УДК 316(476)
ББК 60.5(4Беи)
      С89

А в т о р ы:

Р. А. Смирнова, Т. В. Кузьменко, 
В. Э. Смирнов, Т. С. Балакирева

П о д  о б щ е й  р е д а к ц и е й 

Р. А. Смирновой

Р е ц е н з е н т ы:

доктор социологических наук, профессор В. И. Русецкая,

доктор социологических наук Н. Е. Лихачев

Судьба белорусской провинции : социологический ана-

лиз / Р. А. Смирнова [и др.] ; под. общ. ред.  Р. А. Смирно-
вой. – Минск : Беларуская навука, 2015. – 435 с.

ISBN 978-985-08-1819-5.

Монография посвящена проблеме развития провинциального сооб-

щества, места провинции в налаживании социальных связей и взаимо-
отношений в системе «центр – периферия», роли провинциального сооб-
щества в социализации, интеграции и адаптации живущего в селах 
и малых городах людей. Осуществлена теоретическая экспликация ос-
новных понятий, на обширном конкретно-социологическом материале 
обоснованы основные идеи и положения книги, касающиеся образа 
жизни провинциального населения, их менталитета, ценностных ори-
ентаций, социального самочувствия и гражданского поведения. 

Предназначена для студентов, аспирантов, научных сотрудников 

и всех тех, кого интересует судьба Отечества.

УДК 316(476)

ББК 60.5(4Беи)

© Институт социологии 
    НАН Беларуси, 2015
© Оформление. РУП «Издательский 
    дом «Беларуская навука», 2015

ISBN 978-985-08-1819-5

С89

ВВЕДЕНИЕ

Одним из малоисследованных аспектов современных пред-

ставлений о белорусском социуме остаются представления о месте 
и роли в нем провинции, провинциальной культуры, менталите-
та и присущих им способах человеческой жизнедеятельности. 
И хотя региональные исследования все более привлекают вни-
мание общественной науки, история, механизмы развития, по-
тенциал и возможности белорусской провинции для социальной 
интеграции, самоидентификации и социализации личности и об-
щества еще не получили должного внимания. Место и функция 
провинции в жизни нации как целого, степень зависимости от 
Центра и границы интерпретации его влияния – этот круг вопро-
сов становится чрезвычайно актуальным в исследовании регио-
нальной культуры и социальных процессов.

Считается, что многообразные представления о провинци-

альном городе, появившиеся в современной белорусской культу-
ре XX – начала ХХI в., являются результатом формирования на-
ционального типа идентичности в культуре, трансформации куль-
туры из традиционной в национальную. Суть данной точки зрения 
в следующем. Нация как форма общности людей, во-первых, воз-
никает в силу установления капиталистической экономики и, 
во-вторых, имеет тенденцию к нивелированию кровнородствен-
ных, этнических, конфессиональных, сословных различий между 
членами общности, утверждая вместе с тем новое основание иден-
тичности – служение государству. Распространение грамотно-
сти, письменность, нормированный литературный язык согласно 
этому пониманию обусловлены потребностью государства в куль-

турно и социально унифицированном, многочисленном, легко 
мобилизуемом человеческом ресурсе, способном как к массово-
му производству и потреблению товаров и услуг, так и к эффек-
тивным действиям в условиях социальных преобразований или 
катастроф, приобретших периодический характер. Национальный 
тип идентичности предполагает деактуализацию предшеству-
ющих оснований идентичности, в частности местнического, свя-
зывающего личность с определенной областью внутри государ-
ства, что обусловлено императивом подчинения мобилизационным 
требованиям государства. Вследствие этого возникает специфи-
ческое отношение к провинциальным регионам страны со сто-
роны власти и изменение самосознания жителей столицы и ре-
гионов. С одной стороны, утверждают представители данного 
понимания, центральный государственный аппарат нуждается 
в ресурсах провинции (материальных, человеческих, концепту-
альных и т. п.), т. е. находится в зависимом, подчиненном отно-
шении. Но, с другой стороны, одновременно стихийно и целена-
правленно формируется такой комплекс представлений о про-
винции, который лишает ее права на суверенность и подчиняет 
Центру. Иными словами, национальная культура создает образ 
копирующей провинции, более или менее утрируя черты подра-
жательности и следующие за ним несамостоятельности, выводя 
из них характеристики отсталости и невежественности. Именно 
этот образ согласно данной точке зрения удерживает провинцию 
в подчинении и вместе с тем стимулирует миграцию слоя наиболее 
одаренных и амбициозных жителей провинции в центр. 

