Картины и композиции, скрытые в заглавных буквах древних русских рукописей


ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕЙ ПИСЬМЕННОСТИ И ИСКУССТВА.





                ШТИНЫ II КОМПОЗНЦ1Н,




СКРЫТЫЕ


            ВЪ ЗАГЛАВНЫХ! БШ1Ь №» Р» РУКОПИСЕЙ.



В. СТАСОВА.
(5тен1е въ рбществ^ уТюбителей ^Древней Письменности 2 марта 1884 г.)



С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типография М. М. Стасюлевича, Спб., Вас. Остр., 2 лин., 7.
1884

(908)

      Изучете орнаментистики средневйковыхъ рукописей— предметъ довольно новый. Множество ученыхъ всей Европы давно уже пользуются разнообразнымъ матер!аломъ, пред-ставляемымъ рукописями: одни изучали ихъ содержаше и текстъ, друпе разсматривали палеографическую сторону ихъ, MHorie наследовали мишатюры, украшающхя эти рукописи, и все вообще выносили на свйтъ богатые мате-р1алы знатя, целую массу новыхъ, безконечно-разнообраз-ныхъ свеДен!й, дорогихъ для науки и искусства. Но долгое время очень мало обращено было внимашя на ту орнамен-тистику, которая наполняетъ страницы множества рукописей, въ биб.йотекахъ вс^хъ странъ Европы.
      Конечно, нельзя сказать, чтобы эту орнаментистику оставляли вовсе въ стороне. Нетъ, украшешя рукописей почти всегда на столько изящны или интересны, что нельзя было уже совершенно пропускать ихъ мимо глазъ. Потому-то описатели библютекъ, а равно издатели палеографиче-скихъ снимковъ, представляя образцы письма древнйхъ рукописей, обыкновенно выбирали для своихъ книгъ несколько такихъ страницъ, где являлись красивые инищалы и заставки. Этотъ обычай давно уже въ общемъ употреблён^, онъ ведется уже более 200 летъ. Въ течеше XVII и XVIII века явилось на светъ несколько издангй, где инищалы и прочая орнаментистика играютъ известную роль. Между такими издан!ями достаточно указать на сочинете 1*

Монфокона „Palaeographia и Graeca“ и монументальное издаше бенедиктинскихъ монаховъ, „Nouveau traitejie diplomatique". Въ течете настоящего столйпя, подобный книги размножились въ огромномъ количестве, съ „Истор1ею искусства" Даженкура во главе, и часто онй воспроизводятъ украшетя рукописей съ полною верностью формъ и во всей ихъ красоте, со всеми ихъ красками, золотомъ и проч.
    Но авторы онисательнаго текста обыкновенно не шли, относительно орнаментистики, далее описашя внешности. Они старались определить „стиль" и вйкъ, въ которому принадлежишь орнаментистика данной рукописи, описывали всячесюя подробности, частности этой орнаментистики, и после того считали свою задачу уже исчерпанною. Они гово рили: заглавный буквы и проч!я украшетя такой-то рукописи принадлежать къ стилю ирландскому, или: меровингскому, или: англо-саксонскому, или: ломбардскому, или: вестготскому, и т. д.; затемъ они объясняли, что въ инищалахъ и за-ставкахъ такой-то рукописи присутствуютъ формы спиралей, въ другой — формы плетешй и ремней, въ третьей — формы цветочным или вообще растительный, въ четвертой— формы змеевъ, или рыбъ, или драконовъ; они разсказывали, которая изъ этихъ формъ преобладаетъ, которая является тутъ отдельно, или же въ соединены съ другими. Въ наи-лучшемъ случае, авторы текстовъ указывали на сродство украшетй данной рукописи съ украшешями, встречаемыми на бытовыхъ или архитектурныхъ памятникахъ той или другой эпохи. Такъ наприм., они говорили, что ташя-то части орнаментистики рукописи имеютъ сходство и сродство съ плетеными, ткаными, резными деревянными, или литыми и гравированными металлическими бытовыми предметами древнихъ перюдовъ, а вонъ те—со скульптурами на стевахъ или порталахъ того или этого средневековаго собора, съ капителями и базами колоннъ того или этого средневековаго здашя. Подобнаго рода недостаточныя изложетя мы

