Князь Олег



    Cebmjsbtii КнязЬ... Зию слово неизменно повторялось и во многихъ шелеграммахъ, приеланиЫхъ по поводу мученической кончинЫ Князя Олега Константиновича, и въ стихотворешяхъ и сгпатЬяхъ, посвященнЫхъ его памяти. Действительно, трудно noibiekamb другое вЫраЖете, которое болЪс мЪтко обрисовывало 6Ь1 Князя Олега: его сэйтлое доброе лицо,      сосредоточеннее глаза, cabmabiii Жизнерадостный смЪхъ, свЪтлЬй пЫтливЫй умь, светлая душа неволЬно приковЫвали къ себЪ внимание уЖе при первой встрЪчЪ съ нимъ. И въ связи съ этимъ общимъ впечатлЪшемъ чего-то свЬтлаго, при блиЖайшемъ знаком ствЪ раскрывался необычайно слоЖнЫй духовнЫй обликъ Князя Олега, его пеоцЪнимЫя по своей привлекательности качества. Но много времени нуЖно бЫло для того, чтобы хотя отчасти понятЬ, какъ Жила эта глубокая юная душа, чему она радовалйсЬ и чЪмъ страдала, что любила, къ чему стремилась. Врядъ ли даЖе онъ бЫлъ понять кЪмъ-нибудЬ сполна, во всей многогранности своего внутренняго м!ра. ТолЬко теперь, когда смертЬ позволила прочестЬ страницы его дневника, которЫй онъ велъ съ а-лЪшняго возраста и въ которомъ наединЪ съ самимъ собою свободно изливалъ волновавшая его думЬз, толЬко теперь начинаешь чувствовать, какъ много переЖито бЫло безвременно погибшимъ юношей-героемъ.
    Говорить, что исторш всякой человеческой души представляешь извЪстнЫй интересъ. Но истерт светлой души, помимо этого, учить еще духовному наслаЖденно любви, заставляешь испЫтатЬ своеобразную борЬбу чувствъ и мЫслей, нравственно поднимаешь и очишаетъ.
    Какъ ни кратковременна бЫла ЖизнЬ Князя Олега, въ ней все-таки успЬла обнаружиться та вЪчная красота, которая

II —

является неизмЪннЫмъ спутникомъ всЪхъ поднявшихся надъ уровнемъ Житейской прозЫ и рвущихся въ безпредЪлЬную Bbicb правды и добра. РазвЪ не удивительно то, что уЖс 12-лЪтнимъ малЬчикомъ КнязЬ Олегъ записываешь въ своемъ дневникЪ:
   «Въ моей Жизни случилось счастЬе: намъ разрешили носитЬ «медали Императора Александра III. Первая медалЬ въ Жизни! Но «заслуЖилъ ли я ее? — Нисколько. — Отчего я ее получилъ? — За «то, что я—лицо Царской Фамилш. Значить, я долЖенъ за всЪ «эти привилепи поработать. Хватить ли у меня на это силъ? «Не знаю. Что надо для этого сдЪлатЬ? УчитЬся. Итакъ, я при-«лоЖу къ этому всЪ мои старашя». ’)
   СемЬю днями позЖе въ томъ Же дневникЪ читаемы
   «Намъ надо учитЬся, готовиться. ДаЖе, моЖетъ бЫтЬ, намъ «надо готовиться болЬше, чЪмъ всЪмъ другимъ. Приходятъ труд-«нЫя времена. Къ труднЫмъ временамъ надо готовиться. ЧЪмъ «мЫ далЬше уходимъ отъ РоЖдества Христова, тЪмъ труднЪе «становится время. ЧЪмъ труднЪе становится время, тЪмъ «болЬше надо готовиться».
   Это раннее, но вмЪстЪ съ тЪмъ ясное сознаше долга леЖало въ основЪ всей далЬнЪйшей Жизни Князя Олега. Принадлежность къ Царской Фамилш заставляла его усиленно думатЬ, какимъ путемъ моЖно «сдЪлатЬ много добра родинЪ, не запятнать своего имени и бЫтЬ во всЪхъ отношешяхъ тЪмъ, чЪмъ долЖенъ бЫтЬ Русскш КнязЬ». * ²) «НЪтъ! прошло то время», писалъ онъ въ дневникЪ не задолго до вЫпуска изъ Лицея, «когда моЖно «бЫло почиватЬ на лаврахъ, ничего не знатЬ, не дЪлатЬ намъ, «КнязЬямъ. МЫ долЖнЫ вЫсоко нести свой стягъ, долЖнЫ «оправ-«датЬ въ глазахъ народа свое происхоЖдеше». ³) МнЪ вспоми-«нается крестъ, которЫй мнЪ подарили на совершеннолЪпне. Да, «моя ЖизнЬ—не удоволЬств!е, не развлечете, а крестъ»...⁴) «БоЖе! «какъ мнЪ хочется работать на благо Poccin», восклицаетъ онъ 30 марта 1914 года.
    ЛюбовЬ къ родинЪ и ко всему русскому вЫраЖаласЬ у Князя Олега чрезвычайно разносторонне: она распространялась и на

      ») ЗапнсЬ 17 сентября 1905 года.

