Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Неприятная история

Покупка
Основная коллекция
Артикул: 615613.01.99
Чехов, А. П. Неприятная история [Электронный ресурс] / А. П. Чехов. - Москва : ИНФРА-М, 2013. - 8 с. - (Библиотека русской классики). - ISBN 978-5-16-007205-0. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/410361 (дата обращения: 29.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
А.П. Чехов

НЕПРИЯТНАЯ ИСТОРИЯ

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Неприятная история. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 8 с. – (Биб
лиотека русской классики).

ISBN 978-5-16-007205-0
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Усл. печ. л. 15,0. Уч.изд. л. 18,72.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

НАПРИЯТНАЯ ИСТОРИЯ

– У тебя, извозчик, сердце вымазано дегтем. Ты, братец, нико
гда не был влюблен, а потому тебе не понять моей психики. Этому 
дождю не потушить пожара души моей, как пожарной команде не 
потушить солнца. Чёрт возьми, как я поэтически выражаюсь! Ведь 
ты, извозчик, не поэт?

– Никак нет.
– Ну вот видишь ли…
Жирков нащупал наконец у себя в кармане портмоне и стал 

расплачиваться.

– Договорились мы с тобой, друже, за рубль с четвертаком. По
лучай гонорарий. Вот тебе руб, вот три гривенника. Пятачец прибавки. Прощай и помни обо мне. Впрочем, сначала снеси эту корзину и поставь на крыльцо. Поосторожней, в корзине бальное платье женщины, которую я люблю больше жизни.

Извозчик вздохнул и неохотно слез с козел. Балансируя в по
темках и шлепая по грязи, он дотащил корзину до крыльца и опустил ее на ступени.

– Ну, пого-ода! – проворчал он укоризненно и, крякнув со вздо
хом, издав носом всхлипывающий звук, неохотно взобрался на 
козла.

Он чмокнул губами, и лошаденка его нерешительно зашлепала 

по грязи.

– Кажется, со мною всё, что нужно, – рассуждал Жирков, шаря 

рукой по косяку и ища звонка. – Надя просила заехать к модистке 
и взять платье – есть, просила конфет и сыру – есть, букет – есть. 
«Привет тебе, приют священный…» – запел он. – Но где же, чёрт 
возьми, звонок?

Жирков находился в благодушном состоянии человека, кото
рый недавно поужинал, хорошо выпил и отлично знает, что завтра 
ему не нужно рано вставать. К тому же после полуторачасовой езды из города по грязи и под дождем его ожидали тепло и молодая 
женщина… Приятно озябнуть и промокнуть, если знаешь, что сейчас согреешься.

Жирков поймал в потемках шишечку звонка и дернул два раза. 

За дверью послышались шаги.

– Это вы, Дмитрий Григорич? – спросил женский шёпот.
– Я, восхитительная Дуняша! – ответил Жирков. – Отворяйте 

скорее, а то я промокаю до костей.

– Ах, боже мой! – зашептала встревоженно Дуняша, отворяя 

дверь. – Не говорите так громко и не стучите ногами. Ведь барин 
из Парижа приехал! Нынче под вечер вернулся!

При слове «барин» Жирков сделал шаг назад от двери, и им на 

мгновение овладел малодушный, чисто мальчишеский страх, какой испытывают даже очень храбрые люди, когда неожиданно наталкиваются на возможность встречи с мужем.

«Вот-те клюква! – подумал он, прислушиваясь, с какою осто
рожностью Дуняша запирала дверь и уходила назад по коридорчику. – Что же это такое? Это значит – поворачивай назад оглобли? 
Merci, не ожидал!» И ему стало вдруг смешно и весело. Его поездка к ней из города на дачу, в глубокую ночь и под проливным дождем, казалась ему забавным приключением; теперь же, когда он 
нарвался на мужа, это приключение стало казаться ему еще курьезнее.

– Презанимательная история, ей-богу! – сказал он себе вслух. –

Куда же я теперь денусь? Назад ехать?

Шел дождь, и от сильного ветра шумели деревья, но в потемках 

не видно было ни дождя, ни деревьев. Точно посмеиваясь и ехидно 
поддразнивая, в канавках и в водосточных трубах журчала вода. 
Крыльцо, на котором стоял Жирков, не имело навеса, так что тот в 
самом деле стал промокать.

«И как нарочно принесло его именно в такую погоду, – думал 

он, смеясь. – Черт бы побрал всех мужей!»

С Надеждой Осиповной начался у него роман месяц тому назад, 

но мужа ее он еще не знал. Ему было только известно, что муж ее 
родом француз, фамилия его Буазо и что занимается он комиссионерством. Судя по фотографии, которую видел Жирков, это был 
дюжинный буржуа лет сорока, с усатой, франко-солдатской рожей, 
глядя на которую почему-то так и хочется потрепать за усы и за 
бородку а la Napoleon и спросить: «Ну, что новенького, г. сержант?»

