Свадьба с генералом

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

СВАДЬБА  
С ГЕНЕРАЛОМ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

СВАДЬБА С ГЕНЕРАЛОМ 

Отставной контр–адмирал Ревунов–Караулов, маленький, старенький и заржавленный, шел однажды с рынка и нес за жабры 
живую щуку. За ним двигалась его кухарка Ульяна, держа под 
мышкой кулек с морковью и пачку листового табаку, который 
почтенный адмирал употреблял «от клопов, тли (она же моль), 
тараканов и прочих инфузорий, живущих на теле человека и в его 
жилище». 
– Дядюшка! Филипп Ермилыч! – услыхал он вдруг, поворачивая в свой переулок. – А я только что у вас был, целый час стучался! Как хорошо, что мы не разминулись! 
Контр–адмирал поднял глаза и увидел перед собою своего 
племянника Андрюшу Нюнина, молодого человека, служащего в 
страховом обществе «Дрянь». 
– У меня к вам есть просьба, – продолжал племянник, пожимая дядюшкину руку и приобретая от этого сильный рыбий запах. – Сядемте на скамеечку, дядюшка... Вот так... Ну–с, дело вот 
в чем... Сегодня венчается мой хороший друг и приятель, некто 
Любимский... человек, между нами говоря, прелестнейший... Да 
вы, дядюшка, положите щуку! Что она будет вам шинель пачкать? 
– Это ничего... Гадость рыба, грош цена, а между тем икра – 
удивление! Распороть ей брюхо, выпустить оттеда икру, смешать 
ее, знаешь, с толчеными сухариками, лучком, перцем и – приидите, насладимся! 
– Человек прекраснейший... Служит оценщиком в ссудной 
кассе, но вы не подумайте, что это какой–нибудь замухрышка 
или валет... В ссудных кассах нынче и благородные дамы служат... Семейство, могу вас уверить... отец, мать и прочие... люди 
превосходные, радушные такие, религиозные... Одним словом, 
семья русская, патриархальная, от которой вы будете в восторге... 
Женится Любимский на сиротке, по любви... Славные люди!.. 
Так вот не можете ли вы, дорогой дядечка, оказать честь этой семье и пожаловать сегодня к ним на свадебный ужин? 
– Но ведь я тово... незнаком! Как я поеду? 
– Это ничего не значит! Не к баронам и не к графам ведь 
ехать! Люди простые, без всяких этикетов... Русская натура: милости просим, все знакомые и незнакомые! И к тому же... я вам 
откровенно... семья патриархальная, с разными предрассудками, 

2 

причудами... Смешно даже... Ужасно ей хочется, чтобы на свадьбе присутствовал генерал! Тысячи рублей им не надо, а только 
посадите за их стол генерала! Согласен, грошовое тщеславие, 
предрассудок, но... но отчего же не доставить им этого невинного 
удовольствия? Тем более, что и вам не будет там скучно... Нарочно для вас припасли бутылочку цимлянского и омаров жестяночку... Да и блеснете, откровенно говоря. Теперь ваш чин пропадает даром, как бы зарыт в землю, и никто не чувствует, что вы 
такого звания, а там, по крайней мере, всем понятно будет! Да 
ей–богу! 
– Но прилично ли это будет для меня, Андрюша? – спросил 
контр–адмирал, задумчиво глядя на извозчика. – Я, знаешь, подумаю... 
– Странно, о чем тут можно думать? Езжайте, вот и всё! А что 
насчет приличия, то даже обидно... Точно я могу родного дядю 
повести в неприличное место! 
– Пожалуй... Как знаешь... 
– Так я за вами вечерком заеду... Этак часиков в одиннадцать, 
попоздней, 
чтобы 
как 
раз 
на 
ужин 
попасть... 
по–
аристократически... 
В 11 часов Нюнин заехал за дядюшкой. Ревунов–Караулов надел свой мундир и штаны с золотыми лампасами, нацепил ордена 
– и они поехали. Свадебный ужин уже начался, когда взятый из 
трактира напрокат лакей снимал с адмирала пальто с капюшоном, 
и мать жениха, г–жа Любимская, встречая его в передней, щурила на него глаза. 
– Генерал? – вздыхала она, вопросительно глядя на Андрюшу, 
снимавшего пальто, и кланяясь. – Очень приятно, ваше превосходительство... Но какие неосанистые... завалященькие... Гм... Никакой строгости в виде и даже еполетов нету... Гм... Ну, всё равно, не ворочаться же, какого бог дал... Так и быть, пожалуйте, 
ваше превосходительство! Слава богу, хоть орденов много... 
Контр–адмирал поднял вверх свежевыбритый подбородок, 
внушительно кашлянул и вошел в зал... Тут его взорам представилась картина, способная размягчить и обратить в пепел даже 
камень. Посреди залы стоял большой стол, уставленный закусками и бутылками... За столом, на самом видном месте, сидел жених Любимский во фраке и белых перчатках. По его вспотевшему 
лицу плавала улыбка. Очевидно, его услаждали не столько предлежащие яства, сколько предвкушение предстоящих брачных на
3 

