Формирование позитивной уголовной ответственности осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЙ  
Академия права и управления 
 
 
 
 
Библиотечка сотрудника УИС

М. А. Темирханов 

 
ФОРМИРОВАНИЕ  
ПОЗИТИВНОЙ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ 
ОСУЖДЕННЫХ, ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ  
В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ 
 
Практические рекомендации 
 
Книга 103 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Рязань  
2014 

ББК 67.409.13 

Т32 
Рецензенты: 
М. Г. Мельников, кандидат юридических наук, доцент, федеральный судья Советского районного суда г. Рязани;  
Р. А. Ягьяев, заместитель начальника УФСИН России по Рязанской области 
 
 
Темирханов М. А. 
Т32  
Формирование позитивной уголовной ответственности 
осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы : 
практ. рек.  – Рязань : Академия ФСИН России, 2014. – Кн. 103. – 
36 с. 
ISBN 978-5-7743-0645-9 
 

 
Практические рекомендации содержат материалы, рассматривающие особенности формирования позитивной уголовной ответственности у осужденных при исполнении наказаний, а также ряд рекомендаций, направленных на повышение эффективности повседневной деятельности сотрудников УИС и укрепление правовых 
знаний в процессе их социальной, психологической и воспитательной работы. 
Издание предназначено для сотрудников отделов режима и надзора, воспитательной, психологической, а также социальной работы 
УИС России.  
Рекомендованы правовым управлением ФСИН России для использования в практической деятельности территориальных органов 
ФСИН России. 
 
 
 
ISBN 978-5-7743-0645-9 
 

         ББК 67.409.13 
© Темирханов М. А., 2014 
© Академия ФСИН России, 2014 

Введение 
 
Проблема юридической ответственности традиционно является 

одной из наиболее актуальных и сложных в теории права. Актуальность позитивной ответственности объясняется тем, что коренные 
преобразования и процессы, происходящие в сфере правового регулирования, заставляют переосмыслить многие основные теоретические положения, связанные с юридической ответственностью. 

Содержание осужденных в российских исправительных учреж
дениях во многом отличается от международной практики, поскольку 
основное организационное звено в структуре колонии – отряд осужденных, где проводится большинство мероприятий воспитательного 
характера. 

Практические рекомендации содержат материалы, рассматри
вающие совокупность теоретических и практических факторов, обусловливающих положение позитивной ответственности в уголовноправовой системе. Помимо теоретической части, в работе приведены 
некоторые рекомендации для повседневной деятельности сотрудников УИС России и реализации программ исправления осужденных к 
лишению свободы в своей профессиональной деятельности. 

Рекомендации представляют интерес для сотрудников отделов 

режима и надзора, воспитательной, психологической и социальной 
работы УИС России. 

1. Понятие позитивной ответственности в уголовном праве 
 
Конец XIX века ознаменован тем обстоятельством, что в юридической науке было положено начало новому научному течению, которое с полным основанием можно назвать позитивистской школой. 
По своему содержанию и кругу рассматриваемых вопросов позитивистская школа объединяла несколько научных направлений, каждое из 
которых имело собственный подход и предмет исследования. 
«Наука о преступлении и наказании была прежде изложением 
силлогизмов, – отмечал один из основателей позитивистской школы 
Э. Ферри, – созданных одной силой логического мышления; наша 
школа сделала из нее науку позитивного наблюдения, которая опирается на антропологию, психологию и уголовную статистику, а также 
на уголовное право и тюрьмоведение, составляет ту синтетическую 
науку, которую я назвал уголовной социологией»1. 
Однако позитивистское течение в науке уголовного права избрало несколько иной путь развития, соединяя в себе антропологию, статистику, психологию и социологию как целостную науку о праве. 
Практически позитивистские исследования проблем уголовного права находились как бы в стороне от общей теории права. В связи с 
этим профессор Б. А. Кистяковский считал недопустимым объединение различных по объекту и методу отраслей права в какую-то единую науку и утверждал, что только все вместе они превращают науку 
о праве в собрание противоречивых и взаимоисключающих теорий и 
взглядов. «Гуманитарные науки не представляют собой единого и целостного участка научного знания, а состоят из простой суммы наук о 
человеке и его культурной жизни»2. 
На основании этого совершенно неслучайными являются общие 
выводы, сделанные на этот счет Э. Ферри:  
«1. Антропология доказывает фактами, что преступник не есть 
нормальный человек, что, наоборот, вследствие своих органических и 
психических ненормальностей, наследственных и приобретенных, он 

                                                 
1 Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908. С. 35. 
2 Кистяковский Б. А. Уголовное наказание и его состав. М., 1998. С. 380. 

