Приобщение к чуду, или Неруководство по детской психотерапии

Ирина Млолик 

ПРИОБШЕНИЕ К ЧУ Л У, 

или 

Неруковолство no детской 

nсихотераnии 

5-å èçäàíèå (ýëåêòðîííîå) 

ÌÎÑÊÂÀ
2017

УДК 159.9
ББК 88.8

М72

М727

Млодик, И. Ю.
Приобщение к чуду, или Неруководство по детской психотерапии 
[Электронный ресурс] / И. Ю. Млодик. —5-е изд. (эл.). — Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 192 с.). — М. : Генезис, 2017. — (Расширение горизонтов). — Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital 
Editions 4.5 ; экран 10".

ISBN 978-5-98563-514-0
В книге, которая неслучайно имеет подзаголовок «Неруководство по детской 
психотерапии», автор в удивительно доступной, недирективной форме рассказывает о том, как строится психотерапевтическая работа с детьми: с чего начинается, 
на чем основывается, к каким результатам приводит; какие подводные камни 
встречаются на этом пути.  

Множество живых и пронзительных историй, изложенных в книге, дают ощущение сопричастности происходящему и сами по себе оказывают терапевтическое 
воздействие на читателя.

Издание адресовано детским психологам, психотерапевтам и родителям, которые стремятся понимать своих детей.

УДК 159.9 
ББК 88.8

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Приобщение 
к чуду, или Неруководство по детской психоте рапии / И. Ю. Млодик. — 4-е изд. — 
М. : Генезис, 2015. — (Расширение горизонтов). — 192 с. — ISBN 978-5-98563-339-9.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать 
от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-98563-514-0
© Млодик И. Ю., 2007
© Издательство «Генезис», 2007

Посвящается моей маме

Моя искренняя благодарность 

- моим Учителям: Готсдинеру Арнольду Львовичу, 
Шувариковой Елене Владимировне, 
Жандру Андрею Леонидовичу за открытие мне меня; 

- моему сыну Млодику Жене - за то, что он есть;

- Булановой Ольге Евгеньевне за предоставленную возможность моей творческой 
практической реализации. 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 

Я не родилась психологом, но какие-то предпосылки к тому,
чтобы им стать, видимо, бьmи. Недаром мой дядя, когда мне 
бьmо лет восемь, не больше, тыкая пальцем в мой худосочный живот, изрек пророческую фразу: «Ты будешь психологом. Ты в этой семье самая спокойная». Прошло лет двадцать, прежде чем я вспомнила эти слова, находясь на втором 
курсе института, обучающего меня психологии. 
Поменяв несколько работ, профессий и предпочтений и 
оказавшись перед лицом собственного кризиса, я окунулась 
в психологию с задором пионера, допущенного наконец до 
воды, и с трепетом больного, ожидаюшего приговора врача. 
Стремление понять собственный внутренний мир и надеЖды 
на «исцеление» периодически сменялись столь же активным 
устремлением в желании познать мир других людей и «исцелить» их, причем немедленно и навсегда. Понимание своих 
психических механизмов, знание своих комплексов и «заморочек» не избавляло от их надоедливого присутствия. Лишь 
встреча с гештальтом, как методом психотерапии, позволила 
мне измениться самой и узнать других людей без навязчивого желания изменить их внутренний мир, полный, как мне 
тогда казалось, неврозов, конфликтов и разного рода психологических «недоумений». 
Так случилось, что моя практическая жизнь как психотерапевта и психолога началась в детском центре. Если бы ктонибудь за пару лет до этого сказал мне, что я буду работать с 
детьми, я бы подумала, что этот человек совсем далек от понимания психотипов вообще и моего в частности. Не то чтобы я не любила детей, конечно, нет, у меня самой на тот 
момент был уже сын, весьма интересный и симпатичный 
9-летний человек, но дети для меня были существами пугающе загадочными в неистощимости своей энергии, непредска
4 

