Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абра-ме-жидовине

Б и б л и о т е к а Р у с с к о й К л а с с и к и

Н.С. Лесков 
 

Сказание 
о Федоре-христианине 
и о друге его  
Абраме-жидовине

Н.С. Лесков 
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

СКАЗАНИЕ  
О ФЕДОРЕ-ХРИСТИАНИНЕ  
И О ДРУГЕ ЕГО  
АБРАМЕ-ЖИДОВИНЕ 

 
 
 
 

ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ 
 

 
 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

 1

УДК 822 
 
ББК 84(2 Рос=Рус) 
Л50 

    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Лесков Н.С. 
Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине. — М.: ИНФРА-М, 2015. — 27 с. — 
(Библиотека русской классики) 
 
ISBN 978-5-16-104610-4 

ББК 84(2 Рос=Рус)

© Оформление. ИНФРА-М, 2015 
ISBN 978-5-16-104610-4 

Подписано в печать 01.09.2015. Формат 60x90/16.  
Гарнитура Times New Roman.  Бумага офсетная. 
Тираж 500 экз. Заказ № 
Цена свободная. 
 
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru 
 

 
2 

СОДЕРЖАНИЕ 

Глава первая .......................................................................... 4 
Глава вторая........................................................................... 5 
Глава третья........................................................................... 6 
Глава четвертая ..................................................................... 7 
Глава пятая .......................................................................... 10 
Глава шестая........................................................................ 11 
Глава седьмая ...................................................................... 12 
Глава восьмая ...................................................................... 14 
Глава девятая....................................................................... 15 
Глава десятая....................................................................... 18 
Глава одиннадцатая ............................................................ 20 
Глава двенадцатая............................................................... 21 
Глава тринадцатая............................................................... 22 
Глава четырнадцатая .......................................................... 23 
Глава пятнадцатая............................................................... 24 
Глава шестнадцатая ............................................................ 25 

 3

Глава первая 

 
В греческом городе Византии, прежде чем этот город стал называться Константинополем, а у русских Царьградом, жили два 
соседа. Один был еврей, а другой крещеный из потаенных; еврей 
содержал ветхозаветную веру пророка Моисея, а крещеный разумно соблюдал свою христианскую веру. Оба соседа жили исправно, а промыслами занимались различными: еврей делал золотые и серебряные вещи, а христианин имел корабли и посылал 
их с товарами за море. По соседству они друг другу ничем не досаждали и имели обыкновение никогда друг с другом о вере не 
спорить. Кто из них в какой вере родился, тот в такой и пребывал, 
и свою веру перед другим не превозносил, а чужую не унижал и 
не порочил. Оба рассуждали так: «кому что в рассуждении веры 
от бога открыто, – такова, значит, воля божия». И так, они в добром согласии прожили много лет счастливо. 
У обоих этих соседей было по сыну, которые родились в один 
год. Христианин своего сына потаенно окрестил и назвал Федором, а еврей своего, по еврейскому закону, в восьмой день обрезал и назвал его Абрамом. 
Тогда в Царьграде главною верой была еще вера языческая. 
Христиане и евреи, которые жили между язычниками, старались 
себя явно не оказывать, чтобы не дразнить язычников и не накликать на себя неудовольствия. А потому, как крещение Федора, 
так и обрезание Абрама, отцы их сделали в домах своих без угощения, потихоньку, при одних своих близких родных. 
Оба соседа, получив от бога потомство, были очень рады. 
Христианин говорил: 
– Добрый сосед! Дай бог, чтобы сыновья наши жили между 
собою так же ладно, как мы между собою прожили. 
И еврей сказал то же самое. 
– Дай бог, сосед, но я думаю, что дети наши должны жить еще 
согласнее, потому что они от нас, отцов своих, имеют добрый 
пример, что в согласии заключается удобье и счастье, а в несогласии – всякое беспокойство и разорение. 
 

