Биографии университетских архивов

БИОГРАФИИ
УНИВЕРСИТЕТСКИХ
АРХИВОВ

Под редакцией 
Е.А. Вишленковой, К.А. Ильиной, 
В.С. Парсамова

Издательский дом Высшей школы экономики 
МОСКВА, 2018

ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Институт гуманитарных историко-теоретических исследований
имени А.В. Полетаева

2-е издание (электронное)

УДК 378(09)
ББК 74.03
Б63

Рецензент — доктор исторических наук, профессор 
И. Н. Данилевский

Б63
Биографии университетских архивов [Электронный ресурс] / Н. С. Алмазова, Т. Амалу, Е. А. Вишленкова и др. ; пер. 
с фр. П. Ю. Уварова ; пер. с итал. Ю. В. Ивановой ; пер. с польск. 
Д. А. Добровольского ; под ред. Е. А. Вишленковой, К. А. Ильиной, В. С. Парсамова ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — 2-е изд. (эл.). — Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 
306 с.). — М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2018. — 
Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital 
Editions 4.5 ; экран 10".
ISBN 978-5-7598-1648-5
Монография посвящена университетским архивам как явлению 
культуры. Международный авторский коллектив, включающий известных специалистов по истории университетов из России, Болгарии, 
Италии, Польши и Франции, представляет яркие и увлекательные рассказы о судьбах архивов европейских университетов от Средневековья 
до нашего времени. При всем разнообразии исследовательских методик, представленных в книге, авторов объединяет взгляд на архив не 
как на пассивное хранилище деловой документации, а как на сложный 
механизм, порождающий собственные смыслы и открывающий новые 
грани в изучении университетской культуры.
Книга адресована ученым-гуманитариям, изучающим историю и 
теорию университетского образования, а также всем интересующимся 
проблемами памяти и интеллектуальной культуры.

УДК 378(09) 
ББК 74.03

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Биографии 
университетских архивов [Текст] / Н. С. Алмазова, Т. Амалу, Е. А. Вишленкова 
и др. ; пер. с фр. П. Ю. Уварова ; пер. с итал. Ю. В. Ивановой ; пер. с польск. Д. А. Добровольского ; под ред. Е. А. Вишленковой, К. А. Ильиной, В. С. Парсамова ; Нац. 
исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2017. — 300 с. — ISBN 978-5-7598-1587-7.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-7598-1648-5
© Национальный исследовательский 
университет «Высшая школа экономики», 
Институт гуманитарных историко- 
теоретических исследований 
им. А.В. Полетаева, 2017

Содержание

Елена Вишленкова, Вадим Парсамов 
Архив как исследовательская проблема  
для историка университетской культуры............................................5

Наталья Алмазова
Дело о «наилучшей» организации архива  
императорского университета в Казани............................................23

Наталья Алмазова
Судьба архива императорского университета в Варшаве..............35

Тьерри Амалу 
Первые архивные каталоги Парижского университета  
в XVII веке: симптом кризиса или ресурс новой  
историографии?........................................................................................48

Елена Вишленкова, Кира Ильина 
Архив как средство управления российскими  
университетами........................................................................................83

Зарина Гатина 
Где искать диссертационные дела русских врачей,  
или Особенности архивирования делопроизводства  
медицинских факультетов...................................................................102

Татьяна Жуковская 
Архив Педагогического института  
в Санкт-Петербурге (1804–1819): специфика отражения 
университетской повседневности......................................................114

Кира Ильина 
Архивы попечителей учебных округов  
в Российской империи..........................................................................165

Луиджиаврелио Поманте 
Университетские архивы Италии между традицией  
и инновацией ..........................................................................................185

Содержание

Яна Руднева 
«Большой архив женского университета»:  
возможности реконструкции..............................................................206

Александр Русанов 
Архив Португальского университета в XIV —  
начале XVI века.......................................................................................220

Петр Сафронов 
Оглядываясь на будущее: устройство архива,  
судьба университетов и задачи высшего образования ................234

Александра Трифонова 
Университетские архивы в Болгарии................................................246

Иоанна Шиллер-Валицка 
Архив Польской Академии наук как хранилище  
профессорского наследия....................................................................265

Список сокращений ..............................................................................293

Сведения об авторах..............................................................................297

