История отечественной и мировой психологической мысли

Институт психологии РАН

Московский  гуманитарный  университет

Материалы всероссийской
конференции по истории психологии
«VI Московские встречи»
30 июня–02 июля 2016 г.

Ответственные  редакторы:
А.Л. Журавлев, В.А. Кольцова, Ю.Н. Олейник

Издательство
«Институт психологии РАН»
Москва
2016

История
отечественной
и мировой
психологической
мысли
судьбы ученых,
динамика идей,
содержание концепций

УДК 159.9
ББК 88
И 90
Все права защищены. Любое использование материалов данной книги
полностью или частично без разрешения правообладателя запрещается

История отечественной и мировой психологической мысли: судьбы ученых, динамика идей, содержание концепций. Материалы всероссийской конференции по истории психологии «VI Московские встречи», 30 июня–02 июля 
2016 г. / Отв. ред. А. Л. Журавлев, В. А. Кольцова, Ю. Н. Олейник. М.: Изд-во 
«Институт психологии РАН», 2016. – 637 с.

ISBN 978-5-9270-0349-5

И 90

УДК 159.9
ББК 88

Книга подготовлена по материалам докладов всероссийской конференции «История отечественной и мировой психологической мысли: судьбы ученых, динамика 
идей, содержание концепций» (VI Московские встречи по истории психологии), ко-
торая состоялась 30 июня–02 июля 2016 г. В статьях представлен весь спектр историко-психологической проблематики, разрабатывающейся в современной российской 
истории психологии. Материалы сгруппированы в соответствии со сложившимися направлениями исследований в истории отечественной психологии: «Методологические, теоретические и прикладные проблемы историко-психологического исследования», «История разработки психологических проблем и направлений 
психологии», «Творческое наследие мыслителей и ученых и их роль в развитии психологического познания», «История становления и развития психологических обществ, школ, научных, научно-образовательных и научно-практических центров», 
«История психологии и историческая психология: пути интеграции».
Читатель познакомится с новой фактологией в области истории дореволюционной, советской и российской психологии, анализом творчества ранее забытых 
или малоизвестных ученых, новыми методическими подходами в историко-психологических исследованиях, результатами комплексирования психологии с другими 
науками о человеке и обществе. Особый интерес представят материалы, касающиеся истории деятельности научных центров в области психологии, опыта создания 
и результатов деятельности психологических служб в разных областях общественной практики.

ISBN 978-5-9270-0349-5

© ФГБУН Институт психологии РАН, 2016
© АНО ВО Московский гуманитарный университет, 2016

А. Л. Журавлев, В. А. Кольцова, Ю. Н. Олейник. Изучение отечественной
и мировой психологической мысли: результаты и перспективы 
исследований. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ
Методологические, теоретические и прикладные проблемы
историко-психологического исследования

И. С. Алексеенко. Развитие отечественной историографии
как направления историко-психологического знания в XX веке  . . . . . . . . 19
М. Р. Арпентьева. Научные открытия: маркеры перемен
и пограничные зоны как источники развития психологической науки  . . 27
О. А. Артемьева. Защита диссертаций по психологии
как результат деятельности отечественного научного сообщества
в первой половине ХХ века. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37
С. А. Богданчиков. История советской психологии: прямой взгляд. . . . . . . . . . . . 46
С. И. Данилов. Дискуссии в отечественной психологии 1930-х годов . . . . . . . . . . 57
И. Н. Елисеева, Ю. Н. Олейник. К вопросу о прогностическом потенциале 
историко-психологических исследований
(на примере отечественной экстремальной психологии)  . . . . . . . . . . . . . . . 64
К. Б. Зуев, П. В. Морозов. Полнотекстовая электронная библиотека 
«Психологический журнал. Архив 1980–1990 гг.»:
возможности для историко-психологических исследований. . . . . . . . . . . . 73
Н. А. Логинова. Пути интеграции российской психологии
в мировое научное психологическое сообщество  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 79
А. Н. Моргун. Версии происхождения научного знания:
психолого-исторический аспект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 88
Е. М. Орлова. В. М. Бехтерев о значении науки в общественной жизни: 
аксиологический аспект  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 95

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ
История разработки психологических проблем и направлений психологии

Е. С. Балабанова. Основные направления исследований
социальной активности молодежи
в отечественной социальной психологии  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103
С. Л. Блинникова. История психологического исследования стратегий 
разрешения противоречий субъектом. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113

