Ответственность государства за просрочку судебной защиты

ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ 
В ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ СФЕРЕ 
И СФЕРЕ МЕДИАЦИИ

М.Е. Глазкова,
кандидат юридических наук
(ИЗиСП)

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВА 
ЗА ПРОСРОЧКУ СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ

Развитие международных гарантий прав и свобод частных лиц1 
оказало существенное влияние на национальную систему судебной 
защиты. В частности, это выразилось в имплементации международных норм, обеспечивающих реализацию права на справедливое судебное разбирательство, в российское законодательство о судоустройстве и судопроизводстве.
За время участия России в Конвенции о защите прав человека и 
основных свобод (далее — Конвенция) в отечественной правовой 
системе произошло не только расширение содержания конституционного права на судебную защиту (в том числе за счет реализации 
правовых позиций Европейского Суда по правам человека; далее — 
Европейский Суд). Не менее важной представляется постановка 
вопроса о применении юридической ответственности к государству 
за ненадлежащее функционирование установленного им механизма, 
к которому обращена просьба частного лица о защите от нарушения 
его прав, свобод и законных интересов.
Уже сама по себе концепция наднационального контроля за соблюдением обязательств государства перед частными лицами, находящимися в его юрисдикции, является современным вызовом для 
постсоветской России, не теряющим актуальности, несмотря на 
прошедшие два десятилетия.
Наряду с другими стандартами отправления правосудия Европейский Суд признает важным признаком справедливого судебного 
разбирательства своевременность разрешения спорного вопроса и 
окончательного восстановления нарушенных или оспоренных прав. 
Обязанность обеспечить такую своевременность (или «разумность 
срока») лежит на государстве, задача которого — предоставить част
1 
В настоящей статье под частным лицом как субъектом прав, свобод и законных 
интересов, подлежащих судебной защите, понимаются физические и юридические 
лица, коллективные образования.

Юридическая ответственность в процессуальной сфере и сфере медиации  

ному лицу эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если нарушение прав было совершено лицами, 
действовавшими в официальном качестве (ст. 6, 13 Конвенции).
Одним из наиболее ярких последствий применения данной концепции Европейским Судом в отношении Российской Федерации 
(как и иных стран — участниц Совета Европы) явилось признание 
существования в отечественной правовой системе серьезной проблемы в сфере судебной защиты — затяжной характер судопроизводства 
и процедур исполнения принятого по делу судебного акта.
В результате многократных обращений заявителей о нарушении 
Российской Федерацией разумного срока судебной защиты (разделенного в российском законодательстве на два обособленных элемента: разумность срока судопроизводства и разумность срока исполнения принятого судебного акта) и последовавшего за этим вынесения 
«пилотного постановления»1 в качестве меры общего характера в 
российскую правовую систему был внедрен институт компенсации 
(См. Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или 
права на исполнение судебного акта в разумный срок» (далее — Закон 
№ 68-ФЗ)2 и Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ 
«О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок 
или права на исполнение судебного акта в разумный срок»3).
В полном варианте механизм устранения последствий несоблюдения конвенционных норм на национальном уровне должен состоять в следующем: государство должно признать нарушение им гарантируемых Конвенцией прав и свобод, прекратить его (в случае длящегося нарушения) и (или) принять меры к восстановлению 
первоначального положения, а также произвести пострадавшей стороне компенсационную выплату, не дожидаясь обращения лица в 
международный суд и вынесения последним решения, имеющего 
обязательную силу. Это отвечает принципу субсидиарности международного механизма обеспечения соблюдения норм Конвенции ее 
участниками.
Таким образом, государство добровольно (без обязывающего решения наднационального юрисдикционного органа) претерпевает 

1 
См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 января 2009 г. 
по делу «Бурдов (Burdov) против Российской Федерации № 2» // Российская хроника Европейского суда. Приложение к «Бюллетеню Европейского суда по правам 
человека». Специальный выпуск. 2009. № 4. С. 79–106.
2 
СЗ РФ. 2010. № 18. Ст. 2144.
3 
СЗ РФ. 2010. № 18. Ст. 2145.

