Следователь

А.П. Чехов

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Следователь. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 8 с. – (Библиотека 

русской классики).

ISBN 978-5-16-007279-1
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Уездный врач и судебный следователь ехали в один хороший 

весенний полдень на вскрытие. Следователь, мужчина лет тридцати пяти, задумчиво глядел на лошадей и говорил:

– В природе есть очень много загадочного и темного, но и в 

обыденной жизни, доктор, часто приходится наталкиваться на явления, которые решительно не поддаются объяснению. Так, я знаю 
несколько загадочных, странных смертей, причину которых возьмутся объяснить только спириты и мистики, человек же со свежей 
головой в недоумении разведет руками и только. Например, я знаю 
одну очень интеллигентную даму, которая предсказала себе смерть 
и умерла без всякой видимой причины именно в назначенный ею 
день. Сказала, что умрет тогда-то, и умерла.

– Нет действия без причины, – сказал доктор. – Есть смерть, 

значит, есть и причина. А что касается предсказания, то ведь тут 
мало диковинного. Все наши дамы и бабы обладают даром пророчества и предчувствия.

– Так-то так, но моя дама, доктор, совсем особенная. В ее пред
сказании и смерти не было ничего ни бабьего, ни дамского. Молодая женщина, здоровая, умница, без всяких предрассудков. У нее 
были такие умные, ясные, честные глаза; лицо открытое, разумное, 
с легкой, чисто русской усмешечкой во взгляде и на губах. Дамского, или бабьего, если хотите, в ней было только одно – красота. 
Вся стройная, грациозная, как вот эта береза, волоса удивительные! Чтобы она не оставалась для вас непонятной, прибавлю еще, 
что это был человек, полный самой заразительной веселости, беспечности и того умного, хорошего легкомыслия, которое бывает 
только у мыслящих, простодушных, веселых людей.

Может ли тут быть речь о мистицизме, спиритизме, даре пред
чувствия или о чем-нибудь подобном? Над всем этим она смеялась.

Докторская бричка остановилась около колодца. Следователь и 

доктор напились воды, потянулись и стали ждать, когда кучер 
кончит поить лошадей.

– Ну-с, отчего же умерла та дама? – спросил доктор, когда 

бричка опять покатила по дороге.

– Умерла она странно. В один прекрасный день входит к ней 

муж и говорит, что недурно бы к весне продать старую коляску, а 
вместо нее купить что-нибудь поновее и легче, и что не мешало бы 
переменить левую пристяжную, а Бобчинского (была у мужа такая 
лошадь) пустить в корень.

Жена выслушала его и говорит:

– Делай, как знаешь, мне теперь всё равно. К лету я буду уже на 

кладбище.

Муж, конечно, пожимает плечами и улыбается.
– Я нисколько не шучу, – говорит она. – Объявляю тебе серьез
но, что я скоро умру.

– То есть как скоро?
– Сейчас же после родов. Рожу и умру.
Словам этим муж не придал никакого значения. Он не верит ни 

в какие предчувствия и к тому же отлично знает, что женщины в 
интересном положении любят капризничать и вообще предаваться 
мрачным мыслям. Прошел день, и жена опять ему о том, что умрет 
тотчас же после родов, и потом каждый день всё о том же, а он 
смеялся и обзывал ее бабой, гадалкой, кликушей. Близкая смерть 
стала idee fixe жены. Когда муж не слушал ее, она шла в кухню и 
говорила там о своей смерти с няней и кухаркой:

– Не много еще мне осталось жить, нянюшка. Как только рожу, 

сейчас же и умру. Не хотелось бы умирать так рано, да уж знать 
судьба моя такая.

Нянька и кухарка, конечно, в слезы. Бывало, приедет к ней по
падья или помещица, а она отведет ее в угол и давай душу отводить – всё о том же, о близкой смерти. Говорила она серьезно, с 
неприятной улыбкой, даже со злым лицом, не допуская возражений. Была она модницей, щеголихой, но тут в виду скорой смерти 
всё бросила и стала ходить неряхой; уже не читала, не смеялась, не 
мечтала вслух… Мало того, поехала с теткой на кладбище и облюбовала там место для своей могилки, а дней за пять до родов написала завещание. И имейте в виду, всё это творилось при отличном 
здоровье, без малейших намеков на болезнь или какую-нибудь 
опасность. Роды – трудная штука, иногда смертельная, но у той, 
про которую я вам говорю, всё обстояло благополучно и бояться 
было решительно нечего. Мужу в конце концов вся эта история 
надоела. Как-то за обедом он рассердился и спросил:

– Послушай, Наташа, когда же будет конец этим глупостям?
– Это не глупости. Я говорю серьезно.
– Вздор! Я бы тебе советовал перестать глупить, чтобы потом 

самой не было совестно.

Но вот наступили и роды. Муж привез из города самую луч
шую акушерку. Роды были у жены первые, но сошли как нельзя 
лучше. Когда всё кончилось, роженица пожелала взглянуть на 
младенца. Поглядела и сказала:

– Ну, а теперь и умереть можно.

