Клевета

А.П. Чехов

КЛЕВЕТА

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Клевета. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 6 с. – (Библиотека русской 

классики).

ISBN 978-5-16-007150-3
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Усл. печ. л. 15,0. Уч.изд. л. 18,72.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

КЛЕВЕТА

Учитель чистописания Сергей Капитоныч Ахинеев выдавал 

свою дочку Наталью за учителя истории и географии Ивана Петровича Лошадиных. Свадебное веселье текло как по маслу. В зале 
пели, играли, плясали. По комнатам, как угорелые, сновали взад и 
вперед взятые напрокат из клуба лакеи в черных фраках и белых 
запачканных галстуках. Стоял шум и говор. Учитель математики 
Тарантулов, француз Падекуа и младший ревизор контрольной 
палаты Егор Венедиктыч Мзда, сидя рядом на диване, спеша и перебивая друг друга, рассказывали гостям случаи погребения заживо и высказывали свое мнение о спиритизме. Все трое не верили в 
спиритизм, но допускали, что на этом свете есть много такого, чего 
никогда не постигнет ум человеческий. В другой комнате учитель 
словесности Додонский объяснял гостям случаи, когда часовой 
имеет право стрелять в проходящих. Разговоры были, как видите, 
страшные, но весьма приятные. В окна со двора засматривали люди, по своему социальному положению не имевшие права войти 
внутрь.

Ровно в полночь хозяин Ахинеев прошел в кухню поглядеть, 

все ли готово к ужину. В кухне от пола до потолка стоял дым, состоявший из гусиных, утиных и многих других запахов. На двух 
столах были разложены и расставлены в художественном беспорядке атрибуты закусок и выпивок. Около столов суетилась кухарка Марфа, красная баба с двойным перетянутым животом.

– Покажи-ка мне, матушка, осетра! – сказал Ахинеев, потирая 

руки и облизываясь. – Запах-то какой, миазма какая! Так бы и съел 
всю кухню! Ну-кася, покажи осетра!

Марфа подошла к одной из скамей и осторожно приподняла за
саленный газетный лист. Под этим листом, на огромнейшем блюде, покоился большой заливной осетр, пестревший каперсами 1, 
оливками и морковкой. Ахинеев поглядел на осетра и ахнул. Лицо 
его просияло, глаза подкатились. Он нагнулся и издал губами звук 
неподмазанного колеса. Постояв немного, он щелкнул от удовольствия пальцами и еще раз чмокнул губами.

– Ба! Звук горячего поцелуя… Ты с кем это здесь целуешься, 

Марфуша? – послышался голос из соседней комнаты, и в дверях 
показалась стриженая голова помощника классных наставников, 

1 Почки южного полукустарникового растения, употребляемые в ма
ринованном виде как приправа к некоторым кушаньям.

Ванькина. – С кем это ты? А-а-а… очень приятно! С Сергей Капитонычем! Хорош дед, нечего сказать! С женским полонезом тет-атет!

– Я вовсе не целуюсь, – сконфузился Ахинеев, – кто это тебе, 

дураку сказал? Это я тово… губами чмокнул в отношении… в рассуждении удовольствия… При виде рыбы…

– Рассказывай!
Голова Ванькина широко улыбнулась и скрылась за дверью. 

Ахинеев покраснел.

«Черт знает что! – подумал он. – Пойдет теперь, мерзавец и на
сплетничает. На весь город осрамит, скотина…»

Ахинеев робко вошел в залу и искоса поглядел в сторону: где 

Ванькин? Ванькин стоял около фортепиано и, ухарски изогнувшись, шептал что-то смеявшейся свояченице инспектора.

«Это про меня! – подумал Ахинеев. – Про меня, чтоб его разо
рвало! А та и верит… и верит! Смеется! Боже ты мой! Нет, так 
нельзя оставить… нет… Нужно будет сделать, чтоб ему не поверили… Поговорю со всеми с ними, и он же у меня в дуракахсплетниках останется».

Ахинеев почесался и, не переставая конфузиться, подошел к 

Падекуа.