Обострение дискуссий на тему провинциальности и провин-

ции в культуре и социуме обусловливается ценностной асимме-
трией в отношении «центр – провинция», в соответствии с которой 
культура «центра» (например, столицы) признается в качестве непре-
рекаемого образца для подражания провинциальными культу-
рами, в данном контексте «недостаточно развитыми и отсталыми». 
Это усугубляется тем, что в условиях глобализации считается 
нормой единообразие образа жизни, менталитета, ценностно-нор-
мативной системы, культуры «центра» и «провинции». Более того, 
провинциальная культура признается «устаревшей», менее зна-

чимой для современности, чем культура глобальная и общедо-
ступная для всех. Однако, как отмечают некоторые ученые: «Тех-
нологизация общения и физическое перемешивание культур, если 
говорить о наиболее радикальных императивах глобализации, 
угрожает существующему этнокультурному разнообразию на 
планете, угрожает разнообразию внутренних социальных про-
странств. Глобализация, если эта концепция принимается без 
необходимых ограничений, прорывает внутренние социальные 
пространства «снаружи», вваливается в них своими несоразмер-
ными массами (информации, техники, развлечений и пр.) и при-
водит их к такой же гибели, какой гибнет живой организм, про-
ткнутый и вспоротый копьем охотника»1. В этом смысле изучение 
взаимоотношения «центра и провинции», возможностей и пер-
спектив провинции в социуме требует научного (не только тео-
ретического, но и эмпирического в данном случае, конкретносо-
циологического) анализа, так как не имеют пока однозначных 
и простых решений.

Авторский коллектив подходит к данной проблеме, пытаясь 

уйти от упрощенных ответов и простого копирования интер-
претаций историко-культурного опыта других стран и народов. 
В частности, чрезвычайно богатый опыт научно-теоретического 
и искусствоведческого (литературного) обобщения данных о про-
винциальном социуме и культуре наработан в российской гума-
нитаристике. Однако простым наложением образа российской 
провинции на белорусскую действительность трудно обойтись. 
Дело в том, что в Беларуси исторически сложились специфиче-
ские взаимоотношения центра (столицы) и периферии (провин-
ции), отличные от российских, связанных с местом страны в геопо-
литическом пространстве. В отличие от Москвы и Санкт-Петер-
бурга, которые были (хотя и в разное время) единственными 
и непререкаемыми образцами не только для мелких провинциаль-
ных городов, но и для крупных городов Российской империи, 

1 Дахин, А. В. Российская провинциальная культура в глобальной регио-

нальной стратификации: проблема социальной ценности «внутренних про-
странств» / А. В. Дахин // Международные отношения в 21 веке: региональное 
в глобальном и глобальное в региональном. – Н. Новгород, 2000. – С. 224.

включая Минск, последний не играл такой довлеющей роли на 
белорусские города. В этом отношении даже трудно было назы-
вать такие города, как Могилев, Витебск, Гродно и Брест более 
провинциальными, нежели Минск. Но и города меньшего масшта-
ба не ощущали себя провинциальными. И не только, например, 
Борисов или Мозырь, но и Несвиж, Волковыск, Лида и другие, в силу 
богатого исторического прошлого и довольно активным соци-
ально-экономическим и политическим отношениям. 

Тем не менее, начиная с середины ХХ в., ознаменованного раз-

витием индустриальной эпохи, новых форм политической регу-
ляции территориально-поселенческого устройства в стране и вве-
дением унифицированных норм и правил архитектурно-градо-
строительной застройки на территории Советского Союза, роль 
и значимость небольших городов Беларуси радикально из-
менилась. В первую очередь произошли изменения в экономике 
малых городов: она все более сводилась к моноэкономике, на-
правленной на обслуживание и управление отраслями аграрной 
сферы. Это привело к социально-структурным переменам – ма-
лые города стали концентрировать трудовые ресурсы преиму-
щественно из специалистов и работников по обслуживанию 
аграрной экономики и живущего в них населения и окружающих 
сельских поселений. Сузились возможности про-винциальных го-
родов в обеспечении населения социальными ресурсами саморе-
ализации и повышения своего социального статуса. Многие ши-
роко известные производства и промыслы сами собой стали 
пропадать или перепрофилироваться в соответствие с прини-
маемыми правительством республиканскими планами социаль-
но-экономического развития. Соответственно, город (местное 
сообщество) стал терять качество субъктности, все более пре-
вращаясь в объект социальной, экономической и культурной 
политики государства. Потеря местным сообществом соци-
альной субъектности постепенно привела жителей провинци-
альных городов к несамостоятельности в решении внутригород-
ских вопросов, социальной пассивности и патернализму в отно-
шениях с вышестоящими властными структурами. Все эти из-
менения привели не только к снижению роли провинциальных 

