Трифон

А.П. Чехов

ТРИФОН

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Трифон. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 5 с. – (Библиотека русской 

классики).

ISBN 978-5-16-007312-5© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

ТРИФОН

У Григория Семеновича Щеглова заломило в пояснице. Он 

проснулся и заворочался в постели. 

- Настюша! - зашептал он, - возьми-ка, мать, спиртику и натри
ка мне спинозу! 

Ответа не последовало. Щеглов зашарил около себя руками и 

не нашел никого. Постель, если не считать самого Щеглова, была 
пуста. 

"Где же она?" - подумал он. - Настя! Настенька! 
И на этот раз не последовало ответа. Послышалось только сту
чанье сторожа в колотушку да треск тухнувшей лампадки. Щеглов, предчувствуя недоброе, вытер на лбу холодный пот и вскочил 
с постели. Было три часа ночи - время, в которое Настя спала 
обыкновенно крепким сном ребенка. Не спать могли заставить ее 
только особенные причины. Щеглов быстро оделся и вышел во 
двор. 

Луна, полная и солидная, как генеральская экономка, плыла по 

небу и заливала своим хорошим светом небо, двор с бесконечными 
постройками, сад, темневший по обе стороны дома. Свет мягкий, 
ровный, ласкающий... На земле и на деревьях не было ни одного 
зеленого листка, сад глядел черно и сурово, но во всем чувствовался конец марта, начало весны. Щеглов окинул глазами двор. На 
большом пространстве не было видно никого, кроме теленка, который, запутавши одну ногу в веревку, неистово прыгал. Щеглов 
пошел в сад. Там было тихо, светло. От темных кустов веяло сырьем, как из погреба. 

"А вдруг она в деревню ушла! - думал Григорий Семеныч, дро
жа от беспокойства и холода. - Ежели ее в беседке нет, то придется 
в деревню посылать". 

Щеглов знал за Настей две слабости: она часто с тоски уходила 

от него к родным в деревню и имела также привычку уходить ночью в беседку, где сидела в темноте и пела грустные песни. 

"Я старый, дряхлый... - думал Григорий Семеныч. - Ей не сахар 

со мной..." 

Подойдя к беседке, он услышал женский голос. Но этот голос 

не пел, а говорил... Говорил он что-то быстро, не останавливаясь, 
без запинки, словно жаловался... 

- Брось ты этого старого черта! - перебил женскую речь грубый 

мужской голос. - Сделай милость! В шелку только ходишь да с 
тарелки хрустальной ешь, а оно, того, дура, не понимаешь, грех 
ведь выходит... Эххх... Шалишь, Настюха! Бить бы тебя, да некому! 

- Беспонятный ты, Триша! Коли б одна голова, ушла бы я от не
го за сто верст, а то ведь... тятька, вон, избу строить хочет... да брат 
на службе. Табаку послать или что... 

Послышались всхлипыванья, затем поцелуи. По спине Щеглова 

от затылка до пяток побежал мороз. В мужчине узнал он своего 
объездчика Трифона. 

"Которую я из грязи вытащил, к себе приблизил и, можно ска
зать, облагодетельствовал, - ужаснулся он, - заместо как бы жены, 
и вдруг - с Тришкой, с хамом! А? В шелку водил, с собой за один 
стол, как барыню, а она... с Тришкой!" 

У старика от гнева и с горя подогнулись колени. Он послушал 

еще немного и, больной, ошеломленный, поплелся к себе в дом. 

"А мне наплевать! - думал он, ложась в постель. - Она вообра
жает, может быть, что я без нее жить не могу! Ну, нет... Завтра же 
выгоню. Пусть себе там со своими мужиками мякину жует. А 
Тришку-подлеца... чтоб и духу не было! Утром же расчет..." 

Он укрылся одеялом и стал думать. Думы были мучительные, 

скверные, а когда воротилась из сада Настя и, как ни в чем ни бывало, улеглась спать, его от мыслей бросило в лихорадку. 

