Мужчина и женщина. Цена одной ошибки

НОРМА
Москва, 2017

Роберт Енгибарян

Мужчина и женщина
Цена одной ошибки

Роман — психологическая драма

2е издание, стереотипное

УДК 821.161.1
ББК 84(2)
Е61

Енгибарян Роберт
Е61
Мужчина и женщина. Цена одной ошибки : роман — психологическая драма /Р. В. Енгибарян. — 2е изд., стер. —
М. : Норма, 2017. — 320 c.

ISBN 9785917688282 (Норма)
ISBN 9785161028803 (ИНФРАМ, online)

Роберт Енгибарян — директор Международного института
управления МГИМО(У) МИД России, доктор юридических наук,
профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, автор романов «О, Мари!», «Мужчина и женщина: нескончаемый диалог», «Время жить — выбор судьбы» и других.
Отступивший от моральных норм человек теряет в глазах семьи и
окружения общественный вес и уважение, прежние социальные связи, становится уязвимым, объектом презрения и отчуждения. Зачастую такое его положение может стать поводом для криминальных нападок с целью вынудить его пойти на материальные жертвы или совершить противоправные действия. Тогда перед человеком встает
дилемма: осознать свою ошибку, раскаяться, просить извинения у
людей, которым своими действиями он причинил боль и моральные
страдания, или вступить в бескомпромиссную схватку с криминалитетом. Именно по такому сценарию разворачиваются интригующие события в жизни главного героя романа, осознавшего свою ошибку и
ищущего выход из создавшейся ситуации.
Для широкого круга читателей.

УДК 821.161.1
ББК 84(2)

ISBN 9785917688282 (Норма)
ISBN 9785161028803 (ИНФРАМ, online)
© Енгибарян Р. В., 2015

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава I.
Неудовлетворенность и сожаление  .  .  .  .  .  .  .  . 4

Глава II.
Грубый удар. Беспомощность и унижение   .  .  . 64

Глава III.
Жестокая схватка: самосуд  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 110

Глава IV.
Тяжелые потери. Протест души.  .  .  .  .  .  .  .  . 149

Глава V.
И вновь в душе весна. Неожиданная 
развязка  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 173

Глава VI.
Непредсказуемость и смирение  .  .  .  .  .  .  .  .  .239

Глава I
НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ 
И СОЖАЛЕНИЕ

— Какой отвратительный год! — обратился 
Иван Ильич Ильин к супруге Ирине Михайловне. — Чудовищно снежная зима, потом — бесконечно дождливые весна и лето. Все затопило вокруг. Весь наш дачный поселок — да что дачный 
поселок! — вся Москва в воде. Отпускные деньги 
почти полностью пришлось потратить на укрепление дренажной системы и ремонт цокольного этажа. 
Сейчас середина августа, а впечатление такое, что 
уже глубокая осень.
— Что поделаешь, дорогой, Москва строилась 
на болоте. Был бы ты успешным — имели бы дачу 
не в подмосковных Жаворонках, а, как некоторые 
твои друзья, в Провансе или Тоскане — уже не говорю о Лазурном береге Франции.
— Ты опять взялась за старую песню. Говорил 
и говорю — я себя считаю очень даже удачливым 
человеком. Доктор наук, профессор, заведующий 
кафедрой всеобщей истории столичного вуза. Мне 
58 — какая-то жизнь еще есть впереди. Живу 

в центре города, в старинном престижном доме, 
в трехкомнатной квартире. Что еще? Да, женат 
на такой прелестной женщине, как ты. Дети не идиоты, более-менее устроены.
— Погоди-погоди. Ты веришь тому, что говоришь? Или убеждаешь себя, что все именно так? 
Во-первых, уже который год мы не можем найти 
денег, чтобы я прошла курс очищения и похудания 
в Европе, в австрийском Лансерхофе или итальянском Мерино, где третий год лечатся мои подруги 
Инна и Женя, и поэтому выглядят, как 35-летние. 
Наш дом, правда, в центре, и квартира просторная; но он престижный по советским меркам. Все 
обветшало, нет центрального кондиционирования, 
консьерж-службы, большого холла внизу — уже 
не говорю о бассейне и сауне. Все наши удачливые 
соседи — налоговик Баринов, банкир Удальцов, 
аудитор Счетной палаты Веснин и другие, давно 
переехали в собственные хоромы на Рублевском 
направлении или живут в новых прекрасных зданиях. А некоторые вообще уехали из страны. Насчет устроенности детей нечего даже и говорить.
— Ирина, дорогая! Хочешь быть стройной 
и моложавой — мало ешь, не кури, не пей каждый 
день по бутылке вина.
— Другие своих жен везут на оперный фестиваль в Зальцбург или Верону, ведут светский образ 
жизни, у них встречи, ужины с друзьями в ресторанах. А кому нужны мы? Вот сегодня суббота. Был 
хоть один звонок, не считая звонка дочери? Когда 
мы в последний раз были в гостях или принимали 

