Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа

Игорь Сухих

И Г О Р Ь  С У Х И Х

чехов в жизни 

сюжеты для небольшого романа

электронное издание

м о с к в а
2 016

УДК 821.161.1-1
ББК 83.3
С91

Сухих, Игорь Николаевич
Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа [Электронный 
ресурс] / И. Н. Сухих. — Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf: 
385 с.). —  М .: Время, 2016. — (Диалог). — Систем. требования: 
Adobe Reader XI ; экран 10".

ISBN 978-5-9691-1061-8

«Чехов в жизни» — книга в жанре документального монтажа. Однако вместо хронологического, линейного изложения читателю предлагается около 
полусотни разноплановых глав: семейных и географических, идеологических и любовных. Сквозным сюжетом повествования становится не 
разгадка мнимых чеховских загадок, а драма судьбы. 

ББК 84Р7-4

© И. Н. Сухих, 2011 

© ООО «Издательство «Время», 2011

С91

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Чехов в 
жизни: сюжеты для небольшого романа. — М.: Время, 2011. — 2-е изд. — 
384 с. — (Диалог).
ISBN 978-5-9691-0652-9

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, 
установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или 
выплаты компенсации

ISBN 978-5-9691-1061-8

ЖАНР

Михаил Бахтин говорил о памяти жанра. У этого жанра 

короткая память: ему не исполнилось и ста лет. Книге «Пушкин в жизни» (1926—1927) В. В. Вересаев дал подзаголовок 
«Систематический свод подлинных свидетельств современников». Так появился биографический монтаж, жанр в котором говорят только документы, а позиция биографа проявляется лишь в отборе и композиции. Жанр был продолжен 
вересаевским же «Гоголем в жизни» (1934) и аналогичными 
опытами двадцатых-тридцатых годов о Лермонтове, молодом Толстом, Островском, Некрасове. 

Вересаева упрекали в использовании недостоверных ис
точников, анекдотизме, «решительном отсутствии какоголибо методологического подхода», но образ поэта, возникающий из столкновения противоречивых версий, оказался 
убедительным и привлекательным, не отменным ни последующими исследованиями, ни романными версиями. 

Биография Чехова не излагалась в подобном жанре (за 

исключением малозамеченного опыта Вал. Фейдер «Чехов: 
литературный быт и творчество по мемуарным материалам»), в то время как обычных повествований в духе «Жизни 
замечательных людей» за сто лет на русском языке опубликовано около дюжины. Между тем, именно чеховская жизнь 
буквально напрашивается на подобную форму. 

Чехов признавался, что страдает «автобиографофобией». 

Однако корпус мемуарных и эпистолярных материалов о его 
жизни огромен (достаточно сопоставить с ним количество 
и качество источников о Лермонтове, Гончарове или, например, Андрее Платонове). 

Публикацию в начале прошлого века чеховских писем 

современники называли вторым собранием сочинений (сегодня этот эпистолярий составляет четыре с половиной тысячи номеров, еще более полутора тысяч не сохранились). 

Чехов умер настолько рано, что свои свидетельства о нем 

успели оставить не только близкие родственники (братья 
Александр и Михаил, позднее — сестра Мария Павловна), 

многие сверстники (Короленко, Потапенко, Гиляровский), 
литературные потомки (Бунин, Горький, Куприн, ЩепкинаКуперник), но и люди предшествующих поколений (Толстой, 
Суворин, Репин, Ковалевский). 

В то же время он ушел настолько поздно, что русское 

общество уже понимало, кого потеряло, поэтому все, от «белокурых студентов» до газетных корреспондентов, спешили рассказать городу и миру об одной или двух случайных 
встречах. 

Монтаж документов, столкновение разных взглядов, по
стоянно корректируемое собственным словом Чехова, создает 
эффект достоверности, труднодостижимый какой-то нарративной биографией, строящейся на раскавычивании и интерпретации тех же документов. Там, где остались пробелы среди 
бумаг, не стоит насиловать своими гипотезами чужую жизнь: 
лучше ограничиться острожными предположениями или просто поставить точку. 

