Забытый мир: Рижский договор 1921 года: интерпретации и споры

Серия «Постсоветские и восточноевропейские исследования»

ЗАБЫТЫЙ МИР

Рижский договор 1921 года:
интерпретации и споры 

Под редакцией 
С. Дембского
 Редактор русского издания
А. Мальгин

Москва
2014

УДК 327
ББК 66.4
 
З12

Книга издана при поддержке Фонда 
«Российско-польский Центр диалога и согласия» (Москва)

А в т о р с к и й  к о л л е к т и в

Е. Боженцкий, Я. Я. Бруский, В. Ф. Верстюк, М. Волос, С. Дембский, 
Э. Екабсонс, Ю. З. Кантор, М. Корнат, А. В. Мальгин, Г. Ф. Матвеев, 
Д. Наленч, М. М. Наринский, А. Новак, Г. Новик, В. Е. Снапковский, 
И. С. Яжборовская

П е р е в о д  с  п о л ь с к о г о

Н. С. Дымшиц

З12   
Забытый мир: Рижский договор 1921 года: интерпретации и споры: Научное издание / Е. Боженцкий, Я. Я. Бруский, В. Ф. Верстюк и др.; Под ред. 
С. Дембского, А. В. Мальгина (русское издание). — М.: ЗАО Издательство 
«Аспект Пресс», 2014. — 352 с. — (Серия «Постсоветские и восточноевропейские исследования»).

 
  
ISBN 978–5–7567–0728–1

 
  
Книга представляет собой академический сборник статей, посвященных проблематике Рижского мирного договора 1921 г. и международным отношениям в Восточной Европе в межвоенный период. Сборник 
подготовлен по итогам научной конференции, состоявшейся под эгидой 
российско-польской Группы по сложным вопросам. Авторы сборника — 
известные ученые-историки из России, Польши, Белоруссии, Украины, 
Латвии, Канады. 
 
  
Польское издание: Zapomniany pokój. Traktat ryski. Interpretacje i kontrowersje 90 lat później / Pod. red. Slawomira Dębskiego. Warszawa, CPRDP, 
2013.
 
  
Для специалистов-международников и широкого круга читателей, интересующихся российско-польскими отношениями. 

 
УДК 327
 
ББК 66.4

ISBN 978–5–7567–0728–1 
© Коллектив авторов, 2014
 
 
© ЗАО Издательство «Аспект Пресс»,  
 
 
2014 

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие к русскому изданию. Рижский мир 1921 года. 
Поиск места в истории  ..............................................................................4
Введение в польское издание ........................................................................9
Дембский С.  Несколько замечаний о Версальско-Рижской системе 
международных отношений и значении Рижского договора 
в истории Европы  ....................................................................................14
Наринский М. М.  Советско-польская война и Рижский мир 1921 года  ........30
Яжборовская И. С.  От войны 1919–1921 годов к миру и изживанию 
ее синдрома  .............................................................................................51
Боженцкий Е.  Рижский мирный договор в истории Европы  .........................67
Наленч Д.  Рижский мирный договор — эпизод в польскороссийских отношениях  ..........................................................................83
Новак А.  Рижский мир: интерпретации и последствия 
для международной политики  ............................................................... 111
Новик Г.  Польско-российская информационная война
в 1918–1920 годах  ................................................................................. 138
Матвеев Г. Ф.  Тактика А. А. Иоффе на переговорах 
о прелиминарном мире с Польшей в 1920 году  ...................................... 170
Волос М.  Рижский мирный договор в советской 
дипломатической практике  ................................................................... 193
Снапковский В. Е.  Беларусь, советско-польская война 
и Рижский мир  ...................................................................................... 209
Верстюк В. Ф.  Рижский мирный договор 1921 года
и завершение борьбы за Украинскую Народную Республику  ................ 230
Бруский Я. Я.  Рижский порядок и факторы его дестабилизации. 
Украинский и белорусский вопросы в польско-советских 
отношениях 1921–1926 годов  ............................................................... 252
Екабсонс Э.  Польско-советские мирные переговоры 
в Риге. Взгляд из Латвии  ....................................................................... 268
Кантор Ю. З.  Польский фактор германо-российского военнополитического сближения в 1920–1921 годах ....................................... 286
Корнат М.  Рижский договор и основы польской внешней 
политики (1921–1939)  .......................................................................... 302
Рижский мирный договор (извлечения)  ..................................................... 339
 Сведения об авторах  .................................................................................. 350