      ²) Изъ писЬма къ АвгустЪйшему отцу 17 ноября 1912 года.

      з) Слова Императора Николая I.

      <) ЗаписЬ 5 мая 1913 года.

- Ill —


его релипозное мщосозерцаше, и на родной язЫкъ и литературу, и на родное искусство, и на родную природу. Эта любовЬ нашла красноречивое вЫраЖеше въ предисловш его къ неоконченной повЬсти, писанной въ 1912 г.:
    «Я возвращался изъ-за границЬ1... ЛТнопе изъ насъ, русскихъ, «испЬнпЬ1вали это чувство радости, томителЬнаго оЖидашя и «непонятнаго волнешя, которое охватило меня, когда я подъЬз-«Жалъ къ русской границе. Я сиделъ въ вагоне Nord-Express’a. «Поездъ шелъ на всехъ парахъ, но, несмотря на это, мне все «казалось, что онъ могъ 6Ы идти еще скорЬе. Въ окнЬ тянуласЬ «мимо меня однообразная немецкая равнина... Она вся обрабо-«тана, вся засеяна—нетъ Живого места, где глазъ могъ 6Ы «отдохнутЬ и не видетЬ всей этой, моЖетъ бЬцпЬ, перво-«классной, но скучной и назойливой кулЬтурЫ... Но вотъ скоро «Эйдткуненъ, эта скверная станщя, которую и написатЬ-то «грамотно не сумеешь... Появятся чиновники съ сюртуками, за-«стегнутыми на всЬ пуговицЫ, съ узкими воротниками и длин-«нЬ1ми шеями, появятся нЬмецИе солдаты, съ длинными белЫми «брюками, деревяннЫми двиЖетями и птичЬимъ вЫраЖешемъ «лица; а вдобавокъ, нЬмецъ - разносчикъ, чтобъ лишшй разъ «доказать прославленное располоЖеше Гермаши къ Росши, под-«катитъ къ путешественнику свою телЬЖку и предлоЖитъ ку-«питЬ книги вродЬ «Тайнъ Зимняго дворца» или... да не стоитъ и «говорить.
    «А поЬздъ темъ временемъ мчится все далЬше и далЬше... «Вотъ уЖе два месяца», думаю я, «какъ я уехалъ съ родинЫ и «странствую по чуЖимъ краямъ. ТеперЬ я подъЬзЖаю къ милой «Росши. Позади меня осталась Франщя съ вЬчно-ликующимъ «славнЫмъ и талантливЫмъ народомъ, съ ПариЖемъ, Версалемъ «и гробницею Наполеона. ТеперЬ я проезЖаю по скучной Гермаши «и долЖенъ черезъ часъ бЫтЬ въ Росши... Да, черезъ часъ я буду «въ Росши, въ томъ краю, где все хранится еще что-то такое, «чего въ другихъ странахъ нетъ... Тамъ, где по лицу земли раз-«сЫпанЫ церкви и монастыри... Тамъ, гдЬ въ таинственномъ «полумраке стариннЫхъ соборовъ леЖатъ въ серебрянЫхъ ракахъ «pycckie Угодники, где строго и печалЬно смотрятъ на моляща-«гося темнЫе лики СвятЫхъ. Въ томъ краю, где сохранились еще «и дремуч1е леса, и необозримЫя степи, и непроходимЫя болота...

— IV 

«Отчего-то мн'Ь вдругъ припомнилось въ связи съ этими мЫслями «стихотвореше:

            «Приди mbi, немощнЫй, приди mbi, радостный, Звонятъ ко всенощной, къ молитвЪ благостной»...