Один чеховский биограф утверждает: написание настоя
щей чеховской биографии может занять время большее, чем 
жизнь самого писателя. Признание поразительное: времени 
не хватает, чтобы описать, а он это прожил и сделал. За сорок четыре года, по нынешним временам — время ранней 
зрелости. 

Такое подробное жизнеописание, впрочем, существует 

и называется летописью. В хронику трудов и дней обычно 
заглядывают лишь специалисты, уточняя даты и вспоминая 
имена. 

Биография — не летопись, которая, как в воображае
мом Музее Николая Федорова, стремится учесть абсолютно 
все оставленные человеком жизненные следы. Отбор и выбор — уже концепция, точка зрения. Два рядом поставленные фрагмента — интерпретация. Десятки и сотни противоречивых свидетельств — трудно контролируемая мозаика, 
размывающая исходные установки. 

Идея и образ в этой книге, надеюсь, есть. Их не нужно до
полнительно пояснять «жалкими» словами (хотя до конца от 
авторских объяснений избавиться тоже не удалось). 

Литературоведы иногда возмущаются, что другие лите
ратуроведы делают Чехова бесплотным святым. Самые горячие головы — уже из сочинителей — даже сравнивали его со 
Спасителем, отдавая предпочтение писателю за его недидактизм, неавторитарную этику. 

Словно в ответ явились версии «другого», «настоящего» 

Чехова — то эротомана, то женофоба, то замученного семьей 
чахоточного больного. Проблема здесь не в фактах (их круг, 
в общем, установился, и вряд ли может быть резко расширен), а в их интерпретации: исходной установке, оркестровке, интонации разговора. Избирая рекламно-сенсационный 
или агрессивно-уличающий тон, авторы подобных повествований или исследований, люди интеллигентные, увенчанные 
званиями и даже порой сочиняющие стихи, оказываются частью той черни, толпы, которую Пушкин противопоставлял 
простодушию гения. 

В чеховских записных книжках трижды повторяется суж
дение, которое он не успел передать какому-то из героев. 
«Какое наслаждение уважать людей! Когда я вижу книги, 
мне нет дела до того, как авторы любили, играли в карты, я 
вижу только их изумительные дела». 

И здесь он оказался щедрее и великодушнее своих буду
щих критиков. 

«Напишите-ка рассказ…» Такой рассказ — о сотворении 

человека — он тоже написал. Собственной жизнью. 

CЮЖЕТ 

Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночин
цы покупают ценою молодости. Напишите-ка рассказ о том, как 
молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, 
гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший 
за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам 
без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать 
у богатых родственников, лицемеривший и Богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества, — напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям 
раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, 
что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая... 

Чехов — А. С. Суворину, 7 января 1889 г. Москва 

Вчера я кончил и переписал начисто рассказ, но для своего 

романа, который в настоящее время занимает меня. Ах, какой 
роман! <…> 

У меня есть сюжет для небольшого рассказа. 

Чехов — А. М. Евреиновой. 10 марта 1889 г. Москва 

— Что это вы пишете?
— Так, записываю... Сюжет мелькнул... (Пряча книжку.) Сю
жет для небольшого рассказа <…>

«Чайка», 1896

ФОБИЯ 

Поручения мои исполняй не морщась. Ты будешь вознаграж
ден отлично: тебя упомянет в моей биографии будущий историк: 
«Был-де у него брат Алексей, к<ото>рый исполнял его поручения, чем немало способствовал развитию его таланта». Для моего 
биографа не обязательно знать, как тебя зовут, но по подписи «Ал. 
Чехов» ему будет нетрудно догадаться, что тебя зовут Алексеем. 

Чехов — Ал. П. Чехову. 21 октября 1887 г. Москва 

Милостивый государь!
Согласно Вашему желанию, переданному мне через книжный 

магазин «Нового времени», сообщаю Вам свои биографические 
данные. 