ПРЕДИСЛОВИЕ 
к русскому изданию
Рижский мир 1921 года.
Поиск места в истории

П

еред Вами книга, которая является еще одним зримым продуктом 
функционирования экспертного диалога между Москвой и Варшавой. Свои современные формы этот диалог приобрел в 2008 г., после 
того как был обновлен состав российско-польской Группы по сложным вопросам и она начала активную работу, направленную на деполитизацию нашей 
общей истории, на поиск правды и компромисса в оценке событий прошлого.
Широкая читающая общественность в России и Польше заметила действительно фундаментальные исследования, подготовленные членами Группы, 
известными учеными-историками, посвященные началу Второй мировой 
войны и обзору проблем двусторонних отношений России и Польши в XX в.1. 
Улучшение политического климата стало дополнительным стимулом к развитию польских и восточноевропейских исследований в России2. Эксперты-международники, возможно, заметили наши усилия найти алгоритм неконфликтного подхода к постсоветской Восточной Европе3.
Представляемый читателю академический сборник, пусть и не претендующий на фундаментальность монографии, также появился «на полях» деятельности Группы и при поддержке созданных в наших странах Центров диалога и 
согласия. 
1–2 июня 2011 г. в Риге состоялись очередное заседание российско-польской Группы по сложным вопросам и международная конференция «Россия, 
Польша, Европа: От войны к миру». Конференция была посвящена 90-летию 
Рижского мирного договора, что, собственно, и определило место проведения 
мероприятий. Конференция прошла в зале исторического Дома Черноголовых, где когда-то и был подписан Рижский мир. На пленарных заседаниях свои 
соображения смогли высказать не только докладчики и участники из России, 

1 Международный кризис 1939 года в трактовках российских и польских историков: 
Научное издание / М. Волос, Я. Войтковяк, В. И. Дашичев и др.; Под ред. М. М. Наринского и С. Дембского. М.: Аспект Пресс, 2009; Белые пятна — черные пятна: Сложные 
вопросы в российско-польских отношениях: Научное издание / Под общ. ред. А. В. Торкунова, А. Д. Ротфельда; Отв. ред. А. В. Мальгин, М. М. Наринский. М.: Аспект Пресс, 2010.

2 Польша в XX веке. Очерки политической истории / Отв. ред. А. Ф. Носкова. М.: 
Индрик, 2012.

3 Восточное партнерство и новый импульс для отношений Россия — ЕС. Доклад экспертов // Под. ред. С. Дембского и А. Мальгина. Москва/Варшава, 2010; Rethinking EURussia relations. Interim report of the Polish-Russian Group on Diffi  cult Matters / Co-authors: 
Łukasz Adamski, Vladimir G. Baranovsky, Nikolay I. Bukharin, Sławomir Dębski, Mark L. Entin, 
Leszek Jesień, Artem V. Malgin, Paweł Świeboda, Ernest Wyciszkiewicz, Andrey V. Zagorsky; Cochairmen: Adam Daniel Rotfeld, Anatoly V. Torkunov. Brussels, the 25th November, 2011.