Елена Вишленкова, Вадим Парсамов

АРхИВ КАК ИССлЕДОВАТЕльСКАя 
ПРОБлЕМА Для ИСТОРИКА
УНИВЕРСИТЕТСКОй КУльТУРы1

doi:1017323/978-5-7598-1587-7_5-22

Специфичность данной книги в том, что она об архивах, но написана не архивистами и архивоведами, а практикующими историками. Соответственно, в ней нет истории архивного дела и росписи документальных собраний, а главное внимание сосредоточено 
на историях возникновения и бытования определенных документальных коллекций, т.е. биографиях университетских архивов и 
практиках работы с ними. Понятие «биография» мы используем 
в значении, которое сформулировали социологи Арджун Аппадураи и Игорь Копытофф применительно к вещам2. Они призывали 
исследователей восстанавливать истории вещей как человеческие 
биографии, интересуясь обстоятельствами их создания, их участием в жизни людей, гибелью, а также тем, как со временем меняется их ценность.
Приглашенные к участию в этом проекте историки из разных 
стран (многие из них специализируются на изучении университетского прошлого) рассказали о собственном или коллективном 
опыте диалога с университетскими архивами. Общими усилиями 
мы хотели сделать наши персональные опыты (которые, как правило, передаются изустно от учителя к ученикам) частью профессионального знания. 
Потребность письменно зафиксировать сделанные наблюдения и обретенные догадки, желание посредством книги обсудить 

1 Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) и с использованием средств субсидии на государственную 
поддержку ведущих университетов Российской Федерации в целях повышения их 
конкурентоспособности среди ведущих мировых научно-образовательных центров, выделенной НИУ ВШЭ.

2 The Social Life of Things. Commodities in Cultural Perspective / A. Appadurai 
(ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 3–63, 66–67.

Елена Вишленкова, Вадим Парсамов

6

и поделиться с коллегами нашими гипотезами и открытиями порождены в том числе изменениями в исторической профессии и 
связанной с этим десакрализацией архивных свидетельств. Изменения в истории произошли главным образом вследствие критической ревизии аналитического инструментария и технологий 
работы с источниками, осуществленной во второй половине прошлого века. А разрушение доверия к архивным свидетельствам началось еще раньше, но долгое время оно сдерживалось незнанием 
логики формирования архивных собраний, принципов сохранения и уничтожения документов.
В результате коллективного обсуждения персональных опытов 
у нас получился рассказ об университетском архиве как феномене 
исторической культуры. Его мы и представляем на суд читателей.

Поводы к сомнениям 

Со времени выхода в 1820-е годы работ леопольда фон Ранке историки оценивают работы коллег в том числе по результатам архивного поиска. Многие десятилетия господствовало убеждение, что, 
погрузившись в чтение документов, исследователь познаёт историческую действительность и представляет ее в своем рассказе. 
При этом архиву приписывались свойства неизменности и цельности, а само приобщение к его богатствам интерпретировалось в 
категориях любви. «Притягательность архива непреложна, — утверждают хранители рукописей. — Ее нельзя объяснить только 
прагматическими целями получения информации. Скорее бесконечностью эмоциональной подпитки»3.
Мы не ратуем против любви к архиву (сами испытываем удовольствие от работы в нем), но призываем относиться к нему с 
осознанием того, какие ловушки расставили для исследователей 
университетов создатели и хранители документов.
В проявлениях такой предосторожности вряд ли мы — первооткрыватели. В 1970-е годы изучение проблемы пристрастности 
языка научного и документального описания, музейных и архивных коллекций, литературной классики стимулировали постколониальные штудии. Постулат «колониальные архивы производят 

3 Горяева Т.М. Магия документа // Когнитивная история: Концепция — Методы — Исследовательские практики. Чтения памяти профессора О.М. Медушевской. М.: РГГУ, 2011. С. 55.

