Спать хочется

А.П. Чехов

СПАТЬ ХОЧЕТСЯ

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Спать хочется. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 7 с. – (Библиотека 

русской классики).

ISBN 978-5-16-007289-0
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

СПАТЬ ХОЧЕТСЯ

Ночь. Нянька Варька, девочка лет тринадцати, качает колыбель, 

в которой лежит ребенок, и чуть слышно мурлычет:

Баю-баюшки-баю,
А я песенку спою…

Перед образом горит зеленая лампадка; через всю комнату от 

угла до угла тянется веревка, на которой висят пеленки и большие 
черные панталоны. От лампадки ложится на потолок большое зеленое пятно, а пеленки и панталоны бросают длинные тени на печку, колыбель, на Варьку… Когда лампадка начинает мигать, пятно 
и тени оживают и приходят в движение, как от ветра. Душно. Пахнет щами и сапожным товаром.

Ребенок плачет. Он давно уже осип и изнемог от плача, но все 

еще кричит, и неизвестно, когда он уймется. А Варьке хочется 
спать. Глаза ее слипаются, голову тянет вниз, шея болит. Она не 
может шевельнуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее 
высохло и одеревенело, что голова стала маленькой, как булавочная головка.

– Баю-баюшки-баю, – мурлычет она, – тебе кашки наварю…
В печке кричит сверчок. В соседней комнате, за дверью, похра
пывают хозяин и подмастерье Афанасий… Колыбель жалобно 
скрипит, сама Варька мурлычет – и все это сливается в ночную,
убаюкивающую музыку, которую так сладко слушать, когда ложишься в постель. Теперь же эта музыка только раздражает и гнетет, потому что она вгоняет в дремоту, а спать нельзя; если Варька, 
не дай бог, уснет, то хозяева прибьют ее.

Лампадка мигает. Зеленое пятно и тени приходят в движение, 

лезут в полуоткрытые, неподвижные глаза Варьки и в ее наполовину уснувшем мозгу складываются в туманные грезы. Она видит 
темные облака, которые гоняются друг за другом по небу и кричат, 
как ребенок. Но вот подул ветер, пропали облака, и Варька видит 
широкое шоссе, покрытое жидкою грязью; по шоссе тянутся обозы, плетутся люди с котомками на спинах, носятся взад и вперед 
какие-то тени; по обе стороны сквозь холодный, суровый туман 
видны леса. Вдруг люди с котомками и тени падают на землю в 
жидкую грязь. «Зачем это?» – спрашивает Варька. «Спать, спать!» 
– отвечают ей. И они засыпают крепко, спят сладко, а на телеграфных проволоках сидят вороны и сороки, кричат, как ребенок, и 
стараются разбудить их.

– Баю-баюшки-баю, а я песенку спою… – мурлычет Варька и 

уже видит себя в темной, душной избе.

На полу ворочается ее покойный отец Ефим Степанов. Она не 

видит его, но слышит, как он катается от боли по полу и стонет. У 
него, как он говорит, «разыгралась грыжа». Боль так сильна, что он 
не может выговорить ни одного слова и только втягивает в себя 
воздух и отбивает зубами барабанную дробь:

– Бу-бу-бу-бу…
Мать Пелагея побежала в усадьбу к господам сказать, что Ефим 

помирает. Она давно уже ушла, и пора бы ей вернуться. Варька 
лежит на печи, не спит и прислушивается к отцовскому «бу-бубу». Но вот слышно, кто-то подъехал к избе. Это господа прислали 
молодого доктора, который приехал к ним из города в гости. Доктор входит в избу; его не видно в потемках, но слышно, как он 
кашляет и щелкает дверью.

– Засветите огонь, – говорит он.
– Бу-бу-бу… – отвечает Ефим.
Пелагея бросается к печке и начинает искать черепок со спич
ками. Проходит минута в молчании. Доктор, порывшись в карманах, зажигает свою спичку.