зуемости реакций и непосредственности своих проявлений. 
Мне казалось, что они устроены качественно по-другому, чем 
взрослые, и это «По-другому» я очень боялась не понять. 
Все оказалось гораздо и проще, и сложнее. Они действительно оказались «другими». Их непредсказуемость делала 
наши встречи необыкновенно интересными, их энергия внушала мне оптимизм, их непосредственности я завидовала. 
В первые же несколько месяцев работы с ними я была совершенно сражена тем простым фактом, что при внешней детской доверчивости - их на самом деле совершенно невозможно обмануть. Любой взрослый при желании может интеллектуально «провести» ребенка, но редкий ребенок позволит обмануться своему экзистенциальному восприятию человека. При развивающемся сознании и интеллекте многие 
из них бьmи удивительно по-человечески мудры и проницательны. А способность детей не только выживать, но и радоваться жизни, которая поместила их в условия, несовместимые не только с радостью, но и с выживанием, потрясала мое 
воображение. И вскоре я благодарила судьбу за этот подарок: 
возможность прожить отрезок жизни с этими удивительными «другими» и научиться у них многому тому, что мне неведомо или, может, давно забыто. 
Моя книга не случайно называется «Неруководство по 
детской психотерапии». Это действительно не руководство скорее, предложение. Предложение к проживанию вашей жизни, ваших мыслей и чувств вместе со мной и моими «другими» в процессе того, как вы будете читать эту книгу, которая 
будет если не полезной для вас, то, я надеюсь, уж во всяком
случае, интересной и увлекательной. Моя задача - не в том, 
чтобы кого-то научить, скорее в том, чтобы заинтересовать. 
Эта книга предельно субъективна, она не претендует и не 
подразумевает никакого объективного взгляда на что бы то 
ни было, главным образом потому, что ее автор слабо верит в 
существование объективности, особенно в таком сложном 
вопросе, как человеческая душа. Дети и взрослые, описанные в этой книге, не бьmи объектами моего исследования. 

5 

Каждый из них бьш уникальностью, с которой я соприкасалась, которой очаровывалась или, наоборот, возмущалась. 
Каждая встреча позволяла мне узнать много нового о жизни, 
о них самих, обо мне, о счастье, о боли, о психотерапии. 
И этот ценный опыт живет во мне, присутствует как уникальная драгоценность, которой в отличие от ювелирных ценностей так хочется поделиться с другими. 

Детская немедикаментозная психотерапия в России, на 
мой взгляд, только зарождается. Наличие в каждой школе 
своего психолога и его умение тестировать автоматически не 
делает детскую психотерапию существующей, квалифицированной и распространенной. А детская потребность в том, 
чтобы прожить часть своей жизни с интересующимся им взрослым, весьма, как мне кажется, велика. Как знать, если б в 
моем полном тревог, страхов и переживаний детстве бьш такой взрослый, я, возможно, росла бы более счастливым ребенком, правда ... возможно, не стала бы психологом. Как 
знать ... 

И. Млодик 

КТО ОНИ, МОИ КЛИЕНТЫСмерть и динозавры 

Моими первыми клиентами были дети самые разные по возрастам, диагнозам и социальному статусу. 
Никто так внезапно и непосредственно не может поставить 
тебя в тупик, никто так благодарно не примет твою помощь, 
как ребенок; никто так не открыт к изменениям и никто тебе не 
даст так внятно понять, как мало ты знаешь. И никто лучше, 
чем он, не научит тебя быть профессионалом и человеком. 
Соврать - нельзя, прикинуться слушающим - бесполезно, делать вид, что принимаешь его и хочешь помочь - бессмысленно. Он посмотрит на тебя внимательно или мимолетом, и ты будешь разоблачен. Если ты действительно хочешь 
ему помочь, единственный выход - быть собой и учиться у 
него, учиться, каким бы суперпрофессионалом ты ни считал 
себя. 