"Завтра же его прогоню... Впрочем, нет... не прогоню... Его про
гонишь, а он на другое место - и ничего себе, словно и не виноват... Его бы наказать, чтоб всю жизнь помнил... Выпороть бы, как 
прежде... Разложить бы в конюшне и этак... в десять рук, семо и 
овамо... Ты его порешь, а он просит и молит, а ты стоишь около и 
только руки потираешь: "Так его! шибче! шибче!" Ее около поставить и смотреть, как у ней на лице: - Ну что, матушка? Ааа... тото!" 

Утром Настя, по обыкновению, разливала чай. Он сидел и на
блюдал за ней. Лицо ее было покойно, глаза глядели ясно, бесхитростно. 

"Я ей ничего не скажу, - думал он. - Пусть сама поймет... Я ее 

нравственно... нравственно страдать заставлю! Не буду с ней разговаривать, сердиться на нее буду, а она и поймет... Ну, а что, ежели она послушает подлеца Тришку и в самом деле уйдет?" 

Была минута, когда последняя мысль до того испугала его, что 

он побледнел и сказал: 

- Настенька, что ж ты, душенька, кренделечка не кушаешь? Для 

тебя ведь куплено! 

В девятом часу приходил с докладом объездчик Трифон. Щег
лову показалось, что мужик глядит на него с ненавистью, презрением, с каким-то победным нахальством. 

"Мало прогнать... - подумал он, измеряя его взглядом. - Выпо
роть бы". - Ничего я тут не пойму! - начал он придираться, пробе

гая квитанции, поданные Трифоном. - Это какая цифра? 75 или 15? 
Дубина ты этакая! Закорючку не можешь даже, как следует, над 
семью поставить! Семь похоже на кочергу, а один - на кнутик с 
коротким хвостиком. Этого не знаешь? Ду-би-на... За это самое 
вашего брата прежде на конюшне драли! 

- Мало ли чего прежде не было... - проворчал Трифон, глядя в 

потолок. 

Щеглов искоса поглядел на Трифона. Мужик, показалось ему, 

ехидно улыбался и глядел еще с большим нахальством... 

- Пошел вон!! - взвизгнул Щеглов, не вынося трифоновской фи
зиономии. 

До вечера Щеглов ходил по двору и придумывал план наказа
ния и мести. Многие планы перебывали в его голове, но что он ни 
придумывал, все подходило под ту или другую статью уложения о 
наказаниях. После долгого, мучительного размышления оказалось, 
что он ничего не смел... 

В третьем часу ночи, стоя у беседки, он услышал разговор хуже 

вчерашнего. Трифон со смехом передавал Насте беседу свою с барином: 

- Взять бы его, знаешь, за ворот, потрясти маленько этак - и ду
ша вон. 

Щеглов не вынес. 
- Кого это, прохвост? - взвизгнул он. - Чья душа вон? 
В беседке вдруг умолкли. Трифон конфузливо крякнул. Через 

минуту он нерешительно вышел из беседки и уперся плечом в косяк. 

- Кто здесь кричит? Кто таков? А, это вы!.. - сказал он, увидев 

барина. - Вот кто! 

Минута прошла в молчании. 
- За это прежде нашего брата на конюшне пороли, а теперь не 

знаю, что будет... - сказал Трифон, усмехаясь и глядя на луну. Чай, расчет дадут... Боязно! 

Засмеялся и пошел по аллее к дому. Щеглов засеменил рядом с 

ним. 

- Трифон! - забормотал он, хватая его за рукав, когда оба они 

подошли к садовой калитке. - Триша! Я тебе одно только слово 
скажу... Постой! Я ведь ничего... Слово одно только... Послушай! 
Прошу и умоляю тебя, подлеца, на старости лет! Голубчик! 

- Ну? 
- Видишь ли... Я тебе четвертную дам и даже, ежели желаешь, 

жалованья прибавлю... Тридцать рублей дам, а ты... дай я тебя выпорю! Разик! Разик выпорю и больше ничего! 

Трифон подумал немного, взглянул на луну и махнул рукой. 
- Не согласен! - сказал он и поплелся в людскую...