Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

От истоков к современности (130 лет организации психологического общества при Московском университете) : сборник материалов юбилейной конференции: в 5 томах. Том 4

Покупка
Артикул: 730384.01.99
Доступ онлайн
200 ₽
В корзину
Алешичева Анна Васильевна Бандурка Татьяна Никифоровна Миронова Татьяна Ивановна Завгородняя Ирина Владимировна Козырева Валентина Валерьевна Савенышева Светлана Станиславовна Филиппова Галина Григорьевна Захарова Е. И. Виленская Галина Альфредовна Истратова Оксана Николаевна Кибальченко Ирина Александровна Крушельницкая Ольга Борисовна Куфтяк Елена Владимировна Лебедева Евгения Игоревна Леонова Е. В. Молчанов Сергей Владимирович Бурлакова Наталья Семеновна Щукина Мария Алексеевна Ениколопов С. Н. Тарасова Софья Юрьевна Габдулина Людмила Ивановна Закрепина Алла Васильевна Стребелева Елена Антоновна Лазуренко Светлана Борисовна
От истоков к современности (130 лет организации психологического общества при Московском университете) : сборник материалов юбилейной конференции: в 5 томах. Том 4 / отв. ред. Д. Б. Богоявленская. - Москва : Когито-Центр, 2015. - 462 с. - ISBN 978-5-89353-460-3. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/1070799 (дата обращения: 19.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
ОТ ИСТОКОВ 
К СОВРЕМЕННОСТИ

Юбилейная конференция

В пяти томах

ТОМ 4

130 лет организации психологического общества
при Московском университете

Ответственный редактор
Д. Б. Богоявленская

Москва

2015

УДК 159.9
ББК 88
О 80

УДК 159.9
ББК 88

Ответственный редактор
Д. Б. Богоявленская

Члены редколлегии:
Василюк Ф. Е., Веракса А. Н., Данилова Н. Н., Ениколопов С. Н., Карабанова О. А., 
Кисельникова Н. В., Коробейников И. А., Котлярова Л. Н., Кулагина И. Ю., 
Леонов С. В., Магомед-Эминов М. Ш., Малофеев Н. Н., Неверкович С. Д., 
Смирнова Е. О., Творогова Н. Д., Тхостов А. Ш., Филиппова Г. Г.

ОТ ИСТОКОВ К СОВРЕМЕННОСТИ: 130 лет организации психологического общества при Московском университете: Сборник материалов юбилейной конференции: В 5 томах: Том 4 / Отв. ред. Богоявленская Д. Б. – М.: Когито-Центр, 2015. – 462 с.

ISBN 978-5-89353-460-3 (Том 4)
ISBN 978-5-89353-456-6

О 80

© Богоявленская Д.Б., 2015
© Московское психологическое общество, 2015

ISBN 978-5-89353-460-3 (Том 4)
ISBN 978-5-89353-456-6

Все права защищены.
Любое использование материалов данной книги полностью
или частично без разрешения правообладателя запрещается

СЕКЦИЯ «ПСИХОЛОГИЯ ЗДОРОВЬЯ»

Влияние профессиональной деятельности на психическое здоровье
сотрудников службы исполнения наказаний

Алёшичева А.В., Рязань

Influence of professional work on the mental health of employees Penitentiary Service

Alyosicheva A.V., Ryazan
В последнее десятилетие увеличилось количество исследований, посвященных изучению влияния на психику человека особых, сложных и экстремальных условий профессиональной деятельности. Среди этих работ существуют лишь отдельные исследования, направленные на выявление влияния упомянутого вида деятельности на психическое здоровье работников [5], хотя его критерии и факторы, действующие на него,
а также условия сохранения психического здоровья личности активно обсуждаются в
научной литературе [1]. Анализ исследований, посвященных проблеме психического
здоровья сотрудников силовых структур государства, свидетельствует о том, что эти
исследования преимущественно направлены на выявление путей, методов и способов
формирования у них психологической, эмоциональной и стрессовой устойчивости,
умений и навыков к проявлению своих бойцовских качеств, невосприимчивости к боли
[3, 4, 6] и пр. Иначе говоря, внимание исследователей, изучавших сотрудников, которые несут службу в сложных или экстремальных условиях, сконцентрировано большей частью на способах мобилизации эмоциональноволевых компонентов их психологической сферы, на способности противостоять действию стрессогенных условий
службы, концентрировать нервнопсихическое напряжение с целью выполнения оперативных задач в кратчайшие сроки; решение же вопросов возможного негативного
влияния служебной деятельности на психику, на психическое здоровье сотрудников
сместилось на второй план.
Вместе с тем, учитывая данные, полученные в ряде исследований об отрицательной влиянии экстремальных условий деятельности не только на психологическую сферу,
но и на соматическое здоровье, можно предположить, что и работники силовых структур не являются исключением. Причем, анализ литературы свидетельствует, что наименее изученными в этом плане являются сотрудники пенитенциарной системы; хотя,
как подчеркивается в монографии Е.Ф. Штефана, им часто приходится преодолевать
резко агрессивные действия осужденных, яростные волны внутрилагерных конфликтов, нерегулируемые групповые драки, кровавую месть, попытки к бегству и многое
другое. Можно предположить, что «психической платой» за мощные психические перенапряжения могут быть нарушения в психической деятельности, ослабление и искажение функций психики, возникновение предпатологических изменений и ухудшение психического здоровья. Учитывая отмеченное выше, обозначенную проблему можно считать актуальной.
Цель исследования: выявить влияние профессиональной деятельности на психическое здоровье сотрудников службы исполнения наказаний (СИН).
В исследовании приняли участие сотрудники оперативного подразделения СИН,
имеющие служебный стаж от 1 до 10 лет (n=85). Все участники исследования были разделены на пять групп: 1) начинающие (n=17) — стаж до 1 года; 2) адаптированные (n=14)
— стаж от 1 до 3 лет; 3) хорошо подготовленные (n=18) — стаж от 3 до 5 лет; 4) опытные
(n=19) — стаж от 5 до 7 лет; 5) профессионалы — стаж от 7 до 10 лет.
Учитывая данные, подтверждающие мнение о том, что факторами, влияющими на
состояние психического здоровья, являются: фрустрация, ригидность, тревожность, агрессивность, а также нервнопсихическая и эмоциональная устойчивость, — мы про4