Шлепая по жидкой грязи и спотыкаясь, Жирков отошел не
сколько в сторону и крикнул:

– Извозчик! Изво-зчик!!!
Ответа не последовало.
– Ни гласа, ни воздыхания, – проворчал Жирков, возвращаясь 

ощупью к крыльцу. – Своего извозчика услал, а тут и днем-то извозчиков не найдешь. Ну, положение! Придется до утра ждать! 
Чёрт подери, корзина промокнет и платье изгадится. Двести рублей стоит… Ну, положение!

Раздумывая, куда бы спрятаться с корзиной от дождя, Жирков 

вспомнил, что на краю дачного поселка у танцевального круга есть 
будка для музыкантов.

– Нешто пойти в будку? – спросил он себя. – Идея! Но дотащу 

ли я корзину? Громоздкая, проклятая… Сыр и букет можно к чёрту.

Он поднял корзину, по тотчас же вспомнил, что, пока он дойдет 

до будки, корзина успеет промокнуть пять раз.

– Ну, задача! – засмеялся он. – Батюшки, вода за шею потекла! 

Бррр… Промок, озяб, пьян, извозчика нет… недостает только, 
чтобы муж выскочил на улицу и отколотил меня палкой. Но что 
же, однако, делать? Нельзя тут до утра стоять, да и к чёрту платье 
пропадет… Вот что… Я позвоню еще раз и сдам Дуняше вещи, а 
сам пойду в будку.

Жирков осторожно позвонил. Через минуту за дверью послы
шались шаги и в замочной скважине мелькнул свет.

– Кто издесь? – спросил хриплый мужской голос с нерусским 

акцентом.

«Батюшки, должно быть, муж, – подумал Жирков. – Надо сов
рать что-нибудь…»

– Послушайте, – спросил он, – это дача Злючкина?
– Чегт возми, никакой Злюшкин издесь нет. Убигайтесь к чегту 

з вашей Злюшкин!

Жирков почему-то сконфузился, виновато кашлянул и отошел 

от крыльца. Наступив в лужу и набрав в калошу, он сердито плюнул, но тотчас же опять засмеялся. Приключение его с каждою минутою становилось всё курьезнее и курьезнее. Он с особенным 
удовольствием думал о том, как завтра он будет описывать приятелям и самой Наде свое приключение, как передразнит голос 
мужа и всхлипыванье калош… Приятели, наверное, будут рвать 
животы от смеха.

«Одно только подло: платье промокнет! – думал он. – Не будь 

этого платья, я давно бы уже в будке спал».

Он сел на корзину, чтобы заслонить ее собою от дождя, но с его 

промокшей крылатки и со шляпы потекло сильнее, чем с неба.

– Тьфу, чтоб тебя чёрт взял!
Простояв полчаса на дожде, Жирков вспомнил о своем здоро
вье.

«Этак, чего доброго, горячку схватишь, – подумал он. – Удиви
тельное положение! Нешто еще раз позвонить? А? Честное слово, 
позвоню… Если муж отворит, то совру что-нибудь и отдам ему 
платье… Не до утра же мне здесь сидеть! Э, была не была! Звони!»

В школьническом задоре, показывая двери и потемкам язык. 

Жирков дернул за шишечку. Прошла минута в молчании; он еще 
раз дернул.

– Кто издесь? – спросил сердитый голос с акцентом.

– Здесь m-me Буазо живет? – спросил почтительно Жирков.
– А-а? Какому чегту вам надо?
– Модистка m-me Катишь прислала г-же Буазо платье. Извини
те, что так поздно. Дело в том, что г-жа Буазо просила прислать 
платье как можно скорее… к утру… Я выехал из города вечером, 
но… погода отвратительная… едва доехал… Я не…

Жирков не договорил, потому что перед ним отворилась дверь 

и на пороге, при колеблющемся свете лампочки, предстал пред 
ним m-r Буазо, точно такой же, как и на карточке, с солдатской 
рожей и с длинными усами; впрочем, на карточке он был изображен франтом, теперь же стоял в одной сорочке.

– Я не стал бы вас беспокоить, – продолжал Жирков, – но m-me 

Буазо просила прислать платье как можно скорее. Я брат m-me Катишь… и… и к тому же погода отвратительная.

– Карьошо, – сказал Буазо, угрюмо двигая бровями и принимая 

корзину. – Блягодарите ваш сестра. Моя жена сегодня до первой 
час ждала платье. Ей обещал привезти его какой-то мусье.

– Также вот потрудитесь передать сыр и букет, которые ваша 

супруга забыла у m-me Катишь.

Буазо принял сыр и букет, понюхал то и другое и, не запирая 

двери, остановился в ожидательной позе. Он глядел на Жиркова, а 
Жирков на него. Прошла минута в молчании. Жирков вспомнил 
своих приятелей, которым будет завтра рассказывать о своем приключении, и ему захотелось в довершение курьеза устроить какуюнибудь штуку посмешнее. Но штука не придумывалась, а француз 
стоял и ждал, когда он уйдет.