 
Архив как исследовательская проблема для историка

7

свою собственную правду» служил отправной точкой для ревизии 
исторических свидетельств в латиноамериканских, африканских и 
азиатских исследованиях4.
А в 1980-е годы о власти архива и его создателей применительно уже к американской истории писали архивисты Фрэнк Боулс и 
Джулия янг5. После них проблема нейтральности архивного свидетельства, беспристрастности его участия в производстве нового 
знания, вопрос о праве архивистов быть творцами истории стали 
широко обсуждаться на страницах журналов6. 
Кроме вызова постколониальных исследований, стимул к такому разговору и повод к осторожности в использовании архивных 
свидетельств дало появление «архивов идентичности» — коллекций документов и данных, созданных общественными объединениями, неформальными организациями или отдельными лицами. 
Их создатели бросили вызов профессионалам, грозя переписать 
историю (войн, экологических катастроф, стихийных бедствий, 
маргиналов и проч.) путем «правильной» подборки документов. 
Эти намерения заставили историков пристальнее присмотреться 
к процессу документирования и сохранения свидетельств. Внимательное всматривание открыло, что архивы являются «агентами» 
и даже «авторами» своих источников.
После целого ряда конференций и обсуждений в 2009 г. появилась книга Фрэнсиса Блоуина и Уильяма Розенберга, зафиксировавшая произошедшие в исторической профессии перемены7. 
Опираясь на них, соавторы сформулировали необходимость дополнительных аналитических процедур в ходе проведения профессионального исследования: «ученый должен приложить определенные усилия для выяснения того, как и почему были собраны 
соответствующие источники, о чем они свидетельствуют (не только прямо, но и косвенно), какие социокультурные и социально
4 Например: Burns K. Into the Archive: Writing and Power in Colonial Peru. Durham: Duke University Press, 2010.

5 Boles F., Young J.M. Exploring the Back Box: The Appraisal of University Administrative Records // American Archivist. 1985. Vol. 48. Spring. P. 121–140.

6 Пример таких дебатов: Samuel H.W. Who Controls the Past // American Archivist. 1986. Vol. 49. No. 2. P. 109–124; Cox R. The Documentation Strategy and Archival 
Appraisal Principles: A Different Perspective // Archivaria. 1994. Vol. 38. No. 2. P. 11–36.

7 Blouin F., Rosenberg W. Processing the Past: Contesting Authority in History and 
the Archives. N.Y.: Oxford University Press, 2010. 

Елена Вишленкова, Вадим Парсамов

8

политические конвенции стоят за их возникновением и что может 
означать их молчание»8. За этой довольно тривиальной формулировкой скрывается задача более сложная, чем та, которую с XIX в. 
ставили перед собой историки. Речь идет не о внешней критике 
источника, а об изучении его дискурсивной биографии.
Как правило, осуществлению этой задачи мешает «водораздел» между историками и архивистами9, у которых сегодня разные 
цели в жизни, а также неготовность читателей и писателей признать множественность прошлого. Эти естественные трудности 
отягощает способность господствующих нарративов уничтожать 
альтернативные версии истории и редактировать под эту задачу 
имеющиеся архивные собрания. Восстановить существование погибших версий прошлого или создать новые версии по сохранившимся крупицам и косвенным свидетельствам оказывается крайне сложным делом. 
«Архивы, — считает культурный антрополог Энн Стоулер, — 
являются не только культурными пространствами, где оспариваются значения исторических источников, но и пространствами 
институциональными, где оспариваемые представления о прошлом зависят от тех способов, какими смысл источников был 
скрыт, затемнен или, что еще важнее, навязан архивными практиками и установками. “Ткань архива”, — уверяет она, — не только 
отражает, но также создает репрезентации общественной памяти 
и самые распространенные формы исторического понимания. Архив, как и историки, приписывает своим источникам определенные значения, организуя их таким образом, что они по умолчанию 
предполагают те или иные виды вопросов и даже ответов»10. 
Чтобы не оказаться в плену сложенной и хранимой в архиве 
версии прошлого, исследователю надо изначально заподозрить 
в архиве дискурсивное пространство. И работая с таковым, ему 
предстоит выяснять, какие категории и утверждения в его сви
8 Блоуин Ф., Розенберг У. Споры вокруг архивов, споры вокруг источников // 
Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство? Статус документа в 
культуре / под ред. И.М. Каспэ. М., 2013. С. 128.

9 Blouin F., Rosenberg W. Op. cit. P. 116.

10 Stoler A. Colonial Archives and the Arts of Governance: On the Content in the 
Form // Archives, Documentation, and Institutions of Social Memory / F.X. Blouin, 
W.G. Rosenberg (eds). Ann Arbor: University of Michigan Press, 2006. P. 271. Цит. по: 
Окончательная бумажка... С. 130–131.

 
Архив как исследовательская проблема для историка

9

детельствах оказались привилегированными и получили право 
на жизнь, а какие были в разные времена разжалованы или проигнорированы. «Чтение [рукописных коллекций] “поперек волокон”, — вдохновляет историков Стоулер, — открывает путь к 
знанию, скрываемому или замалчиваемому посредством этих архивных процессов»11.
У авторов этой книги была возможность проверить данное утверждение на себе и убедиться в его справедливости.

