Из любви к искусству. Рассказы

УДК 
372.8
ББК 
81.2 Англ-93
 
О 36

ISBN 978-5-9925-0351-7

О. Генри
О 36 
Из любви к искусству. Рассказы: Книга для 
чтения на английском языке. — СПб.: КАРО, 
2009. — 288 с. — (Серия «Classical Literature»).

ISBN 978-5-9925-0351-7

О. Генри (настоящее имя Уильям Сидни Портер) — знаменитый американский писатель, непревзойденный мастер 
короткого рассказа.
В книгу вошли рассказы из разных сборников. Неадаптированный текст на языке оригинала снабжен комментариями и словарем. Рекомендуется студентам языковых вузов 
и всем изучающим английский язык.
УДК 372.8
ББК 81.2 Англ-93

© КАРО, 2009

О. Генри

A SERVICE OF LOVE
Stories

ИЗ ЛЮБВИ К ИСКУССТВУ
Рассказы

Подготовка текста, комментарии и словарь Е. Г. Тигонен

Ответственный редактор О. П. Панайотти
Технический редактор Я. В. Попова
Иллюстрация на обложке О. В. Маркиной

Издательство «КАРО», ЛР № 065644 
195027, СанктПетербург, Свердловская наб., д. 60, (812) 5705497

Гигиенический сертификат
№ 78.01.07.953.П.004024.03.07 от 22.03.2007

Подписано в печать 27.02.2009. Формат 70 х 100 1/32 . Бумага газетная. 
Печать офсетная. Усл. печ. л. 11,61. Тираж 3000 экз. Заказ № 02.09

Отпечатано в типографии «КАРО»

Знаменитый американский писатель О. Генри (настоящее имя Уильям Сидни Портер) родился 11 сентября 1862 
года в городе Гринсборо, штат Северная Каролина. Его мать 
рано умерла, отец после смерти жены спился и забросил 
врачебную практику. Заботы о семье легли на плечи тетки, 
школьной учительницы Эвелины Портер.
Школьная пора длилась недолго — надо было зарабатывать, и 15-летний Уильям поступает помощником в аптеку 
своего дяди, потом сдает необходимый экзамен и получает 
диплом фармацевтического общества своего родного штата.
В 1882 году будущий писатель уезжает в Техас, поселяется на ранчо своих друзей, учится объезжать лошадей, 
клеймить скот, бросать лассо. Живя в кругу скотоводов и 
ковбоев, занимается самообразованием, учит языки — 
французский, немецкий, испанский, постигает глубины 
родного языка, закапываясь в толковые словари Уэбстера 
и Уорчестера.
Через пару лет переселяется в Остин, штат Техас, женится, работает кассиром, счетоводом в национальном банке; становится владельцем и редактором местной газеты. 
Газета получает название «Катящийся камень». На ее страницах редактор помещает множество собственных материалов — скетчей, фельетонов, стихов, карикатур. В результате его талант был замечен в журналистских кругах Техаса.
В феврале 1896 года Уильям получает повестку в суд: его 
обвиняют в растрате казенных денег в пору работы в банке. 
Он бежит, скрывается в Южной Америке. Узнав о смертельной болезни жены, возвращается и попадает в тюрьму, хотя 
вина его не была доказана. И надо же было такому случиться,  

O. HENRY. A SERVICE OF LOVE

4

что свой срок он отбывал в той же тюрьме, что и замечательный рассказчик, «медвежатник» (взломщик сейфов), с которым он познакомился во время своего бегства в Южную 
Америку и который раскрыл ему «секреты мастерства» и 
«про фессиональные тонкости» своего дела.
В тюрьме Портер работал в лазарете и писал рассказы, подыскивая себе псевдоним. В конце концов остановил 
свой выбор на варианте О. Генри. Происхождение псевдонима не совсем ясно. Сам писатель утверждал в интервью, 
что имя Генри взято из колонки светских новостей в газете, а инициал О. выбран как самая простая буква. Одной из 
газет он сообщил, что О. расшифровывается как Оливье, 
и действительно, несколько рассказов он опубликовал там 
под именем Olivier Henry. По другим данным, это имя известного французского фармацевта. Ещё одну гипотезу выдвинул писатель и учёный Гай Дэвенпорт: «О. Генри» — не 
что иное, как сокращение названия тюрьмы, где сидел автор — OHio PENitentiaRY.
В июне 1901 года О. Генри досрочно освобожден. Он пишет по пятьдесят рассказов в год, его издают, но слава не 
приносит обеспеченности — деньги у него не задерживаются. Писатель много пьет, заболевает циррозом печени и диабетом. 5 июня 1910 года его не стало.
Характеры персонажей О. Генри — яркие, сложные. 
У описанных им жуликов есть свой «кодекс чести», который 
они никогда не нарушают: они «изымают излишки» и наказывают «социальных паразитов».
Юмористическая стихия новелл подчинена раскрытию 
их внутреннего смысла. Пародийность, парадоксальность, 
насыщенность каламбурами — автор играет словами, подчас выдумывая новые не хуже Л. Кэрролла. Часто оперирует образами и аналогиями из литературы, истории, мифологии, виртуозно владеет языковыми средствами.
Во многих новеллах О. Генри форма и содержание находятся в совершенной гармонии — в них выверено каждое слово, каждый поворот сюжета, поэтому краски этих маленьких шедевров с годами не тускнеют.

