Современная психология: состояние и перспективы исследований. Ч. 3: Социальные представления и мышление личности: материалы юбилейной научной конференции ИП РАН, 28-29 января 2002 г.

Российская академия наук
Институт психологии

СОВРЕМЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ:
СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ
ИССЛЕДОВАНИЙ

Часть 3
Социальные представления
и мышление личности

(Материалы юбилейной научной конференции ИП РАН,
28–29 января 2002 г.)

Ответственные редакторы:
К. А. Абульханова
М. И. Воловикова
А. Л. Журавлев

Издательство
«Институт психологии РАН»
Москва – 2002

УДК 159.9
ББК 88
С 56

С 56 Современная психология: Состояние и перспективы исследований. Часть 3. Социальные представления и мышление личности: Материалы юбилейной научной конференции ИП РАН, 28–29 января 2002 г. — М.: Издво «Институт психологии РАН», 2002. — 288 с.

УДК 159.9
ББК 88

Данный сборник научных трудов включает доклады, сообщения и выступления участников конференции, посвященной 30летию Института
психологии РАН, основанного в декабре 1971 г., и 75летию со дня рождения его организатора и первого директора, членакорреспондента
АН СССР, профессора Б. Ф. Ломова (1927–1989). Эта книга имеет также
посвящение следующему директору Института психологии РАН, членукорреспонденту РАН, профессору А. В. Брушлинскому (1933–2002).
Юбилейная конференция оказалась последним научным форумом, проведенным им в Институте психологии РАН. В книгу включены результаты современных исследований социальных представлений и мышления
личности, а также социальнопсихологических исследований личности
и группы. В ней представлен раздел, посвященный памяти Андрея Владимировича Брушлинского.

Ответственные редакторы:
К. А. Абульханова
М. И. Воловикова
А. Л. Журавлев

ISBN 5927000347

Материалы (Часть 3) юбилейной научной конференции
изданы при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ),
грант № 02–06–14006 г

© Институт психологии Российской академии наук, 2002

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие....................................................................................5

Раздел 1

Светлой памяти Андрея Владимировича 
Брушлинского

К. А. Абульханова. Андрей Владимирович 
Брушлинский (1933-2002): судьба, научное наследие,
личные воспоминания о нем..........................................................6
А. Л. Журавлев. Сотрудничество с А. В. Брушлинским:
шаги навстречу............................................................................... 16

Раздел 2

Личность и мышление

A. В. Брушлинский. Мышление как процесс
и тесты диагностики интеллекта..................................................28
М. И. Воловикова. О возможностях применения 
микросемантического анализа в исследовании личности........ 34
B. В. Знаков. Личностные детерминанты самопознания
субъекта......................................................................................... 53
В. В. Селиванов. Субъект, личность и мышление.....................71

Раздел 3

Социальное мышление 
и представления личности

К. А. Абульханова. Социальное мышление личности...............88
И. А. Джидарьян. Ценностный мир счастья
и его специфика........................................................................... 104
Н. Л. Смирнова. Типы социальных представлений
об интеллектуальной личности .................................................  129
Н. E. Харламенкова. Образы мужчины и женщины 
у подростков.................................................................................  140

Раздел 4

Развитие личности

Л. И. Анцыферова. Диалектика развития личности
в поздние годы жизни.................................................................  153
А. Н. Славская. Экзистенциальный подход
к проблеме Я-концепции ребенка.............................................. 171
М. Ю. Колпакова. Диалог с тревожным ребенком.................... 186
А. А. Мелик-Пашаев. Художественное творчество 
и «художество из художеств»..................................................   202

Раздел 5

Социально-психологические 
исследования личности

А. С. Чернышев, К. М. Гайдар. Социальное самочувствие
учащейся молодежи в различных социальных средах........... 217
Л. И. Науменко. Изменения этнической идентичности
личности и проблема этнокультурной маргинальности..........236
А. А. Вахин, Е. С. Панфилова. Взаимосвязь уровня 
эмоционального выгорания и карьерных ориентаций
личности.......................................................................................257
Ю. А. Лунев. Формирование развивающей социальной 
среды в бизнес-организациях................................................... 275

