Раз в год

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

РАЗ В ГОД 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

1 

РАЗ В ГОД 

Маленький трехоконный домик княжны имеет праздничный 
вид. Он помолодел точно. Вокруг него тщательно подметено, ворота открыты, с окон сняты решетчатые жалюзи. Свежевымытые 
оконные стекла робко заигрывают с весенним солнышком. У парадной двери стоит швейцар Марк, старый и дряхлый, одетый в 
изъеденную молью ливрею. Его колючий подбородок, над бритьем которого провозились дрожащие руки целое утро, свежевычищенные сапоги и гербовые пуговицы тоже отражают в себе 
солнце. Марк выполз из своей каморки недаром. Сегодня день 
именин княжны, и он должен отворять дверь визитерам и выкрикивать их имена. В передней пахнет не кофейной гущей, как 
обыкновенно, не постным супом, а какими–то духами, напоминающими запах яичного мыла. В комнатах старательно прибрано. 
Повешены гардины, снята кисея с картин, навощены потертые, 
занозистые полы. Злая Жулька, кошка с котятами и цыплята заперты до вечера в кухню. 
Сама княжна, хозяйка трехоконного домика, сгорбленная и 
сморщенная старушка, сидит в большом кресле и то и дело поправляет складки своего белого кисейного платья. Одна только 
роза, приколотая к ее тощей груди, говорит, что на этом свете 
есть еще молодость! Княжна ожидает визитеров–поздравителей. 
У нее должны быть: барон Трамб с сыном, князь Халахадзе, камергер Бурластов, кузен генерал Битков и многие другие... человек двадцать! Они приедут и наполнят ее гостиную говором. 
Князь Халахадзе споет что–нибудь, а генерал Битков два часа будет просить у нее розу... А она знает, как держать себя с этими 
господами! Неприступность, величавость и грация будут сквозить во всех ее движениях... Приедут, между прочим, купцы 
Хтулкин и Переулков: для этих господ положены в передней лист 
бумаги и перо. Каждый сверчок знай свой шесток. Пусть распишутся и уйдут... 
Двенадцать часов. Княжна поправляет платье и розу. Она прислушивается: не звонит ли кто? С шумом проезжает экипаж, останавливается. Проходят пять минут. 
«Не к нам!» – думает княжна. 
Да, не к вам, княжна! Повторяется история прошлых годов. 
Безжалостная история! В два часа княжна, как и в прошлом году, 
идет к себе в спальную, нюхает нашатырный спирт и плачет. 

2 

– Никто не приехал! Никто! 
Около княжны суетится старый Марк. Он не менее огорчен: 
испортились люди! Прежде валили в гостиную, как мухи, а теперь... 
– Никто не приехал! – плачет княжна. – Ни барон, ни князь 
Халахадзе, ни Жорж Бувицкий... Оставили меня! А ведь не будь 
меня, что бы из них вышло? Мне обязаны они своим счастьем, 
своей карьерой – только мне. Без меня из них ничего бы не вышло. 
– Не вышло бы–с! – поддакивает Марк. 
– Я не прошу благодарности... Не нужна она мне! Мне нужно 
чувство! Боже мой, как обидно! Даже племянник Жан не приехал. Отчего он не приехал? Что я ему худого сделала? Я заплатила по всем его векселям, выдала замуж его сестру Таню за хорошего человека. Дорого мне стоит этот Жан! Я сдержала слово, 
данное моему брату, его отцу... Я истратила на него... сам знаешь... 
– И родителям их вы, можно сказать, ваше сиятельство, заместо родителей были. 
– И вот... вот она благодарность! О люди! 
В три часа, как и в прошлом году, с княжной делается истерический припадок. Встревоженный Марк надевает свою шляпу с 
галунами, долго торгуется с извозчиком и едет к племяннику Жану. К счастью, меблированные комнаты, в которых обитает князь 
Жан, не слишком далеко... Марк застает князя валяющимся на 
кровати. Жан только что воротился со вчерашней попойки. Его 
помятое мордастое лицо багрово, на лбу пот. В голове его шум, в 
желудке революция. Он рад бы уснуть, да нельзя: мутит. Его скучающие глаза устремлены на рукомойник, наполненный доверху 
сором и мыльной водой. 
Марк входит в грязный номер и, брезгливо пожимаясь, робко 
подходит к кровати. 
– Нехорошо–с, Иван Михалыч! – говорит он, укоризненно покачивая головой. – Нехорошо–с! 
– Что нехорошо? 
– Почему вы сегодня не пожаловали вашу тетушку с ангелом 
поздравить? Нешто это хорошо? 
– Убирайся к чёрту! – говорит Жан, не отрывая глаз от мыльной воды. 

