Россия и Санкт-Петербург: экономика и образование в XXI веке: научная сессия профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов по итогам НИР за 2013 год. Март-апрель 2014 года : сборник лучших докладов

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 
 
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ 
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 
«САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ 
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» 
 
 
 
 
 
 
 
 
РОССИЯ И САНКТ-ПЕТЕРБУРГ: 
ЭКОНОМИКА И ОБРАЗОВАНИЕ 
В XXI ВЕКЕ 
 
 
НАУЧНАЯ СЕССИЯ 
профессорско-преподавательского состава, 
научных сотрудников и аспирантов 
по итогам НИР за  2013 год 
 
Март-апрель 2014 года 
 
СБОРНИК ЛУЧШИХ ДОКЛАДОВ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ИЗДАТЕЛЬСТВО 
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО 
ЭКОНОМИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 
2014 

ББК 65 
       Р74 
 
 
Р74 
 
Россия и Санкт-Петербург: экономика и образование  
в XXI веке: Научная сессия профессорско-преподавательского  
состава, научных сотрудников и аспирантов по итогам НИР  
за 2013 год. Март-апрель 2014 года : сборник лучших докладов. – 
СПб. : Изд-во СПбГЭУ, 2014. – 219 с. 

ISBN 978-5-7310-3015-1 
 
Данный сборник содержит материалы лучших докладов, рекомендованных секциями ХХХVI научной конференции профессорскопреподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов по 
итогам НИР 2013 года, которая проводилась в марте-апреле 2014 года. 
 
This collection contains materials best reports recommended sections 
XXXVI Scientific Conference of the faculty, research staff and graduate  
students in RESEARCH WORK, 2013, which was held in March-April  
2014 years. 
 
ББК 65 
 
Редакционная коллегия: 
  
Председатель: д-р экон. наук, профессор А. Е. Карлик  

Члены редколлегии: руководители секций

Ответственный за выпуск: помощник проректора по научной  
работе секретариата ректората В. А. Зданович 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ISBN 978-5-7310-3015-1   
 
 
 
 
© СПбГЭУ, 2014 

Секция «Философия» 
 
С. И. Тягунов,  
                                                           канд. филос. наук, доцент   
 
Аксиология познания и образование   
 
Проблема «знание – ценности» становится всё более актуальной не 
только в современной эпистемологии и философии науки, но и в системе 
образования в целом, несмотря на довольно давнюю историко-философскую традицию её анализа в трудах Р. Декарта, И. Канта, неокантианцев, 
М. Вебера, М. Шелера, Н. Гартмана и др. В федеральных государственных 
образовательных стандартах теперь речь идёт не просто о дидактических 
единицах содержания дисциплин, но и об общекультурных и профессиональных компетенциях, выраженных в требованиях «знать», «уметь», 
«владеть». Традиционно под образованием имелось в виду освоение научно-теоретического, аналитического знания вместе с рецептурной информацией касательно будущей профессии. Однако ясно, что характер деятельности будущего специалиста как личности, его творческий потенциал 
существенно зависит от его внутреннего и социокультурного опыта, знания и системы ценностей, что в свою очередь в большой степени определяется образованием. В философском смысле образование представляет 
собой «формообразование человека» (Платон), «форму жизни» (К. Ясперс), 
где понятие «образ» имеет как минимум два смысла – отображение и образец (идеал).  
Образование становится не только овладением интеллектуальным 
знанием и технологией будущей специальности, но также воспитанием и 
ценностной ориентацией молодёжи. В своей этике дискурса Ю. Хабермас 
отмечает, что «притязания на нормативную значимость обладают когнитивным смыслом и могут рассматриваться подобно притязаниям на истинность»1. Многие ценности имеют в своем содержании когнитивный 
компонент и выполняют воспитательную, образовательную и селективную функцию. Важно, что ценности относятся к знанию иного типа, характеризующему не объект с его свойствами, а субъект и его деятельность, нагруженную чувствами и эмоциями, ассоциациями и целями, 
предпочтениями и мотивами, которые выражаются в нормах и идеалах, 
картинах мира, стиле мышления, а также концептах здравого смысла, «парадигмах», «исследовательских программах» и т. д. Кроме того, в ценностях выражается система правил и операций познания, т. е. метод позна
                                                           
1 Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. – СПб., 2000. – 
С. 46. 

