80 лет одиночества

Игорь Кон

Игорь Кон

80 лет одиночества

москва  2 0 1 6

э л е к т р о н н о е  и з д а н и е

ББК 84Р7-4
К64

Кон, Игорь Семенович
80 лет одиночества [Электронный ресурс]  /  И. С. Кон. — Электрон. 
текстовые дан. (1 файл pdf: 431 с.). — М . : Время, 2016.  — (Диалог). — 
Систем. требования: Adobe Reader XI ; экран 10".

ISBN 978-5-9691-0974-2

Новая книга известного российского ученого-обществоведа И. С. Кона представляет собой род интеллектуальной автобиографии. Игорь Кон всю жизнь работал на
стыке разных общественных и гуманитарных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии. С его именем тесно связано рождение в России таких
дисциплин, как история социологии, социология личности, психология юношеского
возраста, этнография детства, сексология. Некоторые его книги ломали привычные
представления и становились бестселлерами. Свободно, занимательно, порою весьма самокритично Кон рассказывает о себе и своем времени: как формировались его
научные интересы, что побуждало его переходить от одних проблем и дисциплин
к другим, насколько свободным был этот выбор и как его личные интересы пересекались с проблемами общества. У современников автора это может пробудить собственные воспоминания, а молодежи поможет лучше понять наше недавнее прошлое, которое, возможно, не такое уж прошлое… 

ББК 87Р7-4

© И. С. Кон, 2010

© ООО «Издательство «Время», 2010

ISBN 978-5-9691-0974-2

К64

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: 80 
лет одиночества / Кон И. С. — М.: Время, 2010. — 432 с. — (Диалог). 
ISBN 978-5-9691-0324-5

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе 
требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации

Оглавление

Предисловие .................................................................................... 7
Времена и нравы ............................................................................. 10

Часть первая. Люди и обстоятельства
Детство и юность............................................................................. 21
Вологодский пединститут ................................................................. 46
Философский факультет ЛГУ ............................................................. 53
ИКСИ и ИОН .................................................................................... 87
Институт этнографии...................................................................... 115
Где находится Мекка? ..................................................................... 123
В Москву, в Москву… ..................................................................... 141
Свой среди чужих .......................................................................... 147
Чужой среди своих ........................................................................ 161
Я и мой компьютер......................................................................... 173

Часть вторая. Темы и проблемы
Истмат и философия истории .......................................................... 193
О пользе и вреде чтения ................................................................. 202
История социологии....................................................................... 209
«Новый мир». Социологическая публицистика................................... 222
Национальный вопрос .................................................................... 227

5

Социология личности ..................................................................... 242
Дружба......................................................................................... 255
Социология молодежи .................................................................... 263
Психология юношеского возраста ................................................... 269
Этнография детства........................................................................ 290
Сексология.................................................................................... 295
Лики и маски однополой любви....................................................... 334
Сексуальная культура в России ........................................................ 352
Мужчина в меняющемся мире.......................................................... 364
Подводя итоги ............................................................................... 386

Список трудов................................................................................ 395

6

ПРЕДИСЛОВИЕ

Много ли мы знаем жизнеописаний, рисующих
безмятежное, спокойное непрерывное развитие индивидуума? Жизнь наша, как и то целое, составными
частями которого мы являемся, непостижимым образом слагается из свободы и необходимости. Наша
воля — предвозвещение того, что мы совершим при
любых обстоятельствах. Но эти же обстоятельства
на свой лад завладевают нами. «Что» определяем мы,
«как» редко от нас зависит, а «почему» мы не смеем
допытываться…
Иоганн Вольфганг Гёте

Идею этой книги мне подсказал директор Института этнологии и антропологии В. А. Тишков. После того как я никому не напомнил о своем семидесяти- и семидесятипятилетии,
Валерий Александрович сказал, что надо бы подготовить по
этому случаю какой-нибудь сборник статей. Однако отвлекаться от собственной работы ради составления сборника
«имени мине» неинтересно, а обременять этим посторонних
людей (сотрудников в строгом смысле слова у меня нет) неэтично. Честно говоря, я вообще не люблю юбилеев — очень
уж они напоминают похороны. Единственная разница, что
покойник спокойно лежит и слушает, как его хвалят, а юбиляр, если он сам или его друзья не подсуетятся, то и дело будет