Польши, их коллеги из Белоруссии, Украины, Германии, Канады, но и многочисленные заинтересованные слушатели из общественных и академических 
кругов Латвии. По итогам дискуссии и последующих размышлений, собственно и появилась эта книга. Несколько месяцев назад книга уже вышла в польской версии4 и получила позитивные отклики читателей.
В истории международных отношений можно выделить два типа дат и 
событий. Первый — это даты общеизвестные, которые возбуждают сильные 
эмоции в обществе и политических кругах. Ко второму типу относятся даты 
и события, оказавшие не менее серьезное влияние на реальный ход истории, 
но не ставшие предметом общественной дискуссии. Думается, что для профессионалов второй тип событий может иметь большее значение с точки зрения 
раскрытия существа исторических процессов, лучшей прорисовки исторического полотна. Идея конференции, посвященной войне 1920 г., стала вызревать 
в ходе заседания Группы в 2010 г. Это был год 90-летия завершения войны.
Однако в ряду исторических и общественных мероприятий нашей конференции трудно было бы найти свою нишу. Более того, Группа по сложным вопросам в 2010 г. сконцентрировала свои усилия на катынской трагедии, и нам 
важно было завершить начатое — окончательно снять этот трагический вопрос 
истории с повестки дня современных политических отношений Москвы и Варшавы. Тем более, это было важно сделать на трагическом фоне смоленской катастрофы.
Постепенно, относительно войны 1920 г. мы пришли к пониманию того, 
что общественное восприятие и память об этой войне сколь многогранны, 
столь же и туманны. Туманны, прежде всего потому, что ни в социалистической Польше, ни тем более в СССР, особенно в сталинский период его существования, об этой войне предпочитали не вспоминать. Для профессиональных 
же историков, издавших совместные тома5 по этой проблематике, конференция вряд ли принесла бы элементы новизны. Анализировать войну, наверное, 
можно и дальше, но гораздо важнее посмотреть на то, как и какой мир был 
создан по ее завершении.
Парадоксальным образом перенос времени конференции с 2010 г. на 
2011-й позволил Группе не просто «ухватиться» за другую историческую дату — 
90-летие Рижского мирного договора, но по-новому взглянуть на отношения в 
межвоенной Европе и, возможно, извлечь некоторые уроки на будущее.
Рижский мир дополнил и детализировал Версальский порядок для северовосточного сегмента Европы.
Вряд ли российские коллеги готовы использовать термин, популярный 
у многих современных польских историков — Версальско-Риж ская система6 для описания всего европейского порядка в межвоенный период. Однако 
очевидно, что почти два десятилетия относительно спокойного существова
4 Zapomniany pokój. Traktat ryski. Interpretacje i kontrowersje 90 lat później / Pod. red. 
Slawomira Dębskiego. Warszawa, CPRDP, 2013.

5 Красноармейцы в польском плену в 1919–1922 гг.: Сб. документов и материалов. 
М.; СПб.: Летний сад, 2004; Polscy jeńcy wojenni w niewoli sowieckiej w latach 1919–1922. 
Materiały archiwalne. Warszawa, 2009.

6 Аргументация в пользу этого термина приводится в статьях многих польских авторов и представленного читателю сборника.

ния молодых государств в восточноевропейском и балтийском политическом 
субрегионебыли обеспечены сложной системой перекрестных политических 
и юридических гарантий, создававшихся при активном участии молодой Советской России. Ставшая явной тщетностью надежда на скорую мировую революцию, провал «кавалерийской атаки» на Европу ускорили процесс обретения внешнеполитической зрелости большевистским руководством. Это ведет 
к подписанию уже в 1920 г. серии договоров, которые оформляют западную 
и северо-западную границу Советской России, закладывают принципы ее 
отношений с Эстонией, Литвой, Латвией, Финляндией. Рижский мир оказался более масштабным соглашением уже потому, что охватывал кроме двух 
главных противников по завершившемуся военному противостоянию еще 
и Украину с Белоруссией. Тем самым окончательно очерчивался советский 
государственно-политиче ский ареал в Европе, завершался период постимперского и постреволюционного размежевания. Еще более важным этот договор 
стал для Польши — он позволил закрепить географические пределы суверенитета хотя бы на части восточной границы и сконцентрироваться на юго-западном направлении (Силезии). Рижский мир стал точкой перехода от первичных 
параметров межвоенной системы, закрепленных Версалем и серией, связанных с ним «однотипных» договоров (Сен-Жерменский, Нейиский, Трианонский) к объективно востребованной корректировке этой системы.
Собственно в корректировке Версальского порядка и сыграли важнейшую 
роль те страны, кому не было дано слово (или оно не было услышано) в 1918–
1919 гг. Главная партия принадлежала в этом акте России, Германии, Польше, 
а на юго-востоке Европы — Турции. Корректировка системы шла как по линии 
сугубо сепаратной — «Рапалльский договор», так и через многосторонние механизмы Генуэзской, Гаагской, Локарнской, Лозаннской, Балтийских конференций.
Новые, весьма своеобразные, незавершенные в своей социальной структуре и международной идентичности государства возникли на обломках Российской, Германской и Австро-Венгерской империй. Наверное, их и можно 
условно называть составными частями «рижского» субрегионального порядка. 
Часть новых государств — Украина, Белоруссия — уже через год после подписания договора стали республиками сформировавшегося Советского Союза. 
Другая же часть продолжала поиск своего собственного пути, становления государственности, попыток ведения многовекторной внешней политики. Такая 
ситуация сохранялась примерно до 1933–1934 г.
После прихода к власти нацистов в Германии вопрос о ликвидации Версаля стал вопросом времени. Рижские установления как часть Версальской системы начали рушиться вместе с ней.
Менялась и специфика внутреннего развития. После затяжного кризиса 
и рецессии при наличии реального (или мнимого) врага все более явственно 
стали доминировать авторитарные черты во внутреннем развитии молодых 
стран региона.
Дипломатическое лавирование не спасало от навязчивого влияния более сильных соседей и постепенной утраты государственного суверенитета. 
Конкурентной, но не выигравшей на тогдашнем политическом поле Восточной Европы была идея коллективной безопасности, перекрестных гарантий, 