составляет социальный класс, особую разновидность человеческого 
рода. 
2. Систематически доказывает, что возникновение, увеличение, 
уменьшение и исчезновение преступлений находятся в зависимости 
от других причин, а не от положений, вписанных в кодексы и применяемых судьями. 
3. Опытная психология доказала, что мнимая свобода воли есть 
чистейшая субъективная иллюзия»1. 
Позитивистское направление в юридической науке было представлено двумя научными школами: уголовно-антропологической и 
уголовно-социологической, в рамках которых развивался целый ряд 
теорий, отрицающих наказание как правовой институт. Обратим внимание на методологические особенности исследования проблем уголовного права каждой из этих школ. 
Антропологическая школа уголовного права 
В юридической литературе принято связывать идею становления 
и развития рассматриваемой школы с именем итальянского врача 
психиатра Ч. Ломброзо (1835–1909), который на основании проведенных физиолого-психиатрических и антропологических исследований нескольких тысяч тюремных сидельцев издал свой оригинальный 
труд «Преступный человек», вызвавший в среде научной общественности далеко не однозначное к нему отношение.  
Однако, по мнению Э. Ферри, начало уголовно-антропологического 
течения было положено исследованиями английских тюремных врачей Винслоу, Мэйю, Томсон и др., которые в 50–60-х годах XIX века 
провели интересные исследования антропологических признаков 
преступников2.  
Изначально учение Ч. Ломброзо о «преступном типе», который 
положен в основание доктрины «преступный человек», заключалось 
в том, что вся преступность имеет исключительно биологические, а 
следовательно, врожденные причины. Такой категоричный вывод не 
встретил должного одобрения даже в ближайшем окружении ученого. Его ученик Э. Ферри, решительно возражая против данного тези                                                 
1 Ферри Э. Указ. соч. С. 37. 
2 См.: Там же. С. 41. 

са, представил следующие аргументы: среди всей массы преступников насчитывается 60 % случайных преступников, и у них не наблюдается наружных признаков «преступного типа», описанных Ч. Ломброзо; из этого числа необходимо выделить преступников по страсти. 
Остальные 40 % преступников составляют: 
1) сумасшедшие и полусумасшедшие; 
2) прирожденные или неисправимые, совершенно лишенные идей 
нравственности; 
3) привычные, которые с детства начинают свою преступную 
карьеру, продолжают ее в течение жизни и в итоге приобретают хроническую привычку к преступлению1. 
В последующем Ч. Ломброзо несколько изменил свою изначальную позицию на этот счет, видимо, не без влияния Э. Ферри, полагая, 
что не только биологические причины, кроющиеся в самой природе 
«преступного человека», но и некоторые социальные факторы в конечном счете обусловливают преступное поведение. 
Профессор Н. С. Таганцев решительно возражал против такой 
постановки вопроса: «Преступник есть живой субъект с плотью и 
кровью, а потому так же страдающий и болеющий, как и всякий другой; на него действуют также голод и жар, холод и жажда, сон и усталость; в его психической жизни совершаются те же процессы, в той 
же форме и с теми же последствиями, как и у всех членов общества»2. 
Подобной позиции придерживались большинство криминалистов в 
русском праве. 
Таким образом, уголовно-антропологическое течение в качестве 
основной выдвинуло идею о прирожденных свойствах личности преступника, которые имеют внешние (антропологические) признаки. 
В силу этой идеи биологический (психологический) фактор является 
преобладающим, доминирующим в формировании и осуществлении 
преступных намерений. Социальный фактор представители этой 
школы либо игнорируют, либо рассматривают в качестве сопутствующего условия, необходимого лишь для проявления прирожден
                                                 
1 См.: Ферри Э. Указ. соч. С. 136. 
2 Таганцев Н. С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 
года. СПб., 1912. С. 291. 