Содержание

Т. Е. Егорова, С. М. Скуратовский. Проблема приемного родительства 
в отечественной психологии конца XIX–начала XX века  . . . . . . . . . . . . . . 119
Д. А. Китова. История зарождения и развития предпринимательства 
в дореволюционной России: психологический анализ  . . . . . . . . . . . . . . . . 123
В. В. Колосова. Некоторые страницы истории
отечественной социальной психологии. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 134
А. А. Костригин. Понятие «душа» в «Философском лексиконе»
С. С. Гогоцкого в свете критики М. А. Антоновича . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 139
О. В. Лунева. История разработки проблемы социального интеллекта   . . . . . . .145
Е. С. Минькова. Роль педиатров в развитии педологии в России . . . . . . . . . . . . . 154
В. О. Мохова. Основные предпосылки формирования психологии пола 
и гендерной проблематики (с XVIII до начала XX века)  . . . . . . . . . . . . . . . 160
Е. Н. Нестерова. Предпосылки становления психофизиологии
как науки в период Средневековья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 170
Г. В. Ожиганова. Высшие саморегулятивные способности:
подходы к исследованию. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .173
В. П. Позняков, Т. С. Вавакина. История развития и современное состояние 
исследования психологических отношений. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 179
В. Л. Ситников, А. В. Комарова, Т. В. Слотина. Педагогические истоки
развития проблемы психологии командообразования  . . . . . . . . . . . . . . . . 189
Н. Ю. Стоюхина. К вопросу о периодизации психологии воздействия
в рамках советской психотехники 1920–1930-х годов. . . . . . . . . . . . . . . . . . 195
Б. Н. Тугайбаева. Изменения гендерных ролей в российских семьях
в кризисные 90-е годы ХХ века  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 205
О. Р. Тучина. История исследования проблемы самопонимания
в психологии: тенденции и перспективы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 209

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
Творческое наследие мыслителей и ученых
и их роль в развитии психологического познания

М. Р. Арпентьева. Философско-этическое наследие Аристотеля
как основа психологии нравственного развития личности
и общества  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .221
Т. И. Артемьева. В. О. Ключевский о становлении великороссов
и их менталитете. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 226
В. Е. Богданова. Проблема человека в учении С. Л. Франка  . . . . . . . . . . . . . . . . . .231
С. А. Гильманов. «Эмоциональная психология» Л. И. Петражицкого . . . . . . . . . 239
Н. В. Гребенникова. Вклад А. Р. Лурии в развитие психотерапии  . . . . . . . . . . . . . 249
А. Н. Ждан. Л. С. Выготский и психология в Московском университете 
(К 120-летию со дня рождения). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 258
А. Л. Журавлев, Т. В. Галкина. Философско-психологическая система
научных представлений Я. А. Пономарева:
истоки, основные положения, перспективы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 264
А. Л. Журавлев, И. А. Мироненко. Вклад Б. Д. Парыгина
в развитие отечественной социальной психологии  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 279

В. М. Звоников, С. Ю. Баранов. Вклад В. М. Бехтерева
в изучение проблемы внушаемости человека. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 289
Н. Е. Казакова. Роль К. К. Платонова в создании и внедрении 
самолетов-лабораторий психофизиологического профиля  . . . . . . . . . . . . 292
О. В. Коробова. М. М. Рубинштейн: жизнь и творчество в психологии  . . . . . . . 300
В. А. Мазилов. К. Д. Ушинский и разработка практической психологии. . . . . . .314
В. Г. Маралов, В. А. Ситаров. Психологические взгляды С. Смайлса 
на саморазвитие человека . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 323
Н. Г. Немировская. Этапы развития и направления
творческой деятельности В. Н. Дружинина  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 328
М. Д. Няголова. Д. Т. Кацаров и идеи функционализма
в болгарской психологии первой половины ХХ века  . . . . . . . . . . . . . . . . . . .337
А. А. Обознов. Психология профессиональной деятельности:
комплексный подход (К 85-летию со дня рождения В. А. Бодрова)  . . . . . 349
Э. В. Тихонова. Традиции кантианства в русской философской 
и психологической мысли второй половины XIX–начала XX в.  . . . . . . . . 358
Н. Е. Харламенкова, А. Л. Журавлев. Психология личности
в трудах Л. И. Анцыферовой и современные представления
о личностном развитии и посттравматическом росте  . . . . . . . . . . . . . . . . . 369
К. А. Чистопольская, С. Н. Ениколопов. Наследие Эрнеста Беккера
и современные теории страха смерти. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 378

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ
История становления и развития психологических обществ,
школ, научных, научно-образовательных и научно-практических центров

