Региональные элиты России

Москва
2010

А. Е. Чирикова

Учебное пособие для студентов
высших учебных заведений

Региональные
элиты РОССИИ

УДК  32.001
ББК  66.0

ISBN 978–5–7567–0563–8
©
Чирикова А. Е.,  2010
©
Оформление. ЗАО Издательство
«Аспект Пресс»,  2010
Все учебники издательства «Аспект Пресс» на сайте
www.aspectpress.ru

УДК 32.001
ББК 66.0
Ч65
Р е ц е н з е н т ы :

доктор философских наук, профессор В. Г. Ледяев,

кандидат политических наук А. В. Дука

Чирикова А. Е.

Ч65
Региональные элиты России: Учеб. пособие для студентов вузов /
А. Е. Чирикова. — М.: Аспект Пресс, 2010. — 271 с.

ISBN 978–5–7567–0563–8

Предлагаемое издание дает комплексное представление о политической и бизнесэлите в России в региональной проекции. Здесь  представлены как теоретические подходы к определению категории элиты вообще,
так и к региональной элите в частности. Отдельно рассматривается вопрос
о возможных подходах и методах изучения элит, учитывая высокий уровень закрытости власти и бизнеса в России. Прослеживаются базовые тенденции, характерные для политической региональной элиты времён Ельцина и Путина, анализируется ресурсный потенциал региональных элит и
его изменение в условиях вертикали власти. Особое место в работе уделяется анализу гендерных проблем властной элиты в регионах.
Для студентов самых разных специальностей: социологов, политологов, психологов, регионалистов, а также специалистов, работающих в
этой области и заинтересованных в том, чтобы найти ответы на сложные
профессиональные вопросы в области изучения российских элит.

Посвящаю маме и папе, которых сегодня нет со мной,
с благодарностью и восхищением.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемое издание обобщает результаты исследований российских регионов и региональной власти за последние 15 лет, которые проводились мною как самостоятельно, так и вместе с моей коллегой Натальей Лапиной.
Данная работа является одной из первых попыток системного обобщения исследований по тематике региональных элит в России с привлечением широкого круга теоретических концепций и эмпирических работ,
базирующихся на оценках ситуации данных как авторитетным экспертным сообществом, так и самими субъектами региональной власти и бизнеса.
Проделанный анализ, надеемся, будет интересен широкому кругу
заинтересованных лиц, и прежде всего студенческой аудитории, которая, как никакая другая, нуждается в структурировании и упорядочении знаний, касающихся регионального политического пространства.
Данное издание не может целиком и полностью ликвидировать сложившийся за многие годы дефицит в этой области, но позволяет восполнить наиболее существенные пробелы, образовавшиеся при изучении ресурсного потенциала региональной власти, внутриэлитных взаимодействий, гендерного анализа властных институтов и др.
Можно надеяться, что «путешествие в мир региональных элит» позволит еще раз убедиться в разнообразии и сложности этого феномена,
требующего постоянного изучения и отслеживания.
Предлагаемая читателю работа — это попытка на основе данных
многолетних эмпирических исследований показать, сколь разнообразно политическое пространство регионов, и доказать, что никакая унификация не приводит и не может привести к однотипности ответных
стратегий региональных элит, что регионы были и останутся уникальными анклавами политической жизни, не считаться с которыми невозможно, если политики заинтересованы в сохранении от развала существующей федерации российского образца. Книга включает материалы
эмпирических исследований региональных процессов, проведенных
мною вместе с моим неизменным соавтором Натальей Лапиной в 1999–
2009 гг. в рамках нескольких исследовательских проектов.
На протяжении многих лет цикл наших региональных исследований поддерживался Московским представительством Фонда Ф. Эберта, за что я выражаю им свою искреннюю признательность.