ных свойств личности преступника. В связи с этим совершенно неслучайным в этом отношении является то обстоятельство, что главными противниками уголовно-антропологического направления были 
представители уголовно-социологического течения. 
Оценивая учение уголовно-социологической школы, необходимо отметить ряд общих позиций с уголовно-антропологическим течением. Во-первых, эти научные школы признают недостаточным 
одно абстрактно-юридическое изучение преступления и наказания 
и настаивают на необходимости исследования в конкретном проявлении, то есть личности преступника. Во-вторых, с их стороны 
имеет место неудовлетворенность принципом нравственной ответственности или вины относительно назначаемых мер наказания в 
зависимости от внешнего преступного результата. Не отрицая индивидуальную ответственность, социологи, в отличие от антропологов, сходятся во мнении лишь в вопросе признания за единицу 
отсчета в применении наказания (или мер его заменяющих) антисоциального значения преступного настроения субъекта, его социальной опасности. 
Социологическая школа уголовного права 
Поиск более эффективных мер сдерживания роста преступности 
практически обусловил новое направление в юридической науке, известное как социологическая школа уголовного права. Ее представители (Гарофало, Э. Ферри, Ф. Лист, А. Принс, И. Я. Фойницкий и др.) 
не только исследовали причины, но и занимались разработкой новой 
системы уголовного права, способной более эффективно противостоять преступности. Применение наказания, определяемого тяжестью 
совершенного преступления, по мнению представителей нового научного направления, приводило к тому, что преступника держали в 
заключении и тогда, когда он по своему психическому состоянию 
уже не был опасен для общества, или к тому, что отбывшего назначенный судом срок наказания, но по своим психическим свойствам 
еще опасного преступника отпускали домой и он снова совершал 
преступление1. 
                                                 
1 См.: Пионтковский А. А. Уголовное право РСФСР. Часть Общая. М., 
1924. С. 53–54. 

С точки зрения уголовно-социологической школы наказание является необходимым средством защиты общества от общественно опасного посягательства. Основанием применения мер социальной защиты 
выступает не вина преступника, а необходимость охраны существующего правопорядка, вызванная опасным состоянием личности. 
Главным фактором в механизме достижения целей наказания, по        
Ф. Листу, является личность преступника. Научная классификация 
преступников, согласно его точке зрения, не потеряла актуальности и 
в современной юридической науке: он подразделял всех преступников на ряд категорий – случайных и постоянных. Постоянные в его 
классификации делились на несколько подгрупп: способные к исправлению, неисправимые, прирожденные. Каждой из отмеченных 
категорий преступников, по мнению Ф. Листа, должны соответствовать свои меры наказания, из этой идеи берет свое начало концепция 
Ф. Листа о специальном и общем предупреждении преступлений. 
Такая постановка вопроса относительно определения целей наказания, на наш взгляд, в целом правильная, потому что позволяет 
взглянуть на рассматриваемую проблему с реалистических позиций. 
Всякий раз перед наказанием ставятся перспективные цели по типу 
исправления, перевоспитания преступника либо иного изменения духовно-нравственной природы человека для удержания его от дальнейшей преступной деятельности, что, по меньшей мере, неразрешимо в рамках имеющихся концепций. Это наглядно подтверждает 
практика применения уголовных наказаний. 
Рассмотренные нами школы по-разному относятся к процессу 
исправления лиц, совершивших преступления. Антропологическая 
школа явно отрицает такую возможность, а социологическая – придерживается мнения возможного исправления в результате оказания 
воздействия на осужденных.  
В советской литературе понимание уголовной ответственности 
чаще всего сводилось к признанию того, что данная категория чисто 
юридическая и не является социальным ее видом. Прав, на наш 
взгляд, в этом отношении профессор З. А. Астемиров, когда аргументированно критикует такое понимание уголовной ответственности. 
По его мнению, юридическая ответственность – это нечто такое, что 