неагрессии и даже пролог европейской интеграции в виде панъевропейского 
движения7. Нужно заметить, что политика Советского Союза в отношении 
многосторонних инициатив межвоенного периода была искренне амбивалентна8, однозначное доминирование ориентации на двусторонний сговор с сильнейшим (как казалось) игроком системы стало уделом молотовского периода 
внешней политики Москвы.
Политика Москвы в Рижско-Версальском сегменте межвоенной системы 
для большинства неспециалистов сводится к периоду активного давления, а 
потом инкорпорации балтийских соседей в состав СССР. Однако, парадоксальным образом именно Прибалтика, которая в 1920-е годы в советском 
внеш неполитическом сознании включала и Финляндию, равно как и Польша, 
стали площадкой для выстраивания «взрослых» отношений молодого государства на европейском направлении.
Так, еще до «полосы признаний» СССР Москва сумела создать специфические отношения с ближними соседями и продолжала это делать на всем 
протяжении первого советского десятилетия. Наиболее ярким примером является серия взаимосвязанных переговоров, центром которых были Балтийские 
конференции. Молодая советская власть настолько хорошо ориентировалась 
в локальных вопросах, что могла себе позволять нюансировку своей позиции 
даже по второстепенным вопросам ситуации в восточноевропейском и балтийском сегменте, отношениям Польши и Литвы, позиции Финляндии по экономическим связям с Латвией и Эстонией и прочим сюжетам. Генеральную 
линию этой политики можно свести к четырем элементам — не допустить превращения одной из стран «постимперской» Восточной Европы и Прибалтики 
в явно доминирующего игрока; максимально повысить значение Литвы, Латвии и  Эстонии по отношению к Польше и Финляндии; минимизировать активность внерегиональных игроков — Франции, Великобритании и Германии. 
Без намерения провести какие-либо идеологические параллели, можно заметить, что Латвия, Литва, Эстония, Польша и Финляндия по частоте и специфичности контактов, с учетом общего имперского прошлого выполняли роль 
нынешнего СНГ — «ближнего зарубежья» России.
В этой ситуации отношения с правящими элитами, общественными силами этих стран носили весьма специфический характер, которые можно также 
полагать аналогичными нынешним. Анализ показывает, что примерно половина правящих кругов тогдашней Польши, стран Прибалтики и Финляндии 
сформировалась как активный политический класс еще в рамках почившей 
Российской империи. Русская белогвардейская «оппозиция», равно как и коммунистические настроения, также носили трансграничный характер. Зачастую 

7 Прекрасной иллюстрацией «немагистрального», с точки зрения широкого отечественного читателя, пути европейского развития является коллективная работа Международной ассоциации по истории современной Европы — Aristide Briand, La Societe 
des Nations et l’Europe. 1919–1932 / Sous la direction de J. Bariety. Presses Universitaires de 
Strasbourg, 2007.

8 Среди новых исследований, освещающих проблематику отношения СССР к 
«панъевропейским» планам. См.: Хормач И. А. Возвращение в мировое сообщество. 
Борьба и сотрудничество Советского государства с Лигой Наций в 1919–1934 гг. М.: 
Кучково поле, 2011.

