Универсальный эволюционизм и глобальные проблемы

эволюционизм  и  глобальные проблемы [Текст]  /  Рос.  акад.  наук, Ин-т философии ; Отв. 
ред.: В.В. Казютинский, Е.А. Мамчур. – М. : ИФ РАН, 
2007. – 253 с. ; 20 см. – Библиогр. в примеч. – 500 экз. – 
ISBN 978-5-9540-0062-7.

9

Мое понимание эволюции в научной картине мира начало формироваться еще в 1960-е гг. под сильным впечатлением от знакомства с термодинамической моделью Вселенной, разработанной Р.Толменом [21]. Он сделал вывод, согласно которому рост энтропии Вселенной (т.е. Метагалактики) может продолжаться неограниченно, без
достижения состояния максимальной энтропии, т.к. она является
открытой системой: гравитационное поле в состав Вселенной не
включается. Этот вывод был получен еще в 1934 г., задолго до появления синергетики. Никакого резонанса в научном сообществе он не
вызвал и остался, по сути, не замеченным. Современное звучание
забытого вывода Толмена, тем не менее, очень значительно. Он означает, по сути, что рост энтропии Вселенной вовсе не противоречит
возможности протекания в ней процессов, идущих в сторону усложнения, становления иерархии все более высокоорганизованных структур, притом без пересмотра общепринятого смысла принципа возрастания энтропии рассматривает ряд современных попыток объяснить
механизмы эволюционного усложнения во Вселенной с растущей
энтропией. Сам он, однако, считает необходимым пересмотр интерпретации энтропии как меры беспорядка [22].
Я понимал под эволюцией необратимый процесс качественных
изменений структуры (теперь следует добавить – и состояний) систем. Эволюция, с этой точки зрения, включает восходящие и нисходящие ветви в рамках общих необратимых изменений состояний и
структур [23, с. 332]. А.Л.Зельманов, принявший эту идею определил
эволюцию по восходящей и нисходящей ветвям с точки зрения принципов термодинамики. Эволюцию объекта по восходящей ветви он
определил как «изменение с убыванием его энтропии, деградацию
объекта – как изменение с возрастанием энтропии». Очевидно, эволюция по восходящей линии «требует, чтобы объект не был термоизолированной системой. Но если система не изолирована (даже если
она термоизолирована), ее энергия и объем могут изменяbjться. А в
таком случае будет изменяться и максимальное значение (Smax) энтропии (S) системы, т.е. то значение энтропии, которое система имела
бы в состоянии термодинамического равновесия при данных значениях энергии и объема [24, с. 286]. Следовательно, эволюцию по восходящей ветви можно определить как изменение с убыванием S-Smax,
а деградацию – как изменение с ее возрастанием (с убыванием SmaxS). Эти представления о термодинамических критериях эволюции в
открытых системах были опубликованы задолго до появления исследований И.Пригожина и Г.Хакена, опять-таки, прошли мимо внимания научного сообщества и были заново переформулированы в кон

тексте синергетики. Они отнюдь не исключают других критериев эволюции и имеют весьма обширную сферу применимости в космологических, биологических, ментальных, социальных структурах.
Существенной характеристикой восходящей ветви эволюции
следует считать антропный принцип. Этот принцип был сформулирован для объяснения того, что мы можем наблюдать во Вселенной,
но в своем глубинном содержании оказался принципом эволюционным, он рассматривается как принцип существования сложных структур во Вселенной (Е.Н.Князева, С.П.Курдюмов [13], В.И.Аршинов
[25]). Согласно сильному антропному принципу Б.Картера, «Вселенная (и следовательно, фундаментальные параметры, от которых она
зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей» [26, с. 373]. Что же
это еще, если не определение восходящей ветви необратимой эволюции нашей Вселенной?
Далее хорошо известно, что эволюция Вселенной взрывным образом неустойчива даже к небольшим изменениям некоторых фундаментальных констант. Если бы численные значения этих констант
оказались бы немного иными, чем показывает опыт, во Вселенной
не было бы наблюдаемой иерархии структур – ни элементарных частиц, ни ядер, ни атомов, ни звезд, ни планет, ни галактик. Не было
бы, следовательно, биосферы и человека. Таким образом, восходящая ветвь эволюции (или ее магистральный ствол) проходила как бы
«по лезвию бритвы».
Как физические законы, так и фундаментальные константы в
начальном состоянии Вселенной существовали лишь потенциально. Не было ни элементарных частиц, которые возникли лишь через некоторое (хотя и очень короткое) время после «начального момента», ни фундаментальных физических законов, определяющих
современную структуру Вселенной. Они существовали, как следует
из теории, в свернутом состоянии и приобретали статус действительных характеристик Вселенной только по мере становления соответствующих законов.
В наши дни понятие эволюции в универсальном эволюционизме наиболее часто отождествляют с понятием самоорганизации,
возникшим в теории диссипативных структур и синергетике. Этот
подход разрабатывался, например, Н.Н.Моисеевым, который писал:
«...термины самоорганизация и универсальный эволюционизм мне
представляются синонимами. Оба эти термина в разное время использовались разными авторами и далеко не всегда в одном и том же смысле. Я же их буду просто отождествлять» [11, с. 69]. Не различает поня

