Либеральный душка

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

ЛИБЕРАЛЬНЫЙ 
ДУШКА 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ДУШКА 

Каждый год на святках чернопупские губернские дамы и чиновники губернского правления дают с благотворительною целью любительский спектакль. Прошлогодний спектакль вышел 
неудачен, так как распорядительская часть была в руках старшего 
советника Чушкина, «бурбона», урезавшего наполовину пьесу и 
не дававшего воли рассказчикам. В этом же году любительский 
персонал запротестовал. Выбор пьесы дамы взяли на себя, внешняя же часть и выбор рассказчиков, певцов и распорядителей 
танцев были поручены чиновнику особых поручений Каскадову, 
человеку молодому, университетскому и либеральному. 
– Кого же выбрать, господа? – рассуждал в одно декабрьское 
утро Каскадов, стоя посреди присутствия и подбоченясь. – Распорядителями танцев будут жандармский поручик Подлигайлов, 
ну... и я, конечно. Из мужчин петь... я, ну и, пожалуй, жандармский поручик Подлигайлов... У него баритон прелестный, но, между нами говоря, грубый... Кто же будет в антрактах рассказывать? 
– Тлетворского назначьте... – сказал столоначальник Кисляев, 
чистя спичкой ногти. – В прошлом годе он, шельма, превосходно 
рассказывал... Одна рожа чего стоит! Пьет, каналья, но... ведь все 
таланты пьют! И Рафаэль, говорят, пил! 
– Тлетворский? Ах да, помню... Рассказывает недурно, но манера... манера! Никифор, позови сюда Тлетворского! 
Вошел высокий, сутуловатый брюнет с всклоченной гривой, 
большими красными руками и в рыжих панталонах. 
– Садитесь, Тлетворский! – обратился к нему Каскадов, сморкаясь в раздушенный платок. – У нас, видите ли, опять затевается 
спектакль... Да вы садитесь! Бросьте вы это, никому не нужное, 
китайское чинопочитание. Будем людьми! Нуте–с... В антрактах 
и после спектакля, по примеру прошлого года, предполагается 
чтение... Нуте–с..., а рассказчиков и чтецов у нас в Чернопупске 
совсем нет... Я, пожалуй, мог бы прочесть что–нибудь, ну... и 
жандармский поручик Подлигайлов читает недурно, по нам решительно некогда! Приходится опять к вам обратиться... Не 
возьметесь ли, голубчик? 
– Пожалуй, – потупился Тлетворский. – Но ежели, Иван Матвеич, будут стеснять, как и в прошлом году, то выйдет один только смех! 

2 

– Ни, ни... Свобода полная! Полнейшая, батенька! Читайте что 
хотите и как хотите! Потому–то я и взял на себя распорядительство, чтобы дать вам свободу! Иначе бы я не согласился... Не 
стесняйтесь ни выбором, ничем, одним словом! Вы прочтете что–
нибудь... расскажете анекдот... стишки, вообще... 
– Это можно... Из еврейского быта можно будет что–нибудь... 
– Из еврейского? Превосходно! Прекрасно, душа моя! Впрочем... удобно ли это будет? Дело в том, батенька, что на вечере 
будет Медхер с дочерями... Выкрест, но все–таки неловко... Обидится... Вы что–нибудь другое... 
– Ты хорошо про немцев рассказываешь, – пробормотал Кисляев. 
– Пожалуй... – согласился Каскадов. – Возьмите немецкий 
быт... Только, тово... и это едва ли будет удобно... Ее превосходительство немка, урожденная баронесса фон Риткарт... Нельзя, милейший! Стеснять себя, конечно, не следует, но все–таки не мешает быть осторожным. Время такое, между нами говоря, всякий 
любит всё на свой счет принимать... В прошлом году, например, вы рассказали, между прочим, анекдот из армянского быта, 
где, помните, жители Нахичевани говорят: «Дайте нам ваш кишка, а когда, бог даст, у вас будет пожар, то мы вам два кишка дадим». Что тут обидного? А ведь обиделись! 
– Страшно обиделись! – подтвердил Кисляев. 
– «Знаем, говорят, про какой это он Нахичевань рассказывает!» А барышни при слове «кишка» краснели. Разберите вы тут, 
что прилично и что неприлично! Осторожность и осторожность! 
Например, хоть русский народный быт взять... горбуновское что–
нибудь... Великолепная вещь! Восторг! Но нельзя: его превосходительство находит, что это «издевательство над народом»! Он 
отчасти прав, но... ужасное время, между нами говоря! Чёрт знает 
какое время! 
– Можно будет, знаете ли, прочесть что–нибудь некрасовское... «И на лбу роковые слова: продается с публичного торга!» 
Отлично! 
– Ни, ни... ни! – растопырил руки Каскадов. – Вечер будет семейный... дамы, девицы, а вы – роковые слова! Что вы, батенька! 
И не думайте! И без крайностей можно обойтись! Вы что–нибудь 
этакое не тенденциозное, нейтральное... этакое что–нибудь легонькое... 
– Что же легонькое? Нешто толстовскую «Грешницу?» 

3 

– Тяжеловато, батенька! – поморщился Каскадов. – «Грешница», последний монолог из «Горе от ума»... всё это шаблонно, заезжено и... полемично отчасти... Выберите что–нибудь другое... 
И, пожалуйста, не стесняйтесь! Выбирайте что хотите... что хотите! 
Тлетворский поднял вверх глаза и задумался. Кисляев поглядел на него, вздохнул и презрительно покачал головой. 
– Стало быть, ты безнравственный человек, – проворчал он, – 
ежели не можешь придумать что–нибудь нравственное!.. 
– Тут дело не в нравственности, Захар Ильич! – заступился 
Каскадов. – Тлетворский односторонен – это правда! 
Тлетворский покраснел и почесал себе глаз. 
– Зачем же вы меня зовете, ежели я безнравственный и односторонний? – проговорил он, поднимаясь и направляясь к двери. 
– Я не напрашиваюсь. 
По уходе Тлетворского Каскадов зашагал. 
– Не понимаю я таких людей, Захар Ильич! – заговорил он, 
ероша свою прическу. – Клянусь богом, не понимаю! Я сам не 
рутинер, не отсталый... либерал даже и страдаю за свой образ 
мыслей, но не понимаю я таких крайностей, как этот господин! Я, 
ну и... жандармский поручик Подлигайлов слывем за вольнодумцев... общество косится на нас... Его превосходительство подозревает меня в сочувствии идеям... И я не отказываюсь от своих 
убеждений! Я либерал! Но... такие люди, как этот Тлетворский... 
не понимаю! Тут уж крайность, а крайних людей я, грешный человек, не выношу! Сам я не консерватор, но не выношу! Осуждайте меня, называйте рутинером... чем хотите, но не могу я протянуть руки господам а la Тлетворский! 
Каскадов в изнеможении опустился в кресло и задумался... 
– Прогнать, вот и всё! – пробормотал Кисляев, прикладывая от 
нечего делать к манжетке печать. – Прогнать... вот и... всё!.. вот... 
и всё!