ния «как стоящее на субъективной стороне средство, через которое она 
соотносится с объектом» (Гегель). Смысл ценности как аксиологической 
категории включает в себя «значимое», «должное» и «желаемое», которые, в свою очередь, реализуются в качестве цели, нормы и идеала в любой рациональной деятельности человека, в том числе и познавательной.  
Ценностную составляющую включают в себя такие фундаментальные операции познания как категоризация, рефлексия, интерпретация, репрезентация, конвенция. Даже абстрагирование, имеющее формальнологический характер, предполагает оценку и критерии выделения существенных свойств объекта из контекста других свойств. Ценности в форме 
мировоззренческого и методологического знания составляют как явные, 
так и неявные способы социокультурной обусловленности научного познания и образования. Особенно очевидной является аксиологическая 
«нагруженность» социогуманитарного знания, выраженного в языке, тексте, диалоге, дискурсе.  
Обращение к проблеме аксиологии познания и эпистемологии ценностей может способствовать дальнейшему изучению процесса человеческого познания, преодолевающего абстракцию гносеологического субъекта как «сознания вообще», как чисто мыслительной деятельности и открывающего пути к постижению «истины конкретного субъекта» (П. Рикёр), 
не впадая при этом в релятивизм или иррационализм. Стандартная концепция научного знания исходит из того, что свойства реального мира 
рассматриваются как объективные, не зависящие от позиции и ценностей 
наблюдателя и могут быть точно описаны. Субъективные факторы – 
предрассудки, эмоции или личные интересы не оказывают влияния на содержание знания. Это так называемый образ классической науки, покоящийся, на предпосылках созерцательного материализма и эмпиризма, 
снимающих эффект присутствия и активной деятельности субъекта познания. Однако говоря об объективной реальности, нужно учитывать, что 
реальность и смысл словам придают сами люди, делая действительным 
своё мышление лишь через его выражение в языке. Язык есть действительность нашей мысли. В феноменологии, например, всякий акт сознания есть некая направленность – интенция, при которой любой воспринимаемый объект предстает как интенциональный объект, вместе с другими 
образующий интенциональный мир. Эта интенция не просто концентрация внимания на объекте, а проекция на него наших собственных ментальных состояний. Следовательно, не предметы вызывают в нас определённые представления, а мы сами вкладываем в них те впечатления, которые возникают в нашем внутреннем мире. Здесь познавательный процесс 
идёт не от мира к познающему субъекту, а наоборот, от познающего субъекта к миру, который в акте познания не отображается, а конституируется 
субъектом. По мнению Э. Гуссерля, в сознании ребёнка первоначально 

ничто не эксплицируется как вещь. Поэтому привычное восприятие мира 
как множества вещей является не врождённой способностью, а результатом обучения. В процессе коммуникации и общения благодаря конструируемому нами самими интенциональному миру и образуется интерсубъективный мир, состоящий из интенциональных объектов, общих для всех 
трансцендентальных субъектов, который и обозначается как «объективная 
реальность».  
В этой связи классическая теория истины, связанная с представлением об «объективной реальности», может быть скорректирована ссылкой 
на рекурсивную природу истины (В. А. Светлов), так как прямого соответствия мысли объекту достигнуть невозможно. Человек воспринимает и 
реагирует не на реальность как таковую, а на её интерпретацию. Поэтому 
процедура оценки истинности носит самореференциальный характер: 
мысли соотносятся не с объективной реальностью, а с мыслями о ней. Рекурсивность истины состоит в том, что всякая истина определяет некий 
класс эквивалентности, принадлежность к которому любой другой истины 
возможна, если она позитивно эквивалентна всем его элементам. Если какая-то истина негативно релевантна хотя бы одному элементу данного 
класса эквивалентности, она оценивается как ложная. Следовательно, рекурсивная истина может быть определена только посредством других аналогичных ей истин, обнаруживающих вместе с ней один и тот же класс 
эквивалентности.  
Традиционное противопоставление «факт – ценность» не имеет рациональных оснований, поскольку понимание научного факта предполагает определённые ценности, включая ценность самой истины, которая 
предполагает свои аксиологические критерии – когерентность, обоснованность, подтверждаемость, фальсифицируемость, значимость, полезность. В конечном счёте, вовлекается в познавательный процесс всё поле 
сознания субъекта, что позволяет трактовать знание как процесс мышления, как «мыслезнание», где «мышление = знание» реализуются во взаимодействии понятий и рефлексивного сопровождения их смысловой динамики. «Недостаточно просто иметь хороший ум (esprit), но главное – 
это хорошо применять его»1, а здравый смысл сочетать с учёностью. В познании оказывается задействованным весь герменевтический опыт субъекта, включающий чувственно-эмоциональные, когнитивные и аксиологические структуры, «человеческое в его непосредственности, таким, каким мы его видим» (Х. Ортега-и-Гассет). Таким образом, аксиология познания и образования позволяет трактовать их как экзистенцию и «смыслотворчество», актуализируя их главную цель – «знать природу, чтобы правильно жить» (Эпикур). 