слаждений. Около него сидела невеста с заплаканными глазами и 
с выражением крайней невинности на лице. Контр–адмирал сразу 
понял, что она добродетельна. Все остальные места были заняты 
гостями обоего пола. 
– Контр–адмирал Ревунов–Караулов! – крикнул Андрюша. 
Гости поглядели исподлобья на вошедших, почтительно вытерли губы и приподнялись. 
– Позвольте представить, ваше превосходительство! Новобрачный Эпаминонд Саввич Любимский с супругою... Иван Иваныч Ять, служащий на телеграфе... Иностранец греческого звания 
по кондитерской части Харлампий Спиридоныч Дымба... Федор 
Яковлевич Наполеонов и... прочие... Садитесь, ваше –ство! 
Контр–адмирал покачнулся, сел и тотчас же придвинул к себе 
селедку. 
– Как вы его отрапортовали? – обратилась шёпотом хозяйка к 
Андрюше, подозрительно и озабоченно поглядывая на сановного 
гостя. – Я просила генерала, а не этого... как его... котр... конр... 
– Контр–адмирала... Но вы не понимаете, Настасья Тимофеевна. Поскольку действительный статский советник в гражданских 
чинах по табели о рангах соответствует генерал–майору, постольку контр–адмирал соответствует действительному статскому советнику... Разница только в ведомствах, суть же – один 
чёрт... Одна цена. 
– Да, да... – подтвердил Наполеонов. – Это верно... Хозяйка 
успокоилась и поставила перед контр–адмиралом бутылку цимлянского. 
– Кушайте, ваше –ство! Извините только, пожалуйста... У себя 
там вы привыкли к деликатности, а у нас так просто! 
– Да–с... – начал контр–адмирал после продолжительного 
молчания. – В старину люди всегда жили просто и были довольны... Я человек, который в чинах, и то живу просто... 
– Вы давно в отставке, ваше –ство? 
– С 1865–го года... В старину всё просто было... Но... 
Адмирал сказал «но», перевел дух и в это время увидел молодого гардемарина, сидевшего против него. 
– Вы тово... во флоте, стало быть? – спросил он. 
– Точно так, ваше –ство!.. 
– Ага... Так... Чай, теперь всё пошло по–новому, не так, как 
при нас было... Белотелые всё пошли, пушистые... Впрочем, 
флотская служба всегда была трудная... Это не то, что пехота ка
4 