вели их диагностику. Опираясь на положение М.Е. Ивановой о ключевом значении
для психического здоровья социальнопсихологической адаптации субъекта, мы диагностировали и этот показатель [2]. Мы также использовали методику С.С. Степанова,
направленную на диагностику психического здоровья, созданную на основе определения уровня конфликтности индивида.
Результаты эмпирического исследования. Полученные результаты свидетельствуют о наличии существенного влияния на исследуемые факторы специфики служебной
деятельности сотрудников СИН. Можно констатировать, что у большинства из них с
увеличением продолжительности службы увеличивается представленность факторов,
отрицательно влияющих на их психическое здоровье. Так, например, тревожность у
начинающих сотрудников равна 8,11 баллов, у адаптированных — 8,46 баллов, у хорошо подготовленных — 9,58 баллов, у опытных — 10,09 баллов, а у профессионалов —
11,53 баллов. Соответственно, фрустрация возрастала от 7,83 до 9,37 баллов; ригидность — от 9,48 до 12,32 баллов; агрессивность — от 9,01 до 12,70 баллов. Т.е. с увеличением времени осуществления служебной деятельности в особых или сложных условиях наблюдается рост степени проявления негативных качеств личности, определяющих ухудшение психических состояний и отрицательно действующих на психическое
здоровье сотрудников СИН.
Выявление их социальнопсихологической адаптации как одного из основных компонентов психического здоровья показало, что оно снижается (от 86,33 баллов у начинающих до 76,34 баллов у опытных сотрудников). Вместе с тем, весьма интересные показатели получены после диагностики таких компонентов как нервнопсихическая и эмоциональная устойчивость. Оказалось, что от начинающих до адаптированных (т.е. от года до
трех лет службы) как первый, так и второй возрастают. Причем, первый на 0,75 балла, а
второй — на 0,33 балла. Хотя дальнейшее несение службы в данной системе ведет к ослаблению первого вида устойчивости на 4,01 балла, а второго — на 1,21 балла. Что касается
собственно психического здоровья исследованных лиц, то оказалось, что его уровень за
10летний стаж службы снизился на 6,03 баллов. Очевидно, улучшение нервнопсихической и эмоциональной устойчивости, выявленное у адаптированных сотрудников СИН,
по сравнению с начинающими, не явилось определяющим в общем направлении изменений как компонентов, так и, в целом, психического здоровья как системы. Повидимому, незначительное увеличение упомянутых видов устойчивости у сотрудников, прослуживших три года, действительно отражает улучшение их приспособленности к экстремальным условиям службы. Однако, более длительное пребывание в этих условиях и усугубление проявления таких негативных компонентов психического здоровья как ригидность, фрустрация, тревожность и агрессивность приводит к снижению и определявшихся видов устойчивости и, в целом психического здоровья респондентов.
Полученные данные позволяют сделать следующие выводы. 1. Служебная деятельность сотрудников СИН, осуществляемая в сложных или экстремальных условиях,
приводит к ухудшению показателей психических характеристик, влияющих на их психическое здоровье. 2. Ослабление психического здоровья и негативные изменения его
компонентов нарастают по мере увеличения срока службы. 3. С целью сохранения психического здоровья, продления срока полноценной трудоспособности и служебного
долголетия, а также для обеспечения качественного несения службы опытными сотрудниками СИН, необходимо разработать практические рекомендации по формированию у них сопротивляемости к негативно влияющим на психику стрессогенным факторам и по саморегуляции своих психических состояний, необходима программа психологического сопровождения их профессиональной деятельности.

Список литературы:
1.
Васильева О.С., Филатов Ф.Р. Психология здоровья человека: эталоны, представления, установки. — М.: Академия, 2001.

2.
Иванова М.Г. Структурные, функциональные и динамические характеристики психологического здоровья личности: Автореф. дисс. … канд. психол. наук. — Кемерово, 2010.
3.
Кирьянова Е.Н. Проявление риска в деятельности специалистов опасных профессий: Автореф. дисс. … канд. психол. наук. — М., 2003.
4.
Небытова Л.А. Психологическое сопровождение формирования надёжности субъекта
спортивной деятельности: Автореф. дисс. … канд. психол. наук. — Ставрополь, 2005.
5.
Печеркина А.А. Влияние трудовой занятости на психическое здоровье человека
на этапах профессионализации: Автореф. дисс. … канд. психол. наук. — Екатеринбург, 2005.
6.
Смоленцева В.Н. Развитие навыков психорегуляции у спортсменов в процессе
спортивного совершенствования // Наука в Олимпийском спорте. — 2005. — № 2.
— С. 53–59.

Мифодрама как метод лечения синдрома профессионального выгорания

Балиева А.А., Москва

Mifodrama as a method of treatment of professional burnout syndrome

Balieva A.A., Moscow
Представление о мифодраме, как способе лечения, возникло на основе лечебных
методик более широкого направления психотерапии — психодрамы. Понятие о драме,
как терапевтическом методе, возникло в результате театрального эксперимента, начатого Я. Морено в Вене после первой мировой войны и получившего название «спонтанный театр». Я. Морено впервые задумался об игровых методиках, когда наблюдал,
как дети в играх воплощают свои фантазии. Таким образом, психодрама базируется на
игровом принципе. Я. Морено замысливал свой «спонтанный театр» как еще один вид
развлечения и первоначально не ориентировался на практику личностных изменений
и гармонизацию психического развития. Его основная идея носила духовный характер: реализация творческого «Я» в «театре жизни», который предоставляет безграничные возможности для свободного выражения эмоций. Свой театр он считал видом драматического религиозного опыта, получаемого в «храме театра».
Согласно Я. Морено, идея о психодраме, как лечебном методе, возникла у него после
того, как одна актриса рассказала ему о своих конфликтах с женихом. С помощью труппы театра Я. Морено поставил историю актрисы на сцене. Этот опыт оказался значимым и успешным как для самой пары, так и для остальных членов труппы. Затем Я.
Морено приступил к более формализованным экспериментам с подобными групповыми представлениями, разрабатывая разнообразные приемы, которые впоследствии
стали существенной частью психодраматического подхода [5].
Мифодрама признает естественную способность людей к игре и создает такие условия, при которых индивидуумы, исполняя роли, могут творчески работать над личностными проблемами и конфликтами. В этом смысле мифодрама противопоставляется пассивной технике психоанализа. Мифодрама дает возможность активному экспериментированию как с реалистичными, так и нереалистичными жизненными ролями. Человек, который играет роль бога, получает возможность более полно исследовать свои чувства и может способствовать своей самоактуализации. В целях исследования личностно значимого материала нельзя запрещать во время мифодраматического
занятия члену группы играть любую из ролей — будь то жестокий убийца, обольстительный соблазнитель, нереалистичный или гротесковый персонаж.
Миф можно рассматривать как замкнутую многогранную фигуру, грани которой
являются значимыми событиями. Эта фигура является матрицей, и когда люди проигрывают миф, они как бы встраиваются в эту матрицу. Каждый миф несет в себе инфор6

