Феномен человека в его эволюции и динамике: Тр. Открытого научн. семинара

Российская Академия Наук

Институт философии

ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА 

В ЕГО ЭВОЛЮЦИИ И ДИНАМИКЕ

Москва

2009

УДК 100.1+572
ББК 15.1+28.7
Ф 42

Ответственные редакторы

доктор физ.-мат. наук С.С. Хоружий

доктор искусствоведения О.И. Генисаретский

Рецензенты

доктор психол. наук Н.Л. Мусхелишвили
доктор филос. наук С.С. Неретина

Ф 42 
Феномен человека в его эволюции и динамике: Тр. 
Открытого научн. семинара [Текст] / Рос. акад. наук, Ин-т 
философии ; Отв. ред.: С.С. Хоружий, О.И. Генисаретский. – 
М.: ИФРАН, 2009. – 287 с.; 20 см. – Библиогр. в примеч. – 
500 экз. – ISBN 978-5-9540-0135-8.

В сборнике представлены материалы заседаний научного се
минара, ведущего работу в ИФ РАН с мая 2005 г. Обсуждаемая 
тематика имеет своим ядром синергийную антропологию – новое направление, выдвинутое и развиваемое руководителями семинара, но им не ограничивается, охватывая спектр актуальной 
антропологической проблематики: кризис классической европейской антропологии; наследие русской философии в синергийноантропологической перспективе; неклассические подходы к проблеме Человека; антропологические аспекты эстетики и искусства; 
психологии и психотерапии и различных гуманитарных практик. 
Особое внимание уделяется переосмыслению статуса антропологии, ее структурных и методологических оснований.

Наряду с докладами приводятся сопровождавшие их дискус
сии. Актуальность содержания, разнообразие тематики и живое 
обсуждение делают сборник интересным для широкого круга гуманитариев.

© ИФ РАН, 2009
ISBN 978-5-9540-0135-8

Предисловие

… И вновь – в который раз за минувший век? – гуманитарная 

мысль говорит об антропологическом повороте, констатирует напряженную рефлексию, активные изменения в науке о Человеке 
и в нем самом. Бесспорно, ситуация была такой не всегда. Осип 
Мандельштам назвал XIX в. «Золотым Веком» и, пусть с долей 
поэтического преувеличения, был прав. Человек мог полагать, 
что, по крупному счету, все с ним в порядке, и пока так было, 
он мог себе позволить роскошь не очень задумываться о себе 
самом, а глядеть с интересом по сторонам, отдаваясь познанию 
мира или исправлению общества. До «августа четырнадцатого» о 
Человеке усиленно задумывались только крайне неуравновешенный Кьеркегор и вовсе безумный Ницше, меж тем как в главном 
русле мировой философии господствовало то, что мы назвали 
«антиантропологизм»1, который все умножал свои формы. Опыт 
Первой мировой войны и ее последствий вызвал первый «антропологический поворот», который стал наиболее кардинальным, 
масштабным в разбитой и разоренной Германии: помимо целой 
серии антропологических теорий и концепций, здесь наконец 
создалась, конституировалась «философская антропология» как 
отдельная философская дисциплина или дискурс. Но вскоре последовавший опыт Второй мировой войны и тоталитаризма был 
еще более неожиданным и ошеломляющим для Человека. Даже 
принести о нем прямое свидетельство, выложить, рассказать его 
было травматично, опасно. Тадеуш Боровский принес свое свидетельство, режущую короткую прозу «У нас в Освенциме», и 
покончил с собой. Варлам Тихонович Шаламов принес свидетельство, был он крепче – вологодский мужик, держался дольше, 
однако и он последние дни свои провел, засушивая корки хлеба 
и набивая ими матрац. Я видел это и не забуду. Не только классическая декартово-кантовская антропология, но и философская 
антропология двадцатого века явно отказывали перед таким опы
1 
См. нашу критическую ретроспективу европейской антропологии: Хоружий С.С. Человек Картезия // Точки – Puncta. 2004. № 1–2(4); Хоружий С.С.
Неотменимый антропоконтур. 1. Контуры до-Кантова Человека. 2. Кантовы 
антропотопики. 3. Антиантропология классического немецкого идеализма // 
Вопр. философии. 2005. № 1, 2; 2007. № 6, 7.