гостей? Твои аспиранты, члены кафедры и несколько твоих коллег не в счет. Это часть твоей работы. 
Целый день я дома одна. Хожу только в магазин, 
иногда иду с тобой к твоей маме. Редкие встречи 
с какой-нибудь подругой в «Шоколаднице» или 
общение по телефону с сестрой. Не о такой жизни 
я мечтала.
— И виной всему, разумеется, я? Впрочем, 
Ирочка, ответ мне всегда заранее известен. Еще 
не поздно. Давай пройдемся к маме и обратно — как 
раз будет хорошая пешая прогулка. Не зайти к маме 
я не могу — она тоже дома одна, и каждодневный 
мой приход, тем более с тобой, для нее праздник.
— Все одно и то же, больше так жить не хочется.
— А что, может, тебе хочется большой любви? 
Как говорит известный киногерой, пойдем тогда 
на сеновал. И так как у нас его нет, придется придумать что-то экстравагантное. Например, дадим 
объявление в «Московский комсомолец», что профессорская супружеская пара, еще не совсем старая, 
предлагает обмен с другой супружеской парой. Что 
хохочешь? Между прочим, довольно распространенная вещь.
— Ваня, ты дурак! Я жила до 56 лет, зная только 
одного скромного мужика. Сейчас, когда давно уже 
бабушка, должна пойти по рукам, что ли? Мне противны чужие мужики — пузатые и немытые, с дурным запахом изо рта. Или, может, ты забыл, что 
между нами уже давно нет физической близости? 
Я такая полная, что сама себе противна. А ты — 
потухший вулкан.

— Насчет этого ты в глубоком заблуждении. 
Известно, что многие потухшие вулканы оживают 
и извергают лаву с еще большей силой!
— Ой, ой, напугал! Возможно, и оживают вулканы, но только не в твоем случае.
— Разумеется, запах табака и алкоголя, идущий 
от женщины, жирное тело сумоистки вряд ли к этому располагают.
— Хам, грубиян! Вампир! Ищешь причины 
в свое оправдание?
— Извини, 
Ирочка, 
просто 
хотел 
пошутить — по-видимому, получилось не совсем смешно. Ну, прости, прости, милая, если обидел. Давай 
одевайся, как раз по дороге обсудим вопрос твоего 
прохождения курса похудания.
«Нехорошо я поступил, — подумал Иван Ильич, 
идя рядом с женой по влажным улицам Москвы. — 
Мне ее жаль. В последние годы она сильно поправилась. А ведь Ирина женщина еще не старая. 
Не следит за собой, любит кушать, выпивать. У нее 
какая-то нездоровая генетика. Не дай Бог, если это 
передастся детям!»
— Ирина, хочешь — давай заглянем в «Художественный». Может, посмотрим какой-нибудь нормальный зарубежный фильм. Кстати, давно в кино 
не были.
— Ваня, этого тоже не хочется. Каждый раз, когда 
бываем в кинотеатре, я с ужасом отмечаю, что в зале 
самые старые — мы, не считая нескольких одиноких 
пожилых женских пар. Неужели наше поколение так 
рано вымерло? Или по вечерам все сидят дома?

— Что поделаешь, средняя продолжительность 
жизни россиян, особенно мужчин, самая низкая среди «белых» народов. А если кто-то дожил до семидесяти, то, как правило, почти нищий. С такой пенсией даже билеты в кинотеатр не купишь. С трудом 
хватает на простую еду. Поэтому мои друзья-преподаватели с ужасом, как приговор к нищете, принимают решение руководства отправить их на пенсию.
— Это все мне знакомо, в институтах Академии 
еще хуже. Но что делать, если не надеяться на лучшее? К кому мне обратиться, если не к тебе?
— Надо умерить наши потребности, удовлетворяться малым, буддийская мудрость гласит: 
«Освободись от своих желаний, и придет душевная гармония». Впрочем, увлеклись пустозвоном, 
ведь мы давно друг друга уже ни в чем не можем 
убедить.
«А как красиво все начиналось с Ириной! И любовь была, и сильное физическое влечение. Жаль, 
потом постепенно охладели друг к другу. Не надо 
винить только ее — может, немаловажную роль сыграло и то, что я увлекся молоденькой лаборанткой 
моей кафедры, Лаурой. Сначала думал, что меня 
хватит на обеих, но уже через год с трудом заставлял себя подойти к Ирине. Она смутно начала догадываться, что я трачу силы на другую, внутренне 
почувствовала мое охлаждение. Что поделать, она 
меня больше не возбуждает. Да и долгая совместная 
жизнь, отношение к сексу не как к празднику, а как 
к части нашего быта, ее вялость, капризы в постели, — все, конечно, сказалось на наших отноше