В. В. Аншакова, В. А. Кольцова. К столетию первых съездов
по экспериментальной педагогике в России  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 389
Д. Б. Богоявленская. Московское психологическое общество конца
XIX–начала XXI века и его роль на разных этапах
социального развития России. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 394
М. И. Воловикова. Лаборатория психологии личности ИП РАН:
история в лицах. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 407
А. А. Грачев. Психологическая служба промышленного предприятия
конца советского периода (на примере социально-психологической
службы производственного объединения «Курганприбор»). . . . . . . . . . . . 413
М. Г. Дебольский, Ф. И. Ушков. История зарождения и этапы развития 
психологической службы уголовно-исполнительной системы России  . . 423
Н. В. Зверева, И. Ф. Рощина. Значение научного наследия классиков
московской психологической школы
для современной клинической (медицинской) психологии. . . . . . . . . . . . 433
И. Н. Елисеева, Ю. С. Шойгу. Научно-практический проект «Опыт решения 
психологических задач в годы Великой Отечественной войны»
как форма деятельности студенческого психологического
добровольческого движения Центра экстренной психологической
помощи МЧС России. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 438

М. С. Игнатенко. Императорский Санкт-Петербургский
воспитательный дом как инновационное учреждение
в отечественной психологической науке и образовании . . . . . . . . . . . . . . . 448
О. И. Клочкова, И. В. Погорелова, Г. А. Шабанов. Возрастные изменения 
альфа-спектра вызванной биоэлектрической активности мозга
в процессе позиционной компьютерной игры
как развитие системного подхода в психофизиологии. . . . . . . . . . . . . . . . . .457
В. А. Мазилов. В. С. Филатов и создание
ярославской психологической школы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .461
В. М. Поздняков, Е. Е. Гаврина. История становления и развития
психологического факультета Академии ФСИН России  . . . . . . . . . . . . . . 470
Н. Ю. Стоюхина. Губернские университеты как центры развития 
психологического знания: Нижегородский университет в 1920-е годы. . . 476
А. С. Чернышев, И. Н. Логвинов, С. В. Сарычев. Тенденции исследования 
молодежного лидерства в курской социально-психологической 
лаборатории (1964–2016) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 486

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ
История психологии и историческая психология:
пути интеграции: результаты и перспективы развития

А. А. Гостев. Проблема психоманипуляций исторической памятью
в российском обществе в кризисный постсоветский период  . . . . . . . . . . . 499
О. Г. Жукова. Психологическая атмосфера в СССР в 1941–1945 годы
и реформа школы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 507
О. В. Клыпа. Филиация психологических идей в русской психологии  . . . . . . . .518
В. А. Кольцова. Психологические предпосылки
революционных преобразований общественной жизни. . . . . . . . . . . . . . . 526
А. А. Королёв. Формирование криминальной субкультуры в России
в XIX веке: источники и историография . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .531
Е. С. Минькова, М. И. Борискова. Психологический портрет меланхолика 
в художественном творчестве Ги де Мопассана
(по новелле «Господин Паран»)  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .537
И. В. Новичихина. Характеристика мировоззрения и психологии
русского народа в трудах С. Л. Франка. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 540
Г. В. Семенова, А. Е. Васильев. Восприятие современными студентами 
исторических памятников (на примере архитектурных сооружений 
прошлого). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 544
Е. Г. Синякина. Добрососедские отношения
в русской крестьянской общине конца XIX–начала XX века . . . . . . . . . . . 554
Е. В. Харитонова. Психологические проявления аномии личности 
в послереволюционной России . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .561
Е. Н. Холондович. Психолого-историческая реконструкция
психологических характеристик личности 20-х годов XX века
на основе литературных источников  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 569

Аннотации. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 580
Сведения об авторах  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .631

Изучение отечественной и мировой 
психологической мысли:
результаты и перспективы исследований1

А. Л. Журавлев, В. А. Кольцова, Ю. Н. Олейник (Москва)

