Удмурты

АКАДЕМИЯ НАУК СССР 

ИНСТИТУТ ЭТНОГРАФИИ 
им. Н. Н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ 

В. В. ПИМЕНОВ 

УДМУРТЫ 

опыт 
КОМПОНЕНТНОГО 
АНАЛИЗА 
ЭТНОСА 

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» 

ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 

ЛЕНИНГРАД 
. 1 9 7 7 

ОТ РЕДАКТОРА 

Об общем стремлении современных общественных наук совершенствовать свои методики в последние годы писалось неоднократно. 
Один из возможных способов реализации этого стремления — использование достижений математической статистики и математической логики. Это не значит, разумеется, что гуманитарные науки 
постепенно превратятся в точные, однако нельзя не приветствовать попытки максимально объективировать, уточнить 
факты, 
которыми они оперируют, при помощи современных методов количественного анализа, введения «меры и счета». 

Подобные попытки в современной советской этнографии отражают не только общие закономерности развития науки в XX в., 
но и специфические процессы развития самой этнографии, связанные как с совершенствованием понимания ею своего предмета 
и задач, так и историческими изменениями предмета этнографии — 
этноса и его культуры. Аналогичный поиск одновременно происходит в научных сферах, максимально близких к этнографии: 
с одной стороны, в антропологии, которая раньше других освоила 
статистические методы, в демографии и этнической статистике, 
с другой — в социологии, лингвистике, фольклористике и др., для 
которых характерно освоение методики системного исследования. 
Формируется также новое направление, получившее название этносоциологии. Оно представляет собой результат движения социологов в сторону этнографии и специфических этнографических 
проблем. Однако следует констатировать наличие и встречного 
течения — от этнографии в сторону социологии, которое выражается в овладении элементами социологической методики, в сближении понимания некоторых общих проблем, задач и перспектив 
исследования современной действительности. В последние годы 
появился ряд работ, интересных в этом отношении (JI. А. Анохиной и М. Н. Шмелевой, О. А. Ганцкой и Г. Ф. Дебеца, Е. О. и 
В. Р. Кабо, С. Б. Рождественской, А. И. Холмогорова, В. И. Бойко, 
Ю. Кахка и др.). Однако между ними и исследованием, с которым 
читателю предстоит познакомиться в настоящей книге, есть существенная разница. 

I* 
3 

В. В. Пименов — этнограф по образованию, автор интересных 
этнографических исследований. В течение ряда лет он интенсивно 
овладевал методами современной конкретной социологии, математической статистики и системного анализа. Это позволило ему не 
только ввести в свое исследование элементы, связанные с ними, 
как это мы находим и у названных выше авторов, но и разработать новую для нашей этнографии целостную методику. В отличие 
от этносоциологов (Ю. В. Арутюняна, JI. М. Дробижевой, М. Н. Губогло и др.), на которых ссылается автор настоящего 
труда, 
В. В. Пименов в центр своего внимания и в основу своей методики поставил этнические и этнокультурные проблемы (разумеется, понимаемые как социальные и обусловленные социальноэкономическими факторами). 

Любая экспериментальная работа интересна не только своими 
удачами, но и возможностью выяснения того, чего не удается 
достичь с помощью избранной методики. Важно установить, в каких случаях новая методика «работает» и в каких «отказывает». 
Последнее тоже неизбежно, ибо любая методика ведет всегда 
к преимущественному рассмотрению каких-то избранных сторон, 
и проблем и не в силах охватить реальную действительность во 
всем ее многообразии. Количественный метод анализа любой системы, нацеленный на выяснение и оценку связей и зависимостей 
между ее структурными элементами, открывая новые возможности, тоже не составляет, видимо, исключения из этого общего 
правила. 

Не подлежит сомнению, что достоинства и недостатки новой 
методики будут выясняться постепенно, no,iiepe проведения подобных работ в других районах Советского Союза и в самой Удмуртии. Кое-что в этом направлении уже осуществлено (работы 
JI. С. Христолюбовой в Удмуртии, М. Я. Эндзеле-Устиновой в Латвии, 
Г. 
П. 
Белоруковой 
в 
Коми 
АССР, 
недавние 
работы 
В. В. Пименова в Мордовии и др.). Однако сделанное — еще 
только начало. 