– Сейчас я в кухне был и насчет ужина распоряжался, – сказал 

он французу. – Вы, я знаю, рыбу любите, а у меня, батенька, осетр, 
вво! В два аршина! Хе-хе-хе… Да, кстати… чуть было не забыл… 
В кухне-то сейчас, с осетром с этим – сущий анекдот! Вхожу я 
сейчас в кухню и хочу кушанья оглядеть… Гляжу на осетра и от 
удовольствия… от пикантности губами чмок! А в это время вдруг 
дурак этот Ванькин входит и говорит… ха-ха-ха… и говорит: «Аа-а… вы целуетесь здесь?» С Марфой-то, с кухаркой! Выдумал же, 
глупый человек! У бабы ни рожи, ни кожи, на всех зверей похожа, 
а он… целоваться! Чудак!

– Кто чудак? – спросил подошедший Тарантулов.
– Да вон тот, Ванькин! Вхожу, это, я в кухню…
И он рассказал про Ванькина.
– Насмешил, чудак! А по-моему, приятней с барбосом цело
ваться, чем с Марфой, – прибавил Ахинеев, оглянулся и увидел 
сзади себя Мзду.

– Мы насчет Ванькина, – сказал он ему. – Чудачина! Входит, 

это, в кухню, увидел меня рядом с Марфой да и давай штуки разные выдумывать. «Чего, говорит, вы целуетесь?» Спьяна-то ему 
померещилось. А я, говорю, скорей с индюком поцелуюсь, чем с
Марфой. Да у меня и жена есть, говорю, дурак ты этакий. Насмешил!

– Кто вас насмешил? – спросил подошедший к Ахинееву отец
законоучитель.

– Ванькин. Стою я, знаете, в кухне и на осетра гляжу…
И так далее. Через какие-нибудь полчаса уже все гости знали 

про историю с осетром и Ванькиным.

«Пусть теперь им рассказывает! – думал Ахинеев, потирая ру
ки. – Пусть! Он начнет рассказывать, а ему сейчас: «Полно тебе, 
дурак, чепуху городить! Нам все известно!»

И Ахинеев до того успокоился, что выпил от радости лишних 

четыре рюмки. Проводив после ужина молодых в спальню, он отправился к себе и уснул, как ни в чем не повинный ребенок, а на 
другой день он уже не помнил истории с осетром. Но, увы! Человек предполагает, а бог располагает. Злой язык сделал свое злое 
дело, и не помогла Ахинееву его хитрость! Ровно через неделю, а 
именно в среду после третьего урока, когда Ахинеев стоял среди 
учительской и толковал о порочных наклонностях ученика Высекина, к нему подошел директор и отозвал его в сторону.

– Вот что, Сергей Капитоныч, – сказал директор. – Вы извини
те… Не мое это дело, но все-таки я должен дать понять… Моя 
обязанность… Видите ли, ходят слухи, что вы живете с этой… с 
кухаркой… Не мое это дело, но… Живите с ней, целуйтесь… что 
хотите, только, пожалуйста, не так гласно! Прошу вас! Не забывайте, что вы педагог!

Ахинеев озяб и обомлел. Как ужаленный сразу целым роем и 

как ошпаренный кипятком, он пошел домой. Шел он домой и ему 
казалось, что на него весь город глядит, как на вымазанного дегтем… Дома ожидала его новая беда.

– Ты что же это ничего не трескаешь? – спросила его за обедом 

жена. – О чем задумался? Об амурах думаешь? О Марфушке стосковался? Все мне, махамет, известно! Открыли глаза люди добрые! У-у-у… вварвар!

И шлеп его по щеке!.. Он встал из-за стола и, не чувствуя под 

собой земли, без шапки и пальто, побрел к Ванькину. Ванькина он 
застал дома.

– Подлец ты! – обратился Ахинеев к Ванькину. – За что ты меня 

перед всем светом в грязи выпачкал? За что ты на меня клевету 
пустил?

– Какую клевету? Что вы выдумываете!
– А кто насплетничал, будто я с Марфой целовался? Не ты, 

скажешь? Не ты, разбойник?

Ванькин заморгал и замигал всеми фибрами своего поношенно
го лица, поднял глаза к образу и проговорил:

– Накажи меня бог! Лопни мои глаза и чтоб я издох, ежели хоть 

одно слово про вас сказал! Чтоб мне ни дна, ни покрышки! Холеры 
мало!..

Искренность Ванькина не подлежала сомнению. Очевидно, не 

он насплетничал.

«Но кто же? Кто? – задумался Ахинеев, перебирая в своей па
мяти всех своих знакомых и стуча себя по груди. – Кто же?»

– Кто же? – спросим и мы читателя…