Проект по изучению российского федерализма (рук. Л. Дробижева)
был поддержан Институтом федерализма (Казань) и Фондом Дж. и
К. МакАртуров, сыгравшим важную роль в осознании того, что сегодня
происходит в российских регионах в векторе Центр—регионы.
Гендерный анализ власти был осуществлен при поддержке Франкороссийского центра гуманитарных и общественных наук в Москве, которому я также чрезвычайно признательна.
Я хотела бы поблагодарить всех коллег, которые способствовали проведению исследований в регионах. Безусловно, работа не могла бы состояться, если бы мне не помогли социологи, политологи, администраторы
из различных регионов, принявшие участие в организации исследования
и выступившие региональными экспертами. С благодарностью называю
их имена: О. Подвинцев, М. Старкова, С. Неганов, О. Бородинова, О. Самарцева, К. Киселев, А. Прохоров, Д. Сельцер, А. Понеделков и др.
Я благодарна своей коллеге Наталье Лапиной, с которой мы исследовали не один российский регион, за ее преданность данной теме, убежденность в том, что в нашей работе нас ждет еще много неожиданных
поворотов.
Отдельно хочется поблагодарить петербургского социолога Александра Дуку за создание уникального профессионального сообщества в рамках цикла конференций по региональной власти, проводимых ежегодно
в СанктПетербурге при поддержке московского филиала Фонда Эберта.
Это научное мероприятие, существующее на протяжении последних восьми лет, объединило ведущих исследователей власти в России и мире. Критика, которую я слышу от своих коллег в процессе совместных обсуждений, по гамбургскому счету помогает мне двигаться вперед, переосмысливая заново большую часть наблюдаемых в регионах процессов.
Я уверена, что многие из сделанных региональных исследований
просто не состоялись бы, если бы Леокадия Дробижева, бывший директор Института социологии РАН, в котором я работаю уже более
20 лет, не помогала мне профессионально, административно и почеловечески, искренне веря в то, что тема российских регионов является
одной из самых важных для российской социологии.
Особо хотела бы поблагодарить Владимира Магуна, под «психологической защитой» которого я нахожусь, работая в институте уже много лет.
Я искренне благодарна членукорреспонденту РАН, директору Института социологии Михаилу Горшкову за неизменную готовность помочь в проведении региональных исследований, за уважение, которое
он демонстрирует к моей работе. Это помогает мне справляться с трудностями региональных исследований и рождает уверенность в том, что
тема региональных элит и российских регионов будет всегда востребована в Институте социологии РАН.
Алла Чирикова

ВВЕДЕНИЕ

Российские региональные элиты — тема, неизменно вызывающая
повышенный интерес у исследователей, которые раньше федеральных
политиков осознали, что «мы живем в разной России».
Региональные элиты независимо от указаний из Москвы всегда умели с той или иной степенью успешности держать ситуацию в регионах
под контролем, при необходимости усиливая или снижая интенсивность
сигналов, идущих к ним сверху. Это не раз способствовало сохранению
политической стабильности в регионах при всех ошибках унификации,
которые допускал Центр, проводя региональную политику в общероссийском масштабе.
Время президентства В. Путина сопровождалось значительными
изменениями в раскладе сил между федеральными и региональными
политиками. Однако политика унификации, проводившаяся все эти
годы, не привела к немедленному выравниванию регионального политического пространства, хотя и способствовала тому, что многообразие
политических режимов в регионах было в известной степени утеряно.
Построение властной вертикали, в том числе замена прямых губернаторских выборов на назначения, способствовало тому, что теперь региональные элиты были вынуждены действовать в регионах, имея серьезные «ограничительные коридоры», что, однако, не свидетельствовало
об однотипности политических практик реализации таких действий.
И этому есть простое объяснение — региональные элиты являются продуктом процесса длительного становления внутри своих регионов, за исключением тех, кто был «десантирован в регион по указанию федерального Центра». Отсюда следует, что никакие сиюминутные сигналы не
могут изменить хода естественных процессов в региональных элитах, которые складывались на протяжении не одного десятка лет.
Неадекватные представления о целях, ресурсах и особенностях поведения ведущих региональных политических акторов нередко приводили к тому, что последствия принятых Центром решений, которые должны осуществляться на местах, часто существенно отличались от тех,
что ожидал Центр. Как следствие — учет законных интересов всех заинтересованных субъектов регионального политического пространства
Центром нередко подменялся индивидуализированным «торгом» с региональными элитами.