7

ощущать, что его недохвалили. Конечно, когда хвалят — приятнее, чем когда ругают, тем более что хотя на чужих юбилеях
люди фальшивят, на твоем они говорят чистую правду. Но я
человек скептического склада ума, стараюсь не доставлять окружающим лишних забот и от круглых дат обычно уезжаю; если доживу и сумею — поступлю так и на сей раз. 
К тому же междисциплинарность моей работы делает такое сборище затруднительным. Если пригласить не только
этнографов, но и социологов, философов, психологов, демографов, педагогов, историков, культурологов, сексологов, андрологов, к работе которых я был так или иначе причастен,
институтский зал окажется недостаточно вместительным,
а если кого-то не известить — могут быть обиды. Так уж мы
устроены: когда куда-то зовут, думаешь, как выкроить время, а если не зовут, обижаешься, что тебя забыли.
Два сборника избранных статей — «Социологическая
психология» (1999) и «Междисциплинарные исследования»
(2006) — с большими автобиографическими предисловиями
я опубликовал вне связи с юбилейными датами. Но все-таки
восьмидесятилетие — дата серьезная. Почему бы между двумя новыми научными книгами «Мужчина в меняющемся мире» и «Мальчик — отец мужчины» не сделать легкую автобиографическую паузу? Сделай паузу, скушай «Твикс».
Этой книгой я как бы говорю своим коллегам (друзья —
совсем другое дело, они помнят о тебе не только по праздникам): пожалуйста, не беспокойтесь, все хорошее о себе я рассказал сам, а плохого на юбилеях говорить не принято. Пока
удается — будем продолжать работу, а дальше видно будет…
Но нужна ли такая книга читателю? Юбилей надо заслужить. Говорят, что мужчина, чтобы состояться, должен родить сына, построить дом и посадить дерево. Я не сделал ни
первого, ни второго, ни третьего, не совершил никаких подвигов, не сделал замечательных открытий, не создал научной
школы, не сидел в тюрьме, никуда не избирался и вообще мало в чем участвовал. В моей жизни мало внешних событий,
а свой внутренний мир я предпочитал не выставлять напоказ, не хранил архивов, не вел дневников и не собирался писать мемуары. О чем же тогда писать?

8

Автобиография — очень коварный литературный жанр.
Его обязательные правила: не лгать, не хвастаться, не жаловаться, не сводить счеты с покойниками (если ты кого-то пережил, это не значит, что за тобой осталось последнее слово), не увлекаться деталями, которые современному читателю непонятны и неинтересны, и не пытаться повлиять на
мнение потомков (то, чего ты не смог объяснить при жизни,
после смерти заведомо не удастся). А если паче чаяния —
большинству мемуаристов это не удается — ты сумеешь преодолеть все эти соблазны, твой текст утратит обаяние личного документа и тем самым — право на публичное существование. Зачем же было браться за оружие? 
Эта книга — не автобиография, а всего лишь рассказ
о моей работе. Я всю жизнь работал на стыке разных общественных и гуманитарных наук, часто делая то, чего не смели
или не умели другие, и моя работа не оставляла окружающих
равнодушными. Я хочу через свой жизненный опыт, средоточием коего была моя научная работа, поведать о прошедшем
и давно прошедшем времени, почему я заинтересовался той
или иной проблемой и что из этого получилось. 
Еще недавно казалось, что советские условия безвозвратно ушли в прошлое и мало кому интересны. Но сейчас наше
общество все больше напоминает мне ту страну, в которой я
прожил первые шестьдесят лет своей жизни. 99%-ная явка
и такое же единодушное голосование за партию власти в свободной демократической Чечне — это даже лучше, чем
в позднесоветские времена. А коль скоро это так, прошлый
опыт важен не только будущим историкам, о нем полезно
знать и современным молодым людям, даже если они сами
этого пока не осознают. 
Мой рассказ имеет два среза: событийный — где и с кем я
работал, и проблемно-тематический — как развивались мои
научные интересы. Но начать придется с соображений общего характера. 