мацию о каком либо общем для всех людей психическом процессе. Это могут быть процессы смерти, рождения, кризисных периодов, стадий психического и психосексуального развития и другие значимые для человека темы. Но миф являет собой гармоничную схему того, «как это должно быть». Люди, участвующие в мифодраме, имеют собственный, личный опыт проживания этих процессов, и, можно сказать, что у каждого
человека существует свой «личностный миф» на ту или иную тему. Но эти «личностные
мифы» имеют свои формы, отличающиеся от матрицы мифа общего. Личностные формы во многих жизненных процессах закладываются неправильно, и зачастую сопровождаются комплексами, которые, как уродливые грани, выпирают из личностной
формы. А мифодрама предлагает иную, гармоничную структуру мифа. И в процессе ее
проживания получается, что в психике участников происходит реставрация личностных форм на мифическую форму. После длительной проработки начинает происходить слияние личностной формы с мифической [4].
Если в ходе проживания мифа происходят отклонения в сторону от линии развития
мифа, то эти отклонения происходят в сторону личностного мифа человека, его мировоззрения. Мифодрамма может зайти в тупик и прекратить свое развитие, и выход из
тупика происходит тогда, когда фигура реконструирует свой личностный миф. Эта реконструкция происходит либо при помощи других фигур, либо при возврате ведущим
сюжетной линии до того момента, когда началось тупиковое движение, либо при осознании фигурой своих бесперспективных действий. Изменить ход мифа невозможно,
участники должны пройти все этапы в ходе развития мифа. Сложности часто возникают как раз на преодолении этапов. Если сюжетная линия не соблюдается, то начинается хаотическое действие, которое оказывает фрустрирующее воздействие на участников. Но проигрывание мифа имеет сходство с «путешествием на ощупь», где сюжетная
линия — единственный путь, и рано или поздно участники на него выходят.
Мифодраму, как метод лечения, может предварять либо мифодраматическая диагностическая сессия, либо индивидуальная психодиагностика вне рамок мифодрамы, на
основе которой пишется сценарий ролевой игры. Роли распределяются таким образом,
чтобы каждый из участников мог проработать свою проблему. Либо используется известный миф, в рамках которого участник прорабатывает имеющуюся у него проблему.
Говоря о мифах об Асклепии, можно рекомендовать миф о пире у Зевса, во время
которого происходит спор между Асклепием и Гераклом [1, 2]. Т.к. этот миф не предполагает четкого развития последовательных действий, то возможно использование импровизации, что нежелательно в четко структурированных мифах с логически развертывающимся сюжетом.
С помощью мифодраматического представления мифа об Асклепии [3] в индивидуальном сеттинге инсталляции одной сцены можно рассмотреть мифодраму как средство терапии синдрома профессионального выгорания на основе реальной ситуации.
Импровизация может отличаться следующими особенностями в зависимости от стадии синдрома профессионального выгорания. На первой стадии аргументы в пользу
своей точки зрения находятся легко, но сам спор вызывает беспокойство и тревогу,
провоцирующие усталость и возможные соматические проявления, такие как головная боль. На второй стадии поиск аргументов может быть затруднен вследствие неуверенности человека в значимости своей профессии и собственной значимости. Возможны яркие эмоциональные проявления (агрессия, крик, нежелание продолжать разговор). Терапевтический эффект достигается за счет высвобождения эмоций и вывода в
сознание подсознательных сомнений и неуверенности, а также страхов с последующей их проработкой.
В нашем исследовании миф был разбит на 17 сцен, которые, в свою очередь, были
соотнесены с фазами развития выгорания. В исследовании принимали участие 60 психологов в возрасте 25–30 лет с разнообразным стажем работы. Участники были разби7

ты на экспериментальную и контрольную группы по 30 человек в каждой. Экспериментальной группе испытуемых было предложено сначала пройти психодиагностическую методику, выявляющую синдром профессионального выгорания. После чего испытуемым был предложен текст мифа про Асклепия, предварительно разбитый на сцены, который они должны были самостоятельно прочитать и выбрать понравившуюся
сцену. После выбора понравившейся сцены нужно было слепить ее из пластилина.
Каждому предлагалась коробка цветного пластилина (8 цветов). Через две недели каждому испытуемому было предложено повторно прочитать миф, выбрать понравившуюся сцену и пройти психодиагностическую методику. Контрольной группе вначале было
предложено пройти психодиагностическую методику, выявляющую синдром профессионального выгорания. Затем у контрольной группы было задание написать свою
биографию и разбить ее на 17 сцен. После чего нужно было так же выбрать одну сцену
и слепить ее из пластилина. Испытуемым также предлагалась коробка цветного пластилина (8 цветов). Через две недели каждому испытуемому было предложено прочитать свою биографию, выбрать понравившуюся сцену и повторно пройти психодиагностическую методику.
В ходе проведенного эмпирического исследования были получены данные, говорящие о высокой значимости результатов, т.е. работа с мифом помогла испытуемым
справиться с профессиональным выгоранием. Показатели выраженности фаз эмоционального выгорания уменьшились в среднем на 7–10%. В контрольной группе испытуемых, которые с мифом не работали, значимых уменьшений выраженности фаз выгорания выявлено не было (по Ткритерий Вилкоксона).
Мифодраму можно считать эффективным помощником в руках психолога для выявления и терапии синдрома профессионального выгорания. Но также важно самому
научиться определять у себя первые признаки профессиональной деформации, пока
еще скрытые от окружающих, и своевременно принимать необходимые меры.

Список литературы:
1.
Античная мифология: Энциклопедия. — СПб: Мидгард, 2004.
2.
Водопьянова Н., Старченкова Е. Синдром выгорания. — СПб: Питер, 2008.
3.
Кун Н.А. Мифы древней Греции. — М.: Эксмо, 2009.
4. Лейтц Г. Психодрама. Теория и практика. Классическая психодрама Я. Морено. —
М.: КогитоЦентр, 2007.
5.
Морено Я. Психодрама. — М.: АпрельПресс, 2008.

Исследование особенностей полимодального восприятия содержания
понятий «психологическое здоровье» и «счастье» у студентов

Бандурка Т.Н., Соловьева Е.А., Иркутск

Investigation of perception polymodality the concept
of “psychological health” and “happiness” students

Bandurka T.N., Solovyova E.A., Irkutsk
Отмеченный М.И. Воловиковой и Т.В. Галкиной [2], переход от психоаналитической ориентированности мировой психологической науки, в которой преобладающее
внимание на протяжении многих десятилетий уделялось изучению негативных, болезненных проявлений психической жизни, к пониманию позитивных аспектов психологического здоровья означает переход к позитивному осмыслению всех психических
явлений: психических процессов, состояний и свойств и новообразований личности, в
том числе к осознанию чувственного восприятия. Усиливающиеся деструктивные процессы в современном социуме (распространение саморазрушающего поведения, суицида, агрессии, невротизации и других признаков психологического нездоровья) де8