    «Отъ этихъ стиховъ на меня такъ и пахнуло РусЬю, такъ «и потянуло къ пей...
    «БЫваютъ мипутЬг въ Жизни, когда вдругъ, страстнЫмъ и «силЬнЫмъ порЫвомъ, поймешЬ, какъ любишЬ родину, какъ ее «цЪнишЬ... Въ эти мгновешя такъ хочется работать, дЪлатЬ «что-нибудЬ, помочЬ чЬмъ-нибудЬ своей родинЪ»...
    Въ сознаши священнаго долга передъ родиной, полнЫй горячей любви къ ней, КнязЬ Олегъ прошелъ весЬ свой Жизненней путЬ, павши смертЬю героя на полЪ брани за свободу и счастЬе Poccin.
    Въ одной изъ учебнЫхъ тетрадей его находится вЬтиска изъ Victor Hugo, которую онъ часто повторялъ:

              «Сеих qui vivenf се son! сеих qui luttcnt. Се son!
              Сеих dont un destin ferme emplit Гате et le front.
              Ceux qui d’un haut destin gravissent 1’apre cime, Ceux qui marchent pensifs epris d’un but sublime Ayant devant les yeux sans cesse nuit et jour Ou quelque saint labeur, ou quelque grand amour».

    КнязЬ Олегъ зналъ и «святой трудъ» и «великую любовЬ». Вотъ почему любивгте его рЪшили познакомить русское общество съ истор1ей его недолгой Жизни.

Мраморный дворсць.

1892-1903

    Князь Олегъ Констант и новичъ, четвертый сынъ Великаго Князя Константина Константиновича и Великой Княгини Елисаветы Маврикеевны, родился 15 ноября 1892 года въ Мраморномъ дворцЪ въ С-ПетербургЪ* 3 января 1893 г надъ нимъ совершено было таинство крещеная, причемъ вое преемника ми были Государыня Императрица Марея Феодоровна и Государь Наслйдникъ Цесаревнчъ, нынй благополучно царствукнцш Государь Императоръ *)»
    Первые месяцы за Княземъ Олегомъ ухаживала старушка-няня Варвара Петровна Михайлова, вынянчившая самого Великаго Князя Константина Константиновича и всЬхъ его дЬтей до Князя Олега. Въ август^ 1894 года на службу во дворецъ поступила бонна Ангелика Клейнъ, а когда Князю Олегу исполнилось 3 года 5 месяцевъ, въ помощницы ей пригласили няню» Екатерину Федоровну Спиридонову {нынй Чернобурова). Воспоминанья по-сл'Ьднихъ двухъ лицъ даютъ возможность» съ одной стороны, ознакомиться

    ’) Kpowi того, яоспрсенхяхзмя лэпксанм; Йели кая Княгиня Александра Иосифовна, Королева Мар1я Греческая, Принцесса Мар!я Прусская, Герцогиня Саксоне*^, Принцесса Марка Максимя«амовна Баденская, Владетельный Князь Адельфи» Шау^бургЪ'Лнппе, ГТрзисц-ь Морицъ СяхсеяЪ’Альтенбургсий, Ггрддтъ Сак-coircxiir, Наследная Принцесса Мзр1Я-Акна Шауыбуртъ-Ляппс, ГТря'нцъ Алекеандръ Петревичь Ольденбургский, ГТрнн^Ъ Эрысть Саксе нь-Мей кнwretftriiCi, Герцотъ Саксонск:к, И ПрКИ^> ФрИДрххъ Сакмя'ь-Мейнннгенек'й, Герцогь Сихахеюй.