3 

– Нешто это тетушке не обидно? А? Эх, Иван Михалыч, ваше 
сиятельство! Чувств у вас никаких нету! Ну, с какой стати вы их 
огорчаете? 
– Я не делаю визитов... Так и скажи ей. Этот обычай давно 
уже устарел... Некогда нам разъезжать. Разъезжайте сами, коли 
делать вам нечего, а меня оставьте. Ну, проваливай! Спать хочу... 
– Спать хочу... Лицо–то, небось, воротите! Стыдно в глаза 
глядеть! 
– Ну... тсс... Дрянь ты этакая! Паршак! 
Продолжительное молчание. 
– А уж вы, батюшка, съездите, поздравьте! – говорит Марк 
ласково. – Оне плачут, мечутся на постельке... Уж вы будьте такие добрые, окажите им свое почтение... Съездите, батюшка! 
– Не поеду. Незачем и некогда... Да и что я буду делать у старой девки? 
– Съездите, ваше сиятельство! Уважьте, батюшка! Сделайте 
такую милость! Страсть как огорчены оне вашею, можно сказать, 
неблагодарностью и бесчувствием! 
Марк проводит рукавом по глазам. 
– Сделайте милость! 
– Гм... А коньяк будет? – говорит Жан. 
– Будет, батюшка, ваше сиятельство! 
Князь подмигивает глазом. 
– Ну, а сто рублей будет? – спрашивает он. 
– Никак это невозможно! Самим вам небезызвестно, ваше сиятельство, капиталов у нас уж нет тех, что были... Разорили нас 
родственники, Иван Михалыч. Когда были у нас деньги, все хаживали, а теперь... Божья воля! 
– В прошлом году я за визит с вас... сколько взял? Двести рублей взял. А теперь и ста нет? Шутки шутишь, ворона! Поройся–
ка у старухи, найдешь... Впрочем, убирайся. Спать хочу. 
– Будьте так благодушны, ваше сиятельство! Стары оне, слабы... Душа в теле еле держится. Пожалейте их, Иван Михалыч, 
ваше сиятельство! 
Жан неумолим. Марк начинает торговаться. В пятом часу Жан 
сдается, надевает фрак и едет к княжне... 
– Ma tante, – говорит он, прижимаясь к ее руке. И, севши на 
софу, он начинает прошлогодний разговор. 
– Мари Крыскина, ma tante, получила письмо из Ниццы... Муженек–то! А? Каков? Очень развязно описывает дуэль, которая 

4 

была у него с одним англичанином из–за какой–то певицы... забыл ее фамилию... 
– Неужели? 
Княжна закатывает глаза, всплескивает руками и с изумлением, смешанным с долею ужаса, повторяет: 
– Неужели? 
– Да... На дуэлях дерется, за певицами бегает, а тут жена... 
чахни и сохни по его милости... Не понимаю таких людей, ma 
tante! 
Счастливая княжна поближе подсаживается к Жану, и разговор их затягивается... Подается чай с коньяком. 
И в то время как счастливая княжна, слушая Жана, хохочет, 
ужасается, поражается, старый Марк роется в своих сундучках и 
собирает кредитные бумажки. Князь Жан сделал большую уступку. Ему нужно заплатить только пятьдесят рублей. Но, чтобы заплатить эти пятьдесят рублей, нужно перерыть не один сундучок!