лают особо актуальными исследования о психологическом здоровье личности. Рассматривая вслед за М.И. Воловиковой, Т.В. Галкиной [2] психологическое здоровье личности как конструкт, отражающий многие аспекты личностных проблем и их решение,
мы считаем, что психологическое здоровье зависит, прежде всего, от осознания и управления собственным полимодальным восприятием.
Актуальность исследования полимодального восприятия содержания понятий «психологическое здоровье» и «счастье» у студентов определяется: необходимостью расширения представления о полимодальном восприятии и определения подходов к пониманию его развития у студентов. Развитие полимодального восприятия связано с осознанием каждой модальности восприятия, с осознанным отношением к себе, другим
людям и природе.
Полимодальное восприятие у студентов рассматривается нами [1] как системная
форма организации перцептивного опыта индивида, состоящая из интегративных и
упорядоченных структур (модальностей восприятия). Процессы осознания собственного полимодального восприятия, ведут, к духовнонравственному развитию, непосредственно связанному со стремлением личности к общечеловеческим ценностям. К
таким общечеловеческим ценностям относятся понятия «счастье» и «психологическое
здоровье». С одной стороны, полимодальное восприятие как структурноуровневая
интегративная организация чувственного восприятия у личности, заключает в себе
возможности для развития духовной природы личности [1], и для её психологического
здоровья. С другой — «раскрытие темы психологического здоровья дает возможность
не только построения глубоких теоретических обобщений, но и практического применения полученных в исследованиях данных» [2, с. 10]. Вслед за И.В. Дубровиной [5]
мы считаем, что в многоаспектное понятие «психологическое здоровье» входит осознание собственной индивидуальности и принятие индивидуальных особенностей всех
окружающих людей. А. В. Шувалов [6] дополняет понятие психологического здоровья
наличием ощущения подлинности бытия. Как показывают наши исследования [1],
ощущение и понимание подлинности бытия дает развитие и осознание полимодального восприятия. В.А. Погорская [4] видит связь психологического здоровья и субъективного благополучия личности. В то же время в позитивной психологии «счастье» и
«субъективное благополучие» используются как синонимы [3].
Цель исследования — выявление особенностей полимодального восприятия содержания понятий «психологическое здоровье» и «счастье» у студентов. Объектом нашего
исследования является полимодальное восприятие у студентов. Предметом исследования — особенности полимодального восприятия содержания понятий «психологическое здоровье» и «счастье» у студентов.
Задачи исследования: а) изучение особенностей восприятия содержания понятия
«психологическое здоровье»; изучение особенностей восприятия содержания понятия
«счастье»; сделать сравнительный анализ особенностей восприятия содержания понятий «психологическое здоровье» и «счастье». Решение задач осуществлялось методом
анализа продуктов деятельности (эссе). Процедура исследования: респонденты писали краткие сочинения, которые начинались словами «Психологическое здоровье —
это….» и «Счастье — это…». В исследовании принимали участие 40 респондентов —
студентов Евразийского Лингвистического института Московского государственного
лингвистического университета (филиал в г. Иркутске) и 55 респондентов студентов
педагогического института Иркутского государственного университета. Всего 95 респондентов девушек.
Обсуждение результатов. Анализ продуктов деятельности студентов (эссе) позволил сделать следующие выводы: с психологическим здоровьем респонденты связывают отношение к себе и другим. В эссе даны следующие характеристики психологически здорового человека: «Психологически здоровый человек — это человек жизнерадо9

стный, активный, живет в настоящем, осознает, что такое любовь, гармоничен как внутренне, так и внешне, стремится к благу для близких, радуется успеху другого (независтлив), контролирует свои эмоции, несет ответственность за свои поступки, честен сам
с собой, у него отсутствуют внутренние конфликты, он живет в гармонии с самим собой, умеет общаться, для него характерны уравновешенность, спокойствие, умение
обладать собой. Адекватно воспринимает мир вокруг себя, оптимист, имеет трезвую
самооценку, уверен в себе, самодостаточен, контролирует свои эмоции, чувствует и
переживает, самоуважение у него адекватное, у него развит самоконтроль, он стремится к саморазвитию, умеет вежливо отстоять свои интересы, соблюдает нормы морали».
Дается характеристика поведения личности: «Человек с нормальным уровнем психологического здоровья адекватно ведёт себя в обществе, с другими людьми, воспринимает окружающую действительность во всех модальностях полимодального восприятия
(кинестетическая, гаптическая, висцеральная, вкусовая, обонятельная, слуховая, зрительная.) Психологическое здоровье — когда у человека все хорошо с его психическим здоровьем. Это когда человек чувствует, что его душа спокойна и здорова; когда все внутренние
органы здоровы и состояние полного благополучия. Это состояние благополучия, при котором человек может реализовать свои собственные потенциалы. Это гармония между человеком и внешним миром. Психологическое здоровье — важная часть жизни любого человека. Я думаю, что психологически здоровый человек — счастливый человек».
Счастье в представлении респондентов многогранно — имеет множество оттенков,
запахов, вкусов, звуков, ощущений — оно полимодально. Респонденты описывают
понимание счастья во всех модальностях полимодального восприятия. Пример из эссе
респондентов: «счастье — это увидеть вживую ежика, идти по улице и видеть белые,
голубые, оранжевые шарики, детей (зрительная модальность); это слышать звук дождя, скрипки, рояля (слуховая модальность); прижаться к маме и почувствовать ее тепло
(гаптическая модальность); быть в движении (кинестетическая модальность). Счастье
чувствовать запах любимого человека (обонятельная модальность). Когда внутренние
органы хорошо функционируют (висцеральная модальность). Счастливый человек никогда не будет желать плохого другим людям, он будет дарить бескорыстную радость окружающим людям. Счастье — это когда твои родные и близкие люди здоровы. Это когда
человек полностью удовлетворен своей жизнью. Человек видит мир в ярких красках».
Таким образом, исследование особенностей полимодального восприятия содержания понятий «психологическое здоровье» и «счастье» у студентов выявило, что психологическое здоровье и счастье респонденты воспринимают как очень близкие состояния. Пример из эссе: без психологического здоровья нет счастья и счастье — это здоровье и прежде всего, психологическое здоровье.

Список литературы:
1.
Бандурка Т.Н. Осознание полимодальности собственного восприятия как путь развития субъектности и понимания молодым поколением своих духовнонравственных истоков // Экспериментальная психология. — 2013. — №4. — C. 59–66.
2.
Воловикова М. И., Галкина Т. В. Психологическое здоровье личности и нравственные проблемы общества (вместо предисловия) // Психологическое здоровье личности и духовнонравственные проблемы современного российского общества / Отв.
ред. А.Л. Журавлев, М.И. Воловикова, Т.В. Галкина. — М.: ИП РАН, 2014. — С. 5–15.
3.
Джидарьян И.А. Психология счастья и оптимизма. — М.: ИП РАН, 2013.
4.
Погорская В.А. Характер взаимосвязи субъективного благополучия // Вектор науки ТГУ. — 2011. — № . — С. 226–229 .
5.
Психическое здоровье детей и подростков в контексте психологической службы /
Под ред. И.В. Дубровиной. — Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
6.
Шувалов А.В. Гуманитарноантропологические основы теории психологического
здоровья // Вопросы психологии. — 2004. — №6. — С. 18–33.