Он был одним из самых первых моих 1(.flиентов. И посколысу я 
называлась в ту пору «педагог-психолог коррекционных занятий», 
то и привели Его ко мне с целью «поправить память», как сказала 
бабушка. Полноватый мальчишечка, волосы е:жиком, синяки под 
глазами. Одновременно масса энергии, весьма характерная для пятилеток, и усталость, свойственная тя:жело больным людям. Говорю с бабушкой, и волосы становятся ежиком у меня. У Него 
лейкемия, и Он совсем недавно был на волосок от смерти. В Его 
крови лекарств больше, чем красных кровяных телец, после этих 
лекарств и больницы, из которой Его недавно выписали, у Него 
совсем стало плохо с памятью. Пока Он осваивает мой кабинет, 
все это я узнаю в коридоре от его рыдающей бабушки. 
Я хорошо помню тот день. У Него было много любопытства, но 
мало сил, чтобы его удовлетворить. У меня - много страха перед 
Его болезнью, много :желания Ему поА-ючь и мало знаний, как я могу 
это сделать. После недолгих попыток хорои1енько проверить Его 
память (которая была действительно хуже Его возрастной нормы) Он ложится на парту и говорит: 
- Давайте лучше поиграем. 
- Давай. А во что ? 

8 

- В привидение смерти! 
- Хорошо, - говорю я, - как мы это будем делать ? 
- Я буду привидением смерти и буду тебя пугать, а ты будешь 

бояться. 

Он залез под мой стол и активно «пугал» меня оставшиеся 15
минут, а я, как могла, «боялась». И боялась действительно, но не 
привидения, конечно, которое Он с таким упоением изобраJ1сал, а 
бабушки, которая могла нас услышать и не понять, как это мы с 
памя.тью тут так шумно занимаемся. 

В следующий раз я решила, что, пожалуй, стоит Его отвлечь от 
всех этих грустных мыслей, и предложила Ему порисовать. 
- Мне нужен черный фломастер, - заявил Он, бодро отк:лик
нувшись на мое предлоJ1сение. 

- Конечно, бери. Смотри, у меня еще есть и цветные мелки . . .  
- Ага, но мне нуJ1сен черный. 
Фломастером мастерски, явно превышая среднепятилетние возмоJ1сности, Им бьиt нарисован огромный черный динозавр, по:исирающий все на свете. 

- Может, ты теперь нарисуешь осень ? Смотри, за окном осень, 
J1Селтые листья, - предпринимаю я еще одну попытку отвлечь его 
от черного фломастера и черных мыслей. 

- Нет, лучше я нарисую еще одного динозавра, теперь он будет 
сражаться с большим черным пауком, и они убьют друг друга, говорит Он уверенно и с явным предвкушением этого процесса. 
«Что происходит ? - задала я себе вопрос вечером того дня, по 
пути с работы. - Ты сама боишься болезни и смерти, тебе 1еаJ1сется, что если с детьми не говорить о болезни, то они будут 
меньше болеть, а если не говорить о смерти, то они не умрут. 
А ведь mяJJселая болезнь и, возможно, скорая смерть - это Его 
реальность. Он реально болен, а смерть Он видел гораздо ближе, 
чем я. Из отделения, где Он лежал, только трое детей пока еще 
J1сивы. А сейчас я, возможно, единственный человек, с которым Он 
может прожить все это». Теперь у меня бьиtо больше понимания, 
чем я могу Ему помочь. 
С того дня почти все Его рисунки и игры разворачивались у нас в 
дискуссию о смерти. 

Как-то, когда Он рисовал уже почему-то коричневым фломастером придуманную Им компьютерную игру (Он удивительно творческий человек), в которой у паучка бьиtо 9 жизней, я спросила: 
бывает ли так, что у людей тоже может оказаться 9 жизней ? 
- Конечно, нет! Как вы этого не знаете ? 