                                                           
1 Декарт Р. Соч. В 2-х т. Т. 1. – М., 1989. – С. 250-251. 

Т. В. Хан, 
канд. филос. наук, доцент 
 
Актуальные идеи отечественной методологии науки  
 
Основной тенденцией современной науки является увеличение значения исследований в области методологии, расширение ее предметной 
области. Наряду с общей методологией науки широкое развитие методологическая проблематика получила в рамках конкретных наук, ибо очевидным стало понимание того, что методологическая разработанность и 
оснащенность современной науки является мощным средством эффективности и качества ее исследований.  
О масштабах методологических исследований в нашей стране в 
XX веке можно судить по Материалам Всесоюзной научной конференции 
«Философские (методологические) семинары: опыт, проблемы, перспективы развития», из которых известно, что в 1984 году в стране функционировало более 8700 семинаров, объединивших более 300 тысяч научных 
сотрудников, занимающихся методологическими проблемами1. Конец 
1960-х – начало 1970-х годов в СССР – время методологического переворота, когда появилось около пятидесяти междисциплинарных наук и теорий, 
объединенных широкими понятиями «теория систем», «методология системного исследования» и др. В числе первых работ по проблемам системного подхода были публикации Э. В. Ильенкова, А. А. Зиновьева, И. В. Блауберга, Г. П. Щедровицкого.  
Наряду с научными поисками известны факты придания системному 
подходу магических свойств, якобы, способных повлиять на построение 
коммунистического общества к 1980-му году. Так, группа «Общество изучения теории систем» во главе с М. Ф. Антоновым и Ф. Ф. Фетисовым, 
пропагандируя системный подход, обрушилась с критикой на Г. Л. Щедровицкого, руководителя Московского методологического кружка, с обвинениями в отступлении от марксизма. Известно, что члены кружка: 
И. С. Алексеев, Н. Г. Алексеев, Г. С. Батищев, В. В. Давыдов, Ю. А. Левада, В. А. Лекторский, М. К. Мамардашвили, В. М. Розин, В. Н. Садовский, 
Э. Г. Юдин, в те годы молодые, начинающие исследователи, сумели отстоять руководителя семинара и своей деятельностью положить непосредственное начало продуктивным системным исследованиям2.  
Несмотря на постоянную критику и обвинения в подмене диалектикоматериалистических методов системными, к 1970-м годам сложились два 
основных подхода к проблеме соотношения философии и системного под                                                           
1  Методология в сфере науки и практики. – Новосибирск, 1988. – С. 65. 
2  См.: Фоменков А. А. «Общество изучения теории систем» и русский национализм. – 
Н. Новгород, 2013. – Вып. 3. – С. 23-37; Митрохин Н. А. «Группа Фетисова» или 
«Общество изучения теории систем» // Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 гг. – Новое литературное обозрение. – 2003. – С. 326. 

хода. Согласно первой позиции философия и системный подход – это разные уровни методологического анализа (И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин,  
А. Д. Урсул). Вторую позицию разделяли философы, считавшие системный 
подход одним из элементов диалектики (В. Г. Афанасьев, М. С. Каган,  
В. Н. Сагатовский). Оба этих подхода успешно решили идеологическую задачу, с одной стороны, и внесли существенный вклад в развитие методологии, с другой. В современной методологической литературе отражаются обе 
позиции, но преимущественное теоретическое признание получила первая.  
В конце XX века в методологии были разработаны специфические методы системного подхода: формализации, квантификации, моделирования, 
установления общесистемных закономерностей и др. Причем, математические методы, применявшиеся в науке с начала 1960-х годов в качестве иллюстраций языка формул и схем, в рамках системного подхода получили 
методологическую интерпретацию и стали выполнять эвристические функции. В это же время активное применение получил метод моделирования, 
при котором модель первого порядка, включающая результаты наблюдения, 
абстракции, предположения, после уточнений и коррекции становится моделью второго порядка и так по цепочке к конечной итоговой модели1. 
Актуальные идеи второй половины ХХ века, способствовавшие разработке синергетической методологии, такие как теория катастроф, флуктуационная теория необратимых процессов Пригожина и Стенгерс, синергетика Эйгена и Хакена и т. п., в начале ХХI века получили свое развитие и 
вызвали к жизни новые методы исследования. К их числу философы относят так называемые «case studies» (ситуационные исследования), применяемые в изучении сложных социокультурных объектов, не вписывающихся в привычные каноны объяснения. Следует заметить, что получившие 
ныне популярность ситуационные исследования, были известны гораздо 
раньше. Первый учебник по ситуационным упражнениям был написан профессором Гарвардской бизнес-школы Коуплендом в 1921 г. В 1970–80-е годы в СССР метод ситуаций использовался при принятии управленческих 
решений. И только с переходом от командно-административной экономики 
к рыночной ситуационные исследования стали использоваться для прогнозирования отдельных конкретных ситуаций экономического развития, 
управления инновационными проектами и т. д.2  
Необходимо отметить, что актуальным остается сегодня обращение к 
синергетике, использование ее категориального аппарата при осмыслении 
сложных, в особенности, социальных систем. При этом ученые признают 
                                                           