Специфика связей настойчивости и личностных характеристик студентов

Баранова С.В., Шляхта Д.А., Москва

The specificity of the linkages of perseverance and personal characteristics of students

Baranova S.V, Shlyakhta D.A., Moscow
В рамках многомернофункциональной модели А.И. Крупнова проведенкомплексный сравнительный анализ настойчивости и личностных характеристик студентов
(n=121). В статье представлены результаты корреляционного анализа переменных настойчивости и личностных характеристик (агрессивности, фрустрации и др.) для выделенных групп студентов — менее и более настойчивых по уровню статистической
значимости переменных эргичности, стеничности и интернальности. У группы менее
настойчивых студентов (n = 45) из 40 возможных корреляций выявлено 13 значимых.
Положительные значимые корреляции выявлены: между тревожностью и аэргичностью (0,36), астеничностью (0,56), операциональные (0,52) и личностные (0,48) трудности; между фрустрацией и аэргичностью (0,31), астеничностью (0,48), операциональные (0,38) и личностные (0,41) трудности; между ригидностью и группой переменных:
астеничность (0,35), операциональные (0,46) и личностные (0,48) трудности. Отрицательные значимые корреляции для регуляторнодинамического блока зафиксированы: между тревожностью и эргичностью (0,35); между мотивацией стремления к успеху и интернальностью (0,3). В динамическом компоненте у менее настойчивых студентов наиболее выраженные статистические связи обнаружены между аэргичностью
(0,3) и тревожностью, аэргичностью и фрустрацией. В данной выборке внутренний
локус контроля усложняет процесс мотивации достижения успеха. В рефлексивнооценочном компоненте все переменные имеют положительные значимые связи с тревожностью, фрустрацией, а также с ригидностью, что вполне ожидаемо. У более настойчивых студентов (n = 48) из 40 возможных корреляций имеется 15 значимых. Агрессивность оказалась связанной с интернальностью (0,3). Положительные значимые корреляции для группы более настойчивых студентов обнаружены между тревожностью и
группой переменных: аэргичность (0,5), астеничность(0,4), операциональные (0,6) и
личностные (0,6) трудности; между фрустрацией и той же группой переменных: аэргичность (0,4), астеничность (0,4), операциональные (0,5) и личностные (0,6) трудности; между ригидностью и личностными трудностями (количественная оценка 0,3);
между агрессивностью и интернальностью (0,29). Отрицательные значимые корреляции зафиксированы между тревожностью и эргичностью (0,3); между фрустрацией и
эргичностью (0,31); между мотивацией стремления к успеху и группой переменных:
аэргичность (0,4), операциональные (0,3) и личностные (0,3) трудности. Для эргичности динамического компонента характерны отрицательно значимые связи с тревожностью (0,4) и фрустрацией (0,3), для аэргичности с мотивацией стремления к успеху
(0,4). У более настойчивых студентов астеничность положительно коррелирует с тревожностью и фрустрацией (0,4) при значимой корреляции на уровне p< 0,01. В регуляторном компоненте положительно связаны интернальность и агрессивность (0,3) при
значимой корреляции p < 0,05. Наиболее тесно связаны операциональные и личностные трудности в рефлексивнооценочном компоненте с тревожностью (0,6), фрустрацией (0,6). Положительно коррелируют личностные трудности и ригидность (0,3). Отрицательно связаны трудности (0,4) с мотивацией стремления к успеху. В обеих группах обнаруживается сходная структура взаимосвязей таких личностных характеристик,
как тревожность и фрустрация: они отрицательно коррелируют с эргичностью. Высокий уровень тревожности и фрустрации для менее настойчивых студентов будет затруднять настойчивое поведение и способствовать переживанию отрицательных эмоций. Осложняет проявление настойчивости для этой группы респондентов ригидность,

выражающаяся как недостаточная гибкость в выборе программ поведения. Ригидность
оказывается положительно значимо связанной с личностными трудностями в обеих
группах. Менее настойчивые студенты недостаточно пластичны в выборе приемов и
способов настойчивого поведения, они гораздо чаще «зацикливаются» на негативных
переживаниях, что проявляется в значимых корреляциях ригидности с астеничностью
и операциональными трудностями. Агрессивность положительно коррелирует с интернальностью у более настойчивых студентов. Агрессия носит, прежде всего, защитный характер у более настойчивых. Повидимому, в данной группе мотивация стремления к успеху способствует преодолению затруднений за счет меньшей узости в проявлениях настойчивости. С другой стороны, отрицательная взаимосвязь интернальности и мотивации стремления к успеху в группе менее настойчивых студентов свидетельствует о преобладании внешней регуляции в структуре настойчивости. Регуляторнодинамический комплекс характеристик настойчивости (как природные особенности индивида) значительно влияют и на личностные черты (агрессивность, тревожность, ригидность и др.).
Проанализируем взаимосвязи переменных мотивационносмысловой подсистемы
настойчивости и личностных характеристик. Для группы менее настойчивых студентов из 40 возможных корреляционных связей выявлено 9 значимых. Однопроцентный
уровень значимости характерен для следующих переменных настойчивости: общественно значимые цели, личностно значимые цели, эгоцентричность (связь с агрессивностью). Пятипроцентный уровень значимости присутствует для переменных: предметность и субъектность (имеется связь с тревожностью), осмысленность (связь с фрустрацией), эгоцентричность, общественно значимые цели, а также личностно значимые
цели (связь с мотивацией стремления к успеху). Выявлено 7 положительных и 2 отрицательных связи. Среди положительных — связи между переменными настойчивости
«общественно значимые цели» и «личностно значимые цели» с одной стороны и личностными характеристиками студентов «агрессивность» и «мотивация стремления к
успеху» — с другой; между эгоцентричностью и личностными характеристиками «агрессивность» и «мотивация стремления к успеху»; между осмысленностью и личностной характеристикой «фрустрация».Положительные значимые корреляции для группы менее настойчивых студентов зафиксированы между фрустрацией и осмысленностью (0,35); между агрессивностью и группой переменных: общественно значимые цели
(0,48), личностно значимые цели (0,46) и эгоцентричность (0,45); между мотивацией
стремления к успеху и той же группой переменных: общественно значимые цели (0,37),
личностно значимые цели (0,37) и эгоцентричность (0,35). Корреляционный анализ
мотивационносмысловых переменных в части, касающейся менее настойчивых студентов, показал, что в установочноцелевой компоненте имеется четыре положительные связи: общественно значимые и личностные цели положительно коррелируют с
агрессивностью (0,5) на уровне p<0,1.Эгоцентрическая мотивация положительно коррелирует с агрессивностью и мотивацией к достижению успеха. Характерно, что обе
переменные продуктивного компонента отрицательно связаны с тревожностью. У более настойчивых студентов из 40 возможных корреляций выявлено только 4 значимых.
Пятипроцентная значимость определена для корреляционной связи предметности и
личностных характеристик тревожности и фрустрации, а также для субъектности и
личностной тревожности. Однопроцентная значимость имеется для корреляционной
связи субъектности и фрустраций. Корреляции для группы более настойчивых студентов выглядят следующим образом: между тревожностью и предметностью (0,36) и
субъектностью (0,31); между фрустрациейи предметностью (0,32) и субъектностью (0,38). Предметность в системнофункциональной модели понимается, прежде всего,
как успешное достижение цели — в деятельности, во взаимоотношениях с другими
людьми, в карьерном росте с помощью агрессивности, а субъектность рассматривается