– Ужасная погода, – пробормотал Жирков. – Темно, грязно и 

мокро. Я весь промок.

– Да, monsieur, вы завсем мокрый.
– И к тому же мой извозчик уехал. Не знаю, куда деваться. Вы 

были бы очень любезны, если бы позволили мне побыть здесь в 
сенях, пока пройдет дождь.

– A? Bien,1 monsieur. Вы снимайте калоши и идите сюда. Это 

ничво, можно.

Француз запер дверь и ввел Жиркова в маленькую, очень зна
комую залу. В зале было всё по-старому, только на столе стояла 
бутылка с красным вином и на стульях, поставленных в ряд среди 
залы, лежал узенький, тощенький матрасик.

1 хорошо (франц.)

– Холодно, – сказал Буазо, ставя на стол лампу. – Я только вче
ра приехал из Париж. Везде карьошо, тепло, а тут в Расея холод и 
эти кумыри… крамори… les cousins.1 Проклятый кузаются.

Буазо налил полстакана вина, сделал очень сердитое лицо и вы
пил.

– Всю ночь не спал, – сказал он, садясь на матрасик. – Les 

cousins и какой-то скотин всё звонит, спрашивает Злюшкин.

И француз умолк и поник головою, вероятно, в ожидании, когда 

пройдет дождь. Жирков почел долгом приличия поговорить с ним.

– Вы, значит, были в Париже в очень интересное время, – ска
зал он. – При вас Буланже в отставку вышел.

Далее Жирков поговорил про Греви, Деруледа, Зола, и мог убе
диться, что эти имена француз слышал от него только впервые. В 
Париже он знал только несколько торговых фирм и свою tante2 mme Blesser и больше никого. Разговор о политике и литературе 
кончился тем, что Буазо еще раз сделал сердитое лицо, выпил вина 
и разлегся во всю свою длину на тощеньком матрасике.

«Ну, права этого супруга, вероятно, не особенно широки, – ду
мал Жирков. – Чёрт знает что за матрац!»

Француз закрыл глаза; пролежав покойно с четверть часа, он 

вдруг вскочил и тупо, точно ничего не понимая, уставился своими 
оловянными глазами на гостя, потом сделал сердитое лицо и выпил вина.

– Проклятый кумари, – проворчал они, потерев одной шерша
вой ногой о другую, вышел в соседнюю комнату.

Жирков слышал, как он разбудил кого-то и сказал:
– Il y lа un monsieur roux, qui t'a apporte une robe.3
Скоро он вернулся и еще раз приложился к бутылке.
– Сейшац жена выйдет, – сказал он, зевая. – Я понимаю, вам 

деньги нужно?

«Час от часу не легче, – думал Жирков. – Прекурьезно! Сейчас 

выйдет Надежда Осиповна. Конечно, сделаю вид, что не знаю ее».

Послышалось шуршание юбок, отворилась слегка дверь, и 

Жирков увидел знакомую кудрявую головку с заспанными щеками 
и глазами.

1 комары (франц.).
2 тетку (франц.).
3 Там рыжий господин принес тебе платье. (франц.)

– Кто от m-me Катишь? – спросила Надежда Осиповна, но тот
час же, узнав Жиркова, вскрикнула, засмеялась и вошла в залу. –
Это ты? – спросила она. – Что это за комедия? Да откуда ты такой 
грязный?

Жирков покраснел, сделал строгие глаза и, решительно не зная, 

как держать себя, покосился на Буазо.

– Ах, понимаю! – догадалась барыня. – Ты, вероятно, Жака ис
пугался? Забыла я предупредить Дуняшу… Вы знакомы? Это мой 
муж Жак, а это Степан Андреич… Платье привез? Ну, merci, 
друг… Пойдем же, а то я спать хочу. А ты, Жак, спи… – сказала 
она мужу. – Ты устал в дороге.

Жак удивленно поглядел на Жиркова, пожал плечами и с сер
дитым лицом направился к бутылке. Жирков тоже пожал плечами 
и пошел за Надеждой Осиповной.

Он глядел на мутное небо, на грязную дорогу и думал:
«Грязно! И куда только не заносит нелегкая интеллигентного 

человека!»

И он стал думать о том, что нравственно и что безнравственно, 

о чистом и нечистом. Как часто случается это с людьми, попавшими в нехорошее место, он вспомнил с тоской о своем рабочем кабинете с бумагами на столе, и его потянуло домой.

Он тихо прошел через залу мимо спавшего Жака.
Всю дорогу он молчал, старался не думать о Жаке, который по
чему-то лез ему в голову, и уж не заговаривал с извозчиком. На 
душе у него было так же нехорошо, как и на желудке.