Начиная с 1992 г., в научной жизни российского психологического сообщества появился периодически проходящий научный форум, объединяющий профессиональных историков психологии страны. Именно в этом году Институтом психологии РАН была проведена Международная конференция по истории психологии, 
получившая название «Московские встречи по истории психологии». Это была, пожалуй, первая в тот период профильная конференция, посвященная не отдельным 
знаменательным датам, научным школам или каким-либо направлениям психологии, а практически всему спектру историко-психологичес ких проблем2. Всеми 
участниками конференции отмечались актуальность и новизна рассматриваемых 
проблем, творческий характер научных дискуссий, богатство представленных 
на конференции научных фактов и идей, позитивный эффект формального и неформального общения участников конференции – ученых из России, Армении, 
Казахстана, Украины, Англии, Венгрии, Германии, Китая, США, Чехословакии, 
ЮАР. По материалам конференции был издан сборник «Исторический путь психологии: прошлое настоящее, будущее» (Исторический путь психологии, 1992). 
В предисловии к сборнику отмечалось: «Развитие истории психологии отражает 
закономерную потребность в саморефлексии, углублении познания посредством 
осмысления путей, проблем и результатов своего собственного самодвижения. 
Этим определяется смысл и теоретическое значение историко-психологических 
исследований как необходимой составной части психологии» (Кольцова, Олейник, 
1992, с. 2). Участниками конференции единодушно было принято решение о регулярном проведении «Московских встреч по истории психологии».
Спустя три года, в 1995 г., были проведены «II Московские встречи по истории психологии». В организации приняли участие Институт психологии РАН 
(ИП РАН) и Институт молодежи (ИМ).
В ходе этой конференции был рассмотрен широкий круг вопросов: теоретические и методологические основания психологической науки и истории психологии; история развития и современное состояние психологических исследований 
в разных научных школах, центрах, регионах и странах; история разработки научных проблем и направлений психологии; научное наследие и жизненный путь 
творцов психологической мысли; фактически был определен тот круг проблем, 
которые обсуждались и на всех последующих «Московских встречах».
В предисловии к сборнику материалов конференции «Современная психология: исторические, методологические и социокультурные аспекты развития» 

1 
Статья подготовлена по Государственному заданию ФАНО РФ, № 0159-2016-0003.

2 
Перед этим последняя крупная конференция по истории психологии была проведена в 1988 г. Темой конференции являлось рассмотрение традиций и научных школ 
в истории советской психологии (Изучение…, 1988).

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

(Современная психология, 1995) подчеркивалось, что конференции по проблемам истории психологии с каждым годом привлекают к себе все более заинтересованное внимание психологического сообщества, и это связано не только с «возрастающим пониманием значимости историко-психологических исследований 
как важного условия саморефлексии психологической науки», но и осознанием 
того, что «сформированное историческое мышление является необходимой компонентой профессионализма» (Кольцова, Олейник, 1995, с. 3).
После шестилетнего перерыва в 2001 г. под эгидой Института психологии РАН 
и Московской гуманитарно-социальной академии1 (МГСА) прошли «III Московские встречи по истории психологии». Несмотря на кардинальные преобразования, происходившие в это время в российском обществе (продолжавшиеся 
изменения в социально-экономической и политической сферах общества, формирование новых мировоззренческих и ценностных ориентиров и т. д.), и не менее серьезные трансформации в самой психологической науке (смена гносеологического монизма принципами «познавательного плюрализма» (Ковальченко, 
2003), снижение интенсивности научных связей между бывшими республиками 
СССР, изменение системы финансирования психологических исследований, более широкое использование в психологии информационных технологий, существенный рост практико-ориентированных разработок и т. д.), интерес к истории 
психологии не угас. В числе участников конференции были не только представители разных научных центров России, но и ученые из стран СНГ (Украины, Литвы, Молдовы, Казахстана), а также США и Германии.
В сборнике материалов конференции «История психологии и историческая 
психология: состояние и перспективы развития» (История психологии и историческая психология, 2001) особо отмечалось, что «историко-психологическая проблематика не только продолжает интересовать ученых, имеющих заслуженный авторитет в этой области, но и привлекает внимание новых молодых исследователей» 
(Кольцова, Олейник, 2001, с. 4–5), а также подчеркивалось, что историко-психологические исследования вносят важный вклад в «формирование единого научного пространства не только в масштабах Содружества Независимых Государств 
(СНГ), но и в масштабах мировой психологической мысли» (там же, с. 5).
Очередные «IV Московские встречи по истории психологии» были организованы Институтом психологии РАН и Московским гуманитарным университетом 
(МосГУ, ранее – ИМ и МГСА) в 2006 г. Конференция была посвящена 35-летию 
Института психологии РАН и 80-летию со дня рождения его основателя и первого директора, выдающегося отечественного психолога, члена-корреспондента РАН Б. Ф. Ломова.
В предисловии к сборнику материалов конференции «История отечественной и мировой психологической мысли: постигая прошлое, понимать настоящее, 
предвидеть будущее» (История отечественной и мировой психологической мысли, 2006) справедливо подчеркивалось, что переживаемые отечественной психологией трудности, «диктуемые временем задачи ее самоопределения в новых социально-исторических условиях с необходимостью обращают ученых к истории 
науки как хранительнице опыта, традиций, всего того ценного, что было созда
1 
Бывший Институт молодежи.