ситуация у ближних соседей и на рубеже 1920–1930-х годов рассматривалась 
в Москве через призму гражданской войны — отсюда казалось бы бессмысленные клише — «белополяки», «белофинны».
Как минимум, до середины 1930-х годов, т.е. до начала массового террора в СССР, резко изменившего персональный состав важнейших институтов 
советского государства и правящей партии, равно естественного старения и 
обновления польской и прибалтийских элит, можно утверждать, что в отношениях между нашими странами серьезную роль играл личностно-гуманитарный 
фактор. 
Межвоенный период был не просто временем иллюзий, но временем горького и ценного опыта, который при правильном его понимании в наши дни 
может дать позитивные всходы. Действительно, как и в 1921 г., сегодня перед 
нами примерно тот же «набор» стран в регионе Восточной Европы и на берегах 
Балтики. Как и тогда, наши общества и элиты тесно связаны гуманитарными 
контактами, общим историческим кодом. Мы живем в сопоставимых (в отношении друг друга) экономических условиях. 
Вместе с тем те ценности международного права, гражданского общества 
и демократии, что в межвоенный период многим казались романтическими 
и нереалистичными, стали фундаментом отношений в сегодняшней Европе. 
Россия, как и 90 лет назад, после периода непростых отношений сумела 
выстроить нормальный сценарий взаимодействия с Польшей, мы продвигаемся к лучшему взаимопониманию с Латвией, Литвой, Эстонией. Парадоксальным образом, снова Украина и Белоруссия оказываются странами — шарнирами, связывающими разные институционально-политические плоскости 
континента.
Кстати, исходя из того, что даже события девяностолетней давности представляют собой фактор современной международной жизни, мы посчитали 
возможным сделать русское издание книги элементом серии «Постсоветские 
и восточноевропейские исследования».

А. В. Мальгин 

ВВЕДЕНИЕ 
в польское издание

П

о прошествии 90 лет с момента подписания Рижского мирного 
договора его можно считать забытым. В отличие от Версальского договора договор, подписанный в Риге 18 марта 1921 г. 
и положивший конец войне между Польшей и советскими республиками (Россией, Украиной и Белоруссией), никогда не был предметом 
крупных интерпретационных споров в мировой историографии. Если 
польско-большевистской войне историками уделяется некоторое внимание, оценивается ее значение для истории Европы, а также для характера дальнейших отношений Советской России с внешним миром, 
то непосредственно мирному договору, с которого начался заключительный период военных действий в Восточной Европе, длившихся 
с июня 1914 г., внимания уделяется мало1.
На это повлияло множество факторов. Во-первых, второстепенный статус государств, подписавших договор, в Версальской системе. 
Польша, в большей степени по воле держав-победительниц, стала одним из «главных бенефициаров Версаля», однако на протяжении двух 
десятилетий она была вынуждена защищаться от попыток субъективной трактовки ими ее интересов. Создавалась своеобразная обратная 
связь. Нежелание Польши подчиняться решениям держав Антанты, 
принимаемым зачастую без ее участия, укрепляло в Лондоне, Париже 
и Вашингтоне тенденцию считать ее государством второстепенного 
значения в европейской политике. Используя современную терминологию исследований международной безопасности, ее можно было бы 
назвать потребителем, а не поставщиком безопасности на континенте. 

1 Последнее глубокое исследование проблематики Рижского договора содержится 
в монографии Ежи Боженцкого: Pokój ryski 1921 roku i kształtowanie się międzywojennej 
Europy Wschodniej. Warszawa, 2012. [oryginalny tytuł: The Soviet-Polish Peace of 1921 and the 
Creation of Interwar Europe. New Haven, 2008]; Классическое исследование на тему содержится в работах Нормана Дэвиса: White Eagle, Red Star: The Polish-Soviet War, 1919–1920. 
L., 1972, а также в статьях: In the Genesis of the Polish-Soviet War, 1919–1920 // European 
Studies Review. 1975. No 5. P. 47–67; The Missing Revolutionary War: The Polish Campaigns 
and the Retreat from Revolution in Soviet Russia, 1919–1921 // Soviet Studies. 1975. T. 27. 
P. 178–195. Свою интерпретацию вопросу дает Петр Вандыч в книге: Soviet-Polish 
Relations 1917–1921. Cambridge Mass, 1969.