3

том. Новый антропологический поворот был нужен, не мог не 
обозначиться – вспомним, что экзистенциализм, властвовавший 
после войны, называли нередко «философией человека», – но в 
целом не сумел встать вровень с масштабами происшедшего и 
пережитого, дать их постижение. Задания осмысления остались, 
а между тем к старым вскоре начали добавляться новые. Уже не 
под действием обрушившихся катаклизмов, без сколько-нибудь 
достаточных внешних причин и, стало быть, по неким неведомым своим, «чисто человеческим» причинам Человек пустился в 
разнос, в беспредел, отринул все нормы и ринулся во все экстремальные практики. Он начал безудержно искать, испытывать свои 
пределы – все и любые, каких он может достичь, пределы возможностей телесного естества, психики, сознания, интеллекта. И в 
этом устремлении ему уже удалось, кажется, подойти вплотную 
к своим границам и начать примериваться перейти их. Ведущие 
тренды сегодняшней антропологической ситуации – это разработка нейрокомпьютерных и генотехнологических стратегий, выводящих к Постчеловеку. Посредством этих стратегий, отчасти уже 
реализуемых, Человек превращает себя в некое иное существо, 
Киборга, Мутанта или кого-то, кому еще нет имени.

Таков сегодня «феномен Человека в его эволюции и динами
ке». Формула в кавычках – это в точности название семинара, который мы с О.И.Генисаретским открыли в ИФ РАН в мае 2005 г. 
и труды которого сегодня предлагаем читателю. Как следует из 
названия, все вышеописанное должно было стать для нас базой 
данных, предметом обсуждения и рефлексии. Основания и вехи 
рефлексии доставлялись синергийной антропологией. Это новое 
направление, уже многим знакомое сегодня, развивает неклассическое видение феномена Человека, отказывающееся от всех базовых концептов классической антропологии и возводящее конституцию Человека к парадигме антропологического размыкания, 
которое осуществляется Человеком в его предельных проявлениях 
и практиках. Данная парадигма была открыта и культивируема в 
древних духовных практиках, а в европейской мысли выдвигалась 
прежде всего Кьеркегором. Строя свой дискурс на предельных 
проявлениях Человека, синергийная антропология оказывается 
приспособленной к описанию современных феноменов предельного опыта и представляет картину истории Человека в виде не

коего ограниченного периода Человека Классического, который 
окружен с обеих сторон эпохами Человека Неклассического в его 
разных репрезентациях, древних и современных.

Однако в целом антропологическая рефлексия и теория дале
ко отстали сегодня от антропологической реальности с ее ускоряющейся динамикой, радикальными и явно опасными трендами. 
Человек живет сегодня в большой неясности касательно своего 
собственного облика и происходящих с ним перемен. Усилия его 
разума – включая и наиболее значительные, которыми мы обязаны мысли Делеза и Фуко, – пока представляют собой, увы, скорее 
симптомы его обеспокоенности, чем успешные попытки достичь 
целостного понимания себя, изменившегося и продолжающего 
меняться. Но ведь тогда, пожалуй, эти усилия еще более необходимы? Необходимо собирать, накапливать зерна понимания в чаянии 
будущего синтеза… Именно так мы смотрим на деятельность семинара и развитие нашего направления. В семинаре мы говорим о 
прошлом опыте, обозреваем поле актуальной антропологической 
проблематики, и хотя отнюдь не проводим догматической «направленческой» линии, но в свете понятий и идей синергийной антропологии нам все же становятся ясными некоторые выводы2. Мы 
видим необратимость отказа от классического образа Человека, 
стоящего на концептах сущности и субъекта, и все отчетливей 
убеждаемся, что назревшие изменения антропологического дискурса должны быть коренными и кардинальными, трансформирующими не только его идейный фонд, но также методологические и 
эвристические основания, природу и статус антропологии, ее роль 
и место в системе знания.

Постчеловеку гуманитарная сфера не нужна вообще или же 

нужна в некой ублюдочной, немыслимой для нас сегодня форме. 
Это значит, что вся судьба этой сферы определяется, тем самым, 
антропологическими факторами. Данный факт – только новейшее, гротескное проявление исконного и универсального обстоятельства: в основании любого гуманитарного дискурса лежат ан
2 
Оценивая выводы и результаты деятельности семинара, надо учитывать, что 
в данный сборник не включены доклады по двум из его главных тем: о духовных практиках и о философско-методологических основаниях антропологического опыта. Материалы заседаний по этим темам составили содержание 
специального выпуска журнала «Точки – Puncta» (№ 1–4, 2007).