находимъ даже въ такихъ солидныхъ нймецкихъ и фран-цузскихъ, англ!йскихъ и итальянскихъ сочинешяхъ о ми-шатюрахъ и орнаментистикй рукописей, какъ сочинения Вагена г), Вествуда ²), Гомфрейса ⁸), Келлера ⁴), Оуенъ Джонса ⁵), Дени ⁶), Дигби Уайэтта ⁷), Дюр1е ⁸), Флери ⁹), Расинэ ¹⁰ *), Монтекассинскаго монастыря п), и т. д., въ такихъ превосходныхъ истор!яхъ искусства, какъ сочи-нешя Шназе ¹²), Лабарта ¹³ *) и Вольтмана и), въ такихъ классическихъ спещально-палеографическихъ издашяхъ, какъ сочинетя Сильвестра ¹⁵), Ваттенбаха ¹⁶), Эвальда и Лёве ¹⁷), Бордьё¹⁸), Палеографическая) общества ¹⁹) и т. д. Вездй тутъ, авторы текстовъ и описашй бывали, до известной степени,

     ‘) Waagen, Kunstwerke u. Kunstler in England und Paris, Berlin, 1837.— Kunstwerke u. Kunstler in Deutschland, Leipzig, 1843.—Treasures of art in England, London, 1854.

     *) Westwood, Palaeographia sacra, London, 1843—Fac-Similes of the miniatures and ornaments of Anglo-Saxon and Irish manuscripts, London, 1868.
   .³) Humphreys and Owen Jones, The illuminated books of the middle ages. London, 1849.

    ⁴) Keller, Bilder u. Schriftztige in den irischen Manuscripten der Schwei-zerischen Bibliotheken (Mitth. der antiquar. Gesellsch. in Zurich, 1851, В. VII).

    ⁵) Owen Jones, The grammar of ornament, London, 1856.

    ⁶) Denis, Histoire de Pornementation des manuscrits, Paris, 1857.

    ⁷) Digby Wyatt, The art of illuminating, London, 1860.

    ⁸) Durieux, Les miniatures des ms. de la bibliotheque de Cambrai, Cambrai, 1861.

    ⁹) Fleury, Les manuscrits h miniatures de la bibliotheque de Laon, Paris, 1863.

    ⁴⁰) Kacinet, L’ornement polychrome, Paris, 1869.

       Paleografia di Montecassino, Montecassino, 1876.

    ¹²) Schnaase, Gesch. der bild. Kunste, Dusseldorf, 1866—1879.

    ¹³) Labarte, Histoire des arts industriels, Paris, 1872.

    “) Woltmann, Gesch. der Malerei, Leipzig, 1879. ’

    w) Silvestre, Paleographie universelie, Paris, 1841.

    ¹⁶) Watteribach, Anleitung zur griechischen Paleographie, Leipzig, 1867.— Jd. zur Lateinischen Paleographie. Leipzig, 1869.

    xl) Ewald et Lowe, Exempla scripturae Visigoticae, Heidelberg, 1883.

    ⁴⁸) JBorclier, Description des peintures etc. dans les ms. grecs de la Bibi. Nationale, Paris, 1833.

    ¹⁹) Palaeographical Society. Fac-Similes of ancient manuscripts. London, 1883.

правы, со своей точки зрйшя. Въ самомъ дйлй, въ каждую эпоху вей художественный создан!я имйютъ нйчто общее въ своемъ обликй и въ своей коренной сущности. Они, въ концй концевъ, выражаютъ одно и то же общее настроеше. Но нельзя сказать, чтобы вей искусства данной эпохи имйли постоянно все только одну и ту-же задачу. Подробное и пристальное изучеше истор!и искусства приводитъ къ тому заключетю, что у каждаго отдйльнаго перюда задачъ и цйлей бываетъ нйсколько, и каждая изъ нихъ осуществляется своими особыми средствами, елйдуетъ своимъ особымъ пу-темъ, и для того употребляетъ свои особый формы, отсутствующая въ другихъ современныхъ отрасляхъ искусства. Такъ, чтобы привести всего одинъ только примйръ, никогда нельзя подводить подъ одинъ и тотъ же уровень, подгонять къ однимъ и тймъ же стремлешямъ и задачамъ, живопись и архитектуру „романскаго“ перюда, или живопись и архитектуру „готическаго* перюда. У каждаго изъ этихъ искусствъ, въ данный перюдъ, свои особыя цйли и стрем-лен!я, свои особые элементы и составныя части, они испыты-ваютъ свои особыя вл!ян!я, мйстныя и иноплеменныя, который не повторяются, по крайней мйрй во всемъ объемй и цйликомъ, въ другихъ одновременныхъ имъ отрасляхъ искусства. Полной параллели между ними не существуетъ, а если гдй и есть она, то ограничивается общими, очень далекими и широко раздвинутыми контурами. Поэтому-то изучеше каждой отдйльной отрасли искусства тре-буетъ своего особаго раземотрйшя, такого раземотрйю’я, которое не желаетъ довольствоваться изучен!емъ, такъ сказать, „гуртовымъ", касающимся заразъ цйлой эпохи, а разематри-ваетъ какъ отдйльное, самостоятельное цйлое, каждое изъ разнообразныхъ художественныхъ производствъ.
   Именно такой способъ отдйльнаго спещальнаго изучен!я былъ приложенъ въ поелйдте годы и къ изучен!ю средне-вйковаго искусства вообще. Не упуская изъ виду общаго