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

но научной мыслью на предшествующих этапах ее развития» (Журавлев, Кольцова, Олейник, 2006, с. 11). Учитывая уже сложившуюся к этому времени традицию проведения «Московских встреч по истории психологии», неслучайными 
воспринимаются и такие слова в предисловии: «В настоящее время, характеризующееся активным поиском психологией новых путей развития, возрастающей 
потребностью в методолого-теоретическом осмыслении ее ключевых принципов, 
подходов и проблем, особенно значимой становится роль научных обсуждений. 
В этом отношении сообществу историков психологии повезло. У них есть постоянно действующая форма научного общения – систематически проводящиеся 
Международные научные конференции по истории психологии „Московские 
встречи“» (там же, с. 12). Столь высокая оценка активности и продуктивности 
сообщества российских историков психологии, на протяжении многих лет осуществляющих конструктивное научное общение и сохраняющих свои исследовательские и коммуникативные традиции, свидетельствует о научной зрелости 
ученых, работающих в этой области психологии, их приверженности выбранному профессиональному пути в сложных и не всегда благоприятных условиях.
Подтверждением этого являются и итоги «V Московских встреч по истории 
психологии» – международной конференции, организованной Институтом психологии РАН, МосГУ и Московским психологическим обществом в 2009 г. В рамках конференции, наряду с обсуждением уже ставшей традиционной тематики, 
был проведен специальный симпозиум «Психофизиологическая школа Е. Н. Соколова „Человек–Нейрон-Модель“», посвященный анализу жизни и творчества выдающегося отечественного ученого – первое научное мероприятие после 
его смерти, определившее перспективы развития созданной им научной школы. 
Проведение мемориального заседания, посвященного столетию со дна рождения 
Е. А. Будиловой (1909–1991), было данью памяти ей как выдающемуся ученому, 
фундаментальные труды которого во многом определили статус истории психологии как важной отрасли отечественной психологической науки.
В предисловии к сборнику материалов конференции «История отечественной 
и мировой психологической мысли: ценить прошлое, любить настоящее, верить 
в будущее» (История отечественной и мировой психологической мысли, 2010) 
отмечалось, что «конференция продемонстрировала большой интерес специалистов к вопросам истории психологии, разнообразие проблематики и широкую 
представленность историко-психологических сообществ не только из различных 
научных центров России, но и зарубежных стран. Отрадным является факт активного участия в работе конференции молодых ученых и аспирантов. Это свидетельствует о преемственности традиций отечественного историко-психологического знания» (Кольцова, Олейник, 2010, с. 14). Специальное внимание обращено 
на тот факт, что сохранилось стабильное ядро историков психологии, участвовавших во всех пяти конференциях. При этом «многие ученые, принимавшие участие 
в первых конференциях в качестве начинающих исследователей… за прошедшие 
годы стали авторитетными исследователями истории психологии» (там же, с. 15).
В 2016 г. с 30 июня по 2 июля под эгидой Института психологии РАН, Московского гуманитарного университета, Российского и Московского психологических обществ была проведена Всероссийская конференция – «VI Московские 
встречи по истории психологии: История отечественной и мировой психологи