4

Теперь трудно себе представить, что все последние десятилетия Андрей Владимирович Брушлинский, даже став директором
Института психологии, продолжал считать себя сотрудником лаборатории психологии личности. Он приходил на заседания, когда обсуждались работы его учеников и многочисленных аспирантов. Был корректен и скромен. Он почемуто всегда считал неудобным заступаться за своих подопечных и просил строго судить
их диссертации невзирая на директорский статус руководителя.
Андрей Владимирович, по сути, был постоянным участником нашего небольшого научного коллектива. Практически ни одной книги, подготовленной в последние годы лабораторией, не было выпущено без его непосредственного участия — в качестве автора или
ответственного редактора, а чаще всего — в том и другом качестве.
В эту книгу, посвященную памяти нашего коллеги, друга и руководителя Андрея Владимировича Брушлинского, вошли работы
как маститых сотрудников Института и лаборатории1 — Людмилы
Ивановны Анцыферовой, Инны Аршавировны Джидарьян и других,
так и работы известных психологов, с которыми наш коллектив
имеет давние научные контакты. Здесь представлена статья ученика А. В. Брушлинского Владимира Владимировича Селиванова
(Смоленский гуманитарный университет), публикуются также новые исследования Александра Александровича МеликПашаева
и ученицы Тамары Александровны Флоренской Марины Юрьевны
Колпаковой (Психологический институт РАО).
В отдельный раздел включены публикации социальных психологов — представителей тех психологических центров, с которыми у А. В. Брушлинского были деловые контакты. В некоторых
из них ему приходилось бывать и выступать. К ним относятся Курский госпедуниверситет (А. С. Чернышев и Ю. А. Лунев), Московская гуманитарносоциальная академия (А. А. Вахин и Е. С. Панфилова), Институт социологии Национальной академии наук Белоруссии (Л. И. Науменко) и Воронежский госуниверситет (К. М. Гайдар).
Мы постарались по сохраненным фрагментам восстановить
последнюю статью А. В. Брушлинского, хотя текст, повидимому,
не завершен.
Открывают книгу воспоминания об Андрее Владимировиче
Брушлинском.

1 Сборники работ молодых ученых начали выходить с 2001 года.

        ПРЕДИСЛОВИЕ

РАЗДЕЛ 1 

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ 

АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА 

БРУШЛИНСКОГО

АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ 

БРУШЛИНСКИЙ

(1933-2002):

судьба, научное наследие, 

личные воспоминания о нем

К. А. Абульханова

Андрей Владимирович Брушлинский — крупный российский 
психолог — трагически погиб 30 января 2002 года в возрасте 
68 лет. Он родился 4 апреля 1933 года в Москве. Его дед был генералом царской армии, юристом по образованию, принадлежал 
к кругам высокообразованной российской интеллигенции. Бабушка обладала прекрасным голосом, в молодости давала концерты, 
владела в совершенстве шестью языками, но посвятила себя воспитанию троих детей.

Отец Андрея Владимировича оказался единственным гуманитарием в большой семье нескольких поколений математиков. 
Он стал исследователем трудов Спинозы и Маркса и после публикации нескольких своих работ — переводчиком Маркса. Сыну 
Андрею он передал свое увлечение философией, умение работать с текстом и словом.

После окончания с отличием школы Андрей Брушлинский поступил на отделение психологии философского факультета МГУ 
им. М. В. Ломоносова, где, несмотря на идеологический прессинг, 
царила атмосфера творчества и живого научного общения. В этот 
период там преподавали выдающиеся отечественные психологи — С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, Е. Н. Соколов 
и другие  известные  ученые,  каждый  из  которых  был  ярчайшей