тия универсального эволюционизма и самоорганизации также
В.С.Степин. В разделе своего обстоятельного труда [15], посвященного универсальному эволюционизму, своего понимания эволюции
он не дает, используя только понятие самоорганизации.
Теория диссипативных структур, синергетика и разработанный
в их рамках концептуальный аппарат, центральным понятием которого является самоорганизация, действительно имеют огромное значение для описания и объяснения феномена универсального эволюционизма, серьезно продвигают решение многих проблем в этой области [27]. И все отождествление понятий универсального
эволюционизма и самоорганизации следует обсудить более подробно по следующим причинам.
1. Проблема универсального эволюционизма – лишь одна из областей научного исследования, в которых применяется язык синергетики. Но этот язык, включая понятие самоорганизации, используется, как известно, и во множестве других областей науки, в том числе не имеющих отношения к эволюции (например, в физике лазеров).
Уже одного этого достаточно, чтобы отказаться от безоговорочного
отождествления двух названных понятий.
2. Теория диссипативных структур, синергетика описывают лишь
некоторые существенные черты процессов универсального эволюционизма. Но специфику различных этапов этих процессов они пока
раскрывают недостаточно. Так, несмотря на все успехи социальной
синергетики, никто не возьмется утверждать, что она способна описать и объяснить все богатство социально-исторических процессов,
смысл истории, человеческой жизни и смерти и др. Понятий термодинамики для этого явно недостаточно, т.е. метод редукционизма в
данном случае мало эффективен.
3. Язык теории диссипативных структур, синергетики – это, скорее всего, не более чем определенный уровень представления в знании проблемы универсального эволюционизма. Примечательно, что
многие исследователи в самых разных областях науки пока избегают
пользоваться этим языком. Сказывается ли их научный консерватизм,
или же это недостаточная удовлетворенность современным уровнем
разработки синергетики? Но сейчас уже, по крайней мере, понятно,
что, вопреки сомнениям, вся «драматургия» научного развития ведет
нас к пониманию неизмеримой сложности мира, настойчиво требующей углубления междисциплинарных подходов.
Нельзя исключить, что подобно тому, как Н.Н.Моисеев применил
к процессам самоорганизации (отождествляемой с универсальным
эволюционизмом) обобщенную им дарвиновскую триаду, в этой