как результат, достигнутый человеком с помощью агрессивности в области решения личных проблем. Чем меньше человек осведомлен об истинной природе агрессивности, тем
в большей степени у него выражена тревожность. Общим выступает наличие отрицательных корреляций между переменными результативного компонента с тревожностью
и фрустрацией, которые препятствуют достижению желаемого результата в проявлениях
настойчивости. Менее настойчивые — менее успешны, более ригидны, привыкают к часто
возникающему у них состоянию разочарования, испытывают затруднения в своевременной перестройке программы поведения. Отсутствие результата не становится для них
немедленным стимулом к изменению стратегии настойчивого поведения. Напротив,
более настойчивые студенты быстрее реагируют на отсутствие желаемого результата.
Менее настойчивые студенты реагируют на фрустрацию скорее рефлексией, а не действием. Общественно и личностно значимые цели связаны с эгоцентричностью. Агрессивность у менее настойчивых студентов имеет в большей степени социально опосредованный характер. Агрессивность у них теснее связана с целями и мотивами настойчивого поведения (p<0,01). Повидимому, их агрессивное поведение побуждается в большей
степени всетаки эгоцентрическими мотивами. Низкие показатели корреляции предметности и субъектности с тревожностью сближают две группы студентов.
Полученные данные, отражающие специфику связей регуляторнодинамических
переменных настойчивости с личностными характеристиками у студентов, открывают
новые перспективы обсуждения вопроса о природе различных переменных настойчивости. Осмысленность жизни прямо связана со стратегией преодоления стресса. Важным
фактором в реализации настойчивости выступает эгоцентрическая мотивация, с которой связываются наибольшие трудности и астенические эмоции у менее настойчивых
студентов; сходство изучаемых групп выражается в экстернальности. Подтверждено, что
мотивационносмысловые характеристики, согласно концептуальному подходу А.И.
Крупнова, наиболее подвижны и изменчивы, т.е. зависят от социального окружения.

Код здоровья субъекта: социокультурный аспект проблемы
Васильева О.С., Красюков А.В., РостовнаДону

Subject’s code of health: sociocultural aspect of the problem

Vasilyeva O.S., Krasyukov A.V., RostovonDon
Третье тысячелетие началось: а) с одной стороны, с дифференциации и становления новых типов индивидуальностей, и, как следствие, новых типов социальностей
(Розин, Неретина, 2011); б) с другой стороны, с глобализации как социокультурного
явления, — что привело к: 1) возникновению целого ряда сравнительно новых тенденций в процессе развития культуры, в общем, 2) научному изучению, осмыслению проблематики здоровья, в частности. Эти тенденции: 1) увеличение скорости и масштабов
социокультурных изменений в целом; 2) повышение интенсивности культурных взаимодействий в информационном обществе; 3) наступление западной культуры, зачастую в весьма агрессивных формах (культурная экспансия, вестернизация); 4) усиление
влияния глобализации на ценностнонормативные основы национальных культур в процессе модернизации обществ; 5) обострение потребности культурной идентификации.
Каждая из указанных тенденций «обросла» множеством частных проблем, которые, в своей совокупности, существенно меняют не только жизнь современного общества в целом, но и отношение человека к самому себе и своему здоровью, в частности,
что вызвало переосмысление проблематики здоровья и ряда общих исследовательских
тенденций (имеющих «глобальный» масштаб) в психологии здоровья: семиотический
переход от терминов «норма», «идеал» к термину «благополучие» — «wellbeing» [2, 4];
здоровье — сложный многомерный феномен, ставший предметом междисциплинарного исследования [3, 4]; объективация семантической связи «здоровья» и «целостно13

сти» (К. Г. Юнг, Г. Олпорт, С. Гроф); глобализация проблематики здоровья — единая
политика в сфере здоровья [3, 5]; социокультурный аспект проблемы здоровья (Розин,
Лебедева, Холмогорова, Гараян, Хендерсон, Regan, Gurung) [3, 5].
Наибольшего результата в практической реализации мультикультурных и социокультурных аспектов проблемы здоровья достигла Американская психологическая ассоциация, которая не только добилась ликвидации расовых и этнических различий в
доступе к здравоохранению [5], но и помогла правительству США создать стандарты
культурной компетентности (www.thinkculturalhealth.org). Одним из ключевым достижений психологии здоровья в США, на сегодня, является то, что человеку предоставляется «официально» одобренный выбор разных подходов к воззрению на здоровье; к
примеру, иглоукалывание и другие формы традиционной китайской медицины, покрывается большинством медицинских страховых полисов граждан США. В этом контексте выделены 3 базовых подхода к восприятию здоровья, характерные для: 1) западной научнообоснованной медицины, 2) традиционной китайской медицины, 3) испанского народного лечения Curanderismo. Приняты и 3 дополнительных, коренных
подходов, соответствующих: 1) афроамериканским шаманским практикам Африки,
Гаити и других стран Карибского бассейна; 2) индейским американским коренным
практикам более 10 000 летней давности; 3) аюрведическим практикам Индии.
Другим достижением западной психологии здоровья является разработка и внедрение рекомендаций по использованию разных культурных подходов к здоровью для
медицинских работников и администрации системы здравоохранения. Наиболее популярна модель культурной компетентности Пурнелла (Purnell Model). Модель утверждает 12 основных культурных доменов, которые врач должен знать или попытаться
узнать для каждого клиента. Ключевые задачи современной психологии здоровья в
социокультурный аспекте [5]: 1) кодирование различных культурных групп и их подходов к вопросам здоровья; 2) описание набора факторов (типа уровень ин/аккультурации), необходимого для компетентности медперсонала в вопросах социокультурного
аспекта здоровья человека; 3) повышение мультикультурной и социокультурной компетентности в улучшении психического и физического здоровья; 4) улучшение взаимопонимания между здравоохранением и культурными общинами с целью поиска и
подбора оптимальных методов лечения.
Россия на социокультурный аспект проблемы отвечает исследованиями по следующим направлениям: 1) реконструкция сложного социокультурного контекста субъекта; 2) анализ дискурса, норм, властных отношений, определяющих характер оздоровительных практик; 3) особенности влияния культурных ценностей и стереотипов на душевное и духовное благополучие представителей конкретных культур; 4) формирование нового базисного культурного сценария России; 5) демаркация базисных сценариев (семиотические геномы) различных культур, с учетом, как основного строя культуры, так и его инвариантов.
Сегодня мы находимся в ситуации, когда, с одной стороны, Россия пытается сформировать свой новый базисный культурный сценарий, и, с другой стороны, когда идет
агрессивная культурная экспансия Запада, предлагающая свой сценарий, а значит и
«перекодировку» жизни нашей страны c нивелированием наших культурных особенностей. В этой ситуации возникает острая необходимость, не только в демаркации культурных кодов и базовых культурных сценариев, но и фокусировка и более внимательная проработка социокультурного аспекта проблемы здоровья. В этом аспекте необходимо решить следующие задачи: 1) помочь субъекту, самоопределившемуся в своей
ценностносмысловой структуре, подобрать именно свой код здоровья, не противоречащий его сложному социокультурному контексту бытия; 2) описать складывание новых типов культур в ситуации переходности времени и культуры (Розин, Неретина,
2011); 2) провести реконструкцию содержания терминов психического и психологи14

ческого здоровье в ситуации переходности времен; 3) описать подходы к здоровью в
новых, формирующихся типах социальности, возникающих в результате дифференциации и становления новых типов индивидуальности как противоположный процесс
процессу глобализации (Розин, Неретина, 2011); 4) исследовать социокультурную ситуацию «смерть культуры» с целью выработки новых здоровьеформирующих и здоровьесберегающих практик (Розин, Неретина, 2011); 5) провести демаркацию кодов здоровья субъектов разных культур; 6) описать ценностносмысловое содержание различных кодов здоровья, характерных для мультикультурного и культурного пространства
России; 7) повышать мультикультурную и социокультурную компетентность человека
в вопросе формирования инвариантного кода здоровья, состоящего из элементов коренной для человека культуры, тенденций новых типов социальностей, метакультурных контекстов и элементов глобализации.