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

ческой мысли: судьбы ученых, динамика идей, содержание концепций». В работе научной конференции приняли участие и представили устные или стендовые 
доклады почти 100 ученых из таких городов России, как Москва, Арзамас, Калуга, Курск, Нижний Новгород, Рязань, Ханты-Мансийск, Череповец, Пермь, 
Санкт-Петербург, Артек-10 (Приморский край). Представили свои доклады и зарубежные ученые из Болгарии и Казахстана. Программа конференции включала 
работу пяти секций: «Творческое наследие мыслителей и ученых и их роль в развитии современного психологического познания»; «Теоретические, методологические и прикладные проблемы историко-психологических исследований»; 
«История формирования и разработки психологических проблем и направлений психологии»; «История становления и развития психологических обществ 
и школ, научных, научно-образовательных и научно-практических центров»; 
«История психологии и историческая психология: пути интеграции». Также был 
проведен круглый стол на тему «Актуальные задачи истории психологии: место 
знания и роль ученого в развитии современной психологии», посвященный памяти известного историка психологии, лидера нижегородской школы истории 
психологии Вассы Васильевны Большаковой (1935–2015). Доклады участников 
конференции свидетельствовали о разнообразии тематики современных историко-психологических исследований, расширении круга специалистов, интересующихся этой проблематикой.
В своих воспоминаниях о В. В. Большаковой ее ученица, признанный сегодня специалист в области истории психологии Э. В. Тихонова пишет: «Именно 
благодаря Вассе Васильевне мы попали на грандиозное научное мероприятие, 
где собирались все ведущие специалисты в истории психологии – это международный форум „Московские встречи по истории психологии“, организаторами которого неизменно выступают проф. В. А. Кольцова и проф. Ю. Н. Олейник. 
Там для меня открылся мир большой науки. Мы слушали доклады корифеев, выдающихся ученых, авторов учебников, по которым изучали историю психологии, 
да и просто психологию. …. Благодаря участию в „Московских встречах по истории психологии“ мы получили возможность приобщиться к большой и серьезной науке, взяв за образцы лучших ее представителей. Кроме того, мы расширили свое профессиональное общение, познакомились с интереснейшими людьми» 
(Тихонова, 2016, с. 181, 182).
Анализируя проведенные конференции по истории психологии «Московские встречи», можно констатировать, что они решают широкий круг задач, состоящих в обмене между учеными фундаментальными достижениями в области историко-психологических исследований, в интеграции профессионального 
сообщества историков психологии и объединении специалистов разных научных дисциплин вокруг актуальных проблем психологического познания, а также 
формировании и подготовке новых исследователей в области истории психологии. Более того, они являются своеобразным индикатором состояния психологии, 
да и науки в целом. Поэтому сам факт проведения VI Московских встреч является чрезвычайно значимым и показательным событием на фоне тех тенденций, 
которые характеризуют развитие современной науки.
Благодаря инновациям, вводимым в этой сфере реформаторами либеральной 
ориентации, происходит нарастающая коммерциализация науки, утверждаются 

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

новые, преимущественно количественные критерии оценки ее продуктивности. 
Научные достижения рассматриваются как продукт, прежде всего, имеющий экономический эквивалент, характеризующийся конкурентоспособностью и подлежащий продаже на рынке услуг. По сути, в науке в качестве доминирующего 
утверждается прагматический подход. Оценивается не столько содержание научных идей, сколько характер их восприятия, причем довольно часто не научным 
сообществом (что было бы понятно и естественно), а так называемыми «эффективными менеджерами»; во главу угла ставятся не качественные и содержательные, а сугубо формальные показатели научной деятельности. В то же время специалистам хорошо известно, что «трудно предсказать экономическую ценность 
научных исследований… Экономические блага, привнесенные научными открытиями, могут реализоваться очень быстро, а могут, что случается чаще, оставаться долгое время невостребованными и нереализованными с экономической точки зрения» (Дынкин, Иванова, 1998, с. 20).
В этих условиях в наиболее сложном положении оказывается фундаментальная наука, ориентированная на получение знания с отсроченной перспективой 
внедрения и экономической валидизации.
История психологии относится, безусловно, именно к фундаментальным, теоретическим направлениям психологической науки, и в условиях «рынка идей», 
«венчурного финансирования» наиболее быстро и прибыльно реализуемых научных разработок ее существование и развитие подвержено значительным рискам 
и трудностям. История психологии по специфике решаемых задач и получаемых 
в ходе длительной работы результатов, по своим функциям в научном познании 
в принципе не предполагает экономической выгоды и тем более быстрого возврата вложенных в ее развитие средств. Тем более что «различия между индивидуальной и общественной отдачей затрат на научные исследования обусловливают принципиальную неспособность рынка (market failure) обеспечить адекватное 
вложение ресурсов в науку. Рынок, в отсутствие специальных стимулов, в принципе не может гарантировать оптимальный или социально приемлемый уровень 
научных расходов (underinvestment in science)» (там же, с. 21).
Поэтому сегодня вновь необходимо четко определить смысл и значение истории психологии в развитии психологической науки.
Познавательная функция истории психологии заключается, прежде всего, в расширении фактологического базиса психологической науки. Она привносит в современную психологию знания, полученные в прошлом, тем самым обогащая ее 
и повышая эффективность решения стоящих перед нею задач. Она способствует 
более глубокому осознанию логики развития психологического знания, раскрытию его объективных противоречий и альтернативных тенденций, выявляет широкую палитру идей и подходов, сложившихся в процессе познания психической 
реальности, условия их создания. В ходе ретроспективного анализа прослеживаются история рождения продуктивных психологических идей, способы их получения, что способствует обогащению методического инструментария психологии.
Таким образом, история науки – это своеобразный мостик, соединяющий 
современного исследователя с богатейшим наследием человеческой мысли, созданным в ходе многовековой истории познания психического мира. Ее изучение 
и активное использование при решении актуальных проблем выступает в качест