Региональные элиты России

Модель торга вполне могла бы быть заменена на другие отношения,
если бы Центр понимал суть процессов, происходящих на региональном уровне.
В условиях кризиса проблема региональных элит становится еще
более выраженной. Недостаток финансовых ресурсов у Центра снижает возможности Кремля выкупать лояльность элит, благодаря чему у них
появляются новые возможности для определяющего влияния на ситуацию в регионах.
Более того, в условиях кризиса процесс регионализации, несмотря
на усилия со стороны Центра вмешаться в него, продолжается, протекая по своим естественным законам. Реальным актором процесса регионализации выступает власть на местах в лице ее политических лидеров, бюрократии и экономических акторов, которым до сих пор принадлежит ведущая роль в формировании политического, социального
и экономического пространства своих территорий, хотя нередко они
вынуждены действовать в системе заданных ограничений.
Плохо осознаваемые границы влияния региональных элит, недостаточное знание их внутренней мотивации, характера взаимодействия друг
с другом провоцируют попадание в ловушку привычных схем и обобщений многих из тех, кто хотел бы разобраться с происходящим в региональном сообществе.
Так, обсуждая вопрос об эффективности сложившейся системы отношений между региональными элитами и федеральным Центром, аналитики легко критикуют складывающуюся модель и пытаются найти
лучшую конструкцию, рассуждая чисто абстрактно, и приводя в качестве примера более удачные европейские модели федерализма. Однако
если считать, что для появления в России относительно самостоятельных регионов необходимы те же предпосылки, что и в Европе, то ожидать скорого формирования этого института нереально. Что же касается самих региональных политиков, то для продвижения по этому пути
только их усилий пока явно недостаточно.
Несмотря на все ограничения сложившейся системы, все же нельзя
не признать, что даже эта признанная несовершенной региональная
политика обеспечила стране полтора десятилетия весьма быстрого политического развития регионов.
Весьма часто политологи, рассуждая о времени ельцинского правления, говорят о феномене «сверхвлияния» региональной власти на
политические процессы в Центре. Видимо такую точку зрения следует
признать ошибочной. Вопервых, все эмпирически наблюдавшиеся коалиции региональных политиков в противовес Центру были локальны7

ми, ситуативными и краткосрочными. (Единственное исключение —
порожденный инстинктом самосохранения широкий альянс вокруг выборов Б. Ельцина в 1996 г. и частичный альянс вокруг выборов В. Путина в 2000 г., просуществовавшие лишь по полгода до выборов и 3–4 месяца после). Вовторых, не было ни одного конфликта, в котором региональная власть выиграла бы у власти центральной, если последняя
имела консолидированную позицию.
И, наконец, последнее. Популярной конструкцией, используемой
для описания реалий региональной власти на протяжении многих лет,
являлась еще одна констатация — «региональные бароны». Сегодня это
обозначение региональных элит ушло в прошлое. В одночасье вдруг
пришло осознание того факта, что региональные элиты столь же зависимы от федерального Центра, как и сам Центр от региональных элит.
Однако если последние хорошо знакомы с правилами, по которым действует Центр, то федералы далеки от осознания того, что политика не
может быть вытеснена из российских регионов: региональные интересы, необходимость их согласования не исчезли, несмотря на грозные
приказы из Центра. Это важное изменение последних лет, которое нельзя
не учитывать, если попытаться понять, что сегодня на самом деле происходит в пространстве российской власти, а не ограничиваться привычными логическими конструкциями, когда исследователи аргументированно доказывают значимость каждого института в отдельности,
упорно не замечая, что это единая система, изменения в которой возможны только при взаимном согласовании интересов и последствий.
Для того чтобы приблизить региональное пространство к «Садовому кольцу», дав возможность всем желающим взглянуть на регионы глазами самих региональных элит, реализующих определенные стратегии,
обладающих своей мотивацией и действующих внутри регионов не только в соответствии с формальными предписаниями, но и по неформальным правилам, и написана данная книга.
В данном издании не ставится цель защищать региональные элиты
любой ценой, идеализируя и приукрашивая их образ в глазах аналитиков
и политиков. Скорее наоборот, для нас важно предложить заинтересованным лицам, и прежде всего студентам, образ региональных элит во всей
его сложности и многомерности, без понимания которого не могут произойти позитивные перемены в современном российском федерализме.
В основе сделанных обобщений лежит особый теоретикометодологический подход к изучаемым явлениям. В терминологии неоинституционализма, как его развивает Э. Гидденс (в меньшей степени — экономисты, например, Д. Норт), можно сказать, что в работе внимание