тропологические предпосылки, лежит зависимость от антропологии. Эта зависимость не была особо существенна, пока Человек 
оставался неизменной величиной; но сегодня это заведомо уже 
не так. В новой ситуации указанная зависимость должна быть отрефлектирована и должна наконец найти явное и адекватное выражение. Вполне очевидно, каким должно быть это выражение: 
антропология должна составить собою основоустройство сферы 
гуманитарного знания, выступить ядром новой эпистемы для этой 
сферы. Но путь к этому уже далеко не очевиден. Ясно лишь, что 
«философская антропология», которая конституируется как субдисциплина, составная часть философского дискурса, заведомо 
непригодна для этой цели.

Эти задачи мы много, пристально обсуждаем на нашем семи
наре. Как нам представляется, синергийная антропология способна внести заметный вклад в их решение.

Сергей Хоружий

С.С. Хоружий

Синергийная антропология как научный фонд семинара 

и эпистемологическая программа

Заседание № 1 – 11 мая 2005 г.

Хоружий С.С. По свойствам места, всякое начинание, совер
шающееся в стенах Института философии, требует философской 
рефлексии. Рефлексия же не дает повода для большой гордости 
или энтузиазма. Думаю, стены этого здания видели сотни любых 
мыслимых семинаров, открытых и закрытых, широких и узких, и 
полагать, что открывая еще один семинар, мы сегодня свершаем 
нечто великое или хотя бы значительное, довольно самонадеянно. 
Скорее, рефлексия приближает к состоянию Татьяны: «Стыдом и 
страхом замираю»... гм... – но семинар всё ж открываю.

Название нашего семинара чрезвычайно общее, и таким оно 

выбрано сознательно. Мы не хотели с самого начала как-либо 
ограничивать, сужать проблематику нашей работы, тем не менее 
имеется определенное направление, которое для семинара играет 
особую роль и которое, не исчерпывая его тематики, все же будет 
в центре нее.

Семинар будет вестись Институтом Синергийной Антропо
логии – соответственно, именно синергийная антропология есть 
тот исходный научный фонд, который предполагается развертывать в семинарской работе. В этом смысле было бы можно сказать, 
что мы открываем семинар «Феномен человека с позиций синергийной антропологии – многоточие – а также и с других позиций». 
Синергийная антропология - направление свежее, недавно возникшее и вряд ли известное широкой аудитории. Поэтому в первую 
очередь мне следует его кратко описать.

I. Синергийная антрополология как исходный

научный фонд семинара

По содержанию я выделил бы два краеугольных камня синер
гийной антропологии и затем в качестве половинки добавил бы к 
ним ещё некое методологическое и эпистемологическое содержание. Синергийная антропология в итоге представится стоящей на 
двух с половиной краеугольных камнях. Архитектура сомнительная, но у явлений живых, в динамике бывает и не такое...

Первый краеугольный камень, с которого начинало развивать
ся наше направление, – это православный исихазм. Многомерное, 
тщательное изучение этого антропологического, культурного и духовного феномена послужило тем исходным ростком, фундаментом, 
который породил из себя научное направление, названное синергийной антропологией. Прежде всего мы рассматривали исихазм 
как антропологическое явление. Как мне представлялось, в своих 
духовных и мистических сторонах изучение этого явления должно 
совершаться по преимуществу служителями Церкви, людьми духовенства и монашества. Полное, углубленное исследование этих сторон, казалось мне, не должно ставиться чисто научной задачей.

Почему исихазм стал краеугольным камнем нашего антрополо
гического подхода? Недавно в Москве Вячеславом Всеволодовичем 
Ивановым был создан научный центр, названный Русской антропологической школой. Название очень удачное, но и весьма обязывающее, если учесть, что на момент создания в стенах РГГУ этой 
школы русская антропологическая школа уже существовала около тысячи лет, и основали её преподобные Антоний и Феодосий 
Печерские. В их духовной деятельности были истоки русского исихазма, и именно они же были истоками особой антропологической 
школы, практического антропологического искусства, которое в 
своих первоистоках развивалось еще несколькими веками раньше в 
египетских, коптских, палестинских землях. С первых же десятилетий русского христианства оно начало свой самостоятельный путь 
в России. Это и была русская антропологическая школа. Именно 
так мы посмотрели сегодня на это явление, и оно послужило для 
дальнейшей антропологической работы базой данных. Мы нашли в 
исихазме обширнейший феноменологический массив. Еще прежде 
его научных интерпретаций и обобщений он заслуживает интереса 

и внимания сам по себе. Поэтому первая значительная часть нашей 
работы посвящена была тому, чтобы просто реконструировать эту 
традицию, ее наследие собственно как они есть.