ниях. А с Лаурой — совсем другое. Всегда чистая, 
ухоженная, готова с первого же предложения полностью отдаваться, хоть на столе в кабинете, хоть 
в кресле машины, выполнять любые мои сексуальные прихоти. Жаль, что она вышла замуж за аспиранта из провинции и скоро родит ребенка. Часто 
вспоминаю ее тело, запах, напряженное от удовольствия молодое лицо с закрытыми глазами. Се ля ви! 
Такова жизнь!»
— Что думаешь, Вань? Откуда найдешь деньги на этот чертов курс? Ведь для профессора сентябрь — не самый лучший месяц. Маленький аванс 
до октябрьской зарплаты.
— Придется у мамы попросить. Потом, что нам 
этот хренов Лансерхоф? В день на человека, говорят, почти тысяча евро. Альберт Иванович — ты 
его знаешь — зав. кафедрой социологии, прошел 
с женой десятидневный курс очищения в Карловых 
Варах всего за 60 тысяч рублей — и очень даже 
доволен. Говорят, еще в Карелии очень хорошо, 
она ничем не уступает зарубежным оздоровительным курортам, в том числе и Карловым Варам.
— Ты сам веришь этим сказкам?
— Почему сказки? Я сам убедился, как отлично 
выглядит Альберт. А кроме того, вынужден верить, 
ведь миллионы людей лечатся в более доступных 
лечебницах. Ирина, давай зайдем в магазин «Армения». Хочу купить лаваш, сыр и мацони. Я знаю, 
что ты их любишь. Заодно и для мамы возьмем коечто. Ей особенно нравится армянское варенье из белой черешни с грецким орехом.

* * *
Выйдя из магазина с пакетами и отправившись 
по Тверскому бульвару вниз, они обратили внимание на шикарную пару, покидающую дорогой 
модный ресторан «Турандот». Высокая белокурая женщина лет 42–45 с длинной толстой косой 
пышных светлых волос, в меховой накидке из шиншиллы, надетой поверх черного вечернего платья, 
на шее — сверкающее в ярком свете уличных фонарей ожерелье из крупных жемчужин, улыбаясь, 
что-то говорила высокому красивому уверенному 
в себе мужчине в темном костюме и снежно-белой 
сорочке с высоким воротником и белой бабочке. 
Видно было, что звездная пара после ужина идет 
на какую-то вечеринку или концерт. Иван Ильич 
с присущей русско-советскому человеку классовой 
неприязнью («классовая ненависть» осталась в советском прошлом) посмотрел на счастливчиков и хотел пройти мимо, однако лицо мужчины показалось 
ему знакомым, и он еще раз взглянул на него. Их 
взгляды встретились, мужчина неожиданно остановился и, улыбнувшись, обратился к нему:
— Иван Ильич, не помните, что ли, меня? Ксения, — сказал он высокой блондинке, — это Иван 
Ильич. Много лет назад, когда я поступал в медицинский институт, он, тогда еще совсем молодой 
преподаватель, почти год был моим репетитором 
по истории отечества для сдачи выпускных экзаменов в школе. Представляешь? Я на выпускном экзамене по истории «отлично» получил, чего не было 
в моей жизни за все школьные годы.

Иван Ильич сразу вспомнил красивого избалованного юношу, сына известного ученого-академика.
— Да-да, я тоже вспомнил вас. Если я не ошибаюсь, вы Алексей Мальков. Давно я потерял вас 
из виду, Алексей. Помню вашу матушку, Ольгу 
Викторовну, — высокую, красивую, интеллигентную женщину. Как она усердно заботилась о вашей 
учебе! Кстати, как ее здоровье?
— К сожалению, три года назад я потерял маму.
— Очень сожалею.
— Рад был встрече, Иван Ильич. Вряд ли могу 
быть вам полезен — извиняюсь, я практикующий 
гинеколог — но если вдруг, мало ли что в этой жизни... Василий! — обратился он к высокому спортивному неулыбчивому мужчине, стоявшему чуть 
в стороне. — Дайте Ивану Ильичу мою визитку.

* * *
Всю дорогу до дома матери Иван Ильич и его супруга шли молча, погруженные в свои мысли.
— Знаешь, Вань, после встречи с этими людьми 
я кажусь себе еще больше забытой и потерянной.
— Каждому свое. А кому-то другому, возможно, мы кажемся очень успешными и удачливыми. 
Так устроена жизнь, и так будет всегда. Люди никогда, ни при каких условиях не могут быть равными во всем. Бог так создал нас.
— Умом понимаю, что это так, но в душе не хочу 
соглашаться, даже завидую.
— Зависть, дорогая, — тоже нормальное человеческое чувство. Если она тебя подталкивает к со