Список литературы:
1.
Бек У. Что такое глобализация? — М.: ПрогрессТрадиция, 2001.
2.
Васильева О.С., Филатов Ф.Р. Психология и культура здоровья. — РостовнаДону:
ЮФУ, 2011.
3.
Розин В.М. Концепция здоровья. — М.: МГМСУ, 2011.
4.
Marks D., Murray M., Evans B., Willing C. Health psychology: Theory, Research, and
Practice. — L.: Sage, 2011.
5. Regan A. R., Gurung A. Multicultural Approach to Health Psychology // American journal
of lifestyle medicine. — 2013. — January/February. V. 7. №1.

Отношение к болезни и защитные механизмы у больных
с последствиями инсультов и черепномозговых травм

Вишнева А.Е., Москва

Attitude to the disease and defense mechanisms in patients
after stroke and traumatic brain injury

Vishneva А.Е., Moscow
В современной нейрореабилитации развивается системный подход к восстановлению пациентов, перенесших инсульты и черепномозговые травмы. Данный подход объединяет в себе как нейродефектологические методы восстановления высших психических функций, так и психологические методы реабилитации, помогающие человеку успешно адаптироваться в обществе с учетом ограниченных возможностей. Психологическую реабилитацию невозможно успешно построить без учета личностных особенностей, изучения внутренней картины болезни и защитных механизмов пациентов.
Исследование проводилось на базе Центра патологии речи и нейрореабилитации.
В исследовании приняли участие 78 пациентов, перенесших инсульты и черепномозговые травмы и проходящие курс нейрореабилитации в Центре. Методическим обеспечением исследования явились методики, направленные на изучение отношения к
болезни, стратегий совладания, защитных механизмов личности, самооценки и уровня притязаний пациентов. В данной статье мы ограничимся описанием результатов
двух методик: ТОБОЛ и ИЖС, адаптированных к русскоязычной выборке в Психоневрологическом институте им. В.М. Бехтерева (Вассерман, 2005).
Задачей данного исследования является проверка согласованности (непротиворечивости результатов) методик (ТОБОЛ и ИЖС) и выявление защитных механизмов,
являющихся предпосылками формирования того или иного типа отношения к болезни. Полученные знания кажутся нам важными в коррекции эмоциональных и поведенческих проблем, с которыми сталкиваются психологи и врачи, работающие в сфере
реабилитации больных после инсультов и черепномозговых травм.

Согласно интерпретации методики ТОБОЛ, предложенной Вассерманом и его
коллегами, выделяют три блока типов отношения к болезни. Первый блок, назовем его
социально адаптивным, включает гармоничный, эргопатический и анозогнозический
типы отношения к болезни. Преобладание одного или сочетание всех трех перечисленных типов отношения к болезни не приводят к серьезной социальной дезадаптации.
Согласно результатам нашего исследования у пациентов с гармоничным и эргопатическим типами отношений к болезни нет положительных корреляций с защитными
механизмами. Отмечаются отрицательные корреляции с защитными механизмами:
«замещение» и «регрессия» (на уровне значимости р<0,05). Это указывает на то, что у
пациентов с данными социально адаптивными типами отношения к болезни в структуре психики нет заведомо преобладающих, доминирующих защит, но в умеренном
размере присутствует весь спектр защитных механизмов, кроме замещения и регрессии. Использование всего спектра защитных механизмов оказывается наиболее адаптивным в поведенческом и эмоциональном плане. Данные пациенты активно участвуют в процессе реабилитации, соблюдают режим в клинике, выполняют предписания
врачей, имеют наиболее реалистичную картину собственного заболевания, адекватно
оценивают собственные возможности, измененные болезнью. Они наиболее социально активны, имеют высокие показатели качества жизни.
У пациентов с анозогнозическим типом отношения к болезни преобладает защитный механизм «отрицание» (положительные корреляции Спирмена на уровне значимости р<0,05). Пациенты характеризуются отрицанием мыслей о фрустрирующем событии болезни, что согласуется с анозогнозическим типом. Под действием данного
защитного механизма пациенты остаются психологически дистонными к собственной
болезни, отрицают мысли о болезни, стремятся вести прежний образ жизни, поддерживать прежние социальные контакты.
Второй блок включает тревожный, ипохондрический, неврастенический, меланходический и апатический типы отношения к болезни. Данный блок, по мнению авторов методики, имеет интрапсихическую направленность реагирования на болезни, что
проявляется в эмоциональной лабильности, повышенной тревожности, излишней раздражительности, в субдепрессивных тенденциях. Пациенты с преобладанием одного
или нескольких типов отношений к болезни из второго блока часто ипохондрически
настроены, склонны к преувеличению симптомов болезни. Данные пациенты оказываются психологически синтонными болезни, что проявляется в «уходе в болезнь» и в
развитии ипохондрии, в нарастании психосоматических нарушений, которые проявляются в неспецифических для мозговых нарушений болевых симптомах (головокружениях, тошноте, нейродермите и т.д.), в избытке и разнообразии жалоб.
У данных пациентов преобладающими защитными механизмами оказались «регрессия» (положительные корреляции Спирмена на уровне значимости р<0,01), «замещение» и «проекция» (на уровне значимости р<0,05). В критической и фрустрирующей ситуации болезни данные пациенты склонны к регрессу в эмоциональных и поведенческих
реакциях, к использованию примитивных поведенческих стереотипов для совладания с
критической ситуацией болезни. У пациентов с преобладанием защитного механизма
регрессии отмечается слабость эмоциональноволевого контроля, упрощение мотивационнопотребностной сферы. Они склонны к импульсивности, неадекватным выражением собственных эмоций (особенно негативных, таких как враждебность и гнев), приписыванием другим людям собственных негативных мыслей и чувств (Вассерман, 2005).
Третий блок отношения к болезни включает в себя следующие типы: сенситивный,
эгоцентрический, дисфорический и паранойяльный типы отношения к болезни. Данный блок характеризуется интерпсихической направленностью личности в реагировании на болезнь. Пациенты с преобладанием одного или нескольких типов отношения
к болезни из данного блока имеют выраженную социальную дезадаптацию вследствие