М.Е. Глазкова 

меры ответственности за нарушение, совершенное лицами, действующими в официальном качестве (органами, должностными лицами).
В Российской Федерации подобного рода механизм применительно к нарушению права на своевременную судебную защиту предполагает в первую очередь признание государством значительного превышения разумного срока судопроизводства или исполнения вступившего в силу судебного акта и выплату компенсации.
Меры, направленные на прекращение длящегося нарушения права на судопроизводство в разумный срок, представлены возможностью ускорения затянувшегося процесса председателем суда по 
ходатайству заинтересованной стороны (ч. 6, 7 ст. 61 АПК РФ, ч. 6, 7 
ст. 61 ГПК РФ, ч. 5, 6 ст. 61 УПК РФ).
В отношении существенной задержки исполнения окончательного судебного акта к способам прекращения нарушения условно можно отнести лишь право на обжалование решений, действий, бездействия судебного пристава-исполнителя (ч. 1 ст. 197 АПК РФ). В данном случае государство косвенно (судебным решением по результатам 
рассмотрения такого заявления, имеющим обязательную силу для 
органа принудительного исполнения) принимает меры к пресечению 
нарушения. Кроме того, в случае неисполнения судебного решения 
частными лицами в установленный срок предусмотрены меры административной и уголовной ответственности (ст. 17.14, 17.15, 17.8 
КоАП РФ, ст. 315 УК РФ), которые, однако, не во всех случаях способны пресечь нарушение такого рода.
Меры восстановительного характера должны быть направлены на 
предоставление лицу тех возможностей, которых оно было лишено 
в результате нарушения его права, либо на возмещение причиненного вреда.
В связи с этим следует отметить, что нарушение разумного срока 
судопроизводства не является основанием для пересмотра судебных 
актов, принятых по тому же или другому делу, что вполне объяснимо. 
В первом случае отмена судебного акта только на основании несвоевременности его принятия лишь усугубила бы ситуацию и продлила 
состояние правовой неопределенности для заявителя и иных участвующих в деле лиц. Во избежание принятия неправосудного решения 
по одному делу из-за несвоевременного разбирательства другого 
связанного с ним дела подлежит применению институт приостановления судопроизводства в связи с невозможностью рассмотрения 
дела до разрешения другого (п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ, абз. 5 ст. 215 
ГПК РФ). Кроме того, продолжительность судебного разбирательства (даже превышающая допустимые сроки) не влияет на возможность обжалования принятого судебного акта. В отношении же слу

Юридическая ответственность в процессуальной сфере и сфере медиации  

чаев получения заинтересованным лицом копии судебного акта за 
пределами срока на его обжалование действуют правила о восстановлении процессуального срока, пропущенного не по вине заявителя.
Также отсутствуют какие-либо специальные (процессуальные) 
меры, способствующие восстановлению первоначального положения, существовавшего до нарушения права на исполнение судебного акта в разумный срок.
Вместе с тем при установленном факте нарушения права на судопроизводство и (или) исполнение судебного акта в разумный срок 
применимы общие меры восстановительного характера, в частности 
возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) государственных органов, должностных лиц (ст. 1069 ГК РФ)1, 
а также морального вреда (ст. 151 ГК РФ)2, если не была получена 
компенсация на основании Закона № 68-ФЗ.
Анализ процессуального законодательства с очевидностью свидетельствует о выборе Россией узкого подхода к добровольному принятию на себя ответственности за ненадлежащее функционирование 
государственных систем (судебной и исполнительной). Это проявляется в следующих аспектах.
1. В части нарушения права на исполнение окончательного судебного акта в разумный срок предусмотрено существенное ограничение 
случаев, при которых производится компенсация: она может быть 
присуждена за длительное неисполнение не любых судебных актов, 
принятых государственными судами, а исключительно тех из них, 
которые предусматривают обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации.
То есть из всей совокупности случаев, образующих системную проблему неисполнения судебных актов в России, государство выбрало 
лишь один (достаточно узкий) вид судебных актов, получатели по которым (т.е. лица, чьи права были нарушены) вправе рассчитывать на 
компенсацию нарушения права на своевременную судебную защиту. 
Критерием при этом выступает способ исполнения судебного решения.
Следует обратить внимание, что такой подход не отвечает правовым позициям Европейского Суда, который признает государство–
участника Конвенции ответственным за случаи нарушения разумного срока разрешения конфликта (включая исполнение оконча
1 
На возможность применения данной меры прямо указывает ч. 4 ст. 1 Закона 
№ 68-ФЗ.
2 
См. п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 30, Пленума ВАС РФ № 
64 от 23 декабря 2010 г. «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел 
о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный 
срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» (Российская газета. 2011. 14 янв.) (далее — совместное постановление Пленумов № 30/64).

