Марево. Часть 2


                МАРЕВО




РОМАНЪ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХЪ.


СОЧИНЕН1Е
В. КЛЮШНИКОВА.



ЧАСТЬ ВТОРАЯ.





МОСКВА.
Въ Университетской типограФш (Катковъ и К⁰).
1865.

Дозволено цензурою. Москва. Октября 19-го 1864- г.

НА РАСПУТЕН

            I.



        СОВЬТЪ ПЕДАГОГОВ Ъ.

  ЗаатЬчательно-смешно велъ себя Коля въ следственной коммиссш. Онъ самоуверенно вошелъ въ npiicyicTBie и свысока погляделъ на сид4в-шпхъ за столомъ. На приглашеше одного изъ членовъ снять Фуражку, онъ дерзко пожелалъ знать, съ к4мъ имеетъ честь говорить....
  — Я—дворянсюй заседатель, отвечалъ тотъ.
  — Кескесе заседатель? возразилъ агита-торъ:—намъ не нужно чиновниковъ, намъ нужны выборные люди.
  — Вотъ я къ вашимъ услугамъ и выбранъ отъ лица всего дворянства.
  — Кескесе дворянство? Намъ не нужно этого гнилаго сослов!я...
  — Я давно вижу, что вамъ собственно ничего не нужно, перебилъ его исправникъ, при общемъ смехе;—но такъ какъ вы воображаете,

— 224 —

что явилась сюда на парламентская прешя, такъ позвольте вывести васъ изъ заблуждешя...
  — Ваши парламенты переливают!, изъ пуста-го въ порожнее, не хуже следователей съ исправниками, горячился Коля.
  Судебный следователь заметилъ ему, что онъ подобными выходками можетъ cepiosno компрометтировать себя....
  — Вотъ еще копрометтировать! перебилъ неугомонной нигилистъ:—не думаете ли вы, что я васъ боюсь? За меня все общество!
  Члены окончательно не могли удержаться отъ смеха. Исправникъ отвелъ Горобца къ окну и началъ увещевать.
  — Счастье ваше, что Формальнаго показашя отъ васъ еще не требовали... Ну что еслибы ваши слова занесли въ протоколъ! Не хотите ли вотъ заглянуть въ законы?
  — Да на что мне ваши законы? Теперь не то время... теперь надо разрушать своды, а не опираться на нихъ... Законъ только стесня-етъ личность, говорилъ Коля, впрочемъ заметно спадая съ тона.
  — Что вы заварили эту кашу по молодости летъ и глупости, это не подлежитъ сомненпо. Но неужели же вы не видите, что вамъ помогают! оправдаться? Знаете ли вы что съ вами будетъ, если васъ уличатъ въ подучеши крестьян!?
  Коля ничего не возражал! и стоялъ, поту-

— 225 —

пивъ голову; что-то непр!ятно съеживалось въ немъ.
  — Такъ лучше ужь распишитесь въ глупо-сти-то, продолжалъ исправникъ, подводя его къ столу и подавая листъ бумаги.
  Опять что-то шевельнулось въ Кол4; онъ смутно сознавалъ, будто что-то нехорошее д^лаетъ; но все-таки далъ подъ диктовку исправника довольно безграмотное показаше о томъ, что и не думалъ волновать крестьянъ, а такъ себе, шелъ мимо, и просто остановился потолковать...
  — Теперь можете идти! сказалъ заседатель.
  — Это насил!е, ворчалъ гимназистъ:—можно все заставить писать штыками!
  — Вы сперва перомъ-то выучитесь, а то вонъ вы написали митежъ, вместо мятежа, сказалъ заседатель.
  Ъдучи съ исправникомъ въ городъ, Коля всю дорогу поглядывалъ на него, словно собираясь вступить въ разговоръ; но тотъ упорно глядЪлъ на свою сторону, занятый своими мыслями.
  дело въ томъ, что Горобцу очень хотелось попросить исправника не расказывать его проделки инспектору; а самолюб!е не допускало унизиться до просьбы. Станщя миновала за ставшей, а онъ все не могъ решиться; осталось верстъ десять до города; Коля, скреп» сердце, решился попробовать...
  часть п.                             15