 
4 

Глава вторая 

 
Когда мальчики, Федор и Абрам, подросли до той поры, что 
их стали манить совместные игры и забавы, то обе матери – и 
христианка, и жидовка, начали выносить на огород и сажать их 
вместе, чтобы они забавлялись, а большим не мешали. А огороды 
у еврея и у христианина были рядом бок о бок и, по тогдашней 
простоте, ничем не были разгорожены. Вынесет еврейка, посадит 
своего Абрамку – и христианка принесет своего Федю и тоже посадит его рядом на траве под большой розовый куст; надают им 
каких попало детских забавок, чтобы играли, а сами пойдут каждая к своим делам по домашеству. Но всегда, бывало, и одна, и 
другая строго-настрого детям наказывали, чтобы играли мирно и 
весело, как хотят, а ссориться чтобы не смели. Ежели же в чемнибудь не сумеют поладить, то чтобы не жаловались, а сами между собою мирились. 
В таком простом, но добром научении мальчики выросли и 
сжились друг с другом так, что любили один другого совершенно 
как два согласные родные брата. Даже и более, потому что между 
родными братьями по крови бывают иногда несогласие и зависть, 
а у Федора с Абрамом ничего подобного не было. Что одному 
было любо, то и другому нравилось. А что один из них был окрещен, а другой обрезан, – этого они совсем не знали. За занятиями и недосугами родители их оставляли им это без растолкования, да дети даже еще и не уразумели бы в своем возрасте, в 
чем тут разница. В невинном детском маломыслии, они вместе 
играли и, наигравшись вместе, обнявшись, засыпали на травке, 
спрятав головы под один и тот же розовый куст, в котором копошились золотые пчелки, а детей не трогали, все равно как христианина, так и жидовина. 
Но вот Федор и Абрам подросли и настало время посылать их 
в школу. А это случилось, когда в Константинополе язычество 
приканчивалось и была уже объявлена главною вера христианская. Идольские капища тогда разоряли или переделывали на 
церкви и на городских стенах, над воротами, стали писать образа, 
чтобы всякий, проходя, кланялся и молился. 
В эту пору многое стали заводить на иной лад, и некоторые 
учители начали изъяснять высшему правительству, что христианину и еврею вместе ходить в одну школу не годится, а непре
 5

менно надо разделять детей порознь, чтоб они с малолетства не 
смешивались, потому что будто вместе им нельзя дать согласного 
научения, так как у евреев главный закон веры – от Моисея, человека божия, а у других – от Христа. Мы их ветхий закон признаем, но только к нему от своего Нового Завета добавку делаем, 
а евреи думают, что им добавки не надо, а довольно и одно то соблюсти, что в старом законе от Моисея показано. 
 

Глава третья 

 
Матери Федора и Абрама не твердо разумели, что их религии 
подробно касается, а знали по-женски одно наружное. Знали они, 
например, что жидовкам в свое время надо в ванну лазить и окунаться по обязанности, а крещеным женщинам – заведено мыться 
только когда понадобится; или, что христианам можно есть свинину, а жидам свиное мясо запрещено и непозволено. Прочего 
же, что есть главное в том и в другом законе, они до тонкости не 
понимали и молились по-своему, каждая про себя, как была научена в детстве. Больше же всего обе они жили с тою заботой, 
чтобы в соседстве по домашеству им одной от другой было как 
можно удобнее и чтобы не оказать никакой друг другу помехи. 
Старый, потаенный христианин и еврей, как настало время их 
мальчикам учиться, не захотели их разлучать, и чтобы в этом не 
было помехи, свели Федора и Абрама к одному мастеру, который 
и заучил их греческой грамоте. 
Оба мальчика хорошо занялись и так полюбили грамоту, что 
рвались к ней в несытость. Мало им было того, чему в школе у 
мастера научатся, а они еще, как придут домой, опять и дома тоже продолжали заниматься. Как только поедят, сейчас опять сойдутся на огороде, сядут под деревцом, обоймутся и опять вместе 
читают – про разные страны и про разные веры. Одну за другою, 
много книг они прочитали, и все с хорошею памятью, так что 
мастер обоих их хвалил и всем другим в пример ставил. Одобрял 
он их и за науку, и хвалил за добронравие, так как они вышли дети тихие, согласные и ласковые. 
Так Федор и Абрам росли своим родным на утешение, а посторонним в хороший пример. 
 

