Восток и Запад в русской истории


                ВОСТОКЪ И ЗАПАДЪ





въ



            РУССКОЙ ИСТОР1И.




Публичная лекщя.




        Е. ШМУРЛО.






Юрь ев ъ.
Типограф1я К. Матисена,
1895.

Изъ „Учен. Зап. Ими. Юрьевскаго Университета" 1895 г. № 3.

        ВОСТОКЪ И ЗАПАДЪ ВЪ РУССКОЙ ИСТОР1И ’).



I.

       Среди племенъ, населяющихъ нашу часть света, ни у одного, можетъ быть, не выделяется такъ ярко истор!я на два фронта, какъ у племени русскаго. Я хочу этимъ сказать, что международный сношешя западно-европейскихъ народовъ (выделить придется, можетъ быть, Испашю и Польшу, да и то съ большой оговоркой) существенно носили характеръ домашшй, семейный. Люди жили среди инте-ресовъ, возникавшихъ въ ихъ собственной среде, по собственному почину. Особенно это заметно въ пер!одъ среднихъ вековъ, перюдъ сравнительной замкнутости и обособленности. Каждая народность прежде всего занята своимъ внутреннимъ деломъ : устройством^ государства, политическими объединешемъ. Если извне она и знаетъ кого, то своихъ же соседей, людей своего круга. Таковы Франщя, Англия, Гермашя, Италия. Близко подходятъ къ



         1) Вопросъ о роли „Востока и Запада въ русской исторш* послу-жилъ автору темою для публичной лекщи. Это обусловило размеры настоящей статьи и форму изложешя. Вопросъ самъ по себЪ слишкомъ сложепъ, для того чтобъ обольщаться надеждою дать на двухъ печатныхъ листахъ достаточно полный анализъ его. Вотъ почему авторъ заранее признаетъ неполноту своей работы и предвидитъ возможность возражегпй ; но онъ полагаетъ, что и въ такомъ видЪ его трудъ можетъ им'Ьть право на внимаше тЪхъ, кто интересуется даннымъ вопросомъ.

1

нимъ Венгрхя, Польша, Скандинав!я. Живя своею жизнью, онЪ какъ бы и выдать не ведаютъ, кто стоить за пределами ихъ круга.
     Правда, въ Европу вторгались арабы; пришлось организовать крестовые походы въ Палестину; позже стала необходимою борьба съ турками — но все это скорей ис-ключешя, чемъ общее правило, скорей случайные эпизоды, преходяпця явлешя, чемъ что-либо постоянное. Когда же наступила пора открыта!! и изобретешй, вскрылось существо-ваше новыхъ материковъ и положено начало колонизащонной деятельности; то круги, хотя и были перейдешь, но не вследствш вшЬшняго побуждешя, а по собственной иницха-тиве. Меднокрасные индейцы и чернокожее африканцы не нападали на насъ, белый человекъ самъ захотелъ идти къ нимъ, и все экспедищи, начиная съ походовъ Кортеца въ Мексику, Пизарро и Альмагро въ Перу и кончая современными изследовашями Стэнли и Эминъ-Паши въ Центральной Африке, — собственно говоря, лишь законное и необходимое следствхе естественнаго развитая, культурнаго процесса.
     Совсемъ не то наша Росйя. Кроме исторш собственно европейской, которую она создавала, развивала, культивировала, у нея была еще другая: истор!я аз!атская, вынужденная, навязанная, неотвязчивая. Обе шли параллельно одна другой, обе самостоятельный, враждебныя, никогда не примиренныя. Европа — символъ культуры, развитая, дви-жешя. Аз!я — это застой и варварство. Вместе имъ никогда не ужиться.
     Русская народность была европейскою, какъ часть славянской ветви, которая въ свою очередь, вместе съ германскою, латинскою, греческою и другими, смотрела на себя, какъ на отпрыскъ ар!йск!й. Подобно населешю Западной Европы, русскхе исповедывали христаанство, т. е. держались техъ же принциповъ нравственности и, проповедуя любовь къ ближнему, — государственный порядокъ, опи-