CONFESSION  OF A HUMORIST

5

CONFESSION 
OF A HUMORIST

Th ere was a painless stage of incubation that lasted 
twenty-fi ve years, and then it broke out on me, and 
people said I was It.
But they called it humor instead of measles.
Th e employees in the store bought a silver inkstand for the senior partner on his fi ft ieth birthday. We 
crowded into his private offi  ce to present it.
I had been selected for spokesman, and I made a 
little speech that I had been preparing for a week.
It made a hit. It was full of puns and epigrams and 
funny twists that brought down the house1 — which 
was a very solid one in the wholesale hardware line. 
Old Marlowe himself actually grinned, and the employees took their cue and roared.
My reputation as a humorist dates from half-past 
nine o’clock on that morning.

1 brought down the house — (разг.) вызвали бурные 
аплодисменты собрания

O. HENRY. A SERVICE OF LOVE

6

For weeks aft erward my fellow clerks fanned the 
fl ame of my self-esteem. One by one they came to me, 
saying what an awfully clever speech that was, old 
man, and carefully explained to me the point of each 
one of my jokes.
Gradually I found that I was expected to keep it 
up1. Others might speak sanely on business matters 
and the day’s topics, but from me something gamesome and airy was required.
I was expected to crack jokes about the crockery 
and lighten up the granite ware with persifl age. I was 
second bookkeeper, and if I failed to show up a balance sheet without something comic about the footings or could fi nd no cause for laughter in an invoice of 
plows, the other clerks were disappointed. By degrees 
my fame spread, and I became a local “character.” Our 
town was small enough to make this pos sible. Th e 
daily  newspaper quoted me. At social gatherings I was 
indis pensable.
I believe I did possess considerable wit and a facility for quick and spontaneous repartee. Th is gift  I cultivated and improved by practice. And the nature of 
it was kindly and genial, not running to sarcasm or 
off en ding others. People began to smile when they saw 
me coming, and by the time we had met I generally 
had the word ready to broaden the smile into a laugh.
I had married early. We had a charming boy of 
three and a girl of fi ve. Naturally, we lived in a vinecovered cottage, and were happy. My salary as book
1 to keep it up — (разг.) поддерживать репутацию 

CONFESSION  OF A HUMORIST

7

keeper in the hardware concern kept at a distance 
those ills atten dant upon superfl uous wealth.
At sundry times I had written out a few jokes and 
conceits that I considered peculiarly happy, and had 
sent them to certain periodicals that print such things. 
All of them had been instantly accepted. Several of the 
editors had written to request further contributions.
One day I received a letter from the editor of a 
famous weekly publication. He suggested that I submit to him a humorous composition to fi ll a column 
of space; hinting that he would make it a regular feature of each issue if the work proved satisfactory. I did 
so, and at the end of two weeks he off ered to make a 
contract with me for a year at a fi gure that was considerably higher than the amount paid me by the hardware fi rm.
I was fi lled with delight. My wife already crowned 
me in her mind with the imperishable evergreens of 
literary success. We had lobster croquettes and a bottle 
of blackberry wine for supper that night. Here was the 
chance to liberate myself from drudgery. I talked over 
the matter very seriously with Louisa. We agreed that 
I must resign my place at the store and devote myself 
to humor.
I resigned. My fellow clerks gave me a farewell 
banquet. Th e speech I made there coruscated. It was 
printed in full by the Gazette. Th e next morning I 
awoke and looked at the clock.
“Late, by George!1” I exclaimed, and grabbed for 
my clothes. Louisa reminded me that I was no longer a 