области окажутся эвристичными и дальнейшие применения
концептуального аппарата биологической эволюции. Нельзя
исключать, что смысл понятия универсального эволюционизма будет
серьезно обогащен за счет использования апорий, сформулированных
А.А.Любищевым [28, с. 133–146]: «1) эволюция (трансформизм) и
постоянство; 2) эволюция (преформация) и эпигенез; 3) эволюция и
революция; 4) эволюция и эманация». Возможно, они позволят еще
более глубоко описать процессы универсального эволюционизма, чем
дарвиновская триада.
В.Эбелинг и Р.Файстель рассматривают эволюцию в природе и
обществе как «бесконечную цепь процессов самоорганизации». Воспользовавшись гегелевской метафорой, по их словам, «можно вместо цепи представить себе и спираль, состоящую из циклов самоорганизации». [29, с. 65]. Встречается и термин «эволюционная самоорганизация».
По мнению автора, понятие эволюции является более широким,
чем понятие самоорганизации. Универсальный эволюционизм – это
единый процесс эволюции и самоорганизации, включающий как
«магистральный ствол» – усложнение структур от кварк-глюонной
плазмы до человека и общества, так и многочисленные «боковые ветви». Одной из них можно считать «темную материю», которая составляет, по современным взглядам, очень значительную часть массы
Вселенной. О природе «темной материи» пока ничего не известно.
Ясно, однако, что процессы усложнения в ней по каким-то причинам затормозились, и становление структур, более высокоорганизованных, чем уровень элементарных частиц неизвестной природы, не
состоялось. Множеством «боковых ветвей» характеризуется эволюция живой природы и антропогенез.
Процессы эволюционной самоорганизации во Вселенной, как
вытекает из современных теорий, не являются полностью спонтанными. В отношении и квазиравновесных, и нестационарных фаз этих
процессов принципиально возможны ретросказания и предсказания
поведения различных структур. Например, современная теория звездной эволюции предсказывает катастрофическое изменение состояния Солнца через 4,5–5 млрд лет. Произойдет резко нестационарный процесс сбрасывания солнечной оболочки и сжатия его ядра,
которое превратится в белый карлик. Подобные проявления нестабильности, как показал В.А.Амбарцумян, являются не случайными в
звездной эволюции, а ее закономерными фазами, приводящими к
предсказуемым перестройкам структуры звезд [30]. Нисколько не
отрицая стохастичности процессов эволюции и самоорганизации во

Вселенной, современная астрофизика делает попытки теоретически
предсказать события, которые произойдут через немыслимо огромные временные интервалы, в конечные эры существования нашей
мини-Вселенной, Метагалактики: последовательное исчезновение
галактик, звезд, черных дыр, барионных форм вещества. Теория позволяет, таким образом, предсказать будущие нестабильности, раскрывает их механизмы, что придает им, в определенном смысле, детерминированный характер. (Отсюда следует, что известные высказывания И.Пригожина о неопределенности, непредсказуемости
будущего, во всяком случае, не имеют универсального характера.)
Означает ли само появление подобных экстраполяций в науке о Вселенной только то, что в ее основания еще недостаточно проникла
синергетическая парадигма, включая понятие бифуркации? Автору
ближе иная точка зрения: экспансионистские претензии синергетической парадигмы не во всех случаях достаточно обоснованны. Если
бы в основании наблюдаемой картины Вселенной лежала одна лишь
отменяющая детерминизм случайность, было бы невозможно понять
отмечаемую почти всеми физиками, космологами, астрофизиками
гармонию физических законов и состояний. Эта гармония не могла
возникнуть как следствие только случайных, недетерминированных
процессов. Стохастичность самоорганизации проявляется в рамках
фундаментальных законов, которые не вечны, но также возникли в
процессах самоорганизации. Лишь некоторые из наиболее существенных эр этих процессов, которые на обширных интервалах времени остаются вероятностно детерминированными, носят спонтанный характер.
Представления И.Пригожина, что равновесность – это эволюционный тупик, также нельзя принять без оговорок. В контексте проблемы самоорганизующейся Вселенной оно оправдывается в одних
принципиально важных случаях, но не выполняется в других. Например, если нестационарная Вселенная на определенных этапах своей
самоорганизации могла существовать без человека, то человек не мог
бы существовать в замкнутой стационарной Вселенной (одно из следствий АП). Жесткий фон гамма- и рентгеновского излучения космических объектов исключил бы всякую возможность возникновения
где-либо во Вселенной (в том числе и на Земле) условий для возникновения жизни и разума в формах, которые нам известны. Это выступает как пример применения известного принципа Р.Дикке: «Вот
человек, какой должна быть Вселенная?» [31]. Но то, что характеризует конструктивную роль неравновесности в масштабах нашей миниВселенной, Метагалактики далеко не всегда выполняется в процес