9 

- Знаешь, скорее всего о смерти я знаю гораздо меньше тебя. Ты 
бы мне рассказал, что происходит, когда люди умирают. 
- Они попадают на небо. Там Бог, он решает: если человек 
хороший, то он пускает его в рай, а если плохой, то в ад. А ;жизнь 
у человека всего одна, единственная. 
Черный фломастер на динозаврах уже изрисовался, и в ход пошел 
черный мелок. Его ко:жа бьию по-прежнему бледной, синяки под глазами огромными, :желание рисовать <(Черные ужастики» неугасаемым. 
- Слушай, - в другой раз спросила его я, - если в раю так 
хорошо, как ты рассказываешь, почему же люди так боятся умирать ? 
- Ну как вы не понимаете ? - воззрился Он на меня с изумление.м. - Потому что жить ведь так хорошо! Ведь так здорово! 
На ту пору я действительно не знала человека, кто так хотел 
бы :жить, как Он. 
После зимних каникул Он исчез, бабушка передала через кого-то, 
что Он снова в больнице. Его черные динозавры то и дело попадались мне на глаза, и я с грустью готовилась к печальным вестям. 
Наступила весна, и, совершенно нео:жиданно столкнувшись с Его 
мамой в коридоре, я узнаю замечательные вести. Он не только 
вы:жил, но, возмоJ1сно, если не будет рецидива блUJ1сайшие несколько лет, излечился! (До сих пор стучу по дереву, когда говорю про 
это.) Он подлечится немного дома и, когда станет потеплее, придет ко мне снова. Это было похоже на чудо! Молодая, необыкновенно обаятельная мама плакала в коридоре, вспоминая многочисленные дни в больнице: 
- Вы не представляете, как много я плакала, когда первый раз 
услышала диагноз и прогноз, меня утешало все отделение, и болыие 
всех - мой сын. В нем столько жизни и силы! 

Через пару недель Он пришел со своим младшим братом: 
- А мой брат то:же хочет у вас заниматься, моJкно ему ? 
- Можно, конечно, скажи маме, пусть она его запишет. 
- Понял ? - торжествующе посмотрел Он на братца и тут же 
стал выпихивать его из кабинета. - А теперь вали, сейчас мое 
время! 

Почему-то очень захотелось начать свою книгу именно с 
этого случая. Может, потому, что он был действительно одним 
из первых в моей практике, может, потому, что все так хорошо 

10 

закончилось, а может, потому, что именно в этой встрече, как 
мне кажется, произошло что-то действительно важное, значительно повлиявшее на все мои дальнейшие встречи. 

Анализируя чуть позже эти встречи, я поняла несколько 
важных положений, подтверждение которым я нашла потом 
в литературе по детской психотерапии. 
1. У большинства детей, как правило, имеются колоссальные жизненные силы и огромная способность к гармоничному развитию, несмотря на те жизненные условия, что их окружают. 
2. Интуитивное понимание, часто не окрашенное каким
бы то ни бьmо осознаванием, дает им потенциальную возможность получать из среды максимум того, что необходимо 

для развития. 
3. Многие из детей (за исключением клинических случаев) значительно здоровее многих взрослых в своей способности оставаться собой, что бы ни случилось. 
Рождается закономерный вопрос: «Зачем тогда детям вообще нужны психотерапевты?» Действительно, по большому 
счету - ни к чему. По моему мнению, многим практически 
здоровым детям нужны просто проводники на каком-то кризисном участке пути, которые будут внимательны ко всему, 
что происходит в жизни ребенка, к его потребностям, страхам, переживаниям. Они будут способны пребывать вместе с 
ребенком во всем, что составляет суrnество его жизни, не критикуя, не исправляя, не воспитывая. Дети, на чьем пути встречается такой человек - родственник, родитель, учитель, как правило, не попадают к психотерапевту или психологу. 
Но есть моменты, когда никто из рядом живущих по какимто причинам не в силах помочь, тогда сопровождение психотерапевта поможет пройти кризис с наименьшими потерями. 
В описанном мной случае пятилетнего «ежика» спасли его 
потрясающая воля к жизни, искусство врачей и возможность, 
прожив свой страх, направить все угасающие силы не на ожидание смерти, а на выживание. Бытуюшее представление большинства людей о том, что жестоко говорить с умирающим о 

11