настроешя эпохи, новые изслйдователи старались вникать въ отдельный задачи каждой особенной отрасли искусства, и въ отдельный свои особый средства и формы выполне-шя этихъ спещальныхъ задачъ. По этой части сделано теперь не мало и относительно орнаментистики рукописей, довольно указать, въ числЪ другихъ, на превосходный со-чинешя профессоровъ Рана ²⁰) и Лампрехта ²¹). Но вмЪстй съ т!шъ, мы съ особеннымъ чувствомъ гордости можемъ отметить тотъ фактъ, что въ нашемъ отечеств^ явились одни изъ самыхъ крупныхъ и значительныхъ работъ въ этомъ направленш. Я разумею изсл&довашя нашего москов-скаго профессора 0. И. Буслаева.
     Одно изъ этихъ изсл'Ьдовашй явилось на св^тъ въ 1879 году, въ №№ 2 и 5„Критическаго Обозр$н1як. подъ назвашемъ „Русское искусство въ оц'Ьнк'Ь французскаго ученаго" (Вшллё-ле-Дюка), другое издано въ 1881 году „Обществомъ любителей древней письменности", подъ за-глав!емъ: „Образцы письма и украшешй изъ псалтыри съ возслйдовашемъ XV в'Ька Троицко-Серпевской Лавры Оба эти издашя остаются до сихъ поръ далеко не столь распространенными, какъ они того заслуживаютъ, а между тймъ оба они таше труды, которые д-Ьлаютъ нашей наукй величайшую честь: это изслйдовашя въ высшей степени самостоятельный и новыя, какъ по матер!алу, такъ и по своимъ выводамъ. Профессоръ Буслаевъ разсматриваетъ здйсь орна-ментистику древнихъ нашихъ рукописей съ такою подробностью и глубокою внимательностью, относительно значешя и коренного происхождешя всйхъ деталей ея и составныхъ частей, какъ это делали до сихъ поръ лишь р^дк!е изъ западныхъ ученыхъ въ отношеши къ средневЪковымъ евро-пейскимъ рукописямъ. И если авторъ достигалъ зд-Ьсь круп
?⁰) Hahn, Das Psalterium Aureum von Sanct-G-allen, S. Gallen, 1878.

    ²¹) Lamprecht, Initial-Ornamentik des VIII bis XIII Jahrhunders. Leipzig, 1882.

ныхъ, иногда, можно сказать, поразительныхъ результатовъ, то этимъ онъ обязанъ, конечно, ранйе всего своей способности, а во-вторыхъ, тому, что въ его лице соединяются заразъ отличный русски* филологъ, столько же отличный русск!й палеографъ и вместе отличный знатокъ древняго русскаго искусства. Одно знан!е помогало другому въ работахъ профессора Буслаева относительно орнаментистики нашихъ рукописей, и потому онъ нередко могъ приходить, самъ, одинъ, безъ всякой посторонней помощи, къ такимъ результатам^ которые были бы невозможны тому, кто владйлъ бы лишь отдельными познаюями по части одной только русской филолопи, или одной только русской палеографы, или одного только русскаго древняго искусства. При такихъ богатыхъ средствахъ работы, профессоръ Буслаевъ относился къ орнаментамъ нашихъ рукописей съ чувствомъ необыкновенной симпатш и почтешя, какъ къ такимъ худо-жественнымъ произведешямъ, который не только ничуть не второстепенны (какъ инымъ это иногда кажется), а на-противъ играютъ очень крупную роль въ исторы и судь-бахъ русскаго древняго искусства. Профессору Буслаеву принадлежитъ та заслуга, что онъ первый высказалъ въ печати ту вполне справедливую мысль, что „на Западе рукопись не имеетъ такого первенствующаго значешя для исторы художества, какъ у насъ“ ²²). Это могъ сказать только истинный знатокъ дела, громадно много видевппй и взвесивппй какъ по части русскихъ, такъ и западно-европейскихъ орнаментированныхъ рукописей.
    Правда, нельзя, мне кажется, согласиться съ справедливостью фактовъ, выставленныхъ профессоромъ Буслаевымъ, какъ причины этого явлешя: по моему мнешю, тутъ главную роль играетъ не „роскошное разнообразте въ произве-дешяхъ прочихъ искусствъ“, которое, по словамъ профес

   ²²) „Критическое обозр$ше“ 1879, № 2, стран. 6.