городов в составе страны, но и к стиранию культурных особен-
ностей в менталитете, способах деятельности и духовной жизни 
провинциалов. Мало того, слово «провинциал» стало нарицатель-
ным, что стимулировало население, особенно молодежь, к стрем-
лению не быть им, а быть городским, стать жителем столицы. 
Отсюда – снижение человеческого потенциала белорусской про-
винции, затухание активной социальной и политической жизни 
(или сужение активности до уровня удовлетворения сугубо ма-
териальных, экономических, а по существу первичных потребно-
стей) в провинциальном городе, потеря им социокультурного 
своеобразия. Круг замкнулся.

Необходимо отметить, что за годы реформ в белорусской 

провинции наметились глубокие институциональные изменения. 
Однако многие накопившиеся проблемы ее развития остаются 
нерешенными, в частности, связанные в основном с ориентаци-
ей на моноэкономику – производство и переработку продукции 
сельского хозяйства. И хотя в ходе социально-экономических 
реформ в стране созданы основы многоукладной экономики, за-
конодательно закреплено право выбора форм производства, пере-
работки и хозяйствования, в малых городах, как правило, повсе-
местно преобладают отрасли, обслуживающие сельское хозяйство 
или предоставляющие услуги населению. В связи с достаточно 
узким спектром рынка труда, худшими, по сравнению с крупно-
городскими, инфраструктурой и уровнем заработной платы 
провинция перестает быть привлекательной для жизни, ограни-
чивая возможности самореализации и развития людей, что влечет 
за собой застойные явления и усиленные миграционные процес-
сы (особенно из сел и малых городов сельского типа). Эти про-
блемы касаются не только Беларуси – подобные процессы на-
блюдаются во всех развитых странах. По данным статистики, на 
2013 г. в белорусских городах проживает 82% всего населения 
страны, в российских – 74% всего населения РФ (для сравнения: 
в США – 75%, в Германии ежегодно сельское население сокра-
щается на 1%). В среднем США и Европа теряют до 5% сельско-
го населения за каждые 3–5 лет. Та же тенденция наблюдается 
и в малых городах. Непрестижность, неперспективность жизни 

и деятельности в провинции (селах и малых городах) приводят 
в последние десятилетия к повсеместному оттоку из них челове-
ческого ресурса. Данные устойчивые явления определили осо-
бую значимость постановлений правительства Беларуси и про-
грамм, нацеленных на повышение уровня и качества жизни 
в данных регионах, престижности проживания в сельской мест-
ности. Однако институциональные меры – государственные наци-
ональные проекты и целевые программы в этой сфере – не дают 
устойчивого эффекта по причине сокращения человеческих ре-
сурсов.

Усеченное и одностороннее использование отдельных форм 

социального взаимодействия государства и общества – только 
в виде социальной помощи (патронажа) со стороны государства – 
снижает экономическую и социальную активность населения про-
винции. Указанный изъян в системе управления в определенной 
мере обусловлен невостребованностью и недостаточной изучен-
ностью тех ресурсов, которые способны модернизировать про-
винциальный социум, предоставить людям возможность повы-
шать свой социальный статус: экономический, связанный с тру-
довой деятельностью и материальными доходами; социальный, 
характеризующийся достойным качеством жизни, социальной 
активностью и защищенностью; символический и культурный, 
выраженный в возможностях осуществления социально-профес-
сиональной, культурной и классовой самоидентификации, рас-
ширения коммуникаций и влияния на социально-политическую 
жизнь страны, повышения своего культурного уровня и удов-
летворения культурно-досуговых потребностей. 