М.Е. Глазкова 

тельного судебного акта), если промедление было вызвано 
действиями государственных органов1.
Удивительно, но факт: многократно отказывая в признании неконституционной данной нормы Закона № 68-ФЗ, Конституционный Суд Российской Федерации не стал учитывать свою же правовую 
позицию, согласно которой право на судебную защиту (как и его 
конституирующий элемент — право на исполнение судебных решений) носит публично-правовой характер, поскольку может быть 
реализовано лишь с помощью государства, создающего для этого 
необходимые институциональные и процессуальные условия2. Соответственно, по смыслу ст. 46 Конституции РФ и ст. 6 Конвенции 
нарушение данного права исходя из его природы возможно лишь со 
стороны государства как субъекта, призванного гарантировать и 
обеспечивать его реализацию посредством установления конкретных 
процедур принятия системы мер, позволяющих в своей совокупности 
организовать и обеспечить эффективное и своевременное исполнение судебных решений. В сфере исполнения судебных решений, 
вынесенных в отношении частных субъектов, ответственность государства ограничивается надлежащей организацией принудительного исполнения судебного решения и не может подразумевать обязательность положительного результата, если таковой обусловлен объективными обстоятельствами, зависящими от должника, а не от 
самой системы исполнения судебных решений.
На практике нарушение права на исполнение в разумный срок 
судебного акта, не предусматривающего обращения взыскания на 
средства бюджетов бюджетной системы РФ, зачастую является следствием следующих факторов:
• ненадлежащей организации деятельности государственного органа, уполномоченного в сфере принудительного исполнения судебных актов;
• отсутствия эффективного взаимодействия системы государственных органов в вопросе исполнения судебных актов;

1 
См.: Постановление от 14 июня 2005 г. по делу «ООО «Русатоммет» (Rusatommet 
Ltd.) против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского суда по правам 
человека. 2006. № 3. С. 43–48; постановление от 24 февраля 2005 г. по делу «Плотниковы (Plotnikovy) против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского 
суда по правам человека. 2005. № 9. С. 94–99; постановление от 18 ноября 2004 г. 
«Вассерман (Wasserman) против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2005. № 6. С. 74–82; постановление от 24 февраля 
2005 г. по делу «Кольцов (Koltsov) против Российской Федерации» // Бюллетень 
Европейского суда по правам человека. 2005. № 9. С. 73–78.
2 
См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2008 г. 
№ 734-О-П «По жалобе гражданки В. на нарушение ее конституционных прав статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2009. № 5. Ст. 678.