сора Буслаева, будто бы „отодвигало на Западе скромную работу писца на второй плавь". Нетъ, этотъ доводъ дол-женъ, кажется, быть признанъ несостоятельнымъ: есть, между западными средневековыми рукописями, множество такихь, где работа рисовальщика вовсе не ничтожная и не „ скромная какъ говорить профессоръ Буслаевъ, а въ высшей степени художественная и важная для исторш искусства, такая работа, которая стоить на одинаковой степени значительности и совершенства съ современными создашями монументальная искусства. И между темь, слова профессора Буслаева о бблыпемъ значеши, среди нашего искусства, рисунковъ нашихъ рукописей, чемъ рисунковъ западныхъ рукописей, въ среде западная искусства, все-таки остаются вполне верными, справедливыми и меткими. По моему мне-шю (которое надеюсь доказать въ своемъ месте подробно), наши орнаментальные рисунки имеютъ высокое самостоятельное значение, отдельно отъ остального искусства, тогда какъ на западе рисунки рукописей более принадлежать къ общему строю и потоку современнаго имъ искусства.
     Во всякомъ случае, исходя изъ своего важная и справедливая положешя, профессоръ Буслаевъ уже не могъ смотреть на орнаментистику русскихъ рукописей какъ на „ мелочи", .какъ на изящныя игрушки и капризы древнихъ нашихъ каллиграфовъ и рисовальщиковъ. Онъ бралъ эти украшешя какъ нечто целое, какъ художественную массу, крупную и значительную, которая выражаетъ народное настроение, вкусъ и духъ. И потому то онъ подвергъ все эти плетешки, завитки, цветочки, чашечки, всехъ этихъ драконовъ и змеевъ, все эти человечесия и геометрически фигуры, такой анатомш, какой редко где еще подвергали подобный вещи. Съ одной стороны профессоръ Буслаевъ старался указывать вазанпйскос, болгарское, сербское или самостоятельно-русское происхождеше орнаментистики нашихъ рукописей; сь другой же стороны онъ пробовалъ объяснять

— 10 —

отдельный формы въ той или другой нашей заглавной букве, въ той или другой нашей заставив, и определять, какой предметъ действительности, какая форма, взятая изъ архитектуры, изъ природы, изъ обихода древней русской жизни, послужила первоначальнымъ образцомъ рисовальщику въ его начерташяхъ. Встречающееся при этомъ въ изследован!яхъ профессора Буслаева некоторые недостатки, неверности или иногда неудовлетворительный истолковашя, конечно, не ме-шаютъ значительности и истинно-серьезной глубине большинства добытыхъ результатовъ.
    Какъ известно, текстъ къ превосходному издашю Мо-сковскаго художественно-промышленнаго Музея, выпущенному въ светъ подъ руководствомъ Викт. Иван. Вутовскаго: „Истор1я русскаго орнамента* долженъ былъ быть напи-санъ профессоромъ Буслаевымъ. Безъ сомнешя, это великая потеря для нашей науки и для нашего искусства, что это предположеше не осуществилось. Теперь есть на лицо только атласъ рисунковъ, великолепный по изданному матер!алу, но ничуть не разработанный посредствомъ текста, а тогда мы наверное имели бы въ самомъ деле замечательную во всехъ отношешяхъ „Исторпо русскаго орнамента*.
    Матер1алъ, съ такимъ блескомъ и мастерствомъ изследо-ванный и объясняемый профессоромъ Буслаевымъ, давно уже составляетъ предметъ моего любопытства и изучешя. Пло-домъ его вышло то издаше, котораго I-й выпускъ выпущенъ недавно въ светъ, подъ заглав!емъ: „ Славянский и Восточный орнамент^. Это издаше назначено не для того только, чтобъ дать ученымъ, художникамъ и публике интересный, богатый и колоритный атласъ, но чтобъ изследовать также все главнейнпе вопросы, выступающее на сцену при обо-зренш и изучеши заключающагося тутъ матер!ала. Мате-р!алъ собирался очень долго, впродолжеши более четверти века, и разнообразные вопросы, съ нимъ связанные, стали возникать у меня почти съ самаго начала собирашя. Однимъ