Детвора

А.П. Чехов

ДЕТВОРА

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Детвора. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 7 с. – (Библиотека русской 

классики).

ISBN 978-5-16-007084-1
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Усл. печ. л. 15,0. Уч.изд. л. 18,72.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

ДЕТВОРА

Папы, мамы и тети Нади нет дома. Они уехали на крестины к 

тому старому офицеру, который ездит на маленькой серой лошади. 
В ожидании их возвращения Гриша, Аня, Алеша, Соня и кухаркин 
сын Андрей сидят в столовой за обеденным столом и играют в лото. Говоря по совести, им пора уже спать; но разве можно уснуть, 
не узнав от мамы, какой на крестинах был ребеночек и что подавали за ужином? Стол, освещаемый висячей лампой, пестрит цифрами, ореховой скорлупой, бумажками и стеклышками. Перед каждым из играющих лежат по две карты и по кучке стеклышек для 
покрышки цифр. Посреди стола белеет блюдечко с пятью копеечными монетами. Возле блюдечка недоеденное яблоко, ножницы и 
тарелка, в которую приказано класть ореховую скорлупу. Играют 
дети на деньги. Ставка — копейка. Условие: если кто смошенничает, того немедленно вон. В столовой, кроме играющих, нет никого. Няня Агафья Ивановна сидит внизу в кухне и учит там кухарку кроить, а старший брат, Вася, ученик V класса, лежит в гостиной на диване и скучает.

Играют с азартом. Самый большой азарт написан на лице у 

Гриши. Это маленький, девятилетний мальчик с догола остриженной головой, пухлыми щеками и с жирными, как у негра, губами. 
Он уже учится в приготовительном классе, а потому считается 
большим и самым умным. Играет он исключительно из-за денег. 
Не будь на блюдечке копеек, он давно бы уже спал. Его карие 
глазки беспокойно и ревниво бегают по картам партнеров. Страх, 
что он может не выиграть, зависть и финансовые соображения, 
наполняющие его стриженую голову, не дают ему сидеть покойно, 
сосредоточиться. Вертится он, как на иголках. Выиграв, он с жадностью хватает деньги и тотчас же прячет их в карман. Сестра его 
Аня, девочка лет восьми, с острым подбородком и умными блестящими глазами, тоже боится, чтобы кто-нибудь не выиграл. Она 
краснеет, бледнеет и зорко следит за игроками. Копейки ее не интересуют. Счастье в игре для нее вопрос самолюбия. Другая сестра, Соня, девочка шести лет, с кудрявой головкой и с цветом лица, 
какой бывает только у очень здоровых детей, у дорогих кукол и на 
бонбоньерках, играет в лото ради процесса игры. По лицу ее разлито умиление. Кто бы ни выиграл, она одинаково хохочет и хлопает в ладоши. Алеша, пухлый, шаровидный карапузик, пыхтит, 
сопит и пучит глаза на карты. У него ни корыстолюбия, ни самолюбия. Не гонят из-за стола, не укладывают спать — и на том спасибо. По виду он флегма, но в душе порядочная бестия. Сел он не 
столько для лото, сколько ради недоразумений, которые неизбеж

ны при игре. Ужасно ему приятно, если кто ударит или обругает 
кого. Ему давно уже нужно кое-куда сбегать, но он не выходит изза стола ни на минуту, боясь, чтоб без него не похитили его стеклышек и копеек. Так как он знает одни только единицы и те числа, 
которые оканчиваются нулями, то за него покрывает цифры Аня. 
Пятый партнер, кухаркин сын Андрей, черномазый болезненный 
мальчик, в ситцевой рубашке и с медным крестиком на груди, стоит неподвижно и мечтательно глядит на цифры. К выигрышу и к 
чужим успехам он относится безучастно, потому что весь погружен в арифметику игры, в ее несложную философию: сколько на 
этом свете разных цифр, и как это они не перепутаются!

Выкрикивают числа все по очереди, кроме Сони и Алеши. Вви
ду однообразия чисел, практика выработала много терминов и 
смехотворных прозвищ. Так, семь у игроков называется кочергой, 
одиннадцать — палочками, семьдесят семь — Семен Семенычем, 
девяносто — дедушкой и т. д. Игра идет бойко.

— Тридцать два! — кричит Гриша, вытаскивая из отцовской 

шапки желтые цилиндрики. — Семнадцать! Кочерга! Двадцать 
восемь — сено косим!

Аня видит, что Андрей прозевал 28. В другое время она указала 

бы ему на это, теперь же, когда на блюдечке вместе с копейкой 
лежит ее самолюбие, она торжествует.

— Двадцать три! — продолжает Гриша. — Семен Семеныч! 

Девять!

— Прусак, прусак! — вскрикивает Соня, указывая на прусака, 

бегущего через стол. — Ай!

— Не бей его, — говорит басом Алеша. — У него, может быть, 

есть дети…

Соня провожает глазами прусака и думает о его детях: какие 

это, должно быть, маленькие прусачата!

— Сорок три! Один! — продолжает Гриша, страдая от мысли, 

что у Ани уже две катерны. — Шесть!

— Партия! У меня партия! — кричит Соня, кокетливо закаты
вая глаза и хохоча.

У партнеров вытягиваются физиономии.
— Проверить! — говорит Гриша, с ненавистью глядя на Соню.
На правах большого и самого умного, Гриша забрал себе ре
шающий голос. Что он хочет, то и делают. Долго и тщательно проверяют Соню, и к величайшему сожалению ее партнеров оказывается, что она не смошенничала. Начинается следующая партия.