Введение

Региональные элиты России

фокусируется на выявлении «репертуара моделей функционирования
региональной власти», наборе правил, которым она следует, избирая
стратегию взаимоотношений с региональными элитами внутри региона и за его пределами.
Несколько комментариев к информационной базе и выборке исследования. В предлагаемом варианте имелись ограниченные возможности для использования стандартных социологических методов при
исследовании региональных элит. Это связано с принципиальными
трудностями охвата элит традиционными методами изучения изза их
закрытости, низкой чувствительностью подобных процедур к неформальным отношениям внутри элит регионов.
Поэтому основным методом исследования в данном случае являлся
метод глубинного интервью с представителями региональных элит. Он
дополнялся информацией, полученной от региональных экспертов,
анализом качественной региональной прессы, данными опросов, проведенных региональными социологами и политологами. Специфика
всех перечисленных источников состояла, вопервых, в преобладании
качественных, а не количественных данных, вовторых, в повышенном
уровне «информационного шума», втретьих, в частых сознательных
искажениях, допускаемых респондентами. Поэтому в рамках исследования проводились достаточно сложные экспертные проверки с последующей корректировкой исходных данных.
Базовыми для анализа в рамках данной работы стали 420 интервью
с представителями элит и региональными экспертами. Хотя, начиная с
1993 г. было проведено и проанализировано около 770 неформализованных интервью с представителями региональных элит, которые так
или иначе затрагивали вопросы, обсуждаемые в издании.
Большинство сделанных в работе выводов в большей степени относятся к регионам с сильной губернаторской властью и высоким экономическим потенциалом, но их прямой перенос даже на этот тип регионов, вряд ли правомерен без изучения специфики каждого из них.

Г л а в а   1

ТЕОРИИ ЭЛИТ
И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ МЕТОДЫ

1.1. Современная мировая и российская элита:
базовые определения и подходы

Теория политических элит относится к теориям постоянно развивающегося типа. Хотя возникла она всего около 100 лет назад, сегодня
уже нельзя представить работы по стратификации, по анализу политических процессов, в которых авторы в тех или иных контекстах не использовали бы позиции теории элитизма или не спорили бы с ними.
В России при анализе классических теорий элит обязательным является упоминание Моска, Парето, Михельса, исследования которых и
послужили катализаторами для начала широкой научной дискуссии, в
которую затем включились другие авторы — как в США, так и в Европе.
Остановимся на принципиальных позициях, лежащих в основе разработанных концепций, чтобы показать дальнейшее направление их
эволюции.
Определение категории «элита» в западной и российской научной
литературе, несмотря на длительность существования и использования
данного термина, не может считаться завершенным.
Сегодня, как и в начале ХХ века, можно говорить о том, что использование категории «элита» в социологии, политологии или философии
вызывает среди ученых массу споров, которые то затихают, то вспыхивают вновь, оставляя после себя непримиримых противников употребления категории «элита» в социологии, других общественных дисциплинах или неизменных сторонников этого понятия.
Споры по поводу правомерности использования данной категории
заходят столь далеко, что противники употребления этого термина для
анализа политических процессов в России усматривают в действиях сторонников даже злой умысел или корыстные интересы:

«Вольное употребление слова “элита” не так уж безобидно, как может
показаться на первый взгляд. Сам факт его использования властями предержащими возвышает их, оправдывает их существование, сеет определенные
иллюзии, возбуждает положительные эмоции... Ученым не пристало способ10

Региональные элиты России

ствовать обману и камуфляжу, выполнять заказы на описание и исследование элит. Элитарные слои России культивируют такие формулировки и такое отношение к себе, которые отвлекают от их по сути преступных деяний,
замешанных на обмане, коррупции, хищении, безмерном бесстыдстве»1.