съ самымъ раннимъ перюдомъ жизни Князя Олега, съ другой—живо представить его нравственный обликъ въ дЪтсюе годы. Любопытно, что уже въ это время въ КнязЪ ОлегЬ съ достаточной определенностью проявились т% черты, который такъ привлекали къ нему впосл’Ьдствш всЪхъ его знавшихъ.
     Мишатюрный, блЪдненьюй, тих1й ребенокъ, Князь Олегъ, по словамъ Е. в. Чернобуровой, съ каждымъ годомъ „становился все живЪе и живЪе. Особенно рЪзко выступала его впечатлительность и любознательность: все его интересовало, все оставляло на немъ слЪдъ“. То же подтверждаетъ и Ангелика Клейнъ, разсказывая, какъ этотъ „безконечно милый, жизнерадостный" мальчикъ уже на седьмомъ году отличался редкой чуткостью къ картинамъ природы и вообще ко всему окружающему.
     ДЪти обыкновенно ярче всего обнаруживаютъ тЪ или другш свойства характера въ играхъ. Вотъ почему съ особымъ интересомъ читается красочный разсказъ Е. в. Чернобуровой о дЪтскихъ играхъ Князей. „Олегъ Константиновичъ", пишетъ она, „былъ иниграторомъ всЪхъ игръ, когда они играли вдвоемъ съ Игоремъ Константиновичемъ, который безпрекословно слушался старшаго брата... Игры ихъ были очень разнообразны, причемъ они всегда подражали тому, что видЪли: сгребали на дворЪ снЪгъ — и у насъ въ дЪтской шла уборка; выдвигались руссюя сани, попоны изображали снЪгъ, и шла усердная работа. ЗамЪчали на крышЪ трубочиста—и на одной изъ скамеекъ тотчасъ появлялся бЪленьюй трубочистъ, усердно наматывающей на руку вожжи... Одно время любимая игра ихъ была „въ Нансена". Какъ разъ кому-то изъ Князей подарили игру „Путешествёе Нансена"— очень хорошо исполненный металличесюя фигуры людей, собакъ, сани, упряжку. Сначала играли въ эту игру на столЪ, а потомъ начали по-своему: Олегъ Константиновичъ былъ Нансенъ, Игорь Константиновичъ— 1огансонъ, а я — жена Нансена, пЪвица, и эта кличка „пЪвица" долго за мной оставалась, такъ что разъ даже Великей Князь удивился и спросилъ, почему это Олегъ Константиновичъ зоветъ меня пЪвицей. И опять выдвигались сани, накладывался на нихъ багажъ, и два путешественника Ъхали открывать сЪверный полюсъ.
     „Однажды изъ кладовой въ дЪтскую принесли корову, которою еще игралъ Велиюй Князь Вячеславъ Константиновичъ. *) Изъ-за этой коровы часто возникали споры, такъ какъ она была общею, и вотъ, чтобы положить конецъ спорамъ, Князьямъ сказали, что корова примаддежитъ Ан-папа. * ²) Олегъ Константиновичъ подумалъ немного и рЪшилъ: „Когда я умру, то попрошу Анпапа подарить мнЪ корову".
     Изъ другихъ игръ Князь Олегъ увлекался еще игрой „въ охоту". Вотъ что сообщаетъ объ этой забавЪ въ своихъ запискахъ одинъ изъ воспитателей старшихъ Князей, М. К. Мухинъ: „Охота устраивалась въ бЪломъ залЪ Мраморнаго дворца. Въ разныхъ мЪстахъ этого большого зала за

     *) Четвертый сынъ Великаго Князя Константина Николаевича, род. въ 1862 г., скончался въ 1879 г

     ²) Такъ называли Князья своего покойнаго ДЬда, Великаго Князя Константина Николаевича.

благовременно припрятывались игрушки, изображавшая разныхъ зверей, и чучела. Залъ умышленно освещался только одною электрическою лампочкою съ матовымъ шаромъ, что изображало лунную ночь. На эти „охоты" Олегъ Константиновичъ шелъ всегда съ большимъ волнешемъ. Надо было видеть его, когда въ полутьме вдругъ показывалась движущаяся при помощи нехитрыхъ приспособлены фигура какого-нибудь животнаго. Олегъ Константиновичъ весь словно загорался, глаза блестели, онъ крепко сжи-малъ свое игрушечное ружье, стрЪлялъ самъ и торопилъ другихъ участни-ковъ охоты, чтобы они не опоздали выстрелить: „Гоаннчикъ, :) стреляй скорее! Гаврилушка, * ²) стреляй, а то зверь убежитъ!“ — такъ и раздавался дрожащш отъ волнешя голосокъ Олега Константиновича".
     Какъ видимъ, уже въ детскихъ играхъ Князь Олегъ проявлялъ кипучую энерпю, страстность, изобретательность и инищативу.
     Наряду съ этими „вольными" играми-забавами следуетъ также отметить и „организованный" игры, на урокахъ гимнастики, который требовали сосредоточеннаго внимания, дисциплины и даже обнаружения известныхъ нравственныхъ качествъ. Такими играми, по словамъ учительницы П. П. Чечулиной, Князь Олегъ тоже увлекался и притомъ „не только какъ про-цессомъ вылить накопившуюся въ немъ энерпю, но стремлешемъ достигнуть определенной цели, и чемъ труднее была игра по содержаюю и чемъ больше требовалось въ ней проявления ловкости и находчивости, темъ больше она доставляла ему удовольствия". Тутъ Князь Олегъ уже сумелъ проявить чувства товарищества, справедливости и самоотверженности, который были такъ характерны для него и въ течете всей последующей жизни: „Имея въ числе играющихъ", разсказываетъ П. П. Чечулина, „более слабыхъ по силамъ, онъ всегда старался поставить ихъ въ наиболее выгодный условия, а самъ занималъ более трудную позицпо. Видя неблагоприятное положение играющихъ, онъ со словами „спасай! выручай!" старался помочь имъ, часто жертвуя собою и испытывая при этомъ чувство удовле-творешя отъ сознанш исполненная долга". И П. П. Чечулина замечаетъ по этому поводу: „Моменть гибели Его Высочества геройскою смертью ярко возстановилъ въ моей памяти годы его детства, его отношеше къ окружающимъ его товарищамъ и отсутств!е страха и самосохранешя въ минуту опасности при исполнены своего долга".
     Несколько замкнутый кругъ впечатлены дворцовой обстановки, видимо, рано заставлялъ Князя Олега съ особеннымъ внимашемъ прислушиваться къ темъ разсказамъ, которые переносили его воображение далеко за пределы стенъ дворца, туда, где шла какая-то неведомая еще ему, но, несомненно, иная, не похожая на ихъ, жизнь. Въ этомъ отношены няня Е. О. Чернобурова сыграла большую роль: она разсказывала своимъ маленькимъ питомцамъ про Демидовское, где она воспитывалась, про своихъ прежнихъ