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

ве необходимой предпосылки поступательного развития психологической науки. 
Как справедливо отмечает М. Г. Ярошевский, «история, – это память науки. Человек, лишившись памяти… становится существом мгновенья. Его настоящее безвозвратно исчезает в прошлом и мертво для будущего. Благодаря знанию истории, 
мы способны, наряду с нашим собственным… опытом, приобщаться к богатствам опыта прежних поколений – искателей истины о психическом мире человека» (Ярошевский, 1995, с. 12).
Изучение истории психологической мысли позволяет раскрыть перспективные линии ее развития, обозначить реперные точки и зоны роста психологического знания, а вместе с тем – и тупиковые направления, не выдержавшие проверку временем и логикой развития научного познания.
В ходе исторического анализа, с одной стороны, выявляются неразработанные вообще или недостаточно изученные области психологии, которые должны 
стать предметом рассмотрения в современной психологии. С другой стороны, 
описывая результаты, полученные на предшествующих этапах развития психологии, история психологи тем самым предохраняет ученых от «топтания на месте», бессмысленного повторения уже пройденных в ходе познания путей. Таким 
образом, история психологии выступает в качестве своеобразного «компаса», который ориентирует исследователя, показывает, в каком направлении ему следует двигаться вперед, на каких проблемах сосредоточить свое внимание. И в этом 
состоят ее организационная и стимулирующая функции.
Аксиологическая функция истории психологии заключается в оценке и сохранении тех ценностей, которые получены в процессе многовекового процесса познания психического мира человека – идей, концепций, подходов, принципов 
и методов исследования психической реальности.
В связи с этим встает вопрос о критериях научной оценки. Следует отметить, 
что в советский период в отечественной науке в целом и в психологии в частности важными выступали идеологические критерии в оценке значимости идей, направлений и подходов. Психология разделялась на «советскую», «досоветскую» 
(дореволюционную) и «несоветскую» (зарубежную); «марксистскую» и «немарксистскую»; «материалистическую» и «идеалистическую». Естественно, что подлинно научными признавались преимущественно те идеи, которые сформировались в рамках «советской психологии», на основе марксистской методологии. 
Такое искусственное разграничение разрывало естественную историческую преемственность в развитии психологического знания, препятствовало использованию богатейшего наследия психологической мысли предшествующих поколений, интеграции отечественной психологии в мировую психологическую мысль. 
В настоящее время в условиях деидеологизации науки указанная проблема получила новое решение. В качестве возможных критериев оценки психологического знания, независимо от его идеологической ориентации и «географического положения», сегодня выступают его новизна, оригинальность, теоретическое 
и практическое значение, объяснительный, действенно-преобразующий и прогностический потенциал.
Вместе с тем сегодня, в условиях часто наблюдающегося недиалектического 
отрицания советского прошлого и обесценивания того, что создано на том этапе 
нашей истории, остро стоит задача сохранения тех научных достижений, кото

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

рые получены нашими предшественниками в ХХ столетии. Именно их усилиями 
была создана уникальная, системно организованная, методологически глубоко 
обоснованная научная школа, которой мы можем по праву гордиться, развивая 
дальше ее наиболее ценные традиции.
Необходимо также выделение конструктивного содержания тех идей и подходов, которые отвергались ранее по идеологическим соображениям, и включение 
их в систему современного психологического знания. Последние десятилетия ознаменовались не только использованием зарубежных научных идей и подходов, 
что является, безусловно, важным условием расширения научного пространства психологии, но и открытием для себя научного наследия ученых и мыслителей дореволюционной России, прежде всего, ранее недоступного для научного 
изучения духовно-религиозного психологического знания, содержащего бесценный кладезь психологических идей и открывающего новые направления в познании психического.
Характеризуя историю психологии как «память науки», М. Г. Ярошевский отмечал, что она, «сберегается не ради нее самой, а ради будущего» (Ярошевский, 
1966, с. 554). Очевидно, что исследование прошлого – не самоцель, а источник 
и условие более полного и глубокого понимания современного состояния и прогнозирования перспективных направлений в развитии психологической науки. 
Как писал известный методолог исторической науки М. Блок, «ограничиться описанием нынешнего состояния науки – это в какой-то мере подвести ее. Важнее 
рассказать о том, какой она надеется стать в дальнейшем своем развитии» (Блок, 
1986, с. 11). От изучения прошлого психологического знания – к более глубокому 
осмыслению его современного состояния и далее – к прогнозированию завтрашнего дня развития психологии – таков вектор движения историко-психологического познания. И в этом проявляется прогностическая функция истории психологии.
Дореволюционная, советская и постсоветская Россия богата талантливыми 
учеными, имена которых вписаны в «золотой фонд» российской и мировой психологической науки, их идеи и научные разработки и сегодня представляют несомненный интерес для психологии. Достижения отечественной психологии по праву высоко оцениваются международным психологическим сообществом, многие 
идеи, теории и концепции, предложенные отечественными психологами, не только соответствуют открытиям мирового уровня, но часто и значительно их опережают. Труды В. М. Бехтерева и И. П. Павлова, А. Н. Леонтьева и Б. Г. Ананьева, 
Л. С. Выготского и С. Л. Рубинштейна, В. Н. Мясищева и А. Р. Лурии, Б. М. Теплова и Б. Ф. Ломова и многих других содержат ответы на многие вызовы, которые 
стоят перед современной теоретической и прикладной психологией. Как пишет 
В. И. Вернадский, «история научных идей никогда не может быть окончательно 
написана, так как она всегда будет являться отражением современного состояния научного знания в былом человечества. Каждое поколение пишет ее вновь» 
(Вернадский, 1988, с. 56).
Именно поэтому изучение творческого наследия наших предшественников 
не только представляет исторический интерес, но и является актуальным и чрезвычайно востребованным на современном этапе развития психологической науки.
Интегрирующая функция истории психологии состоит в объединении различных научных подходов и концепций, существующих в психологии, в единую сис