— 226 —

   — Я думаю совершенно изменить образъ жизни, хватилъ онъ ни съ того ни съ сего.
   — Что такъ? возразилъ исправникь, улыбаясь.
   — Да что жь, помилуйте! Желаешь вс4мъ добра, хочешь просветить, и ни въ комъ не находишь сочувств!я...
   — А вы желайте какъ-нибудь иначе, можетъ и похвалятъ.
   — Вотъ теперь и отъ инспектора гонка бу-детъ! Лучше не жить!
   Исправникь окончательно успокоилъ его, ска-завъ, что, въ надежде на его исправлеше, ни слова не скажетъ инспектору.
   Въ гимназш Колю тотчасъ обступили товарищи.
   — Новый инспекторъ! раздавались голоса.
   — Кто такой? спрашивалъ Горобецъ, едва успевая отвечать на щипки и подзатыльники.
  — Разгоняевъ, писатель, башка, прогреспстъ, слышалось вокругъ;—надо сразу его озадачить, проучить! Асаже!
  Все блапя намерешя Горобца разлетелись прахомъ.
  — Полно вамъ съ глупостями, господа, важно говорилъ Горобецъ:—теперь есть дела поважней; меня чуть не арестовали. Бумаги отобрали...
  Отобранныя бумаги заключались въ увольни⁻тельномъ билете на вакащю.
  — О! о! молодецъ! Герой! шумели гимназисты.

— 227 —

    — Ruhig, stehen sie ruhig, кричалъ надзиратель.
    Михаилъ Петровичъ Разгоняевъ, будучи еще молодымъ человАкомъ, писалъ статьи о воспи-танш въ какомъ - то спещальномъ журнал^. Правительственныя лица обратили внимаше на даровитаго публициста - педагога ; дали ему сначала мЪсто учителя въ одной изъ столич-ныхъ гимназ!й, и затАмъ, удовлетворивъ принципу постепенности въ служебной iepapxin, перевели его инспекторомъ въ провинщю. Его старались заманить обАщашями скораго повы-шешя, польстили самолюбии, представивъ умилительную картину самоотвержешя на пользу отечественнаго образовали. Къ удивлению со-служивцевъ, онъ, не колеблясь, согласился Ъхать въ глушь.
    Пр14хавъ на мА сто назначения, онъ на другой день дригласилъ всАхъ учителей и надзирателей собраться къ нему венеромъ на чашку чаю.
    За учителями особыхъ прииАтъ не водилось; лица носили типичесюй отпечатокъ школьнаго педантизма; у нАкоторыхъ бакенбарды были, по остроумному выражению учителя рускаго языка, 84-й пробы. ЧАловАка два терпелись только потому, что имъ оставалось нисколько мАсяцевъ до полнаго пенсюна. Все это были люди довольно бездарные; самые добросовестные ограничивались небольшими рукописными

— 228 —

 добавлениями къ учебнику. ТЬмъ резче выделялись изъ нихъ двое молодыхъ людей, недавно кончившихъ курсы, учителя всеобщей исторш и математики.
   Надзиратели отличались более врожденными склонностями, нежели культурой. Одинъ изъ нихъ, очень пожилой челов^къ, страстно лю-билъ гусиные бои, и почти все жалованье тра-тилъ на свою охоту. Къ должности же относился, какъ къ средству покупать гусаковъ.
   Другой, изъ НЪмцевъ, выдавалъ себя за доктора философш, только по-русски разум^лъ весьма плохо, и объяснялся съ воспитанниками посредствомъ ручнаго словаря Ольдекопа.
   У Француза Сосе были очень хорошие Фуляры.
   Былъ еще одинъ надзиратель, который не принималъ почти никакого учаспя въ д^ляхъ заведешя; вставалъ за два часа до начала клас-совъ и, какъ онъ выражался, цапалъ стакашку; потомъ шелъ въ гимназию, и отдежуривъ свое, отправлялся домой. Онъ жилъ очень близко отъ места служешя, но попадалъ домой только къ шести часамъ вечера: въ город! было до пятнадцати увеселительно-питейныхъ заведений, какъ-то: погребковъ, распивочныхъ, ве-верныхъ и проч. Онъ входилъ въ ближайппй по дорог!, цапалъ стакашку, и закусивъ огур-цомъ, отправлялся къ следующему. Тамъ та же история съ редечкой на закуску и такъ далее-