В. В. Пименов говорит о своем стремлении построить модель 
удмуртского этноса. Он строит три графа, основанных на данных 
трех массивов информации — городского, сельского и связанного 
с удмуртской творческой интеллигенцией. Графы эти весьма интересны, но, на наш взгляд, их совокупность еще не дает общей 
модели этноса в строгом смысле данного слова. Не говоря уже 
о том, что для этого недостает графического изображения связей 
между тремя социальными слоями этноса, обращает на себя внимание и неравноценность элементов, из которых строится модель: 
в одних случаях это структурные элементы, в других — различные факторы, на них воздействующие, в третьих — косвенные показатели, характеризующие первые или вторые. Думается, что 
так произошло вовсе не потому, что автор не отдавал себе отчета, 
из каких элементов он строит модель. Измерение целого ряда социальных и этнических явлений, которыми ему пришлось опери
4 

ровать, чрезвычайно сложно. Современная наука не только не 
имеет для этого достаточно опыта, но и не располагает адекватной системой мер. Не случайно поиски способов измерений побудили автора принять предложенный В. А. Устиновым коэффициент взаимной информированности факторов. 

Впрочем, как бы мы ни называли совокупность полученных 
графов, они позволяют выявить и оценить весьма важные для 
понимания современных социальных и этнических процессов факторы и их соотношения, которые с трудом выявляются другими 
методами или по крайней мере при использовании других методов 
могут быть оценены главным образом интуитивно. Количественная оценка явлений в этом отношении дает очень много. Именно 
на это и направлены изыскания В. В. Пименова. 

Обсуждая выявленные связи между отдельными переменными, 
образующие графы, автор время от времени сталкивается с невозможностью 
установления 
причинно-следственных 
отношений 
между ними. Логика и эмпирический опыт подчас подсказывают, 
что между ними нет прямой зависимости или непосредственного 
взаимовлияния (например, знание традиционной одежды или ношение ее не может объясняться знанием традиционных обрядов 
или их бытованием). В. В. Пименов приходит к бесспорному выводу — между этими явлениями существуют связи какого-то иного 
характера. Они зависят от каких-то других — «третьих» факторов 
или, может быть, точнее — от какой-то группы факторов, оставшихся не выявленными и не уточненными при составлении графа. 
Видимо, это определенные социально-культурные условия, влияющие на широкий круг элементов традиции. В том, что они не 
выявлены, нет ничего удивительного, так как разработанная методика и не предполагала их выявления. Информаторы отвечали 
только на те вопросы, которые были сформулированы в вопроснике (см. Прил. 1), легшем в основу исследования. 
Дальнейшая же обработка полученного материала состояла в выяснении 
соотношений между этими «заданными» факторами. Число вопросов не может не быть ограниченным, а сами вопросы должны 
быть стандартизованы — иначе невозможен сбор массового материала. 

На наш взгляд, подобные случаи очень важны не только для 
уяснения того, что «сработало» в принятой гипотезе, но и для 
нахождения проблем, оставшихся за ее рамками. Это своеобразные сигналы, свидетельствующие либо о том, что не все существенные составные элементы системы учтены и вовлечены в исследование, либо о том, что изучаемая система сама является частью 
еще более обширной системы. Думается, что в нашем случае — 
преимущественно последнее. Удмуртская социалистическая нация 
представляет собой, как и другие нации СССР, одновременно и 
самостоятельную этническую общность, и органическую 
часть 
более обширных общностей разного порядка (население Удмур
б 

тии, народы Поволжья, народы европейской части СССР, советский народ). 

Выделение в качестве объекта исследования одной этнической 
общности приводит еще к одному кажущемуся 
противоречию. 
Дело в том, что этническое самосознание — категория социальнопсихологическая, обнаруживающаяся не столько при анализе ее 
составных частей, сколько в определенных противопоставлениях. 
Этого не может дать избранная методика сама по себе. Она неизбежно приводит к рассмотрению этнического самосознания изнутри, а не извне. Так случилось, на наш взгляд, и в настоящей 
работе. Именно поэтому влияние этнического самосознания, повидимому, предстает здесь в несколько ослабленном виде. Иной 
результат, вероятно, могут дать только сравнительные исследования или исследования специализированного и детального характера 
по специфической социально-психологической 
программе. 