1 Куракин А. Т., Новикова Л. И. О системном подходе в исследовании педагогических 
явлений. – М., 1969. – С. 8, 9. 
2 См.: Актуальные вопросы всеобщей экологии. – Казань, 2007; Ситуационный анализ, или анатомия кейс-метода / под ред. Ю. П. Сурмина. – Киев, 2002; Методология 
управления инновационными проектами / под общ. ред. И. Л. Туккеля. – СПб., 1999; 
Примаков Е. М., Хрусталев М. А. Ситуационные анализы. Методика проведения. 
Очерки текущей политики. Вып. 1. – М., 2006. 

необходимость осмысления новых подходов, которые позволили бы не 
только описать, осмыслить, объяснить, но и понять сущность современных 
социокультурных реалий. Например, по-прежнему дискуссионными остаются вопросы генезиса научного знания, роли и сущности научных революций. Одни философы рассматривают научное знание как процесс самоорганизации, а научные революции считают своеобразными точками бифуркации в развитии знаний, при которых из нескольких возможных линий 
будущей истории науки культура как бы отбирает наилучшие с точки зрения соответствия ее фундаментальным ценностям (Степин В. С.). Другие 
настаивают на том, что в становлении знаний речь должна идти не о самоорганизации, а об организации концептуальных систем (Мамчур Е. А.). 
Кроме того, современная методология расширила диапазон средств 
и методов, доступных в научном познании, анализируя такие понятия как 
«нестрогое мышление», «интуитивное суждение» в описании генезиса научного знания, эвристические методы, направленные на поиск и использование нетривиальных решений научных проблем. При этом исследователями подчеркивается, что такого рода рассуждения и выводы должны 
рассматриваться не как окончательные и строгие, а как предварительные и 
правдоподобные. 
Подводя итоги краткого анализа основных идей отечественной методологии, необходимо заметить, что современная философия и методология науки выявили историческую изменчивость не только конкретных 
методов науки, но и глубинных методологических установок. К актуальным проблемам, требующим своего разрешения, относятся: обоснование 
роли междисциплинарного комплекса программ в изучении объектов, 
сближение методов естественных и социальных наук, усиление значения 
синергетических средств и методов исследования в условиях неравновесного нестабильного мира, методологическое обеспечение изучения духовной сферы современного общества.                              
 
Руководитель секции  –  канд. филос. наук, доцент 
                                           С. И. Тягунов 
 
 
Секция «История и политология» 
 
А. М. Демидов,  
канд. полит. наук, доцент  
 
Причины неэффективности политики мультикультурализма в ЕС 
 
В 2010–2011 годах лидеры крупнейших европейских держав были 
вынуждены публично признать несостоятельность политики мультикультурализма в регулировании этноконфессиональных отношений. Канцлер 