раюшдйся на признании личности и уваженш чужой собственности, — ценили выше минутнаго удовлетворен!*! произвола. Основы быта семейнаго и общественнаго были одинаковы и тамъ, и здесь ; точно также и строй государственный выросъ у нашихъ предковъ и у народностей Западной Европы изъ тЪхъ же самыхъ началъ. Здесь была готовая и благодарная почва для взаимнаго понимания и совместнаго рука объ руку движешя впередъ. Вотъ почему въ течеши всей своей ЮОО-лЪтней исторш Росс!я постоянно стремилась жить въ общенш съ своими собратьями, понимая, въ чемъ именно таится залогъ ея дальн'Ьйшаго преусп4яшя на пути духовнаго развитая.
   vHo сила вещей неумолимо тянула насъ въ другую сторону, въ сторону Азш, отвлекая отъ общаго очага цивили-зацш и принуждая двоиться. Истор!я Poccin — это равнодействующая, образованная двумя силами, изъ которыхъ каждая лишь противодействовала одна другой. Конечно, I здесь прежде всего приходится искать объяснешй, почему многое въ русской исторш шло не такъ гладко, достигалось не такъ легко, достигнуто не съ такой полнотой и совер-шенствомъ, какъ у нашихъ соседей.
     Въ этомъ легко убедиться; стбитъ лишь мысленно взглянуть по направленно къ Аз1атскому востоку и проследить въ самыхъ общихъ чертахъ наши къ нему отношешя.
     Первая страница русской исторш еще не была намечена, а темная сила уже тяготеетъ надъ нами. Если справедливо, какъ утверждали наши предки, современники половецкихъ набеговъ и татарскаго ига, что незваные выходцы аз!атскихъ степей были навождешемъ ада, наказа-шемъ божшмъ, то позволительно утверждать, что Росйя зачалась въ грехе.
     Еще въ ту отдаленную пору, когда о русской народности и помину нетъ, и сама она безформенной массой таится въ хаосе народностей, населявшихъ Восточную Европу IV, V, VI, VII вв., ей уже приходится считаться съ 1*

гуннами и аварами . . . Еще не успели пробиться наружу первые ростки государственности, не успелъ еще появиться Рюрикъ, первый предвозв’Ьстникъ этой государственности, — а хозары уже протянули руку къ русской земле и со-бпраютъ дань съ южныхъ племенъ . . . Первый князь к1евск1й, Олегъ, едва пришелъ изъ Новгорода, какъ вы-нужденъ заботиться объ укреплены южной границы. Ясы и касоги, невидимому, не прочь сменить хозаръ, но у нихъ перебиваютъ дорогу печенеги. Святославъ Игоревичи въ битве съ ними сложили свою молодецкую голову. Вла-дим1ръ Св. не только апостолъ хриспанства, но и строитель городовъ-кр'Ьпостей: онъ воздвигаетъ ихъ по Десне, по Востр’Ь, по Трубежу, Суле, по Стугне —- для отпора ко-чевшгковъ. Целый рядъ легендъ, порожденныхъ борьбою съ печенегами, прхуроченъ къ его времени. Напомню известный разсказъ о единоборстве Яна Усмошвеца и постройке города Переяславля на месте, где руссюй юноша переялъ славу у печенежскаго богатыря. — При Ярославе Мудромъ летопись въ последшй разъ упоминаетъ о печенегахъ ; невидимому, русская земля освободилась отъ непрошенныхъ гостей, но это только невидимому. Десятокъ, другой летъ спустя — и на смену печенегамъ появятся половцы, съ темъ чтобы уже на целыхъ два столеНя держать въ напряженномъ страхе русскую землю.
    Что это за странная смена аз!атскихъ кочевниковъ ? Откуда шли они ? Куда ? Зачемъ ?
    Кочевникъ не можетъ не двигаться. Аз1я — эта officina gentium — издавна высылала въ Европу своихъ сыновей, которые врывались на быстрыхъ коняхъ, какъ настоящей степной ветеръ, переворачивали все верхъ дномъ и, опустошивъ, обезлюдевъ страну, довольные, покидали ее. Новая хриспанская Европа, какъ известно, возникла на развалинахъ классическаго Mipa подъ вл1яшемъ именно такого урагана. Велиюя Европейсюя ворота — низовья рр. Урала и Волги — служили торнымъ путемъ для вы-