Некоторые выводы, в которым приходит В. В. Пименов, могут 
показаться само собой разумеющимися, как будто не требующими 
столь сложной исследовательской процедуры: так бывало иногда 
и в других социологических и этнографических работах. В этом 
тоже нет ничего удивительного, ибо исследуется современная действительность, которая нам знакома и в которую мы непрерывно 
и заинтересованно включены. Собственно «обыкновенность» выводов означает их естественность, их справедливость, то, что они 
вызывают наше одобрение. И, наоборот, мы можем в таком случае говорить, что наши впечатления превратились в научно обоснованные факты. С методической же точки зрения это значит, 
что в процессе исследования материал не деформирован и что 
избранному методу, видимо, можно доверять и в тех случаях, 
когда он приводит к выводам неожиданным или внешне парадоксальным. 

В. В. Пименов осуществил трудоемкое и методически сложное 
исследование. Вероятно, этим объясняется его увлеченность не 
только достижениями соседних наук, но и новой терминологией, 
порожденной стыком с ними, неприятие некоторых традиционных 
для этнографии приемов исследования и т. д. Мы призываем читателя понять это и дать вовлечь себя в логику рассуждений и анализа, которые предлагает ему автор. Мы уверены в том, что подобная отзывчивость окупится. 

В заключение отметим, что, на наш взгляд, использование 
новых методов сбора и обработки этнографического 
материала 
не предполагает отказа от методов, уже известных этнографии. 
Очевидно, только сочетание массовых опросов с методом длительного наблюдения и, разумеется, с использованием доступного этнографу документального и архивного материала, 
сопоставление 
исторических знаний со знанием современности может принести 
советской этнографии новые успехи в изучении современных этнических и этнокультурных процессов. 

К. Чистов 

ОТ АВТОРА 

Эта работа первоначально была задумана как обычное этнографическое исследование о конкретном народе — удмуртах. Предполагалось лишь, что этнографическое описание будет дополнено количественными характеристиками (в виде эмпирических статистических распределений) по отдельным вопросам, чаще всего интересующим этнографа. Однако уже в ходе разработки программы 
исследования общая постановка вопроса о связях между факторами заставила думать о моделировании структуры этноса, а это, 
естественно, способствовало выработке представления об этносе 
как о социальной системе. Вместе с тем с самого начала автору 
было ясно, что модель структуры удмуртского этноса, которую 
предстояло получить, будет лишь первым приближением к модельному описанию наиболее существенных черт и особенностей 
объекта, что только серия подобных исследований сможет более 
или менее полно выявить действительно существенные характеристики этноса и определить меру их значимости. 

Впервые мысль о желательности и научной необходимости 
изучения этнографических объектов с количественной 
стороны 
автор услышал в 1953 г. от своего учителя М. В. Витова, который 
не только неоднократно высказывался в пользу «введения в этнографию числа», но и практически приступил к такой работе. Безвременная кончина прервала исследования М. В. Витова, не успевшего завершить начатый труд. Автору, занятому долгое время 
другой работой, удалось вплотную приступить к реализации этой 
мысли в конкретном исследовании только в 1967 г. Тому способствовали широкое развитие конкретно-социологических исследований, внедрение методов количественного анализа во многие отрасли знания, в том числе и в гуманитарные, бурное развитие 
теоретических этнографических исследований, повышение интереса к изучению социальных систем и т. д. Творческое общение 
с коллегами по Институту этнографии АН СССР, с социологами 
(Ю. В. Арутюняном, JI. М. Дробижевой), математиками и статистиками (Э. К. Васильевой, В. А. Устиновым) было для автора 
помощью и опорой на всех этапах подготовки его труда. 

7 

Массовое обследование удмуртов проведейЬ в 1968 г., и собранные сведения имеют уже преимущественно историческое значение. 
Было бы, конечно, очень полезно через неко^рое время повторить 
обследование по сходной программе и сравнить результаты, а главное — произвести поверку того, насколько оправдаются суждения 
прогностического характера. 