— А что я вчера видела! — говорит Аня как бы про себя. —

Филипп Филиппыч заворотил как-то веки, и у него сделались глаза 
красные, страшные, как у нечистого духа.

— Я тоже видел, — говорит Гриша. — Восемь! А у нас ученик 

умеет ушами двигать. Двадцать семь!

Андрей поднимает глаза на Гришу, думает и говорит:
— И я умею ушами шевелить…
— А ну-ка, пошевели!
Андрей шевелит глазами, губами и пальцами, и ему кажется, 

что его уши приходят в движение. Всеобщий смех.

— Нехороший человек этот Филипп Филиппыч, — вздыхает 

Соня. — Вчера входит к нам в детскую, а я в одной сорочке… И 
мне стало так неприлично!

— Партия! — вскрикивает вдруг Гриша, хватая с блюдечка 

деньги. — У меня партия! Проверяйте, если хотите!

Кухаркин сын поднимает глаза и бледнеет.
— Мне, значит, уж больше нельзя играть, — шепчет он.
— Почему?
— Потому что… потому что у меня больше денег нет.
— Без денег нельзя! — говорит Гриша.
Андрей на всякий случай еще раз роется в карманах. Не найдя в 

них ничего, кроме крошек и искусанного карандашика, он кривит 
рот и начинает страдальчески мигать глазами. Сейчас он заплачет…

— Я за тебя поставлю! — говорит Соня, не вынося его мучени
ческого взгляда. — Только смотри, отдашь после.

Деньги взносятся, и игра продолжается.
— Кажется, где-то звонят, — говорит Аня, делая большие глаза.
Все перестают играть и, раскрыв рты, глядят на темное окно. За 

темнотой мелькает отражение лампы.

— Это послышалось.
— Ночью только на кладбище звонят… — говорит Андрей.
— А зачем там звонят?
— Чтоб разбойники в церковь не забрались. Звона они боятся.
— А для чего разбойникам в церковь забираться? — спрашива
ет Соня.

— Известно для чего: сторожей поубивать!
Проходит минута в молчании. Все переглядываются, вздраги
вают и продолжают игру. На этот раз выигрывает Андрей.

— Он смошенничал, — басит ни с того ни с сего Алеша.
— Врешь, я не смошенничал!
Андрей бледнеет, кривит рот и хлоп Алешу по голове! Алеша 

злобно таращит глаза, вскакивает, становится одним коленом на 
стол и, в свою очередь, — хлоп Андрея по щеке! Оба дают друг 
другу еще по одной пощечине и ревут. Соня, не выносящая таких 
ужасов, тоже начинает плакать, и столовая оглашается разноголо

сым ревом. Но не думайте, что игра от этого кончилась. Не проходит и пяти минут, как дети опять хохочут и мирно беседуют. Лица 
заплаканы, но это не мешает им улыбаться. Алеша даже счастлив: 
недоразумение было!

В столовую входит Вася, ученик V класса. Вид у него заспан
ный, разочарованный.

«Это возмутительно! — думает он, глядя, как Гриша ощупыва
ет карман, в котором звякают копейки. — Разве можно давать детям деньги? И разве можно позволять им играть в азартные игры? 
Хороша педагогия, нечего сказать. Возмутительно!»

Но дети играют так вкусно, что у него самого является охота 

присоседиться к ним и попытать счастья.

— Погодите, и я сяду играть, — говорит он.
— Ставь копейку!
— Сейчас, — говорит он, роясь в карманах. — У меня копейки 

нет, но вот есть рубль. Я ставлю рубль.

— Нет, нет, нет… копейку ставь!
— Дураки вы. Ведь рубль во всяком случае дороже копейки, —

объясняет гимназист. — Кто выиграет, тот мне сдачи сдаст.

— Нет, пожалуйста! Уходи!
Ученик V класса пожимает плечами и идет в кухню взять у 

прислуги мелочи. В кухне не оказывается ни копейки.

— В таком случае разменяй мне, — пристает он к Грише, придя 

из кухни. — Я тебе промен заплачу. Не хочешь? Ну продай мне за 
рубль десять копеек.

Гриша подозрительно косится на Васю: не подвох ли это какой
нибудь, не жульничество ли?

— Не хочу, — говорит он, держась за карман.
Вася начинает выходить из себя, бранится, называя игроков 

болванами и чугунными мозгами.

— Вася, да я за тебя поставлю! — говорит Соня. — Садись!
Гимназист садится и кладет перед собой две карты. Аня начи
нает читать числа.

— Копейку уронил! — заявляет вдруг Гриша взволнованным 

голосом. — Постойте!

Снимают лампу и лезут под стол искать копейку. Хватают ру
ками плевки, ореховую скорлупу, стукаются головами, но копейки 
не находят. Начинают искать снова и ищут до тех пор, пока Вася 
не вырывает из рук Гриши лампу и не ставит ее на место. Гриша 
продолжает искать в потемках.

Но вот, наконец, копейка найдена. Игроки садятся за стол и хо
тят продолжать игру.

— Соня спит! — заявляет Алеша,

Соня, положив кудрявую голову на руки, спит сладко, безмя
тежно и крепко, словно она уснула час тому назад. Уснула она нечаянно, пока другие искали копейку.

— Поди, на мамину постель ложись! — говорит Аня, уводя ее 

из столовой. — Иди!

Ее ведут все гурьбой, и через какие-нибудь пять минут мамина 

постель представляет собой любопытное зрелище. Спит Соня. 
Возле нее похрапывает Алеша. Положив на их ноги голову, спят 
Гриша и Аня. Тут же, кстати, заодно примостился и кухаркин сын 
Андрей. Возле них валяются копейки, потерявшие свою силу 
впредь до новой игры. Спокойной ночи!