9

ВРЕМЕНА И НРАВЫ 

...И палачи и узники обычными были людьми:
масса людей доставлялась в лагерь, 
масса людей доставляла в лагерь — 
одни доставляли других, 
но и эти и те были люди.
Многие из тех, 
которые были предназначены 
играть роль узников, 
выросли в том же мире, 
что и те, кто попал на роль палачей.
Кто знает, 
многие, если бы их не назначила судьба 
на роль узников, 
могли бы стать палачами.
Петер Вайс

Любые воспоминания субъективны и пристрастны. Самоотчет — не просто перечень сделанного, но и самооценка, причем ретроспективная, в конце пути. Давно сказано: все хорошее о себе говори сам, плохое о тебе скажут твои друзья. В наши дни всеобщей переоценки ценностей и
взаимного
агрессивного сведения счетов этот совет особенно соблазнителен. Очень хочется уверить себя и других, что ты всегда был хорошим и праведным, а если некоторые твои сочинения сегодня

10

«не смотрятся», повинны только время и объективные условия.
Увы, из песни слова не выкинешь. Мы, мое поколение, были не
только жертвами безвременья, но и его соучастниками.
Я начал заниматься наукой очень рано, в совсем юном,
по нашим меркам, возрасте. В пятнадцать лет я стал студентом, в девятнадцать — окончил педагогический институт,
в двадцать два года имел две кандидатских степени. Однако
это не было следствием раннего интеллектуального созревания. Скорее даже наоборот. По складу характера и воспитанию я был типичным первым учеником, который легко схватывает поверхность вещей и быстро движется вперед,
не особенно оглядываясь по сторонам. Быть первым учеником всегда плохо, это увеличивает опасность конформизма.
Быть отличником в плохой школе — а сталинская школа учебы и жизни была во всех отношениях отвратительна, —
опасно вдвойне; для способного и честолюбивого юноши нет
ничего страшнее старательного усвоения ложных взглядов
и почтения к плохим учителям. Если бы не социальная маргинальность, связанная с еврейской фамилией, закрывавшая путь к политической карьере и способствовавшая развитию изначально скептического склада мышления, из меня
вполне мог бы вырасти идеологический погромщик или преуспевающий партийный функционер.
Ведь убедить себя в истинности того, что выгодно
и с чем опасно спорить, так легко... Плюс — агрессивное
юношеское невежество, которому всегда импонирует сила.
Мальчишке, который не читал ни строчки Анны Ахматовой, а с Пастернаком был знаком по одной-единственной
стихотворной пародии, было нетрудно поверить докладу
Жданова. Рассуждения Лысенко, в силу их примитивности,
усваивались гораздо легче, чем сложные генетические теории. Дело было не в частностях, а в самом стиле мышления:
все официальное, идущее сверху, было по определению
правильно, а если ты этого не понимал — значит, ты неправ. Просматривая сейчас свои статьи 1950-х годов, я поражаюсь их примитивности, грубости и цитатничеству.
Но тогда я нисколько не сомневался, что именно так и только так можно и нужно писать.

11

Значит ли это, что я всему верил или сознательно лгал?
Ни то ни другое. 
Будучи от природы неглупым мальчиком и видя кругом
несовпадение слова и дела, я еще на студенческой скамье начал сомневаться в истинности некоторых догм и положений
истории КПСС. Но сомнения мои касались не столько общих
принципов, сколько способов их осуществления (религия
хороша, да служители культа плохи), и, как правило, не додумывались до конца.
У нас дома никогда не было портретов Сталина, я не верил
историям о «врагах народа» и тому, что за все недостатки советской жизни ответственны Иудушка Троцкий и иностранные разведки. Хороший студент-историк, я и без подсказок
извне понял, что если бы все эти люди, как нас учили, чуть ли
не с дореволюционных времен состояли между собой в сговоре, они могли сразу после смерти Ленина выкинуть из ЦК
крошечную кучку «праведников», не дожидаясь, пока те окажутся в большинстве и разобьют их поодиночке. Но сочинений их я, разумеется, не читал (в аспирантские годы прочитал одну книгу Бухарина, до Троцкого так и не добрался)
и никаких сомнений в теоретической гениальности вождя
народов у меня не возникало. А если и возникали, то профессора их легко рассеивали. 
Помню, на младших курсах я засомневался в реальности
растянувшейся на несколько веков «революции рабов», которую Сталин «открыл» в речи на съезде колхозников-ударников, начинавшейся, если мне не изменяет память, примерно
такими словами: «Я не собирался выступать, но Лазарь Моисеевич (Каганович. — И. К.) говорит, что надо, поэтому скажу...» Однако уважаемый профессор-античник лет на десять
убедил меня, что, принимая во внимание динамику темпов
исторического развития, пятисотлетняя революция вполне
возможна. Верил ли он этому или говорил по долгу службы, я
никогда не узнаю. Позже я и сам нередко «пудрил мозги»
своим студентам, если они задавали «неудобные» вопросы...
Еще на студенческой скамье занявшись научной работой,
я сначала инстинктивно, а потом сознательно избегал откровенно конъюнктурных тем, предпочитая такие сюжеты,

12