– Сейчас, батюшка, сейчас, – говорит Пелагея, бросается вон из 

избы и немного погодя возвращается с огарком.

Щеки у Ефима розовые, глаза блестят и взгляд как-то особенно 

остр, точно Ефим видит насквозь и избу и доктора.

– Ну, что? Что ты это вздумал? – говорит доктор, нагибаясь к 

нему. – Эге! Давно ли это у тебя?

– Чего-с? Помирать, ваше благородие, пришло время… Не быть 

мне в живых…

– Полно вздор говорить… Вылечим!
– Это как вам угодно, ваше благородие, благодарим покорно, а 

только мы понимаем… Коли смерть пришла, что уж тут.

Доктор с четверть часа возится с Ефимом; потом поднимается и 

говорит:

– Я ничего не могу поделать… Тебе нужно в больницу ехать, 

там тебе операцию сделают. Сейчас же поезжай… Непременно 
поезжай! Немножко поздно, в больнице все уже спят, но это ничего, я тебе записочку дам. Слышишь?

– Батюшка, да на чем же он поедет? – говорит Пелагея. – У нас 

нет лошади.

– Ничего, я попрошу господ, они дадут лошадь.
Доктор уходит, свеча тухнет, и опять слышится «бу-бу-бу»… 

Спустя полчаса к избе кто-то подъезжает. Это господа прислали 
тележку, чтобы ехать в больницу. Ефим собирается и едет…

Но вот наступает хорошее, ясное утро. Пелагеи нет дома: она 

пошла в больницу узнать, что делается с Ефимом. Где-то плачет 
ребенок, и Варька слышит, как кто-то ее голосом поет:

– Баю-баюшки-баю, а я песенку спою…
Возвращается Пелагея; она крестится и шепчет:
– Ночью вправили ему, а к утру богу душу отдал… Царство не
бесное, вечный покой… Сказывают, поздно захватили… Надо бы 
раньше…

Варька идет в лес и плачет там, но вдруг кто-то бьет ее по за
тылку с такой силой, что она стукается лбом о березу. Она поднимает глаза и видит перед собой хозяина-сапожника.

– Ты что же это, паршивая? – говорит он. – Дитё плачет, а ты 

спишь?

Он больно треплет ее за ухо, а она встряхивает головой, качает 

колыбель и мурлычет свою песню. Зеленое пятно и тени от панталон и пеленок колеблются, мигают ей и скоро опять овладевают ее 
мозгом. Опять она видит шоссе, покрытое жидкою грязью. Люди с 
котомками на спинах и тени разлеглись и крепко спят. Глядя на 
них, Варьке страстно хочется спать; она легла бы с наслаждением, 
но мать Пелагея идет рядом и торопит ее. Обе они спешат в город 
наниматься.

– Подайте милостынки Христа ради! – просит мать у встреч
ных. – Явите божескую милость, господа милосердные!

– Подай сюда ребенка! – отвечает ей чей-то знакомый голос. –

Подай сюда ребенка! – повторяет тот же голос, но уже сердито и 
резко. – Спишь, подлая?

Варька вскакивает и, оглядевшись, понимает, в чем дело: нет ни 

шоссе, ни Пелагеи, ни встречных, а стоит посреди комнатки одна 
только хозяйка, которая пришла покормить своего ребенка. Пока 
толстая, плечистая хозяйка кормит и унимает ребенка, Варька стоит, глядит на нее и ждет, когда она кончит. А за окнами уже синеет 
воздух, тени и зеленое пятно на потолке заметно бледнеют. Скоро 
утро.

– Возьми! – говорит хозяйка, застегивая на груди сорочку. –

Плачет. Должно, сглазили.

Варька берет ребенка, кладет его в колыбель и опять начинает 

качать. Зеленое пятно и тени мало-помалу исчезают, и уж некому 
лезть в ее голову и туманить мозг. А спать хочется по-прежнему, 
ужасно хочется! Варька кладет голову на край колыбели и качается всем туловищем, чтобы пересилить сон, но глаза все-таки слипаются, и голова тяжела.

