Ощущение знания. Когнитологические альтернативы в европейской культурной традиции. Часть 2. Формирование альтернативных идеалов знания


ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»


М. М. Шульман

ОЩУЩЕНИЕ ЗНАНИЯ

КОГНИТОЛОГИЧЕСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ
В ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ

Научный редактор доктор философских наук, профессор Режабек Е. Я.

Часть II



Ростов-на-Дону
Издательство Южного федерального университета 2009

УДК 930.85
ББК 71.0
     Ш 95
Печатается по решению редакционно-издательского совета Южного федерального университета

Рецензенты:
доктор философских наук, профессор Несмеянов Е. Е., доктор философских наук, профессор Титаренко И. Н.

Монография издана в рамках национального проекта «Образование» по «Программе развития федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования “Южный федеральный университет’ на 2007— 2010 гг.»

      Шульман М. М.
Ш 95 Ощущение знания. Когнитологические альтернативы в европейской культурной традиции: Монография: В 2 ч. Ч. II. Формирование альтернативных идеалов знания / М. М Шульман. — Ростов н/Д Изд-во ЮФУ, 2009. 488 с.
         ISBN 978-5-9275-0622-4
         ISBN 978-5-9275-0624-8
          В монографии впервые предложена мультидисциплинарная реконструкция возникновения альтернативных когнитологических паттернов, которые выступают порождающими моделями различных европейских идеалов знания. Их одновременное существование, эклектическое сочетание и чередование в ментальности наблюдается и в научном, и в обыденном мышлении и порождает многообразные коллизии, в том числе взаимонепониманий
          Как взаимодействуют в становлении европейской когнитивности различные культурные традиции — вопрос, на который автор стремится дать ответ, привлекая обширный материал истории культуры, истории науки, истории философии и истории религии.
          Предназначена для научных работников, студентов, аспирантов и преподавателей философских, культурологических и естественнонаучных факультетов и вузов, для аспирантов, изучающих предмет «История и философия науки»; для всех, кто интересуется вопросами истории знания, истории культуры вообще и человеческой субъективности, в особенности.

ISBN 978-5-9275-0622-4                                   УДК 930.85
ISBN 978-5-9275-0624-8                                   ББК 71.0

                                   © М. М. Шульман, 2009
                                   © Оформление. Макет. Издательство
                                     Южного федерального университета, 2009

“”2







                Часть II





Формирование альтернативных идеалов знания

ГЛАВА ПЕРВАЯ


            Рим как изменяющееся обстоятельство и как модифицирующий фактор


        Чудище обло, озорно, огромно, с тризевной и лаей Из челюстей, что своих кровь блюет ядовиту и смолъну, Коя могла б заразить живущих всех земнородных...
В. К. Тредиаковский

Справедливость в конце концов всегда торжествует, даже если не остается никого, кто мог бы прийти и разделить ее торжество.
    Пример торжества справедливости — то, что Римская империя всё-таки погибла, римляне, наконец, вымерли и пришедшие с разных сторон так называемые «варвары» помогли римлянкам родить итальянцев. Страшно подумать, что могло бы быть, если бы 24 августа 410 года рабы не открыли ворота Рима королю вестготов Алариху I, а в 476 году вождь племени скиров Одоакр не сверг бы последнего императора Западной Римской империи — по знаменательному совпадению имен Ромула Августула! Тогда Джузеппе Верди мог бы не написать Libiamo, Винченцо Беллини — Casta Diva, а Джо-аккино Россини — Una voce poco fa!
    Упомянув три славных цвета флага Итальянской республики — зеленый (Verdi), белый (Bellini), и красный (Rossini), отметим, что благодаря названному нами торжеству справедливости мы можем, наконец, совершенно объективно и беспристрастно, sine ira et studio, говорить о государстве, несколько веков топтавшем ойкумену, агрессивно навязывая окружающим собственное неумение жить.

5

        1.1. Римская контекстуализация ойкумены


Риму, чтобы продолжать существовать, постоянно требовалось приобретать новые территории и новых рабов. Для этого необходимо было воевать и завоевывать, а завоевав — вступать с многочисленными «не римлянами» в разнообразные, в том числе и межкультурные отношения и взаимодействия и образовывать разнообразные связи.
     De mortius aut bene, aut nihil. О мертвых или хорошо, или ничего. Почтим поэтому римлян молчанием. Отметим только одно. В конце первого тысячелетия до новой и в начале первого тысячелетия новой эры римляне, подобно ханаанеянам-финикийцам конца второго тысячелетия до новой эры, стали модифицирующим фактором. Стали тем «постоянным по умолчанию» (но причины этого умолчания теперь уже совершенно явны и могут быть указаны) «скрытым» параметром, тем обстоятельством, которое обеспечивало не только культурные диффузии, но и культурные модификации эпохи.
     Реальное всеприсутствие или «повсюду-присутствие» римлян, их реальные деяния и создали те обстоятельства, в которых происходило интересующее нас снятие выявленных нами противоречий. Те обстоятельства, в которых происходили и, соответственно, воспринимались те или иные культурные новации. Римляне, предлагаемые и навязываемые ими структуры, стереотипы и парадигмы сознания сами были этим «обстоятельством» и остались «условием, без которого нет» [conditio sine qua non] реконструкции и понимания этих процессов. Но в отличие от финикийцев, римляне не дали себя забыть не столько тем, что