не укладывается в общее понятие социальной ответственности. Вряд 
ли с этим можно согласиться, поскольку юридическая ответственность является одним из видов социальной ответственности1. В связи 
с этим особое значение приобретает научное обоснование позитивной 
ответственности. Наряду с ретроспективным получил свое начало и позитивный аспект уголовной ответственности2, что явилось естественным дополнением учения об уголовной ответственности. 
Необходимо заметить, что проблема позитивной ответственности в 
настоящее время представляет собой одну из наиболее дискуссионных 
проблем уголовного права. В предмет настоящего исследования входят 
лишь те аспекты позитивной уголовной ответственности, которые 
имеют непосредственное отношение к характеристике уголовного наказания. 
Исследователи позитивной уголовной ответственности чаще всего признают в качестве основания ее возникновения вступившее в 
юридическую силу уголовное законодательство, устанавливающее 
запрет на то или иное деяние под угрозой наказания3. По мнению 
академика В. Н. Кудрявцева, – это обязанность4. В позитивном смысле эта обязанность должна выражаться в запрещении правосубъектным лицам совершать определенные деяния под угрозой применения 
наказания. Такого рода дефиниция позитивной уголовной ответственности вызвала возражение у ряда ученых, основной аргумент которых заключался в том, что дает возможность рассматривать в качестве потенциальных преступников всех законопослушных граждан5. 

                                                 
1 См.: Астемиров З. А. Ответственность по советскому праву // Сов. юстиция. 1971. № 24. С. 30. 
2 См.: Астемиров З. А. Понятие юридической ответственности // Сов. гос-во и 
право. 1979. № 6. С. 65; Его же. Проблемы теории уголовной ответственности и 
наказания. Махачкала, 1997. С. 20–58; Елеонский В. А. Уголовное наказание и 
воспитание позитивной ответственности личности. Рязань, 1979. С. 29. 
3 См.: Астемиров З. А. Проблемы теории уголовной ответственности и наказания. С. 58–59. 
4 См.: Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патологии. М., 1982. 
С. 231. 
5 См.: Фарукшин М. Х. Вопросы общей теории юридической ответственности // Правоведение. 1969. № 4. С. 31. 

Такие, на наш взгляд, связываются с тем, что уголовная ответственность отождествляется с наказанием. 
Прав в этом смысле профессор Н. И. Матузов утверждающий, 
что позитивная ответственность является ответственностью без нарушения и наказания (бесконфликтная), этим ее значение в правовой 
системе нисколько не уменьшается1. По мнению этого автора, позитивная ответственность сопровождает поведение человека и является 
внутренней стороной поведения личности2. 
Не случайно профессор В. А. Елеонский непосредственно связывает проблему поощрительных норм уголовного права с позитивной уголовной ответственностью3. Вместе с тем следует заметить, что особенность уголовно-правового запрета, предполагающего содержание позитивной уголовной ответственности, заключается в том, что он оказывает общепредупредительное воздействие 
на поведение людей под угрозой применения наказания. И только в 
определенных в законе случаях позитивное поведение лица, совершенное в поскриминальный период является поощрением. По замечанию известного русского профессора права Н. М. Коркунова: 
«Запретительная норма все же допускает принудительное осуществление»4, что характерно для всех уголовно-правовых запретов. Не 
подкрепленный правовой возможностью применения наказания за 
его нарушения, уголовно-правовой запрет лишается своего смысла 
оказывать мотивирующее и предупредительное воздействие на сознание человека. 
В современной литературе обращается внимание правоведов на 
проблему общепредупредительного воздействия уголовно-правового 
запрета на поведение людей, его мотивационные, сдерживающие и 
профилактические возможности5. 

                                                 
1 См.: Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 26. 
2 См.: Там же. С. 26. 
3 См.: Елеонский В. А. Поощрительные нормы уголовного права. Хабаровск, 1984. С. 22. 
4 См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1896. С. 124. 
5 См.: Полубинская С. В. Цели уголовного наказания. М., 1990. Гл. 2; Анденес И. Наказание и предупреждение преступлений. М., 1979. С. 25; Криминальная мотивация. М., 1986. С. 126–140.