Исторический путь исихастской традиции был своеобразен. 

Многие столетия она пребывала в забвении и упадке, а в России когда и не пребывала в упадке, то оставалась вне просвещенной культуры и пользовалась вниманием скорее в простонародных слоях, 
чем в рафинированной культуре вестернизованной России XIX–XX 
столетий. Поэтому просто вернуть эту традицию в поле зрения современного культурного сознания еще до препарирования ее всяческими научными методами уже было достаточно важной задачей. 
Однако затем, в русле синергийной антропологии, это явление выступило и в гораздо более общей и научно продуктивной функции.

Исихастская практика выступила для нас как первый про
анализированный детально пример «предельной» стратегии 
человека – такой, которая ориентирована к горизонту человеческого существования. Это – стратегия размыкания человека 
к «инобытию», в силу чего она одновременно является метаантропологической стратегией.

В качестве второй ключевой особенности исихазм выступил 

для нас как пример практической энергийной антропологии: такой, 
которая рассматривает человека не со стороны его субстанциальносущностного состава и не в терминах отвлеченных категорий, но 
энергийно, как совокупность всевозможных энергий, как некоторую организованную систему проявлений.

Далее мы выяснили, что весь процесс исихастской практики 

представляется как путь целостного преобразования человеком самого себя в своих энергиях, тем самым – как классическая «практика себя», в терминах Фуко. Человек идентифицирует себя как определенную совокупность проявлений: телесных, психологических, 
эмоциональных, интеллектуальных – и с этой полной системой начинает активную работу, целенаправленно преобразуя её. Для этой 
цели он должен осуществить не просто зоркую интроспекцию, но 
и определенную артикуляцию, определенное окачествование себя 
как энергийного существа. Прежде всего человек находит, выбирает 
некоторую систему характеристик для своих энергийных проявлений. С помощью этих характеристик он констатирует для начала, 
что его проявления рассеяны: они все куда-то направляются, реали

зуют какие-то всевозможные цели, крупные и мелкие, постоянные 
и сиюминутные; и пока человек не начал заниматься собой, этот 
крайне гетерогенный набор проявлений и целей представляет собой 
раздробленность, разнесенность по всем возможным направлениям.

Затем начинается систематическая работа с этими проявле
ниями, со всем их полным набором. Человек ставит перед собой 
особую цель, в достижении которой антропологический горизонт 
встречается с мета-антропологическим; и эта цель для него уясняется, обретает отчетливость на основе определенной религиозной 
традиции, в которую встроено его существование и его духовное 
самосознание. В случае исихазма это христианская, православная 
традиция. Путь к цели есть то, что называется «духовная практика» – всецелая аутотрансформация, преобразование человеком 
всего множества своих энергий, которому надлежит возвести постепенно человека к соединению с иным горизонтом бытия.

Человек обнаруживает на опыте, что достичь такой цели воз
можно, лишь следуя некоторой весьма сложной и строгой методике. Оказывается, что в антропологической школе, какой является 
духовная практика, человек должен решить целый ряд проблем, с 
точки зрения научного разума относящихся к философии, герменевтике, психологии. Чтобы осуществить нужную аутотранформацию, человек должен развить весьма тонкие правила обращения со 
своими энергиями. Эти правила складываются в обширную, сложно устроенную систему, которую синергийная антропология именует по-аристотелевски «органоном», что означает полный канон 
правил организации, проверки и истолкования духовного опыта.

Если таковой органон наличествует и исполняется, то мож
но ручаться, что путь, проходимый человеком, и приобретаемый им опыт есть реальная аутотрансформация, проходящая 
верифицируемые по-своему ступени и достигающая той метаантропологической цели, которая была поставлена с самого начала. Такая духовная деятельность может претендовать на то, что 
это вполне удостоверяемая стратегия, и опыт ее не принадлежит к 
области субъективных иллюзий и неописуемых экстатических состояний, как это обычно утверждалось о мистическом опыте представителями позитивистского сознания.

Нашей задачей было описать и проанализировать путь духовной 

практики, его строение. Уже первыми исихастами-пустынниками 
открыто было, что этот путь носит характер последовательного