Простилась, закрыла глаза и через полчаса отдала богу душу. 

До самой последней минуты она была в сознании. По крайней мере, когда ей вместо воды подали молока, то она тихо прошептала:

– Зачем же вы мне вместо воды молока даете?
Так вот какая история. Как предсказала, так и умерла.
Следователь помолчал, вздохнул и сказал:
– Вот и объясните, отчего она умерла? Уверяю вас честным 

словом, это не выдумка, а факт.

Размышляя, доктор поглядел на небо.
– Надо было бы вскрыть ее, – сказал он.
– Зачем?
– А затем, чтобы узнать причину смерти. Не от предсказания же 

своего она умерла. Отравилась, по всей вероятности.

Следователь быстро повернулся лицом к доктору и, прищурив 

глаза, спросил:

– Из чего же вы заключаете, что она отравилась?
– Я не заключаю, а предполагаю. Она хорошо жила с мужем?
– Гм… не совсем. Недоразумения начались вскоре же после 

свадьбы. Было такое несчастное стечение обстоятельств. Покойница однажды застала мужа с одной дамой… Впрочем, она скоро 
простила ему.

– А что раньше было, измена мужа или появление идеи о смер
ти?

Следователь пристально поглядел на доктора, как бы желая раз
гадать, зачем он задает такой вопрос.

– Позвольте, – ответил он не сразу. – Позвольте, дайте припом
нить. – Следователь снял шляпу и потер себе лоб. – Да, да… она 
стала говорить о смерти именно вскорости после того случая. Да, 
да.

– Ну, вот видите ли… По всей вероятности, она тогда же реши
ла отравиться, но так как ей, вероятно, вместе с собой не хотелось 
убивать и ребенка, то она отложила самоубийство до родов.

– Едва ли, едва ли… Это невозможно. Она тогда же простила.
– Скоро простила, значит, думала что-нибудь недоброе. Моло
дые жены прощают нескоро.

Следователь насильно улыбнулся и, чтобы скрыть свое слиш
ком заметное волнение, стал закуривать папиросу.

– Едва ли, едва ли… – продолжал он. – Мне и в голову не при
ходила мысль о такой возможности… Да и к тому же… он не так 
уж виноват, как кажется… Изменил как-то странно, сам того не 
желая: пришел домой ночью навеселе, хочется приласкать когонибудь, а жена в интересном положении… а тут, чёрт ее побери, 
навстречу попадается дама, приехавшая погостить на три дня, ба

бенка пустая, глупая, некрасивая. Это даже и изменой считать 
нельзя. Жена и сама так взглянула на это и скоро… простила; потом об этом и разговора не было…

– Люди без причины не умирают, – сказал доктор.
– Это так, конечно, но все-таки… не могу допустить, чтобы она 

отравилась. Но странно, как это до сих пор мне в голову не приходило о возможности такой смерти!.. И никто не думал об этом! Все 
были удивлены, что ее предсказание сбылось, и мысль о возможности… такой смерти была далекой… Да и не может быть, чтоб 
она отравилась! Нет!

Следователь задумался. Мысль о странно умершей женщине не 

оставляла его и во время вскрытия. Записывая то, что диктовал ему 
доктор, он мрачно двигал бровями и тер себе лоб.

– А разве есть такие яды, которые убивают в четверть часа, ма
ло-помалу и без всякой боли? – спросил он у доктора, когда тот 
вскрывал череп.

– Да, есть. Морфий, например.
– Гм… Странно… Помню, она держала у себя что-то подоб
ное… Но едва ли!

На обратном пути следователь имел утомленный вид, нервно 

покусывал усы и говорил неохотно.

– Давайте немного пешком пройдемся, – попросил он докто
ра. – Надоело сидеть.

Пройдя шагов сто, следователь, как показалось доктору, совсем 

ослабел, как будто взбирался на высокую гору. Он остановился и, 
глядя на доктора странными, точно пьяными глазами, сказал:

– Боже мой, если ваше предположение справедливо, то ведь 

это… это жестоко, бесчеловечно! Отравила себя, чтобы казнить 
этим другого! Да разве грех так велик! Ах, боже мой! И к чему вы 
мне подарили эту проклятую мысль, доктор!

Следователь в отчаянии схватил себя за голову и продолжал:
– Это я рассказывал вам про свою жену, про себя. О, боже мой! 

Ну, я виноват, я оскорбил, но неужели умереть легче, чем простить! Вот уж именно бабья логика, жестокая, немилосердная логика. О, она и тогда при жизни была жестокой! Теперь я припоминаю! Теперь для меня всё ясно!

Следователь говорил и – то пожимал плечами, то хватал себя за 

голову. Он то садился в экипаж, то шел пешком. Новая мысль, сообщенная ему доктором, казалось, ошеломила его, отравила; он 
растерялся, ослабел душой и телом, и когда вернулись в город, 
простился с доктором, отказавшись от обеда, хотя еще накануне 
дал слово доктору пообедать с ним вместе.