Вряд ли стоит столь эмоционально воспринимать данную категорию. Но если подобная трактовка работы коллег, принадлежащая известному и уважаемому социологу, существует, это означает, что задача
беспристрастного анализа данной категории и оценки ее возможностей
для описания реальных политических процессов, ее перспектив для
российской социологии остается актуальной до сих пор.
Существует несколько подходов к определению элиты. Многие из
них строятся на разных концептуальных основаниях, что делает проблему категориального определения данного термина весьма сложной.
И именно это многообразие подходов создает серьезную путаницу, о
которой говорят многие ученые — исследователи элит.
«Изучение элит во второй половине ХХ века породило теоретическую литературу об элитах и власти... вязнущую в невообразимой путанице», — убежден Дж. Сартори2.
Существующие в западных теориях элитизма определения, с одной
стороны, понимают элиту как номинальную статистическую группу.
Иногда категоризация элиты указывает на необходимость учитывать при
определении элит определенные институциональные рамки в виде корпоративной организации, регулирующей процессы социальной мобильности. Некоторые во главу угла при определении элит ставят «единство»
норм как основу сходного поведения. Здесь также содержится указание
на регулирующую роль элиты в обществе3. Нетрудно заметить, что во
всех предлагаемых типах определений есть одно объединяющее их начало — это признание избранности элит.
Именно вокруг привнесения в определение элит избранности как
особого стратифицирующего признака и возникают наиболее серьезные споры, рождающие много школ и направлений в их изучении.
В теоретических концепциях избранность элит частью исследователей и теоретиков определяется их происхождением, одаренностью,
характером ценностей, с одной стороны, с другой — потенциалом власти, способностью влиять на принятие важных для общества решений.
Поэтому неслучайно первый подход, основоположником которого является В. Парето, принято называть меритократическим, а второй —
структурнофункциональным или властным. Иногда данный подход
определяют как подход Моски, Лассуэла или Миллса.
Наиболее ярким воплощением «ценностного» подхода можно считать концепцию В. Парето и концепцию Х. ОртегииГассета, полагав11

1. Теории элит и исследовательские методы

ших, что «элита — это личности или группы личностей особого специального достоинства, это те, кто “строг и требователен к себе самому”
(“подвижники”), берет на себя труд и долг»4.
Ценностные теории элиты и даваемые в их рамках ее определения
объединяет утверждение, что элита есть сообщество наидостойнейших
во всех отношениях представителей общества, обладающих наиболее
выдающимися способностями в различных сферах.
Сторонники ценностных концепций убеждены, что вхождение в
элиту — не произвольный или насильственный процесс, а результат естественного отбора приобщения наиболее одаренных личностей к рычагам управления.
«Решающий элемент, от которого зависит благополучное состояние демократического порядка, складывается из убеждений, норм и компетентности
тех, кто в пределах данного порядка выступает носителями влияния, лидерами мнения, политическими активистами»5.
Другим направлением изучения элит являются концепции, которые основными критериями выделения элит считают, с одной стороны, их формальные позиции, занимаемые во властных иерархиях, с другой — реальный потенциал влияния на принятие решений. Иногда этот
подход к определению элит называют властным, или структурнофункциональным.
Классиком властного подхода является Г. Моска. В книге «Правящий класс» он пишет:
«Во всех обществах, начиная с едва приближающихся к цивилизации и кончая современными передовыми и мощными обществами, всегда возникает
два класса людей: класс, который правит, и класс, которым правят. Первый
класс, всегда менее многочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается преимуществами, которые дает
эта власть, в то время как другой, более многочисленный класс, управляется и контролируется первым, причем таким способом, который обеспечивает функционирование политической организации... Вся история цивилизованного человечества сводится к конфликту между стремлением господствующих элементов монополизировать политическую власть и
передавать обладание этой властью по наследству и стремлением к вторжению на их место новых сил»6.
Близкое понимание элиты — как правящего класса, противостоящего массам, разделяет Р. Михельс. Он провозглашает так называемый
железный закон олигархии, согласно которому демократические формы правления нежизнеспособны, неэффективны, и внутри этих демократических форм неизбежно выделяются правящие олигархические
группы, которые и обладают реальной властью в любом современном
демократическом обществе.