Введение в польское издание 

Польша, несмотря на свою политическую активность, считалась державами Антанты полупериферийным участником сформированного 
после Первой мировой войны европейского порядка2. По прошествии 
времени такой подход к странам Центральной и Восточной Европы 
в общеевропейских системных процессах трансформировался в стереотип, проникший в публицистику и литературу, в том числе научную. Он оказывал влияние на последующие интерпретации польской 
внешней политики и ее достижений, в том числе в сфере отношений 
с Советской Россией, фундаментом которых был Рижский мирный договор3. В свою очередь ситуация, в которой находилась Советская Россия, хоть и системно отличалась от той, в которой оказалось польское 
государство, очень похожим образом проецировалась на интерпретации Рижского договора. В соответствии с принципами, на которых 
строился Версальский порядок, большевистская Россия находилась 
вне его границ и, следовательно, была внесистемным элементом. Большевизм отодвинул ее с поля европейской политики, устранил из круга 
держав-победительниц, которые должны были решать, как будет выглядеть новая Европа. Нет никаких сомнений в том, что если бы Ленин и его соратники не захватили власть, Россия оказалась бы среди 
держав-основательниц нового мирового порядка. Поэтому вполне оправданна точка зрения, что следствием прихода к власти большевиков 
стала утрата Россией ее статуса европейской державы4. Ведь польскосоветская война была первым за несколько веков конфликтом, в котором Российское государство участвовало, не состоя при этом ни в одной 
коалиции, — за исключением, конечно, марионеточных правительств 
Украины и Белоруссии. И Рижский мирный договор подтверждал для 
европейских политиков политическую изоляцию России в Европе и ее 
периферийный статус в новой европейской системе5.
Во-вторых, западноевропейским политикам и историкам, исследующим европейский порядок, сформировавшийся после Первой 
мировой войны, Рижский договор не давал никакой новой информации о внешней политике большевиков. Ленин и его соратники продемонстрировали способность вести себя прагматично, абстрагируясь от 

2 См.: Polityka równowagi 1934–1939. Polska Między Wschodem a Zachodem. Kraków, 
2007.

3 См.: Longworth Np. P. The Making of Eastern Europe: From Prehistory to Postcommunism. N.Y.: New York St. Martin’s Press, 1994.

4 Дембский С. Происхождение Второй мировой войны // Белые пятна — черные пятна: Сложные вопросы в российско-польских отношениях. М.: Аспект Пресс, 2010.

5 См.: Jacobson J. When the Soviet Union Entered World Politics. Berkeley; Los Angeles; 
L., 1994. P. 106–108.

Введение в польское издание 

идеологических принципов, когда подписали в марте 1918 г. в БрестЛитовске сепаратный мир с Германией. Рижский договор также не вызывал интереса в качестве попытки большевиков найти оптимальную 
модель отношений с внешним миром. В феврале и марте 1921 г. Советская Россия подписала несколько соглашений партнерского характера, 
например соглашения о взаимном признании с Персией (26 февраля 
1921 г.), Афганистаном (28 февраля 1921 г.), Турцией (16 марта 1921 г.), 
а также торговый договор с Великобританией, подписанный 21 марта 
1921 г., который означал не только формальное окончание войны между сторонами, но и, что важнее, де-факто признание большевистской 
власти Соединенным Королевством6. Такое восприятие Рижского договора также приводило к уменьшению его значимости.
В-третьих, определенную роль в дефиците внимания к значению 
Рижского договора для оценки межвоенного порядка в Европе сыграла холодная война. Когда после Второй мировой войны началось 
динамичное развитие исследований теоретических аспектов международных отношений, начатое известной книгой Ганса Моргентау 
«Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир», 
все государства, которые в межвоенный период непосредственно затрагивал Рижский мир, были либо частью Советского Союза, либо его 
вассалами. С точки зрения авторов, искавших в тот период системный 
метод изучения явлений международной политики, Рижский договор 
не представлялся особо выдающимся событием. Приоритетное значение в то время имели исследования отношений между державами, 
особенно между Советским Союзом и Соединенными Штатами. В тех 
ранних исследованиях теории международных отношений исходили из 
представления о том, что международные системы базируются исключительно на отношениях между великими державами. В то же время 
Риж ский договор был лишен связи с холодной войной, а следовательно, был бесполезен для понимания действий стран, правивших бал 
в Европе после Ялтинской конференции7. Генри Киссинджер в своем 
большом эссе об истории дипломатии современного периода не пишет 
ни слова о Рижском договоре. Этот выдающийся теоретик и сторонник 
теории баланса сил между крупными державами привык смотреть на 
восточноевропейские вопросы не только с позиций критика Версаль
6 Ibidem. P. 13. Дипломатические отношения были установлены лишь в 1924 г. 

7 К примеру, в классическом американском учебнике 80-х годов ХХ в., широко освещавшем советскую внешнюю политику после Первой мировой войны, ничего не говорилось на тему Рижского договора, упоминались лишь Брестский мирный договор, договор 
в Рапалло и пакт Молотова—Риббентропа. См.: Nogee J. L., Donaldson R. H. Soviet Foreign 
Policy Since World War II. N.Y.; Oxford, 1988.