Интересы составителей

Кроме вышеупомянутых обстоятельств, наш пристальный интерес к 
феномену университетского архива12 был порожден изменениями в 
парадигме исследований Университета. В последние годы произошла 
явная смена приоритетов в них: прежнее доминирование институциональной истории сменилось триумфальным шествием культурной 
истории. При этом речь идет не о механическом расширении тематики и проблематики публикаций, а о качественных изменениях в 
понимании сути и исторической природы Университета. За фасадом 
образовательного учреждения исследователи обнаружили академическую культуру, и это открытие повлекло за собой поиск иных 
источников для изучения ее прошлого и разработку новых методов 
для их интерпретации. Как следствие, объектами изучения стали не 
только архивные документы, но и исследовательские тексты об Университете. Интерес к ним породил свои открытия.
В свое время сторонники семиотики предлагали рассматривать 
культурные пространства в форме центричных систем. В центре 
размещалось стабильное и устойчивое ядро культуры, а перифе
11 Ibid.

12 Понятие «университетский архив» здесь выходит за рамки ведомственного архива конкретного университета. Мы используем его в значении, которое 
сформулировала Т.Н. Жуковская: «Если учитывать и описывать все направления 
деятельности университета, порождающие делопроизводство, то следует понимать 
под архивом университета совокупность всех комплексов, отражающих его административные и социальные связи. я бы ввела понятие Большой университетский 
архив, необходимое для понимания системы университетских связей, направлений 
деятельности, границ университетского сообщества, территориального и институционального пространства университета» (см.: Жуковская Т. Архив Педагогического института в Санкт-Петербурге (1804–1819): специфика отражения университетской повседневности (статья в данном сборнике, с. 114)).

Елена Вишленкова, Вадим Парсамов

10

рия интерпретировалась как сгущение случайностей и противоречий. Считалось, что постоянное взаимодействие между ядром 
и периферией, перевод с языка казусов на язык закономерности 
и обратно, обеспечивает устойчивость и одновременно развитие 
данного типа культуры.
Если воспользоваться этой метафорой, то современные исследования университетов располагаются на разных удалениях 
от центра, образованного верой в достоверность и объективность 
документальных свидетельств. любой университет репрезентирует себя как всегда бывший и стабильный исторический феномен. 
Примеры таких утверждений можно в изобилии обнаружить на 
университетских сайтах, в юбилейных изданиях и актовых речах. 
Они транслируются не только через письменные тексты, но и через визуальные образы (например, галереи ректорских портретов 
и бюсты выдающихся ученых). Преемственность утверждается через многотомные словари профессоров и студентов, посредством 
справочников для поступающих и прочие не-нарративные тексты.
Юбилейные истории, построенные на основе пересказа или 
при иллюстративном использовании таких утверждений, прочерчивают линейное время поступательного развития «своего» 
учреждения. В нем удобно размещаются вневременные и семантически неопределенные категории «традиция», «университетская 
культура», предикат «классический». И хотя создание репрезентаций, а также конструирование идентичностей всегда осуществляется с помощью отбора свидетельств (более того, именно 
перемены в принципах сбора и отсева исторических источников 
приводят к обновлению социальной миссии Университета и осовремениванию имиджа ученого), вопрос о средствах и технологиях 
их производства в официальных историях, как правило, не оговаривается13. Все внимание создателей рассказа о прошлом сосредоточивается на факторах единства и стабильности.
Но чем дальше писатель располагается от «центра веры», тем 
сложнее и неоднороднее становится его образ Университета. Недо
13 Под официальной историей в данном случае подразумеваются исторические нарративы, отвечающие потребностям университетского руководства и создающиеся по его заказу, как правило, к университетскому юбилею. Сюда же следует отнести и те университетские истории, которые пишутся не по заказу и не к 
юбилеям, но сознательно или несознательно создаются под влиянием официальных нарративов. Авторы подобного рода историй вольно или невольно оказываются в положении не столько исследователя, сколько репродуктора официального 
университетского дискурса.