Современные отечественные социологи, рассматривая пове-

дение людей и обращая внимание преимущественно на его це-
лерациональную обусловленность, связанную с личной выгодой 
(пользой), на наш взгляд, остаются на позициях теории «экономи-
ческого» человека и, более того, тщетно продолжают обосновы-
вать ее. Однако необъяснимость некоторых новых трендов соци-
ально-экономического поведения современного человека вынуж-
дает ученых обратиться к социальному аспекту данной проблемы. 

В качестве основы для решения данной проблемы есть смысл 
обратиться к утверждению К. Поланьи о том, что даже «эконо-
мическая деятельность человека, как правило, полностью под-
чинена общей системе его социальных связей. Человек действу-
ет не для того, чтобы обеспечить свои личные интересы в сфере 
владения материальными благами, он стремится гарантировать 
свой социальный статус, свои социальные права, свои социаль-
ные преимущества. Материальные же предметы он ценит лишь 
постольку, поскольку они служат этой цели. Ни процесс произ-
водства, ни процесс распределения не связаны с какими-либо 
особыми экономическими интересами в плане владения вещами, 
но каждый отдельный этап, каждый шаг в этих процессах стро-
го обусловлен целым рядом социальных интересов, которые, 
в конечном счете, и гарантируют то, что необходимый шаг будет 
сделан. В небольшой общине охотников или рыбаков или в ги-
гантской деспотии интересы эти могут быть весьма несходны-
ми, однако всюду экономическая система приводится в действие 
неэкономическими мотивами»2. В развитие этой мысли авторы 
данной монографии видят одну из своих целей определение со-
циальных ресурсов, мотивов, факторов и условий, влияющих на 
мотивацию и жизненный выбор жителя провинции в сфере тру-
дового, профессионального и миграционного поведения, обращая 
особое внимание на потребность в повышении социального ста-
туса как мотива изменения жизненных стратегий индивидов.

Данные социологических исследований местных сообществ 

провинциальных регионов (включающих как сельские поселения, 
так и малые города) последних 15 лет показали, что основными 
факторами изменения своих экономических и в целом жизнен-
ных стратегий люди называют заработную плату, возможность 
свободного выбора профессиональной деятельности, диверси-
фикацию рабочих мест и хорошие условия труда. 

В связи с этим приоритетной целью исследования является 

выявление основных, формирующихся на мезо- и микроуровнях, 

2 Поланьи, К. Великая трансформация: политические и экономические ис-

токи нашего времени / К. Поланьи. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 207.

факторов, определяющих региональную специфику социальных 
ресурсов местных сообществ белорусской провинции, обуслов-
ливающих личностный выбор граждан, процессы интеграции, 
социализации, адаптации и территориальной идентификации на-
селения, возможности самореализации и повышения социального 
статуса в условиях сложившейся провинциальной социальной 
среды. 

В качестве объекта исследования выступают жители малых 

городов и сельское население регионов страны, критерием про-
винциальной регионализации которых являются пространствен-
но-территориальные характеристики (степень урбанизированности, 
отдаленности / близости от крупных городов, масштабы населен-
ных пунктов: малый город, агрогородок, село, отдаленные деревни). 
Основное внимание обращается на провинциальные сообщества 
как исторически сформировавшиеся социально-территориальные 
образования во взаимосвязи их социальных, экономических, куль-
турных и духовных сфер и параметров, выступающие в каче-
стве основного ресурса, определяющего наряду с другими про-
цессы социального воспроизводства (социализации, адаптации, 
интеграции и территориальной идентификации) провинции, а также 
их специфическую социально-классовую и профессиональную 
структуру. 

Кроме этих целей и задач, направленных на определение си-

стемы факторов, обусловливающих особенности развития мест-
ных провинциальных сообществ в малых городах и сельских 
поселениях, изучались также роль социальных ресурсов в повы-
шении социального статуса индивидов и социальных групп; вы-
явление социально-культурных особенностей разных социально-
территориальных образований провинции (малые города, села) 
как сфер историко-культурного и социально-экономического суще-
ствования местных сообществ; определение специфики ценност-
ных ориентаций и поведенческих стратегий населения белорус-
ской провинции; выявление общих и особенных черт провинци-
ального менталитета, характеризующих своеобразие образа жизни; 
обоснование концептуального подхода к изучению социально-