     х) Князь Тоаннъ Константиновичъ.

     ²) Князь Гавршлъ Константиновичъ.

учениковъ, Андрюшу Крона и Андрея Коха, и про многое другое. Но особеннымъ успёхомъ пользовался ея разсказъ о миеической дЪвочкЪ Верочке, въ который Е. 0. Чернобурова искусно вплетала собыйя „на злобу дня": если приближалась Пасха, Е. 0. Чернобурова разсказывала Князьямъ о томъ, какъ Верочка къ ней подготовлялась, какъ красила яйца; когда наступала весна, няня изображала сборы Верочки на дачу, потомъ переЪздъ и т. д. Естественно, что занимательное повЪствоваше о таинственной Верочке стало любимымъ для Князя Олега.
    Въ эту же пору самаго ранняго детства окружающее подметили въ Князе ОлегЬ первые проблески глубокой вдумчивости, вообще свойственной недюжиннымъ натурамъ: все, съ чЪмъ онъ ни сталкивался, привлекало его внимаше и вызывало на размышленЫ. При этомъ его дЪтскш умъ наталкивался порою на такее вопросы, которые невольно оставались безъ ответа, и это, видимо, заставляло его уходить въ себя и наединЬ съ са-мимъ собой пытаться проникнуть въ тайны жизни и разгадать ея загадки. Такъ, наприм'Ьръ, когда у одного изъ преподавателей Князей умеръ брать, Князь Олегъ, конечно, еще не представляя реально самаго факта потери близкаго существа, но чувствуя, что въ смерти есть что-то страшное, настойчиво спрашивалъ окружающихъ: „Какъ челов%къ умираетъ? Что онъ тогда испытываетъ? Какъ можетъ остановиться сердце?" и т. д.
    Когда Князю Олегу исполнилось 6 л^тъ, начались его систематически учебный занятая. Ранее были только ежедневный чтешя по Закону Божею подъ руководствомъ А. П. Орловой, будущей преподавательницы Князя по русскому языку и ариеметикк
    Въ это время должность управляющего Дворомъ Великой Княгини Александры 1осифовны занималъ, теперь уже покойный, генералъ П. Е. Кеппенъ. Вспоминая объ этомъ зам^чательномь въ разныхъ отношенЫхъ человеке, А. А. Ешевскш говорить: „Тотъ, кто зналъ эту исключительную по умственнымъ и нравственнымъ качествамъ личность, никогда его не за-будетъ". Действительно, П. Е. Кеппенъ поражалъ всЪхъ, имевшихъ съ нимъ д%ло, и своимъ широкимъ образовашемъ и удивительнымъ умомъ, яснымъ, точнымъ, чуждымъ какой бы то ни было предвзятости, свободнымъ и разностороннимъ. Тонюй наблюдатель жизни, П. Е. Кеппенъ въ просвЪщеши всегда шелъ „съ вЪкомъ наравне" и совершенно былъ чуждъ того староверства, которое нередко охватываетъ людей въ известномъ возрастЬ и дЪлаетъ ихъ тяжелыми. Почитая доброе старое, П. Е. Кеппенъ съ неизм^н-нымъ сочувств^емъ относился и ко всему молодому. Въ душе П. Е. Кеппенъ былъ уб^жденнымь педагогомъ. Редко даже въ преподавательской сред% можно встретить человека, который бы такъ горячо верилъ въ силу воспитанхя и обучешя, какъ П. Е. Кеппенъ. Вотъ почему онъ принималъ вплоть до своей смерти ближайшее участие въ вопросахъ образовашя Князей. Самъ необыкновенный труженикъ, П. Е. Кеппенъ настойчиво про-поведывалъ необходимость воспиташя въ подрастающемъ поколенш дис-