ходцевъ съ Востока. Этотъ потокъ разливался по югу нынешней Россы и шелъ далее на западъ. Молодое русское государство возникло какъ разъ на берегу этого потока, который не могъ не подмывать его. Продолжая выражаться фигурально, pyccide люди IX, X—XII вв. сидели на краю большой проезжей дороги, и всяюй, ..кто проходилъ по ней, неизбежно зад'Ьвалъ и ихъ. ^Волна сменялась волною, хозаръ сменили печенеги, этихъ — половцы, половцевъ — татары, — а суть дела не изменялась ! Страдовать и въ поте лица бороться за право существовали приходилось попрежнему.
    М1ръ германо-романсшй оказался въ гораздо лучшпхъ услов1яхъ. Границы политическая большей частно совпадали тамъ съ границами, обусловленными самой природой; высошя горы, широюя морская пространства создавали естественную защиту и позволяли значительную часть своихъ силъ, матер!альныхъ и умственныхъ, прилагать на работу вну-тренняго устройства. Внешнихъ вторжешй тамъ почти не знали. Набеги нормановъ были набегами младшаго поколенья, запоздалымъ эпилогомъ той же самой работы, что некогда проделали и старипе братья; вторжешя ара-бовъ скорее повысили культуру Испаши и южной Франщи, чемъ задержали ее . . .
    Руссюй человекъ, наоборотъ, съ самаго начала очутился лицомъ къ лицу съ безбрежною и полудикою степью, где граница могла ежедневно отодвигаться въ ту или другую сторону, смотря по тому, кто силенъ былъ въ данную минуту. Положимъ, на нашу долю выпала почетная роль передового форпоста Европы въ борьбе ея съ Аз1ей, высокая мисс!я собственной грудью защищать собратьевъ отъ натиска кочевниковъ — но почетъ этотъ стбилъ очень и очень дорого: онъ мешалъ нашему домостроительству, внутреннему распорядку. . . Долго боролись наши предки, долго отстаивали свои позицш, но, наконецъ, не выдержали: въ половине ХП1 ст. напоръ аз!атскихъ выход-

цевъ заставилъ ихъ склонить свою голову, — и надъ растерзанной, поруганной Poccieii спустилась и надолго окутала ее текшая, безпросвЪтная ночь — татарское иго. А если кто и ушелъ отъ него, то попалъ въ руки литовсюя и польск!я: такова вся Западная Русь.
     Нечего делать. Приходилось собирать новыя силы, начинать чуть не сызнова. Эту работу выполнили князья московские. Пванъ III покончилъ съ игомъ. Съ игомъ — да, но не съ татарами. Вместо Золотой Орды выросла орда Ногайская, царства Крымское, Астраханское и Казанское. Правда, дышать стало много легче. Ярма уже не было, и мы опять стали въ положеше обороняющагося, — более того: даже могли перейти въ наступление. Если Пванъ Ш только сбрасывалъ тяжелые путы, то внукъ его самъ на-кладываетъ ихъ на татаръ: при Иване Грозномъ завоевана Казань и Астрахань. Роли, очевидно, меняются, и тотъ, кто недавно тиранилъ насъ, самъ просить пощады.
     Итакъ, значить, д’Ьло сделано ? Цель достигнута ? Значить, теперь мы снова можемъ всЪмъ фронтомъ повернуть въ сторону Запада и возобновить порванную связь ? . . .
     Какое горькое заблуждеше! Ведь естественныхъ границъ не было попрежнему! Тщетно пытливымъ взоромъ всматривались мы въ открытый горизонтъ ... За Казанью и Астраханью тянулись гЬ же степи, текли тЪ ясе судоходныя реки, — эти железнодорожные пути стараго времени — значить, предстояли те же столкновешя.
     Къ тому же вйчныя распри этихъ аз!атовъ неизбежно втягивали и насъ въ ихъ дела. Культурная народность не можетъ безучастно смотреть на дрязги и междоусобицы соседнихъ полудикихъ народовъ, такъ какъ оне всегда отзовутся неблагоприятно на его собственномъ развиты. Путемъ ли покровительства или завоевашй всегда приходится сдерживать эти силы; занимать вражескую землю или устраивать живую изгородь, чтобы заслонить и обезпечить повседневную жизнь мирнаго человека отъ возможныхъ