6

личностью. Молодежь не только овладевала знаниями, но и была
вовлечена в саму «лабораторию» научного творчества, дискуссии,
проходившие на кафедрах.
В семинаре Сергея Леонидовича Рубинштейна Андрей Владимирович начал свою первую исследовательскую работу в области психологии мышления. Сама студенческая группа, в которой он оказался, состояла из высокоодаренных студентов, впоследствии занявших лидирующие позиции в психологии. В 1956 году, сразу после окончания университета, он последовал за своим
учителем, который, будучи обвинен в космополитизме, практически был снят со всех постов и сохранил лишь статус профессора в
академическом Институте философии. Занимаясь редакторской
работой по подготовке к изданию трех трудов Рубинштейна, выходивших в свет подряд год за годом (1957, 1958, 1959), Андрей
Владимирович глубоко изучил его концепцию и продолжал свои
эмпирические исследования.
В 1960 году Рубинштейна не стало, его лаборатория оказалась
под угрозой ликвидации, а молодые ученики еще не успели защитить свои диссертации. Но это были лишь первые трудности,
тем более, что учеников Рубинштейна продолжали опекать старшие коллеги — Е. А. Будилова, Н. Н. ЛадыгинаКотс и другие, поддерживали «левые» молодые философы — Э. В. Ильенков, А. А. Зиновьев, для которых наступало время «оттепели».
С первого дня встречи со своим учителем (в 1953 г.) и особенно после его смерти до своей трагической гибели, почти 50 лет
жизни Брушлинский отдал продолжению дела своего великого
учителя, популяризации его концепции, ее развитию, публикации
его трудов.
В 1972 году Борису Федоровичу Ломову, известному ленинградскому психологу, ученику Б. Г. Ананьева, удалось создать
первый в Академии наук СССР Институт психологии, употребив
для этого огромные усилия и выстроив социально приемлемую
программу. Этого не сумел сделать в 40х годах Рубинштейн,
хотя в «большой» Академии он был единственным членомкорреспондентом по психологии. А. В. Брушлинский вместе с группой психологов был переведен из Института философии в новый институт, где вскоре успешно защитил докторскую диссертацию, в которой были представлены уже не только новые результаты исследований мышления, но и методологические
разработки, связанные с определением предмета психологии.
Важнейшей в его исследованиях мышления была разработка

метода так называемого микросемантического анализа как качественного метода, отвечающего специфике и уровню мыслительных процессов, принципиально не выявляемых только количественными методами и даже классическими методами решения задач. Брушлинский показал, что именно в задаче является неизвестным, искомым для субъекта, побуждающим его
творческий поиск при решении. Важнейшим этапом творчества
Брушлинского являлась разработка им так называемой континуальногенетической теории психического, в которой он глубоко интегрировал и обобщил эмпирически раскрытую им процессуальную природу мышления и осуществляющихся в деятельности человека других психических процессов. Эта концепция
объединила и проанализированный им генезис психического,
и его уникальную не предзаданную, а создаваемую субъектом
сущность.
На всем протяжении своего научного пути он вел многолетнюю
дискуссию, начатую еще С. Л. Рубинштейном с Л. С. Выготским,
о понимании психики как имеющей свою сущность, или о ее детерминации социумом. По поводу этой и других дискуссий, возникавших в российской психологии в разные периоды, можно
сказать, что они имели глубокий позитивный смысл в эпоху господства догматизма в философии. В этих дискуссиях проявлялась свобода мысли ученых, часто скованных идеологическими
рамками в своих научных трудах. Именно поэтому Андрей Владимирович так ценил обстановку дискуссионности и всегда открыто, аргументированно и честно выступал в этих дискуссиях,
не только не меняя своих убеждений, но еще более укрепляясь
в собственной правоте.
Будучи не только высокообразованным психологом, но и оригинально мыслящим философом, он строил свою концепцию в широком контексте идей Пиаже, Штерна, Келера, Адлера, Гегеля,
Маркса. Один из узловых моментов его теории был связан с интерпретацией сущности деятельности. Следует отметить, что категория деятельности, по признанию всего мирового сообщества,
была разработана и включена в психологию именно российскими
психологами и представляла уникальное достояние именно отечественной науки. Ее психологическое качество, связанное с сознанием, раскрыл С. Л. Рубинштейн, исходя из трудов Маркса,
затем в сотрудничестве с А. Н. Леонтьевым разработал ее структуру, и, наконец, когда теоретические пути этих двух психологов
разошлись, Рубинштейн раскрыл сущность деятельности в связи