6

Гл. I. РИМ КАК ИЗМЕНЯЮЩЕЕСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО И КАК МОДИФИЦИРУЮЩИЙ ФАКТОР

создавали — ложный ордер бетонных сооружений, дороги, которые ведут в Рим, акведуки и т. п., сколько тем, что разрушали — Карфаген, Иерусалим . . .
     Однако чем большим многообразием народов приходилось Риму повелевать, управлять и экспроприировать, тем большим становился необходимый для этого административный, военный и политический аппарат, который требовал для своего содержания все больших и больших средств. Пределы такого развития задавались ограниченными возможностями рабовладельческой экономики. Поэтому должен был наступить некоторый момент, после которого число грабителей, мародёров и дармоедов империи уже превысило возможность их прокорма, имеющуюся у любого наперёд заданного числа ограбленных.
     «Когда люди теряют свою материальную базу, и у них нет никакой перспективы на материальное возрождение, и когда их духовный склад не может примириться с этой материальной катастрофой (а античный человек всегда отличался именно таким духовным складом), тогда люди начинают искать правды на небе, начинают углубляться в себя, уповать на вечное бытие и искать своего самоутверждения именно в этом последнем»¹.
     Рим, становясь Империей, в целом объективно становился самоподдерживающейся системой бесперебойного вымирания народа. Численность населения Рима неуклонно сокращалась со времён Августа, несмотря на все распоряжения правительства, призванные стимулировать

¹ Аосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М., 1980. С. 154.

7

1.1. РИМСКАЯ КОНТЕКСТУАЛИЗАЦИЯ ОЙКУМЕНЫ

деторождение. Еще более интенсивно выбывали сельские жители, хотя император, заменивший в качестве суверена римский народ, унаследовал и его право верховного собственника на землю, и контроль над ее распределением и обработкой. «Народы» Римской империи, в частности, её потенциально новозаветные «эллины», к рубежу летоисчислений уже были приведены в состояние, благоприятствующее поиску справедливости где-нибудь за пределами земной жизни.
     Кризис, в котором окончательно разложились традиционные официальные римские ценности, а с ними исчезли и последние следы гражданственности, как известно, разразился в III в. н. э. и достаточно подробно описан в многочисленных работах¹. Империя для большинства её подданных стала империей голода, болезней, обнищания, смятения и страха за собственное существование. В этой империи её собственные противоречия, может быть, не столь заметные на более ранних этапах, в частности, «противоречия между имперской идеологией и пропагандой, с одной стороны, и реальной действительностью — с другой, становятся вопиющими, а идеологический нажим на все слои общества чрезвычайно усиливается»¹ ².
     Признавая, что «сами древние общества осознавали себя и свои противоречия в иных — отличных от наших — понятиях и системах представлений»³, мы допускаем даже, что системы понятий у них могло и не быть. Но нам достаточно и признания существования системы представле

¹ См, напр. : Культура древнего Рима: В 2 т. Т. I. М., 1985. Гл. 1.

² Там же. С. 87.

³ Смирин В.М. Патриархальные представления и их роль в общественном сознании римлян / / Культура древнего Рима . . . Т. 2. С. 7—8.

8

Гл. I. РИМ КАК ИЗМЕНЯЮЩЕЕСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО И КАК МОДИФИЦИРУЮЩИЙ ФАКТОР

ний как совокупности связей между ними, которые зависят друг от друга и образуют некоторое целое. При этом мы, как уже говорилось, стараемся различать представления, которые существовали в прошлом, и наши собственные представления об этом прошлом.
     Разумеется, стоя на дороге, ведущей в Рим, каждый смотрит на Рим по-своему.
     В. Дильтей считал, что «римляне находились на более высокой стадии исторического сознания, чем греки». Этот вывод у него следует из того, что у римлян на все мышление перешли из права «понятие naturalis ratio [«естественного разума»] и убеждение в незыблемости соответствующего ему порядка жизни»¹.
     О. Шпенглер подчёркивал «то обстоятельство — спор против которого есть пустое словопрение, — что римляне были варварами, варварами, не предшествовавшими расцвету, а следовавшими за ним. Бездушные, чуждые философии и искусства, наделённые животными инстинктами, доходящими до полной грубости, ценящие одни материальные успехи, они стоят между эллинской культурой и пустотой»¹ ².
     Согласно Р. Дж. Коллингвуду, «Эпоха Римской империи не была периодом интенсивного и прогрессивного развития мысли. Она внесла на удивление незначительный вклад в ее поступательное движение по всем тем путям, которые греки открыли перед ней . . . И Ливий, и Тацит стоят рядом друг с другом как два великих памятника бесплодия римской исторической мысли. Тацит плох, прежде

¹ Дильтей В. Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации. М. — Иерусалим, 2000. С. 14—15.

² Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993. С. 70.

9

1.1. РИМСКАЯ КОНТЕКСТУАЛИЗАЦИЯ ОЙКУМЕНЫ

всего, потому, что никогда не задумывался над основными проблемами того дела, за которое взялся . . . Тацит . . . предельно тенденциозен . . ,»¹.
     «Тацит предельно тенденциозен . . .». В этом можно убедиться, процитировав его рассказ о событиях, происшедших в 64 г. в Риме (Анналы, XV, 44): «Нерон . . . предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть, и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев».
     «Тацит предельно тенденциозен . . .». В свете этого замечания может быть интерпретирована и «та цитата из Тацита», относящаяся примерно к 120 г. н. э., которая многие века кочует по многим источникам: «Евреи чрезвычайно лояльны друг к другу, и всегда готовы выказать сострадание, но ко всем другим людям они чувствуют только ненависть и вражду» (Tacitus, Hist. 5, 5:1).
     Дело в том, что тацитовы «все другие люди», ненавидимые евреями, — это исключительно римляне.
     Это «греки считали римлян варварами, жестокими, кровожадными, невежественными, не умеющими жить и мыслить так, как подобает цивилизованным людям»¹ ².

¹ Коллингвуд Р. Дж. Идея истории // Идея Истории. Автобиография. М, 1980. С. 39-41.

² Культура древнего Рима . . . Т. 1. С. 34.

10