Юридическая ответственность в процессуальной сфере и сфере медиации  

• неисполнения или ненадлежащего исполнения своих служебных 
обязанностей судебным приставом-исполнителем, в производстве 
которого находится исполнительный лист, и др.
Кроме того, по ряду дел выносимый судебный акт предусматривает не обращение взыскания на бюджетные средства, а совершение 
надлежащих действий публично-правовым субъектом (подразделением Вооруженных Сил РФ, органами внутренних дел, таможенными 
органами и проч.). На основании положений ч. 1 ст. 1 Закона № 68-ФЗ 
суды единообразно отказывают заявителям в компенсации, поскольку такие правоотношения исключены из его предмета регулирования.
Очевидно, что избранный законодателем подход не учитывал не 
только правовые позиции Европейского Суда (имеющие обязательный характер), но и разъяснения национального органа конституционного нормоконтроля. Принятие Закона № 68-ФЗ в определенной части создало лишь видимость введения мер общего характера 
для создания на национальном уровне компенсаторного механизма.
Как нередко мотивируется чиновниками высшего уровня, государство не должно платить «за любой чих». Возможно, для других 
вопросов этот подход был бы правомерен. Однако, если речь идет о 
выполнении принятых на себя обязательств, причем как внутренних — перед населением (единственным источником публичной 
власти в силу Конституции РФ), так и международных (основанных 
на ратифицированном и действующем договоре), государство не 
может быть свободно в выборе, когда нести ответственность за их 
неисполнение, а когда — нет. Иное противоречит основам правового государства и принципам международного права.
В связи с этим необходимость корректировки законодательства в 
части определения границ права на получение компенсации за нарушение права на своевременную судебную защиту представляется 
неизбежной.
2. В отношении права на судопроизводство в разумный срок российское законодательство ограничило период исчисления продолжительности его нарушения исключительно судебными стадиями: принятием 
заявления к производству, подготовкой дела, проведением судебного 
разбирательства, обжалованием принятых по делу судебных актов.
При этом из состава срока рассмотрения обращения частного 
лица о нарушении его прав исключен этап досудебного (административного) урегулирования споров, возникающих в сфере экономической деятельности, являющийся в отдельных случаях обязательным 
в силу закона (см., к примеру, п. 5 ст. 1012 НК РФ)1.

1 
Закон распространяет действие требования разумности срока на досудебное производство только по уголовному делу (ч. 2 ст. 123 УПК РФ, ч. 1 ст. 2441 ГПК РФ в 
ред. от 30 апреля 2010 г.). 

М.Е. Глазкова 

В свою очередь, Европейский Суд при исследовании нарушения 
права на справедливое судебное разбирательство в разумный срок 
распространяет действие данного стандарта на досудебные процедуры, рассмотрение дела во всех инстанциях и исполнение решения1. 
Как уже было отмечено, в соответствии с его прецедентами толкования государство отвечает за необоснованную (вышедшую за пределы 
разумности) длительность разбирательства спора о правах, подлежащих судебной защите, если промедление было вызвано действиями 
государственных органов.
В вышеприведенном случае досудебное урегулирование спора 
происходит при непосредственном участии органа государственной 
власти и напрямую зависит от него. Нарушение вышестоящим налоговым органом установленного законом срока на принятие решения по жалобе заявителя оттягивает обращение в арбитражный суд, 
т.е. согласно Конвенции должно приниматься во внимание при оценке поведения властей, приведшего к превышению разумного срока 
судебной защиты.
Вышесказанное обосновывает необходимость корректировки 
российских норм института компенсации в части включения продолжительности обязательного в силу закона досудебного урегулирования спора в государственном органе в общий срок, подлежащий 
оценке на предмет его разумности.
3. Кроме того, в отношении оснований присуждения компенсации за нарушение разумного срока судопроизводства существует 
избыточность нормативного регулирования процедуры.
В частности, для того чтобы не лишиться права на такую компенсацию, лицо, чье право на суд нарушено в результате затянувшегося 
процесса, обязано обратиться к председателю суда с ходатайством об 
ускорении производства по делу. В ином случае при последующем 
истребовании компенсации заявление будет возвращено на основании того, что право на ее получение не возникло2.
В практике Европейского Суда довольно давно выработаны основные критерии оценки разумности сроков реализации судебной защиты, а именно: 1) правовая и фактическая сложность дела; 2) поведение 