нарушения взаимодействий с окружающими и агрессивных поведенческих реакций.
Интерпсихическая направленность реагирования на болезнь проявляется в извлечении из заболевания вторичной выгоды, обвинении других в собственном заболевании.
Пациенты с сенситивным типом отношения к болезни сильно стесняются своего
заболевания — проявлений речевого и двигательного дефектов, они чрезмерно чувствительны к оценкам себя окружающими. Это существенно сокращает их социальные
контакты и приводит к социальной изоляции. У пациентов с эгоцентрическим типом
отношения к болезни преобладает защитный механизм «реактивные образования» (положительные корреляции на уровне значимости р<0,05), т.е. социально неприемлемые чувства и эмоции гипертрофируются в противоположные, социально одобряемые.
Данные пациенты скрывают негативный полюс эмоций по отношению к окружающим, привлекая, таким образом, к себе внимание и вызывая сочувствие и жалость.
Также сильная тревога по поводу речевых и двигательных дефектов может вытесняться
из сознания, а напоказ демонстрироваться страдания, связанные с болезнью. У пациентов с паранойяльным и дисфорическим типами отношения к болезни преобладают
защитные механизмы «замещение» (положительные корреляции на уровне значимости р<0,01), «проекция» и «регрессия» (на уровне значимости р<0,05). Но отмечается
отсутствие или нечастое использование «отрицания» (отрицательные корреляции на
уровне значимости р<0,05). Такие пациенты с подозрительностью относятся к медицинским процедурам и предписаниям врачей. В своем заболевании они видят злой
умысел других людей (близких, друзей или врачей). У них преобладает озлобленное и
гневливое настроение. На неосознанном уровне такие пациенты склонны выплескивать свои негативные эмоции на людей и объекты более доступные и не представляющие ответной опасности. Также в критической ситуации болезни данные пациенты
склонны к регрессивным формам эмоциональных и поведенческих проявлений.
Обобщая полученные результаты, можно сделать следующие выводы. Полученные
результаты свидетельствуют о согласованности методик ТОБОЛ и ИЖС, что подтверждает адекватность их совместного использования для изучения психологической картины отношения к болезни. Адаптивные типы отношения к болезни не имеют положительных корреляций с защитными механизмами, что указывает на отсутствие доминирующих защитных механизмов. В психологической картине у данных пациентов
присутствует весь спектр защитных механизмов, в результате чего и формируются адаптивные типы отношения к болезни. Не обнаружено специфических защитных механизмов соответствующих тому или иному типу отношений к болезни. Однако защитные механизмы: «регрессия», «замещение» и «проекция» являются наиболее выраженными при неадаптивных типах отношения к болезни.
Результаты данного исследования требуют дальнейшего осмысления и интерпретации с другими методиками, направленными на изучение самооценки, стратегий совладания и мотивационносмысловой сферы личности у пациентов. Полученные результаты позволят выявить «мишени» для психологической коррекции в рамках нейрореабилитации.

Список литературы:
1.
Вассерман Л.И. и др. Психологическая диагностика отношения к болезни. Пособие для врачей — СПб: СПб НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2005.
2.
Вассерман Л.И. и др. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля. Пособие для психологов и врачей. — СПб: СПб НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2005.
3.
Зинченко Ю.П., Первичко Е.И. Методология синдромного анализа Л.С. Выготского — А.Р. Лурии и постнеклассическая рациональность// Наследие А.Р. Лурии в
современном научном и культурноисторическом контексте: К 110летию со дня
рождения А.Р. Лурии. — М., 2012.
4.
Николаева В.В. Влияние хронической болезни на психику. — М.: МГУ, 1987.

Взаимосвязь субъективного благополучия и удовлетворенности
профессиональной деятельностью врача

Гаврилова М.В., Недуруева Т.В., Курск

Relationship subjective wellbeing and satisfaction with occupational physicians

Gavrilova M.V., Nedurueva T.V., Kursk
В современной психологии здоровья и клинической психологии актуален вопрос
сохранения профессионального здоровья специалистов различных групп профессий, и
в первую очередь специалистов, подверженных стрессогенным условиям деятельности
[2, 3, 4]. В рамках данного проблемного поля наиболее значимым в практическом отношении является вопрос удовлетворенности деятельностью и факторов ее определяющих.
Труд большинства медицинских работников осуществляется в таких условиях, что
на них воздействует комплекс неблагоприятных производственных факторов различной природы, нервноэмоционального перенапряжения, высокой ответственности.
Повседневная деятельность данной группы специалистов протекает в условиях перенасыщенности контактов с больными людьми и их родственниками, их проблемами,
негативными эмоциями [1, 3]. При этом сама система здравоохранения, претерпевая
на современном этапе организационные и содержательные изменения, предъявляет
повышенные требования к профессиональной и личностной компетентности врача. В
имеющихся исследованиях по проблеме субъективного благополучия врачей уделяется большее внимание соответствию актуальных (актуализируемых) потребностей
субъективным возможностям человека по их удовлетворению, устанавливается связь
между актуализацией потребностей и осознанием их реализации и ощущением благополучия [1, 3]. Понятие «субъективное благополучие» имеет практическое применение при оценке эффективности и удовлетворенности жизнедеятельностью человека.
Субъективное благополучие врачей рассматривается нами как интегральное социальнопсихологическое образование, включающее оценку и отношение человека к своей
жизни и самому себе и несущее в себе активное начало [1, 3, 4].
Целью нашей работы является исследование взаимосвязи субъективного благополучия и удовлетворённости профессиональной деятельностью врачей. Для достижения этой цели мы последовательно решали следующие задачи: 1) исследование качества жизни и субъективного благополучия врачей, городских и районных медицинских учреждений; 2) исследования удовлетворённости профессиональной деятельностью врачей городских и районных медицинских учреждений; 3) исследование взаимосвязи субъективного благополучия врачей и их удовлетворённости своей профессиональной деятельностью.
Решение поставленных задач осуществлялось с использованием следующих методов: теоретический анализ специальной литературы, эмпирические методы: «Опросник
качества жизни» (ВОЗ), тест «Удовлетворенность работой» (Верещагина Л.А.), «Интегральная удовлетворенность трудом» (Фетискин Н.П., Козлов В.В., Мануйлов Г.М.),
«Шкала субъективного благополучия» (адаптация А.А. Рукавишникова).
Эмпирическое исследование проходило в городских и районных медицинских учреждениях города Курска и Курской области. Общий объем выборки составил 91 человек (врачи). Исследуемая нами группа врачей была разделена на две группы: врачи районных больниц Курской области и врачи городских медицинских учреждений города
Курска.
Исследование качества жизни и субъективного благополучия врачей городских и
районных медицинских учреждений показало наличие различий по таким показателям качества жизни, как духовная сфера (p=0,01) и окружающая среда (p=0,01), общий
уровень качества жизни (p=0,01), субъективное благополучие.

Доступ онлайн
200 ₽
В корзину