Рыцари без страха и упрека

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

РЫЦАРИ БЕЗ СТРАХА 
И УПРЕКА 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

РЫЦАРИ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА 

На станции «Разбейся» в апартаментах г. начальника станции 
заседало большое общество. Тут были начальники станций, начальники дистанций, магазинов, депо и проч., отставные и неотставные, старые и молодые. Между форменными путейскими 
сюртуками виднелись цвета женских modes et robes, попадались и 
детские мордочки... Компания пила чай, играла в карты, музицировала и услаждала себя беседою. Говорили о случаях, случайно 
случившихся на той или другой линии. Рассказано было много, 
не написать всего. Один г. Укусилов говорил два часа... Извольте–ка написать! Буду по обычаю краток. 
– Три вагона разбило! – кончил свою двухчасовую речь г. 
Укусилов. – Двое убитых, пять раненых, а что паче сего, то от 
лукавого; неофициально, то есть... Хе–хе–хмы... Из одной артели 
было шесть раненых... Призываю их... «Ежели!.. Да кто–нибудь! 
Да кому–нибудь!.. Говори, что ушибся!» Двум солдатикам по 
трешке дадено было для успокоения: молчи и не распространяйся! Предостережений много принято было, а между тем не обошлось без худа. С места меня пугнули и судом пригрозили. Ты–де, 
мол, спал и телеграммы не дал. Начальнику станции, выходит, и 
спать нельзя... Народ бессовестный... Из–за пустяков семейного 
человека места лишили. В одном из вагонов начальнику движения из его усадьбы свежих раков везли, да при суматохе растеряли. Начальник мечтал в тот вечер раки а ла бордалез кушать. 
Воспитания нежного... И не будь этих самых раков подлых, не 
прилетело бы ко мне на станцию следствие и не потерял бы я 
места... 
– Вы и теперь без места? – спросила поповна из соседнего села. (Она приехала на станцию попросить «по знакомству» для 
мамаши бесплатного проезда к тете.) 
– Какое! Через неделю я служил уж на другой дороге, хоть и 
под судом числился. 
– А вот–с... тоже случай, – начал г. Гарцунов, наливая себе 
водки. – Вы, конечно, знаете Ивана Михайлыча, что обер–
кондуктором ездил. Бестия, я вам скажу! Честнейший человек, 
благороднейший, но мерзавец в своем роде, архаровец... То есть, 
не мерзавец, а так себе... гений в своем роде, коршун... Приходит 
он однажды на «Живодерово» с поездом... С товарным он ездил. 
В пассажирские его не производили, потому что женщин он не 

2 

мог видеть равнодушно: припадок с ним делался. Приходит он с 
поездом... А на ту пору на платформе человек тридцать косарей 
стояло. Время рабочее, знаете ли, летнее... 
«Куда идете, косарики? – спрашивает. – Давайте, говорит, я 
вас в товарном поезде до следующей станции довезу. По гривеннику, говорит, возьму с человека, только...» 
– Тем это на руку, разумеется, того только и нужно. Получил с 
них Иван Михайлыч по гривеннику и засадил всех в служебный 
вагон. Поехали наши косари... От восторга песню запели. Па–
атеха! На ту пору я в вагоне ехал, поспеть на крестины хотел, к 
Илье, вот, Петровичу... Олечку ихнюю крестили... 
«Зачем вы, говорю, Иван Михайлыч, их насажали? Ведь на 
станции контролер!» – «Нуте?» – «Сейчас помереть...» 
– Иван Михайлыч задумался... Известно, не хотелось оконфузиться. Оно–то ничего, знаете, все даром возят, и всем это великолепно известно, но неловко как–то, знаете... Да и контролеры 
разные бывают... Иной чёрт такой попадется, что жизни не рад 
будешь... Бывает! По злобе больше доносят или отличиться перед 
начальством хочет... 
«Поезд не остановишь, – говорит Иван Михайлыч, – а ссадить 
их, чертей, надо... Как быть?» 
– А тут еще поезд нам встретился, с тремя фонарями на служебном вагоне. У них, у кондукторов, знак такой: ежели на служебном вагоне три фонаря, положим, два флага или что–нибудь 
другое условное, то на станции, значит, контролер. Мои слова 
подтвердились. Иван Михайлыч думал и надумал. Па–атеха! Отворяет в вагоне дверь, берет господ косарей за шиворот и на всем 
ходу – марш! Прыгай! Запрыгали косари... Хе–хе–хе... Как снопы 
повалились. 
«Прыгай! – кричит. – Прыгай наперед, и ничего тебе не будет! 
Прыгай, такой–сякой! Чёрт, дьявол!» 
– Мы глядим и со смеху помираем... Все соскочили. Один 
только ногу себе сломал, а остальные все благополучно. Так и 
пропали ихние гривенники... Хе–хе–хе... Через неделю как–то узнали об этом скандале, выцарапали откуда–то косаря со сломанной ногой... Донес кто–то, шут возьми... Злоба людская... Косарю 
дали пять рублей, а Ивана Михайлыча с места долой... Хе–хе... 
– И он без места теперь? 

3 

– В оперу, слышал, поступает. Баритон у него славный. Едет, 
бывало, в поезде, напьется и давай петь. Звери заслушивались, 
птицы плакали! Талантливый человек, и говорить нечего...