Региональные элиты России

Однако самые большие усилия для того, чтобы понятие «элита» утвердилось в значении «обладающие наибольшей властью», безусловно,
были сделаны Г. Лассуэллом в работе «Анализ политического поведения»7.
В рамках властного подхода отдельно выделяются структурный и
функциональный подходы. Структурный подход определяет элиту как
круг лиц, занимающих высшие должностные позиции в различных институтах, в том числе властных, иногда этот подход определяют также
как позиционный. Он принимает во внимание прежде всего формальные позиции, занимаемые представителями власти во властных структурах (А. Этциони, Т. Дай и др.).
Представители функционального подхода не удовлетворяются таким критерием, как формальная позиция, и предлагают в качестве базовых критериев при определении элиты более сложные и трудно эмпирически верифицируемые критерии: обладание реальной властью,
способность влиять на принимаемые решения вне зависимости от места, занимаемого в той или иной структуре. Решающим при данном подходе является уже не позиция в той или иной властной иерархии, а реальная влиятельность, признание этой влиятельности в сообществе тех,
с кем приходится взаимодействовать при принятии решений.
Таким образом, в рамках структурнофункционального подхода элита — это сообщество, занимающее высшие позиции в системе ключевых социальных институтов и оказывающее приоритетное влияние на
принятие важнейших решений. К числу сторонников этого направления можно отнести Р. Миллса, Дж. У. Домхоффа, Ф. Хантера и др.
Наиболее полное развитие это направление нашло в хорошо известной отечественным исследователям работе Р. Миллса «Властвующая
элита». Ученый попытался выявить специфику элиты через отнесение
к этой группе самых влиятельных институтов общества и их руководителей. В своей концепции элит он выделяет в качестве важнейших социальных институтов государство, крупные экономические корпорации и армию. Миллс полагает, что именно руководство этих институтов и составляет правящую элиту. Руководители этих трех
взаимопроникающих институтов образуют «треугольник власти», «элиту
власти», которая принимает решения:
«Под элитой власти мы понимаем те политические, экономические и военные круги, которые в сложном переплетении группировок разделяют право принятия решений, по меньшей мере, общенациональной выраженности. В той мере, в которой национальные события становятся объектом принятия решений, элита власти представляет собой ту совокупность моделей,
которая их принимает»8.
Р.Ж. Шварценберг полагает, что во Франции «треугольник власти»
включает политическую власть, высшую администрацию и деловые кру13