с субъектомличностью, а Леонтьев вывел из социальной деятельности сущность психики и личности. Принципиальное различие
заключалось в том, что Рубинштейн подчеркивал интерактивную
сущность деятельности, происходящей во взаимодействии
субъекта с действительностью, связывая с ней специфику психики, сознания и личности, а Леонтьев дифференцировал внешнюю
(социальную) и внутреннюю (психическую) деятельность, построив модель внутренней деятельности по подобию внешней. Следуя
за Рубинштейном, Брушлинский, преодолевая разрыв мышления
и деятельности, раскрывал природу практического мышления,
доказывал происхождение речи как изначально связанной с практической деятельностью, возражая против тезиса Выготского
о решающей роли речи как символа и знака в развитии человека.
Главным же в этих конкретных дискуссиях было возражение против того, что определяющую роль в детерминации психики играет
социум, — точки зрения, которой придерживались в своей культурноисторической концепции Л. С. Выготский и в концепции превращения социальной (внешней) деятельности в психическую
(внутреннюю) — А. Н. Леонтьев.
Важны ли были эти споры? Эти споры были, безусловно, важны, прежде всего потому, что А. В. Брушлинский в дискуссионной
форме продолжал разработку и концептуализацию идей, восстанавливая научную истину концепции С. Л. Рубинштейна. Очень
глубоко раскрывая моменты совпадения теории Леонтьева с Выготским в одних случаях и с Рубинштейном — в других, в целом
он осуществлял развитие деятельностного подхода в психологии,
доказывая, что деятельность человека является способом его связи с миром.
Концепция субъекта была выдвинута А. В. Брушлинским как
научная программа исследовательской деятельности всего Института психологии, директором которого он был избран в 1989 году.
Андрей Владимирович энергично приступил к разъяснению этой
программы коллективу Института, до этого момента объединенного Б. Ф. Ломовым вокруг разработки системного подхода в психологии. Благодаря этой методологической инициативе на основе новой парадигмы был сделан ряд научных открытий в области
психофизики, социальной психологии и изучения сознания личности, ее жизненного пути.
В 1990 году А. В. Брушлинский был избран членомкорреспондентом АН СССР (РАН). Борясь за достойное место психологии
в обществе, он сумел обосновать ее право входить в число наук,

объединяемых отделением Академии наук, наряду с философией,
социологией и правом.
В качестве директора ИП РАН он осуществлял и огромную
научноорганизационную деятельность как в самом институте,
так и в сотрудничестве с факультетом психологии МГУ и Психологическим институтом РАО, объединяя психологов из Москвы,
СанктПетербурга, Смоленска, Ярославля, Казани и других городов и регионов России. Трудно переоценить эти усилия в ситуации децентрализации России.
Продолжая и развивая установленные Б. Ф. Ломовым международные контакты, Брушлинский регулярно участвовал в международных психологических конгрессах, организуемых Домом
науки о человеке (Париж), поддерживал научные контакты с Г. Дидевайлом, К. Павликом, С. Московичи (IUPSYS) и многими другими крупнейшими психологами мира, выступая организатором
совместных научных исследований. За свои научные достижения
он одним из первых был удостоен академической премии им.
С. Л. Рубинштейна, представлял психологию в Российском гуманитарном научном фонде и многих других научных и общественных организациях. С увлечением он занимался преподаванием
психологии в ГУГНе, в МГУ, в институтах СанктПетербурга и других городов, щедро делясь с молодым поколением не только знаниями, но и своими идеями, мыслями.
В своей личной жизни Андрей Владимирович был самым заботливым, бесконечно добрым мужем, отцом и дедом (его дочь подарила ему трех внуков), преданным другом. Скромный, мягкий,
сдержанный, в высшей степени деликатный и воспитанный человек, он был тверд и принципиален в своих научных убеждениях
и поступках. Главной чертой его личности было благородство; главным смыслом жизни — преданность психологической науке и своему учителю Сергею Леонидовичу Рубинштейну, преданность,
поистине не знающая пределов. Вся его жизнь была отдана науке,
в которой он оставил глубокий след.

… Мы многомного раз вспоминали с тобой тот черный ноябрьский вечер, когда, взявшись за руки, чтобы не сбил встречный ветер (как правило, в нашей жизни он всегда оказывался встречным — не попутным), мы долгодолго шли по дороге к «Узкому» —
санаторию, последнему прибежищу, где болел и умирал наш учи"Сороковой день..."