Родился я в 1860 году, в городе Таганроге (на берегу Азовского 

моря). Дед мой был малоросс, крепостной; до освобождения крестьян он выкупил на волю всю свою семью, в том числе и моего 
отца. Отец занимался торговлей. 

Образование я получил в Таганрогской гимназии, потом 

в Московском университете по медицинскому факультету, откуда 
был выпущен со степенью врача. Литературою стал я заниматься 
в 1879 году. Работал я в очень многих повременных изданиях, печатая по преимуществу небольшие рассказы, которые с течением 
времени и послужили материалом для сборников: «Пестрые рассказы», «В сумерках», «Рассказы», «Хмурые люди». Писал я и пьесы, которые ставил на казенных и частных сценах. 

В 1888 г. императорская Академия наук присудила мне Пуш
кинскую премию. 

В 1890 г. я совершил путешествие через Сибирь на остров Са
халин для знакомства с каторжными работами и ссыльной колонией. Когда выйдет в свет моя книга о Сахалине, я пришлю ее 
Вам, а Вы мне за это пришлите Ваш перевод моих рассказов. 

Зовут меня Антоном Павловичем (Anton Pavlovitsch). 

Чехов — Августину Врзалу. 14 августа 1891 г. Богимово 

Вам нужна моя биография? Вот она. Родился я в Таганроге 

в 1860 г. В 1879 г. кончил курс в Таганрогской гимназии. В 1884 

г. кончил курс в Московском университете по медицинскому факультету. В 1888 г. получил Пушкинскую премию. В 1890 г. совершил путешествие на Сахалин через Сибирь и обратно морем. 
В 1891 г. совершил турне по Европе, где пил прекрасное вино и ел 
устриц. В 1892 г. гулял на именинах с В. А. Тихоновым. Писать начал в 1879 г. в «Стрекозе». Сборники мои суть: «Пестрые рассказы», «В сумерках», «Рассказы», «Хмурые люди» и повесть «Дуэль». 
Грешил и по драматической части, хотя и умеренно. 

Переведен на все языки, за исключением иностранных. Впро
чем, давно уже переведен немцами. Чехи и сербы также одобряют. И французы не чужды взаимности. Тайны любви постиг я, 
будучи 13 лет. С товарищами, как врачами, так равно и литераторами, пребываю в отличнейших отношениях. Холост. Желал 
бы получать пенсию. Медициной занимаюсь и даже настолько, 
что, случается, летом произвожу судебно-медицинские вскрытия, коих не совершал уже года 2—3. Из писателей предпочитаю 
Толстого, а из врачей — Захарьина. 

Однако всё это вздор. Пишите, что угодно. Если нет фактов, то 

замените их лирикою. 

Чехов — В. А. Тихонову. 

22 февраля 1892 г. Москва 

Мое curriculum vitae <жизнеописание>, так сказать, Вам 

известно в главных чертах. Медицина — моя законная жена, 
литература незаконная. Обе, конечно, мешают друг другу, но 
не настолько, чтобы исключать друг друга. Кончил я в университете (Моск.) в 1884 г. В 1888 г. получил Пушкинскую премию. 
В 1890 г. ездил на Сахалин, о котором хочу выпустить целую 
книгу. Вот и весь мой послужной список. Впрочем, еще одно: 
в 1891 г. путешествовал по Европе. Холост. Не богат и живу исключительно заработком. Чем старее становлюсь, тем меньше 
и ленивее работаю. Старость уже чувствую. Здоровье неважное. Что же касается пантеизма, о котором Вы написали мне 
несколько хороших слов, то на это я Вам вот что скажу: выше 
лба глаза не растут, каждый пишет, как умеет. Рад бы в рай, 
да сил нет. Если бы качество литературной работы вполне зависело лишь от доброй воли автора, то, верьте, мы считали бы