В ходе 
исследования 
автору 
постоянно приходилось обращаться за содействием в партийные, советские и общественные 
организации Удмурской АССР, где он неизменно встречал понимание и поддержку. В сборе первичной информации приняли участие студенты Удмуртского государственного университета (в ту 
пору еще Педагогического института), этнограф JI. Христолюбова 
и литературовед А. Шкляев. 

Рукопись книги обсуждалась в Институте этнографии и в Уд- . 
муртском научно-исследовательском иституте истории, экономики, 
литературы и языка при Совете Министров УАССР. Автор пользуется случаем, чтобы поблагодарить всех тех, кто на том или 
ином этапе оказал ему помощь в работе. 

Глава 1 

ПРОГРАММА 
ИССЛЕДОВАНИЯ 

1.1, Системный 
подход 
в этнографическом 
исследовании. Что 

такое этнос, каковы его природа и строение, как он функционирует и развивается, иначе говоря, что представляет собой этнический процесс, каким образом в ходе этого процесса изменяется 
социально-этническая ситуация, — вот наиболее существенные вопросы, ответы на которые в настоящее время напряженно ищут 
советские этнографы [55]. Изучение всех этих кардинальных вопросов происходит в современных условиях, когда возникла качественно новая историческая общность — советский народ, в рамках которой отдельные народы — этносы — выступают не как простые ее слагаемые, а как субсистемы, интегрированные в сложную 
общественную метасистему. Это необходимо учитывать при изучении любого из советских народов, так как каждый из них органично в нее включен. Разумеется, тем самым не отвергается необходимость исследования отдельных этносов, а лишь подчеркивается то, что верное понимание процессов их развития достижимо 
при том условии, что будет принят во внимание более широкий 
социальный контекст. 

Исследования советских этнографов, этнодемографов и этносоциологов, проведенные за последние годы, во многом расширили 
и уточнили наши знания об этносе и этническом процессе [6, 18, 
20, 53, 5 5 - 5 7 , 85 139-141, 216, 243, 276, 306 и др.]. 

На нынешнем этапе развития этнографии получили распространение исследования преимущественно отдельных сторон этноса — 
этнодемографических процессов, например динамики межнациональной брачности в различных этнических и социально-экологических средах [82, 83, 283 и др.], процессов изменения этнического самосознания [93, 107, 127, 134 и др.], этноязыковых взаимодействий, например процессов развития двуязычия [98, 99 и др.] 
и т. п. Кроме того, публикуются традиционные для этнографии 
труды по вопросам межэтнических влияний в области материальной и духовной культуры. Такой характер развития этнографических исследований понятен. Стремление к углубленному познанию 
процессов, происходящих с тем или иным элементом этноса, свой
9 

ственно науке обычно на стадии аналитического 
расчленения 
объекта исследования, стадии, предшествующей целостному, интегрированному его охвату в аналитико-синтетическом подходе. 
Теперь на очереди исследования, которые позволили бы изучить 
этнос как некоторую целостность с ее внутренними и внешними 
связями, отношениями и взаимодействиями. Постановка этой проблемы, вообще говоря, не является чем-то совершенно новым: 
в марксистско-ленинской теории этот принцип с самого начала 
фигурирует в качестве основополагающего. Однако его достаточно 
полная реализация в конкретных этнографических исследованиях 
до сих пор наталкивалась на весьма большие препятствия. Конечно, и в настоящее время нет оснований преуменьшать имеющиеся трудности, они очень велики и существенны, однако теперь, 
помимо этих трудностей, возникли обстоятельства, способствующие развертыванию исследований под указанным углом зрения, 
и практика исследовательской работы последних лет показывает, 
что эти трудности преодолимы [265, 268]. 