1 
См., например, п. 32 постановления от 21 февраля 1975 г. по делу «Голдер (Golder) 
против Соединенного Королевства» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 42 — 43; п. 98 постановления от 28 июня 1978 г. 
по делу «Кениг (Konig) против Федеративной Республики Германия» / Европейский 
суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 153, 154; п. 40, 41 
постановления от 19 марта 1997 г. по делу «Хорнсби (Hornsby) против Греции» // 
Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. М., 2000. С. 431.
2 
Данная судебная практика является единообразной и основана на толковании 
соответствующих норм института компенсации высшими судебными инстанциями (п. 17, 25 совместного постановления Пленумов № 30/64).

Юридическая ответственность в процессуальной сфере и сфере медиации  

участников процесса; 3) достаточность и эффективность действий суда 
(судьи), осуществляемых в целях своевременного рассмотрения дела; 
4) достаточность и эффективность действий органов, организаций 
(лиц), на которые возложены обязанности по исполнению судебного 
акта; 5) общая продолжительность судопроизводства по делу и исполнения судебного акта1. Помимо этого Европейский Суд учитывает 
важность рассматриваемого вопроса для заявителя2. Перечисленные 
европейские критерии нашли отражение в российской практике, соответствующие разъяснения были даны высшими судебными инстанциями в совместном постановлении пленумов3.
Согласно практике Европейского Суда при оценке степени сложности дела учету подлежат такие обстоятельства, как характер подлежащих установлению фактов, количество свидетелей, международные 
факторы, присоединение дела к другим делам, вступление в процесс 
новых лиц, период рассмотрения запроса в национальном конституционном суде (если от его решения зависел исход дела) и др. В российской практике применения института компенсации к обстоятельствам, затрудняющим (усложняющим) рассмотрение дела, отнесены 
факторы: 1) субъектный — число участвующих в деле лиц (в том числе при наличии множественности субъектов на любой из сторон), 
участие в деле иностранных лиц; 2) доказательственный — необходимость проведения экспертиз и их сложность, необходимость допроса 
значительного числа свидетелей; 3) правовой — необходимость применения норм иностранного права. При этом рассмотрение дела различными судебными инстанциями или участие в деле органов публичной власти само по себе не свидетельствует о сложности дела4. Таким 
образом, критерий «сложность дела» не связан с ускорением судопроизводства как обязательным условием для получения компенсации.
В качестве ненадлежащего поведения стороны (в частности, заявителя), способствующего затягиванию судопроизводства, расценивается неисполнение лицом процессуальных обязанностей (непредставление доказательств по гражданскому делу, неоднократная 
неявка в судебное заседание по неуважительным причинам и проч.). 
Вместе с тем использование участником процесса для защиты своих 

1 
Правовые позиции относительно критериев разумности срока судебного разбирательства являются давно устоявшимися в практике Европейского Суда. В числе первых судебных актов, в которых они получили отражение, — постановление от 28 июня 
1978 г. по делу «Кениг (Konig) против Федеративной Республики Германия» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 154.
2 
См.: постановление ЕСПЧ от 27 июня 2000 г. по делу «Фридлендер (Frydlender) 
против Франции» // http://www.echr.coe.int.
3 
См.: п. 35–46 совместного постановления Пленумов № 30/64.
4 
Там же. Пункт 35.