1 Late, by George! — (разг.) Боже мой, я проспал!

O. HENRY. A SERVICE OF LOVE

8

slave to hardware and contractors’ supplies. I was now 
a professional humorist.
Aft er breakfast she proudly led me to the little 
room off  the kitchen. Dear girl! Th ere was my table 
and chair, writing pad, ink, and pipe tray. And all the 
author’s trappings — the celery stand full of fresh roses 
and honeysuckle, last year’s calendar on the wall, the 
dictionary, and a little bag of chocolates to nibble bet ween inspirations. Dear girl!
I sat me to work. Th e wall paper is patterned with 
arabesques or odalisks or — perhaps — it is trapezoids. 
Upon one of the fi gures I fi xed my eyes. I bethought 
me of humor.
A voice startled me — Louisa’s voice.
“If you aren’t too busy, dear,” it said, “come to dinner.”
I looked at my watch. Yes, fi ve hours had been gathered in by the grim scytheman. I went to dinner.
“You mustn’t work too hard at fi rst,” said Louisa. 
“Goethe — or was it Napoleon? — said fi ve hours a 
day is enough for mental labor. Couldn’t you take me 
and the children to the woods this aft ernoon?”
“I am a little tired,” I admitted. So we went to the 
woods.
But I soon got the swing of it1. Within a month I 
was turning out copy as regular as shipments of hardware.
And I had success. My column in the weekly made 
some stir, and I was referred to in a gossipy way by the 

1 got the swing of it — (разг.) вошел в ритм

CONFESSION  OF A HUMORIST

9

critics as something fresh in the line of humorists. I 
augmented my income considerably by contributing 
to other publications.
I picked up the tricks of the trade. I could take a 
funny idea and make a two-line joke of it, earning a 
dollar. With false whiskers on, it would serve up cold 
as a quatrain, doubling its producing value. By turning the skirt and adding a ruffl  e of rhyme you would 
hardly recognize it as vers de société1 with neatly shod 
feet and a fashion-plate illustration.
I began to save up money, and we had new carpets, and a parlor organ. My townspeople began to 
look upon me as a citizen of some consequence instead of the merry trifl er I had been when I clerked in 
the hardware store.
Aft er fi ve or six months the spontaniety seemed 
to depart from my humor. Quips and droll sayings 
no longer fell carelessly from my lips. I was sometimes hard run for material. I found myself listening 
to catch available ideas from the conversation of my 
friends. Sometimes I chewed my pencil and gazed at 
the wall paper for hours trying to build up some gay 
little bubble  of unstudied fun.
And then I became a harpy, a Moloch, a Jonah, 
a vampire, to my acquaintances. Anxious, haggard, 
greedy, I stood among them like a veritable killjoy. Let 
a bright saying, a witty comparison, a piquant phrase 
fall from their lips and I was aft er it like a hound 

1 vers de société — (фр.) стихи, поэзия легкого содержания

O. HENRY. A SERVICE OF LOVE

10

springing upon a bone. I dared not trust my memory; 
but, turning aside guiltily and meanly, I would make 
a note of it in my ever-present memorandum book or 
upon my cuff  for my own future use.
My friends regarded me in sorrow and wonder. I 
was not the same man. Where once I had furnished 
them entertainment and jollity, I now preyed upon 
them. No jests from me ever bid for their smiles now. 
Th ey were too precious. I could not aff ord to dispense 
gratuitously the means of my livelihood.
I was a lugubrious fox praising the singing of my 
friends, the crows, that they might drop from their 
beaks the morsels of wit that I coveted.
Nearly every one began to avoid me. I even forgot 
how to smile, not even paying that much for the sayings I appropriated.
No persons, places, times, or subjects were exempt from my plundering in search of material. Even 
in church my demoralized fancy went hunting among 
the solemn aisles and pillars for spoil.
Did the minister give out the long-meter doxo logy, 
at once I began: “Doxology — sockdology — sockdolager — meter — meet her.”
Th e sermon ran through my mental sieve, its precepts fi ltering unheeded, could I but glean a suggestion of a pun or a bon mot1. Th e solemnest anthems of 
the choir were but an accompaniment to my thoughts 
as I conceived new changes to ring upon the ancient 

1 bon mot — (фр.) словцо, словечко, острÓта