Есть все основания говорить о наличии определенной общественной атмосферы, содействующей широкому развитию теорети-. 
ческой, 
прикладной 
и экспериментальной этнографии, о ясно 
выраженном социальном заказе, обращенном к исследователям национальных отношений в СССР, и особенно к этнографам; с особой силой он был выражен в ряде выступлений с трибуны XXIV 
и XXV съездов КПСС. Вопросы теории нации, национальных отношений, практики национального строительства и интернационального воспитания за последнее время получили дальнейшее 
освещение в ряде партийных и государственных документов, в выступлениях руководящих деятелей нашей партии и государства 
в связи с подготовкой и проведением празднования 50-летия образования Союза ССР.1 Развитое социалистическое общество, отмечающее 60-летний юбилей Великого Октября, осуществляя постепенный переход к коммунизму, нуждается в обоснованных научных данных как об общих тенденциях и перспективах развития 
этнических процессов в стране и за рубежом, так и в конкретной 
информации об этнических изменениях в отдельных регионах и 
у отдельных народов. 

Далее, потребности самой этнографии побуждают исследователей все более глубоко вникать в сущность встающих перед нами 
проблем. Современная этнография, изучающая нынешнюю социально-этническую действительность, подверженную бурным прогрессивным изменениям, и ставящая перед собой новые проблемы, 

1 О подготовке к 50-летию образования Союза Советских Социалистических 
Республик. — Постановление ЦК КПСС от 21 февраля 1972 г. М., 1972; 
Брежнев 
Л. И. О пятидесятилетии Союза Советских Социалистических 
Республик. — В кн.: Брежнев JI. И. Ленинским курсом. Речи и статьи. 
Т. 4. М., 1974; Косыгин 
А. Н. Социально-экономическое развитие советского многонационального государства. — «Коммунист», 1972, № 17. 

10 

может исполнить свое назначение лишь в том случае, если будет 
постоянно обогащать и совершенствовать свой теоретико-методологический и методический арсенал. На данном этапе развития 
нашей науки одним из наиболее мощных стимуляторов прогресса 
этнографии следует считать применение системного анализа этноса.2 Кроме сказанного, полезно вспомнить и о том, что этнография 
не замкнута в самой себе, что она более или менее тесно взаимодействует с многими другими науками. В наше время, однако, 
имеет место постепенное смещение акцента этих связей. Все более 
усиливаются связи этнографии с марксистской социологией (как 
по философско-методологической, так и по конкретно-методической линиям), с социальной психологией, социолингвистикой и т. п. 
В то же время такое сближение чревато важными последствиями 
для самой этнографии. Названные науки широко 
пользуются 
приемами статистики, практикуют различные методы количественного анализа эмпирических данных. Более того, выдающиеся успехи кибернетики и рост ее престижа побуждают исследователейэтнографов предпринимать попытки приложения ее идей и методов к решению собственных задач. Это приводит к троякому 
результату. Во-первых, к математизации переработки этнографической информации; во-вторых, к перестройке методики, техники и 
процедуры сбора такой информации (к применению различных 
вопросников, анкет, тестов и пр., данные которых заранее приспосабливаются для последующей количественной переработки); 
в-третьих, к использованию на разных стадиях исследования основополагающих идей кибернетики, среди которых идея сложной 
•саморегулирующейся системы и системного анализа 
выступает 
как одна из фундаментальных. 

Наконец, в качестве обстоятельства, способствующего внедрению в практику этнографических исследований системного анализа, следует назвать и наличие технических средств, пригодных 
для переработки весьма больших объемов информации, наличие 
электронно-вычислительной техники, а также, разумеется, и специалистов, способных работать с этой техникой. Все это, взятое 
вместе, создает благоприятные условия для того, чтобы предпринять попытку системного исследования этноса, избрав на первых 
порах в качестве конкретного объекта изучения один из народов 
нашей страны, в данном случае — удмуртов. 

Однако, приступая к такой работе, необходимо верно оценить 
возможности используемого метода, границы его эффективности. 
Хотелось бы отметить, что системный подход, системное исследование мы рассматриваем как нечто принципиально отличное от 
того, что известно в науке под названием «структурно-функциональный анализ». Мы полагаем, что структурно-функциональный 

2 Подробнее о системном подходе, о понятиях «система», «структура», «социальная система», «социальная структура» см.: [23; 25; 44; 202, с. 58; 
256; 260; 332]. 

11