М.Е. Глазкова 

интересов любых предоставленных ему процессуальных правомочий 
(к примеру, изменение исковых требований, изучение материалов 
дела, заявление ходатайств, обжалование вынесенных судебных актов) не может вменяться ему в вину.
Важно отметить, что данный подход высших российских судов к 
оценке поведения заявителя соответствует позиции Европейского 
Суда: отсутствие действий, которые могли бы ускорить разбирательство, либо использование лицом всех средств правовой защиты, 
предусмотренных национальным законодательством, еще не свидетельствует о намеренном затягивании процесса1.
В качестве причин нарушения разумного срока рассмотрения 
гражданских дел по вине государства в практике Европейского Суда 
названы перенос слушаний в ожидании результата рассмотрения 
другого дела, задержка в представлении доказательств государственными органами, несоблюдение установленных сроков судебной канцелярией или административными органами и др. Согласно российской практике применения норм о компенсации за затягивание судопроизводства по гражданскому делу могут оказать влияние такие 
неэффективные действия со стороны суда, как несвоевременность 
назначения дела к слушанию, непроведение судебных заседаний в 
назначенное время, нарушение сроков изготовления мотивированного решения и направления его сторонам, неполнота контроля за 
выполнением работниками аппарата суда своих служебных обязанностей, непринятие необходимых и своевременных мер, направленных на пресечение нарушения процессуальных норм и недопущение 
волокиты по делу (например, отсутствие контроля за сроками проведения экспертизы, неприменение института судебных штрафов 
при наличии оснований и т.д.).
Следовательно, несоблюдение лицом формального требования 
Закона № 68-ФЗ о предварительном обращении к председателю с 
ходатайством об ускорении затянувшегося процесса в духе норм 
Конвенции не может выступать препятствием для присуждения компенсации за неразумную длительность судопроизводства, обусловленную виной не заявителя, а властей.
Абсурдно было бы полагать, что вина заявителя в такой ситуации 
состоит в том, что он не обратил внимание государства (в лице судебного органа) на нарушение установленного национальным процессуальным законодательством и международным договором требования разумности срока судебного разбирательства.

1 
См., например, п. 82 постановления ЕСПЧ от 15 июля 1982 г. по делу «Экле (Eckle) 
против Федеративной Республики Германия» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 391.

Юридическая ответственность в процессуальной сфере и сфере медиации  

Можно предположить, что анализируемая норма необходима для 
исключения возможности злоупотребления правом на компенсацию. 
Однако не следует забывать, что при проверке обоснованности требования о ее присуждении суд в любом случае должен оценить поведение заявителя. Следовательно, возможность получения компенсации в результате намеренного затягивания процесса самим заинтересованным лицом априори исключается.
Фактически в результате действия рассмотренного законодательного положения искусственно создается административный барьер 
для обращения за компенсацией (по существу же это отказ в законной выплате по признаку несоблюдения формального требования к 
процедуре обращения). По указанным выше причинам представляется необходимой корректировка законодательства в части исключения данного требования.
Помимо намеренного ограничения Российской Федерацией пределов своей ответственности за ненадлежащую работу государственного механизма судебной защиты необходимо обратить внимание и 
на фактические условия его функционирования.
Из проанализированных конвенционных норм, правовых позиций Европейского Суда и Конституционного Суда Российской Федерации следует, что государство несет ответственность за нарушение 
разумного срока судопроизводства независимо от обстоятельств, 
связанных с работой судебной системы (например, отсутствие необходимого штата судей, ежегодный рост обращений и проч.)1. При 
этом вызывают серьезные сомнения допустимость и обоснованность 
предъявления регрессных требований к судьям в результате произведенных компенсационных выплат (о возможности которого было 
заявлено руководством высших судебных инстанций).
Для фактической реализации частными лицами своих прав, в том 
числе и права на суд, государство обязано предоставить им эффективное средство правовой защиты (ст. 13 Конвенции). Однако суд, 
функционирующий в условиях нагрузки, в несколько раз превышающей даже примерный норматив (обсуждаемый в последнее время 
высшими судебными инстанциями), и не имеющий достаточного 
времени для качественной подготовки сложного дела или мотивированного решения по нему ввиду переполненного графика судебных 

1 
См., например: Постановление ЕСПЧ от 24 февраля 2005 г. по делу «Плотниковы 
(Plotnikovy) против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского суда по 
правам человека. 2005. № 9. С. 94–99; определение Конституционного Суда РФ 
от 3 июля 2008 г. № 734-О-П «По жалобе гражданки В. на нарушение ее конституционных прав статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации» // 
СЗ РФ. 2009. № 5. Ст. 678.