тель — Сергей Леонидович Рубинштейн. Что можно сказать о нашем прощании с Учителем, о легком пожатии его холодеющих
пальцев, которыми он усиленно пытался соединить наши руки
(руки тогда здоровых, молодых еще и остающихся дальше жить
и творить ученых, таких разных и таких похожих в своей безответственной молодости перед жизнью и смертью). А затем о его чудесном воскрешении и о столь же долгих — хотя их было так немного, по сути,— годах общения с ним, пронизанного светом его
ума и теплом улыбки. Нам всегда хотелось комунибудь рассказать или, еще лучше, написать об этом вечере, чтобы донести
до людей хотя бы бледный отголосок, слабый отзвук этого яркого, как фотовспышка, впечатления ума, сердца, нервов. Но мы никому не рассказали и не написали об этом, как и о многом другом,
потому что сила пережитого была тем неповторимым и никому
необъяснимым, сотворившим в итоге наше «мы».
И разгадка заключалась не только в том, что рядом шла наша
молодость с ее экзаменами, докладами, влюбленностями, наша
невозвратимая молодость, и даже не в том, что мы были теми избранными (кто знает, самой судьбой или одной строгой беспристрастной наукой), которым была приоткрыта дверь в Мир постижений, о чем мы еще тогда не знали, не догадывались, в Мир абстракций, где далеко не всегда правит Человек с его достоинствами и недостатками, как доказывал Учитель. Но тогда мы еще
не знали всего этого, перед нами было открыто множество дорог,
перед нами стояла задача — основная задача Молодости — задача выбора между этими самыми абстракциями, между Добром
и Злом, мы должны были сделать теоремой и доказать ту аксиому, которую поставил перед нами Учитель.
Началось все издалека, с малого, с собираемых по капелькам
значков, а постепенно и слов, и строчек, в которые мы вчитывались, низко склонив головы за огромным черным столом в Институте философии, единственном, на котором можно было уместить
рукописные бумаги Рубинштейна. Потом были первые научные
фразы, которые мы читали, не поднимая глаз, не для того, чтобы
скрыть их красноту и усталость от тех бессонных вечеров «рубинштейновских чтений», которые заменили нам «школьный вальс»,
но перед лицом той незыблемой научной Истины, являемой нам
Учителем повсюду: в гулких коридорах, безлюдных аудиториях,
лестничных пролетах, курилках. А потом мы уже делали свои первые научные шаги в этих бескрайних вместилищах знания, какими
нам представлялась тогда наша научная судьбина, робкие шаги,

произнося попутно свои доклады, взглядами поддерживая друг
друга. Но наше содружество уже тогда было так непохоже на случайную или просто задушевную студенческую болтовню за чашечкой кофе, который мы оба обожали, нет, дело было не в этом. Вся
наша молодость была пронизана этим встречным, леденящим
ветром, о котором я упомянула вначале, описывая наш первый
и последний, такой особенный и неповторимый прощальный вечер у постели умирающего Учителя, когда он завещал нам всю психологию в наследство. Это было встречное непрерывное движение, как и подобает, любое встречное леденящему ветру, который
мы унесли с собой в тот ноябрьский день и который пронесли через всю жизнь, как обещали.
Движение обеспечивалось Работой, работой и еще раз работой — над витиеватыми рукописями Рубинштейна, знакомством,
подобно брайлевскому методу слепых, с «его рукой», «его почерком», с теми почти иероглифическими знаками, на расшифровку
которых ушли почти вся наша молодость и зрение, а затем подготовкой к выходу в свет первых реальных «плодов» наших совместных иногда запредельных человеческих усилий — «Бытие и сознание» (1957), «О мышлении и путях его исследования» (1958),
«Принципы и пути развития психологии» (1959) — последней тройки белых коней, вылетевшей подобно белым птицам изпод рубинштейновских слабеющих пальцев. Мы проводили эксперименты
день за днем, час за часом («с точностью сбира и оператора»,
как сказала бы Марина Цветаева), много, до изнурения, читали,
пробовали писать. Эти четыре года — с конца 1956 года, когда нас
«взяли» научнотехническими сотрудниками в Институт философии, до января 1960 года (даты ухода Сергея Леонидовича из жизни) — были годами, которые мы помним только по буквам, цифрам, номерам, знакам особого внимания, оказанной нам Богом
и Судьбой чести. Это была целая прекрасная, огромная жизнь,
часть жизни, кусок жизни, от которой невозможно отнять ни миллиметра, не потеряв, по крайней мере, половины, той половины
Труда, которую себе тогда выделил и определил каждый из нас как
будущий ученый, психолог, теоретик, эмпирик.
За эти четыре года каждый получил запас мужества, мыслей,
силы духа — взамен за каторжный ежедневный труд дешифровальщика, которого Андрею хватило на сорок с небольшим лет
(молодой человек, он всегда и останется таким) до того самого
черного января (зима всегда была для нас временем подведения
самых роковых итогов — хотя Андрей не любил громких эпитетов),