Тогда вместо мира будет бесконечная война. Здесь, по сути, воспроизводится формула Р. Иеринга: 
«Цель права — мир, но путь лежит к 
нему через борьбу. Борьба есть вечная работа права».
Имеет смысл обратиться к позиции И. Л. Честнова, выраженной 
им в монографии «Постклассическая теория права», которая стала 
заметным событием в теоретической науке. Автор полагает, что три 
«поворота» (кавычки авторские. — 
А. К.) в гуманитарном знании, а 
именно: лингвистический, антропологический и прагматический, могут быть использованы для описания и объяснения юридической реальности. В этом он видит миссию 
постклассической эпистемологии 
теории права.
Однако не все такие впечатлительные и никаких особенных «поворотов» и революций в обозначенных сферах не увидели. Видимо, не 
хватает воображения. Вполне серьезно. А. Эйнштейн, как считал С. Хокинг, отличался от других ученых 
именно сильно развитым воображением.
Безоговорочно соглашаемся с 
И. Л. Честновым в том, что право — 
социальное явление, а поэтому обладает лишь относительной автономностью. Оно существует только 
вместе с другими социальными явлениями («чистых» правовых явлений и процессов, без культуры, политики, экономики, психики и т. д. 
в эмпирической реальности нет), 
право обусловлено социумом как 

22  Общая теория права и государства / 
под ред. В. В. Лазарева. М., 2010.

целым и изучать его необходимо во 
взаимосвязи с ними.
Основываясь на одном «повороте», 
видимо лингвистическом, И. Л. Честнов утверждает, что «право — это 
текст (в постструктуралистической трактовке этого термина), создаваемый человеком и воспроизводимый действиями и ментальными 
представлениями людей». Затем 
подключаются другие «повороты», 
и формулируется вывод, в котором содержатся пороки иных подходов к пониманию права: «Тем самым 
право — это не статичная структура 
(а кто в этом сомневался? — А. К.), редуцируемая либо к безличностному 
индивиду (методологический индивидуализм теории естественного 
права), либо воле законодателя (юридический позитивизм), либо к основной норме (нормативизм в праве), а 
процесс воспроизведения правовой 
реальности»23.
Нормативизм, строго говоря, не 
может быть сведен только к учению 
Г. Кельзена, при всем к нему уважении.
Хорошо, право — текст, не важно, 
в какой интерпретации, допустим, 
в постструктуралистической, назначение которого состоит в воспроизведении правовой реальности. Сомнительно, но все же можно 
принять. А вот дальше возникают 
сплошные вопросы. «Лингвистический “поворот” в социогуманитарном знании, — констатирует 
И. Л. Честнов, — сформулировал зависимость реальности от представлений о ней: ситуация реальна настолько, насколько она воспринимается как реальная... социальный мир 
не существует вне знакового (языкового) его опосредования»24.
Вспоминается М. Ю. Лермонтов: 
«В уме своем я создал мир иной. 
И образов иных существованье»25. 

23  Честнов И. Л. Постклассическая теория права. СПб., 2012. С. 13.
24  Там же. С. 70.
25  Лермонтов М. Ю. Соч.: в 6 т. М.; Л., 1954. 
Т. 1. С. 34.

Журнал российского права. 2020. № 12
13

То есть текст (право) может быть вовсе и не связан с реальностью в том 
смысле, что он (оно — право) должен ее отражать? В устной речи нам 
пришлось бы тщательно подбирать 
слова для комментариев. А посему 
воздержимся.
Идем дальше. И. Л. Честнов 
утверждает: «Практически все понятия классической юриспруденции — норма права, система права, 
субъект права, действие права и т. д. 
суть реифицированные категории, 
коим приписывается (атрибутируется) свойство объективного надличностного (безличностного) бытия»26.
Попробуем разобраться. Реификация в философии и социологии 
имеет практически одинаковое значение. По одной версии реификация — овеществление, гипостазирование или процесс превращения 
абстрактных понятий в якобы реально существующие феномены. 
Понятия наделяются свойством 
субстанциональности, в результате 
чего они начинают мыслиться как 
нечто материальное. По другой версии, не только продукты человеческого мышления, но и действия людей приобретают самостоятельное 
значение и существование, объективируясь в материально-вещественные формы.
Можно ли практически все понятия «классической» юриспруденции первоначально признать в качестве актов (результатов) мышления? Видимо, да, но далеко не все. 
Ибо реальность в основном питает 
правовую сферу, но не абстрактные 
представления. Может ли юристпрактик принять тезис о том, что 
система права «якобы» существует? 
Или другие понятия «классической» 
юриспруденции? Получается, что 
они существуют все «якобы». К понятиям словечко «якобы» применимо, а вот к реальности — нет. Ее 
отменить нельзя. Понятиями можно 
жонглировать сколько угодно.

26  Честнов И. Л. Указ. соч. С. 166.

В этом посыле присутствует антропологический «поворот». Нормам, 
субъектам права и проч. приписывается «объективное безличностное 
или надличностное бытие».
Простите, а разве право создавалось не людьми и не для людей? Это 
же само собой разумеется. Гегель, 
давая понятие гражданскому обществу, обошелся без «человека», выразив его присутствие через категорию «потребность». Мы что теперь в 
каждом определении должны апеллировать к личности? В этом антропологический «поворот»?
Видимо, должны, если следовать 
логике И. Л. Честнова. Из кризиса 
юридическую науку может вывести 
постклассическая теория права, задача которой состоит в «переописании юридической догматики: не отказ от нее, но наполнение человекоразмерностью и практической ориентированностью»27.
Взвешенно. Нет призыва «Все отбросить за ненадобностью». Надо 
сказать, что И. Л. Честнов в своих 
работах демонстрирует глубину, 
эрудированность и здоровый консерватизм.
Но как понимать «человекоразмерность»? Сложно давать варианты. Видимо, у автора они есть. Да 
и любая размерность предполагает 
использовать то, что можно определить как меру. А мера, простите, не 
может существовать вне нормы.
В итоге. Конструирование и воспроизводство правовой реальности 
происходит с помощью знаковых 
форм, наиболее важной из которых 
является язык. Это материализация 
лингвистического «поворота».
Человек признается центром социальности и, тем самым, правовой 
системы.
Разумеется, необходимо расценивать это как антропологический «поворот».
Суть практического «поворота» 
состоит в том, что право существует 
только в том случае, если оно (его 

27  Честнов И. Л. Указ. соч. С. 166.