кая–нибудь или, положим, кавалерия... В пехоте ничего умственного нет. Там даже и мужику понятно, как и что... А вот у нас с 
вами, молодой человек, нет–с! Шутишь! У нас с вами есть над 
чем задуматься... Всякое незначительное слово имеет, так сказать, свое таинственное... ээ... недоумение... Например: марсовые 
к вантам, на фок и грот! Что это значит? Это значит, что которые 
приставлены для закрепления брамселей, должны непременно 
находиться в это время на марсах, иначе надо командовать: саленговые к вантам! Тут уж другой смысл... Хе–хе... Тонкость, что 
твоя математика! А вот ежели, идучи полным ветром... дай бог 
память... На брамсели и бом–брамсели! Тут марсовые, которые 
назначены для отдачи марселей и бом–брамселей, что есть духу 
бегут с марсов на салинги и бом–салинги, потом... дай бог память... расходятся по реям и раскрепляют означенные паруса, а в 
это время – понимаете? – в это самое время! – люди, которые 
внизу, становятся на брам и бом–брам–шкоты, фалы и брасы... 
– За здоровье достоуважаемых гостей! – провозгласил жених. 
– Да–с, – перебил контр–адмирал, поднимаясь и чокаясь. – 
Мало ли разных команд... Да вот хоть бы эту взять... дай бог память... брам и бом–брам–шкоты тянуть, фалы поднимааай!!. Хорошо–с... Но что это значит и какой здесь смысл? Очень просто! 
Тянут, знаете ли, брам и бом–брам–шкоты и поднимают фалы... 
все вдруг! Причем уравнивают бом–брам–шкоты и бом–брам–
фалы при подъеме, а в это время, глядя по надобности, потравливают брасы сих парусов, а когда уж, стало быть, шкоты натянуты 
и фалы все до места подняты, то брам и бом–брам–брасы вытягиваются и реи брасопятся соответственно направлению ветра... 
– Дядюшка! – шепнул Андрюша. – Хозяйка просит вас поговорить о чем–нибудь другом. Это непонятно гостям и... скучно. 
– Постой... Я рад, что молодого человека встретил... Молодой 
человек! Я всегда желал и... желаю... От души желаю! Дай бог... 
Мне приятно... Да–с... А вот ежели корабль лежит бейдевинд 
правым галсом под всеми парусами, исключая грота, то как надлежит командовать? Очень просто... дай бог память... Всех на 
вееерх, через фордевинд поворачивать! Ведь так? Хе–хе... 
– Будет, дядюшка! – шепнул Андрюша. 
Но дядюшка не унимался. Он выкрикивал команду за командой и каждый свой хриплый выкрик пояснял длинным комментарием. Приближался уж конец ужина, а между тем по его милости 
не было сказано еще ни одного длинного тоста, ни одной речи. 

5 

Иван Иваныч Ять, у которого давно уже висела на языке цветистая речь, начал беспокойно вертеться на стуле, морщиться и 
шептаться с соседями. Раз, когда за десертом адмирал поперхнулся цимлянским и закашлялся, он воспользовался паузой, 
вскочил и начал: 
– В сегодняшний, так сказать, день... Гм... в который мы, собравшись для чествования нашего любимого... 
– Да–с... – перебил его адмирал. – И ведь всё это надо помнить! Например... дай бог память... бей–футы и топенанты раздернуть, бакштаги с правой за марс! 
– Мы люди темные, ваше превосходительство, – сказала хозяйка, – ничего этого самого не понимаем, а вы расскажите нам 
лучше что–нибудь касающее... 
– Вы не понимаете, потому что... термины! Конечно! А молодой человек понимает... Да. Старину с ним вспомнил... А ведь 
приятно, молодой человек! Плывешь себе по морю, горя не 
знаючи, и... 
Адмирал прослезился и заговорил дрожащим голосом: 
– Например... дай бог память... Кливер поднимай, пошел браса, фока и грота–галсы садить! 
Адмирал вытер глаза, всхлипнул и продолжал: 
– Тут сейчас поднимают кливер–фалы, брасопят грот–марсель 
и прочие, что над оным, паруса в бейдевинд, а потом садят до 
места фока и грота–галсы, тянут шкоты и выбирают булиня... 
Пла... плачу... Рад... 
– Генерал, а безобразите! – вспыхнула хозяйка. – Постыдились 
бы на старости лет! Мы вам не за то деньги платили, чтоб вы безобразили! 
– Какие деньги? – вытаращил глаза контр–адмирал. 
– Известно какие... Небось, уж получили через Андрея Ильича 
четвертную! А вам, Андрей Ильич, грех! Мы вас не просили такого нанимать... 
Старик взглянул на вспыхнувшего Андрюшу, на хозяйку – и 
всё понял. «Предрассудок» патриархальной семьи, о котором говорил ему Андрюша, предстал перед ним во всей его пакости... В 
один миг слетел с него хмель... Он встал из–за стола, засеменил в 
переднюю и, одевшись, вышел... 
Больше уж он никогда не ходил на свадьбы.