 
Архив как исследовательская проблема для историка

11

верчивый историк обретает зоркость, улавливающую разнообразие, случайности, различия, столкновения интересов и характеров, 
служебные неурядицы и личные выборы университетских преподавателей, наконец, разрывы в развитии самого университета. Он 
видит не только победившие версии университетского самоописания, но и оказавшиеся безуспешными попытки сотворения образа 
«своего» университета. Эти не вписывающиеся в официальный 
дискурс высказывания, судьбы и события стали объектами анализа сторонников новой социальной истории, истории повседневности, культурной истории университетов. В результате мы обрели 
целый спектр университетских историй. 
Не готовые к принятию множественности прошлого коллеги 
обсуждают критерии, по которым следует оценивать результаты 
исторических штудий. При этом рефлексия над аналитическими 
процедурами и теоретическими основаниями исследовательской 
работы нередко оказывается подмененной более тривиальными 
вопросами — о приемлемых и понятных языках изложения, о выборе объективных или достоверных источников14. Исследователи, 
верующие в беспристрастность архивных свидетельств, настаивают на том, что «архивы не врут» и что научные тексты следует 
писать языком литературы. 
Если вопросу о языках аналитического описания прошлого 
посвящена большая дискуссия и литература, то проблема дискурсивности университетских архивов в них почти не затронута. 
И понятно почему. Нет такого исследователя, кто за одну творческую жизнь мог бы изучить логики построения и биографии 
многих весьма объемных университетских архивов, кто смог бы 
сделать на основе этого опыта сравнения и обобщения. Такое теоретизирование под силу лишь коллективам специалистов. Для их 
объединения и реализации подобных проектов был создан Центр 
университетских исследований в НИУ «Высшая школа экономики». С 2012 г. он действует в составе Института гуманитарных 
историко-теоретических исследований имени А.В. Полетаева15.

14 В радикальной форме раздражение от непонимания языка современного 
аналитического описания было высказано в рецензии: Дементьева В.В. Глубокомысленная бессмыслица: Статусные создатели и обескураженный читатель // Новый исторический вестник. 2014. № 4 (42). С. 149–159. 

15 Центр университетских исследований был создан в 2012 г. под руководством профессора Е.А. Вишленковой. Большую поддержку в его организации 

Елена Вишленкова, Вадим Парсамов

12

В изучении биографий университетских архивов мы продвигались довольно медленно. В 2013 г. в Москве провели международную конференцию, нашли благодаря заявкам исследователей и 
их выступлениям единомышленников, годами вели с ними переписку, встречались на других научных площадках, а затем подготовили эту книгу.

Архив профессорской идентичности

Другим импульсом для изучения университетских архивов как 
объектов и субъектов академической культуры было участие сотрудников Центра в двух масштабных проектах — «Ubi Universitas, ibi Europa»16 и «Культура университетской памяти в России»17. 
В международном проекте мы на себе и своих коллегах ощутили, 
какие злые шутки разыгрывают с исследователями архивы. В начале пути предполагалось, что, соединив данные из архивов трех российских университетов и Министерства народного просвещения, 
мы получим единую картину университетского прошлого. Однако 
на выходе исследовательские группы, работавшие с хранилищами 
документов разных университетов, обрели на основе анализа их 
свидетельств разные версии прошлого. Без применения ретуши 
из отдельных историй универсальной (всеобщей) истории российских университетов никак не получалось, поэтому в результате проекта родились две разные книги18. Этот исследовательский 
опыт побудил нас обратиться к изучению политик памяти.

оказали директор ИГИТИ И.М. Савельева и проректор НИУ ВШЭ М.М. Юдкевич. 
Благодарим их за доверие.

16 Речь идет о международном проекте «Ubi Universitas, ibi Europa: Transfer 
und Adaptation von Universitatskonzeptionen im Russischen Reich (18 — erste Halfte 
des 19. Jahrhunderts)», получившем поддержку Германского исторического института в Москве и Gerda-Henkel-Stiftung (2008–2010, AZ 02/SR/08). 

17 Проект «Культура университетской памяти в России: механизмы формирования и сохранения», а также работа научно-учебной группы «История постсоветских университетов» осуществлялись в 2012–2014 гг. при поддержке Программы 
фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.

18 Вишленкова Е.А., Галиуллина Р.Х., Ильина К.А. Русские профессора: университетская корпоративность или профессиональная солидарность. М.: Новое 
литературное обозрение, 2012; Университет в Российской империи XVIII — первой 
половины XIX века / под ред. А.Ю. Андреева, С.И. Посохова. М.: РОССПЭН, 2012.