ФРГ Ангела Меркель заявила: «Наш подход состоял в мультикультурализме, в том, что мы будем жить рядом и ценить друг друга. Этот подход 
провалился, совершенно провалился»1. Вскоре Дэвид Кэмерон, премьерминистр Великобритании, призвал раз и навсегда отказаться от доктрины 
мультикультурности, которая поощряет «жизнь в разобщенных, отделенных друг от друга этнических общинах», отрицающих основные ценности 
страны проживания2. С ним согласился и президент Франции Николя 
Саркози3. Однако за прошедшие два года ситуация не улучшилась, более 
того, кризисные явления распространяются по Европе. Как представляется, причина провала политики мультикультурализма лежат в изначальной 
неосуществимости предлагавшейся модели, которая противоречит фундаментальным социально-политическим закономерностям. Институциональная структура государства и общества всегда опирается на доминирующую в нем культуру. Появление обособленных, резко отличающихся 
по культуре общин означает фактически появление «параллельных обществ», и в перспективе – «параллельных государств». Рассмотрим это 
объяснение подробнее, начиная с теоретических предпосылок. 
Институты могут пониматься по-разному в отдельных научных 
школах, но их центральная роль в упорядочивании социальных отношений признается практически всеми исследователями. Представители разных культур по-разному реагируют на одни и те же явления, а значит, различными будут и создаваемые ими институты. «Культура с помощью 
языка задает концептуальные рамки для кодирования  и  интерпретации  
информации, которую предоставляют мозгу наши чувства» – пишет 
Д. Норт, по мнению которого, особенности человеческого мышления «являются основой существования институтов»4. Таким образом, основой 
существования институтов (а значит, и социального порядка) является 
культура, а точнее особенности менталитета людей, их мировоззрение. 
Это мировоззрение в первую очередь определяется этнической принадлежностью индивида.  
Когда мигрант прибывает в иное государство, он «приносит свой этнос с собой» – ведь, по  мнению  академика Ю. В. Бромлея,  «поскольку  
предел делимости этноса, при котором в основном сохраняются его свойства, представляет отдельный человек, очевидно, таковой и является эт
                                                           
1 Меркель заявила о провале мультикультурализма // Русская служба BBC 
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2010/10/101016_merkel_multiculturalism_failed.
shtml 
2 Кэмерон призывает забыть о политике мультикультурности // Русская служба BBC 
http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/02/110205_cameron_multiculturalism_failed.shtml  
3 Саркози признал провал мультикультурализма // Лента.ру   http://lenta.ru/news/2011/ 
02/11/fail/ 
4 Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – 
М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. – С. 57-64. 

нической микроединицей»1. Дальнейшее зависит от политики данного государства. Изначально, до второй половины XX века, от иммигрантов 
ожидалось соблюдение не только законодательных, но и неформальных 
норм страны пребывания. Поддержание мигрантскими общинами своей 
культуры не воспрещалось, но предполагалось, что культура коренного 
населения имеет безусловный приоритет. Однако при современной политике мультикультурализма, каждой, даже небольшой, этнической группе 
государство оказывает такую же поддержку, как и  коренному населению, 
к ней не предъявляются никаких требований по адаптации к существующему обществу. Этническая система, не сдерживаемая господствующей 
культурой, начинает воссоздавать себя, по тем принципам, которые были 
заложены в её психоментальном комплексе. Если институты, которым 
следует коренное население, не согласуются с мировоззрением мигрантов, 
то они не будут им следовать и построят собственные. 
Со временем мигрантам становится недостаточно того, что им позволено жить по своим нормам, они начинают требовать соблюдения этих 
норм от своих соседей, чтобы полностью исключить «неправильность» из 
наблюдаемой социальной реальности. Институты, до этого действовавшие 
только в пределах общины, начинают применяться и к коренному населению. Так, на улицах Лондона появляются «Исламские патрули», принуждающие прохожих к следованию предписаниям шариата2. Однако монополия на легитимное насилие, по определению, может принадлежать 
только государству. Если в мигрантских анклавах и на окружающих их 
территориях этой монополией де-факто обладают иные структуры, значит, 
возникают альтернативные «параллельные государства». Противостояние 
культур неизбежно переходит из социальной в политическую сферу, поскольку два государства не могут сосуществовать в одном социальном 
пространстве. Скованное в своих действиях мультикультурализмом и политкорректностью, официальное государство постепенно отступает перед 
альтернативными структурами власти. С одной стороны, параллельные 
институты начинают вытеснять официальные, например в Германии 
большинство преступлений, в которых замешаны мигранты, рассматривается неформальными судами в их общинах, при попустительстве немецкого правосудия. С другой стороны, и официальные институты власти постепенно видоизменяются в сторону принятия норм иной культуры. При 
этом не следует забывать, что перечисленные закономерности действуют 
и в отношении коренного населения. Тот же самый когнитивный диссонанс, ощущение угрозы существованию привычной социальной реальности, толкает граждан на самостоятельное противодействие экспансии чу
                                                           
1 Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. – М., 1983. – С. 25. 
2 Коранованные особы. «Мусульманские патрули» вышли на улицы Лондона // Российская газета. – 24 января 2013. – № 14. – С. 12.