сах самоорганизации, охватывающих меньшие масштабы. Во многих случаях проявления нестационарности во Вселенной препятствует развертыванию процессов самоорганизации. Например, активные нестационарные процессы в ядре нашей Галактики, которые, с
одной стороны, обеспечивают повышение уровня организации вещества, содействуя интенсивному звездообразованию, с другой своим жестким коротковолновым излучением исключают появление
антропоморфной жизни вокруг них. Они помешали бы возникновению жизни и разума на Земле, если бы область центра Галактики не
была бы скрыта мощным слоем пылевых облаков. Таким образом,
выявляется двойственная роль нестационарности в процессах самоорганизации во Вселенной.
Большинство космических систем и типов объектов (например,
звезды – плазменные сгустки, составляющие основную из наблюдаемых во Вселенной форм вещества) на протяжении огромных масштабов времени находятся в квазиравновесном состоянии. Наше
Солнце – стационарная звезда, в оболочках которой происходят нестационарные процессы умеренной мощности. Равновесность Солнца оказывается не эволюционным тупиком, а напротив, условием
дальнейшего усложнения в ходе процессов самоорганизации. Если
бы Солнце находилось в нестабильном состоянии – ни биосфера, ни
человек не смогли бы возникнуть. Сам факт существования человека
на Земле (еще один антропный аргумент) доказывает, что конструктивную роль в самоорганизации может играть и квазиравновесная
структура. Эволюционным тупиком оказалась бы именно неравновесность Солнца, его нестабильность.
Обсуждаемая проблема перерастает в более общую: какова природа направленности становления во Вселенной более сложных систем из более простых? А.Д.Панов говорит об универсальном множестве причин эволюции – УМПЭ [32]. Но мы, во-первых, пока не знаем, действительно ли таких причин множество, или же, как
настойчиво подчеркивал С.П.Курдюмов, достаточно одной – она заключается в предположении, что имеет место детерминация информацией о будущих состояниях, эволюционирующих и самоорганизующихся систем. На этой идее как раз основывается одна из интерпретаций смысла сильного антропного принципа. При современном
уровне наших знаний ее вполне возможно рассматривать как вариант объяснения направленного характера эволюции в вероятностной
Вселенной. Во-вторых, пока недостаточно ясным выглядит соотношение в этих процессах причинности и спонтанности.

При обсуждении понятия эволюции в научной картине мира неизбежно возникает проблема соотношения телеономии и телеологии,
естественного и искусственного. Следует ли рассматривать эволюцию
как процесс самопроизвольный, или же она включает в себя также
процессы, целенаправляемые сознательной человеческой деятельностью и ее продукты (искусственную среду)? Этот вопрос выходит за
рамки научной картины мира, определяется мировоззренческими позициями и вызывает споры. Решается он по-разному. С одной стороны, есть учение В.И.Вернадского о ноосфере как новом состоянии
биосферы, возникающем под возрастающим воздействием разума;
оно включает в себя не только естественную, но также искусственную среду обитания человека. С другой – ноосферу часто интерпретируют как техносферу, омертвляющую естественные эволюционные
процессы и выпадающую из них. Я считаю, что какие бы конкретные
замечания ни вызывало учение о ноосфере, оставшееся незаконченным, разум как фактор эволюции в масштабах не только Земли, но и
Вселенной, из универсального эволюционизма исключить нельзя, т.к.
не может быть исключен из постнеклассической картины мира человек. Проблемы вызывают лишь цели, характер и масштабы воздействия разумной деятельности на мир, неотъемлемой компонентой которого он является. Будет ли это, например, неуклонное, целенаправленное и безграничное превращение «естественного» в «искусственное», при
котором разум переходит, кажется, свои собственные пределы – с возрастающим отклонением от равновесия, чем мы занимаемся сейчас? Или
же разум выберет иной вариант коэволюции человека и среды его обитания? (Вполне допустимо считать, что миропреобразующая деятельность осуществляется не только нашей, но и другими космическими цивилизациями.)
Но как сочетать в едином понятии процессы телеономические,
целенаправляемые бессознательным творчеством природы, и телеологические, которые целенаправляет разум – естественный или искусственный. Для ответа на этот вопрос язык синергетики едва ли
окажется достаточным. Не существует ли еще не известного нам закона, определяющего как возможность универсального эволюционизма, так и его направленность от простейших материальных структур вплоть до разума?
Итак, соглашаясь с В.С.Степиным в том, что понятие универсального эволюционизма выступает основой современной картины мира,
хотелось бы подчеркнуть недостаточную разработанность этого понятия, наличия в нем многих неясностей. Но это не удивительно. Ведь
осмысливание роли человека в картине мира только начинается.