1. Теории элит и исследовательские методы

ги. В рамках описываемого подхода элита представляет собой вершину
пирамиды, в основании которой располагаются лишенные реальной
возможности влиять на ситуацию в обществе массы, а средний уровень
занимают политические субъекты, реализующие групповые интересы.
Возможности для вертикального передвижения в рамках пирамиды существуют, однако решающего влияния в политике и экономике аутсайдеры не имеют.
Не менее влиятельной в теории элит является концепция элитарного плюрализма, которая фактически отказывается от пирамидной модели с «острой вершиной» (Р. Даль, Р. Дарендорф, Д. Рисмен, Дж. Сартори и др). Суть этих взглядов — в представлении о лидерстве в обществе как прерогативе не одной монолитной элиты, а системы различных
элитных групп. В соответствии с ними власть строится по принципу
полиархии, предполагающей наличие множества центров власти.
Дж. Сартори полагает, что условием эффективного управления в плюралистическом обществе является рекрутирование правящих групп на
основании заслуг и достоинств; средством отбора элиты должны являться выборы: демократия должна представлять собой селективную полиархию и полиархию по основанию достоинства. А. Бентли и Д. Трумэн
рассматривают политический процесс как результат взаимодействия
заинтересованных групп интересов.
К этому же направлению можно отнести позицию Дж. К. Гэлбрейта, который утверждал, что частной экономической мощи противодействует уравновешивающая власть тех, кто ею подавляется.
К. Манхейм и Р. Лассуэлл указывали, что элитизм и демократия не
являются взаимоисключающими понятиями, демократия характеризуется не отсутствием элиты, а новым по сравнению с предшествующими
политическими режимами способом рекрутирования и новым самосознанием элиты. Кроме того, плюралистическая система элит предотвращает монополию на власть, ибо группы взаимно нейтрализуют друг друга. Однако демократизм элиты, отмечает Манхейм, не означает ее аморфности, напротив, неэффективность демократической элиты может
стать причиной успеха авторитарных групп, в случае неэффективного
лидерства «возникающая общая беспомощность и отсутствие руководства дают диктаторским группам шанс на победу»9. Исследователи неоднократно подчеркивали, что демократический образ правления в большей мере, чем иные, нуждается в компетентном руководстве.
Современный уровень развития теории элит в западных исследованиях тем не менее характеризуется все более выраженной прагматичностью и постепенным сужением понятия «элиты» до понятия «политической элиты».

Региональные элиты России

Подобная трансформация неслучайна. Исследования в рамках элитистских концепций со временем становятся все более прагматичными.
Период, начавшийся с трудов патриархов американской политической
науки Ч. Мерриама и Г. Лассуэлла, утвердивших школу прагматизма и
политического реализма, продолжается и по сей день. Утилитарные тенденции, в значительной степени характерные для американской социологии и политической науки, нашли в этой стране должную почву.
Политическая наука и социология, призванные работать в рамках «социотехнического заказа», чтобы помочь усовершенствовать управление
общественнополитическими и экономическими процессами, обосновать и прогнозировать принятие политических решений, вынуждены
работать с категорией «элита» прежде всего как с категорией «узкой и
реальной». Подобный подход связан как с практической направленностью знания в целом, так и с особенностями организации научных исследований. Многие ученые отмечают высокую закрытость элиты своих стран для исследований вне рамок «избирательных циклов». Несмотря на существующие трудности, в 1980х годах ряд американских ученых
и исследователей выступил в качестве организаторов изучения элиты в
ряде регионов мира. В этой связи по меньшей мере необходимо отметить вклад М. Чудновски и Г. Кларка, выпускающих вместе с коллегами
международный ежегодник «Политические элиты в англоамериканских демократиях»10.
Однако и попытки современных элитистов, прагматически ориентированных, разобраться в определении категории элиты, даже сузив
ее до категории «политической элиты», пока не дали должных результатов. Достичь приемлемого научного консенсуса не удалось. Скорее наоборот, стремление выработать некий универсальный подход к определению «привело в трясину противоречивых дефиниций»11. Нельзя не
согласиться, что «присущие этой категории расплывчатость и неясность
становятся главной трудностью»12, особенно когда встает вопрос о точности формулировки самого термина и некоторых процедур, посредством которых ему мог бы быть придан совершенно конкретный смысл.
Изменения в определениях элиты, исходя из применяемого в каждом
случае критерия, привели к тому, что найти ее как таковую или становится просто невозможно (при ограничительной трактовке), или элита
как категория теряет определенность и аналитическую ценность (при
расширительном толковании).
В используемых определениях можно встретить «правящие», «властные», «демократические», «институциональные», «субъектные» или
«управленческие» основания. В каждом из этих определений будет своя
«истина», обусловленная задачами анализа.