нарушен!!!. II мы, действительно, въ одно и то же время покровительствовали, завоевывали, огораживались такъ на-зыв аемыми „ лишями“.
     Шире и шире раскрывались передъ нами двери Востока, и точно какая-то неумолимая сила толкала насъ туда. Едва усп4лъ Иванъ Грозный завоевать Астрахань, какъ вынуж-денъ строить на Тереке городокъ по просьбе самихъ жителей края, чтобы дать имъ защиту отъ дикихъ кавказскихъ горцевъ. Падеше Казани открыло свободную дорогу въ Пермск1й, издавна руссшй, край, при чемъ сейчасъ же оказалось, что Уральский хребетъ — грань слшпкомъ ненадежная. Приходится переваливать черезъ Каменный поясъ, и Ермакъ Тимоееевичъ еще при жизни Грознаго бьетъ ему царствомъ Сибирскимъ. Въ какую нибудь сотню летъ руссюе землепроходы, какъ называли первыхъ шонеровъ Сибири, прошли этотъ край вплоть до Великаго океана и уже въ конце XVI стол, привели насъ въ столкновеше съ Китаемъ.
     А я еще не упомянулъ ни словомъ о трехвековой борьбе съ крымскимъ ханомъ, которому вплоть до Петра Великаго мы платили позорную дань, т. наз. „поминки", едва лишь прикрывавппе въ этой форме унизительный смыслъ нашего обязательства. Башкирское Заволжье, киргизское Зауралье — это лишь два этапныхъ пункта въ нашемъ движение на Востокъ, лишь станщи для минутной передышки. Оконченъ коротйй отдыхъ '— и снова иди дальше и дальше въ глубь безконечныхъ степей.
     II ведь какая насмешка судьбы! Подвигаясь скрепя сердце, готовые на первомъ же этапе остановиться навсегда, мы въ то же время сами себе изменяемъ и противоречимъ собственной программе. Одна рука не ведаетъ, не хочетъ ведать, что творитъ другая. Тяжелыя внАштя услов!я, подъ вл!яшемъ которыхъ сложилась русская государственность, отразились и на внутреннемъ строе общества очень тяжело. Не всякому онъ оказался подъ силу, и кто не

сносилъ, тотъ уб'Ьгалъ его. Одного гнала нужда матер!аль-ная, другого несправедливость людская; кто разошелся въ воззрешяхъ, въ комъ просто искала выхода неспокойная, неустановившаяся сила, и вновь слагавппяся рамки обще-ственныя оказывались черезъ чуръ тесными.
    Куда же уйти? Конечно, туда, где дорога открыта и где иной строй общества удовлетворить ваши желашя. И вотъ на тотъ же Востокъ, но уже всецело по своей ини-гцативе, тянется pyccKitt мужичокъ-пахарь, лишенный льготъ Юрьева дня или просто безземельный; б4>житъ староверы, недовольный никоновскими порядками; преступникъ; любой нелегальный и всякъ вообще, кому не легко жилось дома. Пдетъ, наконецъ, и предприимчивый промышленникъ-купецъ: ему дорога, по самой профессии, при всякомъ режиме, нигде не заказана. Единицами, мелкими кучками, все эти отщепенцы московскаго центра незаметно выростаютъ въ цЪлыя поселешя, крупный группы. То тамъ, то тутъ возникаютъ деревни, скиты, города, казачьи станицы . . .
    Но, разъ очутившись за рубежемъ, затерянный среди инородцевъ, въ силахъ ли былъ этотъ людъ на самомъ дЪл'Ь порвать старыя связи ? въ силахъ ли былъ прекратить сношешя съ прад'Ьдовскимъ очагомъ ? Разумеется, нйтъ. Ясно, каюя вытекали отсюда последствия.
    Если правительство есть, действительно, отражеше ума и сердца народнаго, то русская власть не могла индифе-рентно относиться къ этимъ выходцамъ и беглецамъ, особенно, когда некоторые изъ нихъ, доведенные до крайности, взывали къ поддержке. Какъ было не помочь ? Нельзя же было бросить на пропзволъ судьбы, хотя и ослушника, но все же едпнокровнаго и подданнаго ! Другихъ же (расколь-никовъ, беглецовъ и преступниковъ) правительство само считало нужнымъ не оставлять въ покое, чтобъ поддержать престижъ власти и парализовать ихъ вл1яте на техъ, кто, еще оставаясь на Москве, могъ поддаться ихъ соблазну. Темъ или инымъ путемъ, но несомненно, что отношешя