Субъект-объектное отношение в сфере исследований
универсального эволюционизма

Это отношение крайне своеобразно. Во-первых, человек, субъект познания, является в то же время определенным этапом названных процессов, т.е. их объектом. Причем, поскольку человек – существо целостное, то необходимо исследование универсального эволюционизма как процесса, включающего не только биологические и
социальные характеристики человека, но и его духовную сферу, возникающую в ходе самих этих процессов. Во-вторых, особая сложность
таких реконструкций определяется многообразием субъект-объектных отношений в огромном диапазоне масштабов миров, включаемых в сферу универсального эволюционизма. Это отношение охватывает мегамир, мезомир и микромир. Но специфика субъект-объектного отношения в каждой из названных сфер бытия настолько
различна, что во многих случаях не вполне понятно, как возможно
объединить процессы их познания в единое целое. Как должны, например, учитываться в контексте универсального эволюционизма
эпистемологические уроки квантовой механики относительно роли
наблюдателя?
Изучение свойств микрообъектов включает понимание того, что
некоторые из этих свойств фиксируются относительно к типу прибора (дополнительность пространственно-временного и энергетически-импульсного описания). Можем ли мы разрабатывать сценарий универсального эволюционизма, не учитывая это фундаментальное обстоятельство, обусловленное спецификой взаимосвязи
субъекта и объекта в познании микромира? Распространяя эпистемологические уроки квантовой механики на изучение эволюционирующей, самоорганизующейся Вселенной, Дж.Уилер считает эти
следствия ключевыми. Он согласен с утверждением, что Вселенная
на определенном этапе эволюции и самоорганизации порождает
человека, наблюдателя. Но, поскольку смысл квантового принципа
Уилер видит в том, что реально только наблюдаемое, то отсюда, по
его мнению, следует, что Вселенная «ввергается в бытие» нашими
наблюдениями, представляя собой своего рода «самовозбуждающийся контур» [33]. Уилер ставит вопрос: не является ли это механизмом существования Вселенной. И отвечает на него, вводя новый вариант антропного принципа – принцип «участника». Согласно Уилеру, неверно считать, что в сфере человеческой истории мы
являемся только актерами, а в сфере естествознания (т.е. Большой

истории) только зрителями. Мы – участники в обеих этих сферах.
По словам Уилера, физика «становится столь же историчной, как
сама история» [33, с. 551]. Эти его мысли можно считать своеобразным вариантом универсального эволюционизма. Но предложенное
Уилером понимание взаимосвязи субъекта и объекта вызывает некоторые возражения. Человек, наблюдатель оказывается соучастником процессов эволюции и самоорганизации в смысле не только его
включенности в сложную систему – Вселенную, но и в смысле соучастия, превращающее потенциальное бытие этой системы в актуальное. Но в этом случае не мог бы иметь место сам факт актуального существования человека во Вселенной»! Это довод, по нашему
мнению, свидетельствующий о реальном существовании породившей человека Вселенной. Все же понимание эволюции и самоорганизации Вселенной как квантового объекта отнюдь не снимает лишь
поставленные Уилером проблемы типа: какие черты универсального эволюционизма могут быть описаны без ссылки на познавательную деятельность человека, а какие – нет. Особенно парадоксальную форму проблема принимает при обсуждении квантового рождения нашей мини-вселенной. Если строго следовать
эпистемологическим урокам квантовой физики, то нельзя обойти
вопрос: кто был наблюдателем этого процесса и какие приборы использовались для фиксации квантовых свойств, спонтанно возникшего из вакуума объекта? А ведь речь идет об одном из самых ключевых моментов универсального эволюционизма.
Нередко подразумевается, что объектом познания в проблеме
универсального эволюционизма являются непосредственно наблюдаемые эволюционные процессы. Так считал, например,
Н.Н.Моисеев [11]. Но согласиться с этим мнением непросто. Наблюдать мы можем, очевидно, только некоторые из внешних проявлений универсального эволюционизма в отдельных сферах познания (расширение Метагалактики, активность ядер галактик,
рождение звезд и планетных систем, возникновение и исчезновение видов живого, цивилизационные сдвиги и т.д.). Что же касается объекта универсального эволюционизма как целостного процесса,
то он, разумеется, не наблюдаем, а скорее реконструируется, моделируется исследователями. Если бы универсальная эволюция
была наблюдаема как целостный процесс, а не как совокупность
отдельных, пусть многочисленных феноменов, которые необходимо связать в единое целое, многие споры вокруг обсуждаемой проблемы отпали бы сами собой.