– Варька, затопи печку! – раздается за дверью голос хозяина.

Значит, уже пора вставать и приниматься за работу. Варька ос
тавляет колыбель и бежит в сарай за дровами. Она рада. Когда бегаешь и ходишь, спать уже не так хочется, как в сидячем положении. Она приносит дрова, топит печь и чувствует, как расправляется ее одеревеневшее лицо и как проясняются мысли.

– Варька, поставь самовар! – кричит хозяйка.
Варька колет лучину, но едва успевает зажечь их и сунуть в са
мовар, как слышится новый приказ:

– Варька, почисть хозяину калоши!
Она садится на пол, чистит калоши и думает, что хорошо бы 

сунуть голову в большую, глубокую калошу и подремать в ней 
немножко… И вдруг калоша растет, пухнет, наполняет собою всю 
комнату, Варька роняет щетку, но тотчас же встряхивает головой, 
пучит глаза и старается глядеть так, чтобы предметы не росли и не 
двигались в ее глазах.

– Варька, помой снаружи лестницу, а то от заказчиков совестно!
Варька моет лестницу, убирает комнаты, потом топит другую 

печь и бежит в лавочку. Работы много, нет ни одной минуты свободной.

Но ничто так не тяжело, как стоять на одном месте перед ку
хонным столом и чистить картошку. Голову тянет к столу, картошка рябит в глазах, нож валится из рук, а возле ходит толстая, 
сердитая хозяйка с засученными рукавами и говорит так громко, 
что звенит в ушах. Мучительно также прислуживать за обедом, 
стирать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, 
повалиться на пол и спать.

День проходит. Глядя, как темнеют окна, Варька сжимает себе 

деревенеющие виски и улыбается, сама не зная чего ради. Вечерняя мгла ласкает ее слипающиеся глаза и обещает ей скорый, 
крепкий сон. Вечером к хозяевам приходят гости.

– Варька, ставь самовар! – кричит хозяйка.
Самовар у хозяев маленький, и, прежде чем гости напиваются 

чаю, приходится подогревать его раз пять. После чаю Варька стоит 
целый час на одном месте, глядит на гостей и ждет приказаний.

– Варька, сбегай купи три бутылки пива!
Она срывается с места и старается бежать быстрее, чтобы про
гнать сон.

– Варька, сбегай за водкой! Варька, где штопор? Варька, по
чисть селедку!

Но вот наконец гости ушли; огни тушатся, хозяева ложатся 

спать.

– Варька, покачай ребенка! – раздается последний приказ.

В печке кричит сверчок; зеленое пятно на потолке и тени от 

панталон и пеленок опять лезут в полуоткрытые глаза Варьки, мигают и туманят ей голову.

– Баю-баюшки-баю, – мурлычет она, – а я песенку спою…
А ребенок кричит и изнемогает от крика. Варька видит опять 

грязное шоссе, людей с котомками, Пелагею, отца Ефима. Она все 
понимает, всех узнает, но сквозь полусон она не может только никак понять той силы, которая сковывает ее по рукам и по ногам, 
давит ее и мешает ей жить. Она оглядывается, ищет эту силу, чтобы избавиться от нее, но не находит. Наконец, измучившись, она 
напрягает все свои силы и зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего 
ей жить.

Этот враг – ребенок.
Она смеется. Ей удивительно: как это раньше она не могла по
нять такого пустяка? Зеленое пятно, тени и сверчок тоже, кажется, 
смеются и удивляются.

Ложное представление овладевает Варькой. Она встает с табу
рета и, широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается по 
комнате. Ей приятно и щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее по рукам и ногам… Убить ребенка, а потом спать, спать, спать…

Смеясь, подмигивая и грозя зеленому пятну пальцами, Варька

подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, 
она быстро ложится на пол, смеется от радости, что ей можно 
спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая…

1888