Изучение отечественной и мировой психологической мысли

тему знания. Отмечая наличие в современной психологии множества спорных 
и дискуссионных проблем, различных подходов и направлений, американские 
психологи Д. Шульц и С. Э. Шульц подчеркивают: «единственное, что связывает и вплетает в исследовательский контекст эти разные сферы и подходы, – это 
их история…» (Шульц, Шульц, 1998, с. 20). Именно знание истории, по мнению 
авторов, «упорядочивает и привносит смысл в то, что кажется хаосом, прошлое 
выстраивается в перспективу, которая объясняет настоящее» (там же). В связи 
с этим история психологии помогает увидеть связь между различными идеями, 
теориями и концепциями, «позволяет понять, как отдельные звенья головоломки под названием психология выстраиваются в стройную картину» (там же).
Об этом пишет также Б. М. Теплов, характеризуя психологическую науку 
как целостную систему – логический итог развития знания, его глубокого теоретического анализа и обобщения, слияния актуальных идей и накопленного 
в истории познания фактического материала. «Подлинная система науки, – пишет он, – органически вырастает из хода развития науки и является теоретическим 
осмыслением всей совокупности достигнутых знаний в данной области. Не изучив хода развития науки, нельзя строить систему этой науки» (Теплов, 1960, с. 6).
Традиционный и устойчивый интерес современных ученых к истории психологии, в первую очередь отечественной, не случаен. Как писал выдающийся русский ученый и историк науки академик В. И. Вернадский, «человечество не только открывает новое, неизвестное, непонятное в окружающей его природе – оно 
одновременно открывает в своей истории многочисленные забытые проблески 
понимания отдельными личностями этих, казалось, новых явлений. Движение 
вперед обусловливается долгой, незаметной и неосознанной подготовительной 
работой поколений. Достигнув нового и неизвестного, мы всегда с удивлением 
находим в прошлом предшественников» (Вернадский, 1988, с. 56).
Все сказанное убеждает в высокой ответственности историков психологии 
за состояние и развитие современной психологической науки, ее перспективы. 
Историки психологии сегодня стоят на передовых рубежах отстаивания принципов фундаментальности и теоретической глубины психологии. В этом – их миссия и смысл научной деятельности.

Литература

Блок М. Апология истории или ремесло историка. 2-е изд. М., 1986.
Вернадский В. И. Памяти М. В. Ломоносова // Вернадский В. И. Труды по истории науки 
в России. М., 1988. С. 55–58.
Дынкин А. А., Иванова Н. И. Экономика науки и научная политика // Наука и государственная научная политика: теория и практика. М., 1998. С. 14–36.
Журавлев А. Л., Кольцова В. А., Олейник Ю. Н. Предисловие // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее, предвидеть будущее. Материалы Международной конференции по истории психологии 
«IV Московские встречи», 26–29 июня 2006 г. М., 2006. С. 11–12.
Изучение традиций и научных школ в истории советской психологии. М., 1988.
Исторический путь психологии: прошлое, настоящее, будущее: Сборник тезисов Международной конференции. М., 1992.