 
6 

Глава четвертая 

 
Отцы и матери Федора и Абрама, каждый на своем языке и по 
своей вере, благодарили бога, что мальчики так умны и послушны, и радовались их согласию. В обеих семьях соседского сына 
привечали наравне со своим: Федор ли прибежит к Абрамовым 
родителям, старый еврей и еврейка были с ним ласковы, все равно как со своим, и так же точно, если Абрам приходил к товарищу, то и Федоровы отец с матерью обращались с Абрамом всегда 
ласково, только свининой его не угощали. 
А мастер, к которому Федор и Абрам ходили учиться книжной 
мудрости, был грек еще старого эллинского научения и сам вышел из старинных философских школ. Его звали Панфил. Он был 
человек справедливый и умный и в детях старался насадить и укрепить ту же самую любовь к справедливости. Он не только учил 
их по книгам, но и на словах давал всем правильное наставление 
к жизни, чтобы никто один другого не уничижал и никто друг 
над другом ничем не превозносился, потому что если есть в ком 
что-нибудь более превосходное, чем в другом, то это в человеке 
не есть его собственное и им при рождении не выслужено, а от 
бога даром ему пожаловано. Ни красотой тела, ни природой родителей своих, ни их богатством и знатностию, ничем у Панфила 
ученики друг перед другом не хвастались. И через это, хотя в 
школе у Панфила было много детей из всего «рассеяния», то есть 
разных вер, но все они были приучены жить как дети одного отца, бога, создавшего небо и землю, и всяческое дыхание – еллина 
же и иудея. 
Поучившись книжному мастерству, дети вместе шли по домам, весело между собою говоря и играя, особенно Федор с Абрамом, которые сжились, как братья. Но вдруг вышло новое повеление, чтобы школам не быть для всех вместе, по-старому, а 
чтобы разделиться по верам. Так и стали заводить. И тогда над 
всеми школами уставили особливый досмотр следить, чтобы дети 
одни с другими не мешались, и поставлены были особые смотрители, которых называли «младопитателями». 
Начали младопитатели все смотреть, во все вникать и обо всем 
распытывать, – не только чему мастера в своих школах учат, но и 
что родители своим детям дома внушают. Захотели враз все переделать за единый вздох. 

 7

Один такой младопитатель утвердился над тою школой, где 
учились Федор с Абрамом, и начал он у Панфила спрашивать: 
– Объясни мне, Панфил, как ты веруешь и какую веру превозносишь, а какую опровергаешь? 
Панфил отвечал: 
– Господин, произволением творца людям не одинаково явлено, во что верить, и у нас между всех есть много разных вер, и не 
в этом зло, а зло в том, что каждый из людей почитает одну свою 
веру за самую лучшую и за самую истинную, а другие без хорошего рассуждения порочит. А как я сам всех вер не знаю, то обе 
истины их во всей полноте судить не могу, и я потому ни одной 
веры против другой не унижаю и ни одну не превозношу, так как 
это до меня совсем не касающее. 
Младопитатель удивился. 
– Зачем же, – говорит, – ты этак лукаво умствуешь? Это так 
нельзя. 
Панфил отвечает: 
– Так я, по крайней мере, ни в какую ошибку никого не ввожу. 
– Что за важная вещь ошибиться? Все ошибаются – это можно 
покаянием исправить; но мы знаем истину и должны ее всем оказать. Надо, чтобы между людьми было по их верам разделение. 
– Для этого, – отвечает Панфил, – у всякого в своей вере есть 
наставники, которые всех разделить постараются, а в училище я 
только о том забочусь, чтоб у детей в постижении разума никакого разделения не было, а больше бы крепли любовь и согласие. 
Младопитатель не похвалил: 
– Это, – говорит, – у тебя нехорошо от ученых рассуждений 
развилось. Надо так, чтобы всякий отрок от младых ногтей особо 
себя понимал и жил всяк по своей вере. 
Мастер не согласился и сказал: 
– Я этого внушать не могу. 
Стали друг другу отвечать и спорить, но согласиться не могли: 
и у одного, и у другого на все нашлись доказательства. 
Младопитатель только тем взял верх, что сказал: 
– Ты меня должен слушаться: я – начальник и твои рассуждения мне знать не нужно. 
Тогда Панфил ответил: 
– Хорошо; если все по твоей воле должно делаться, то тебе 
действительно от рассудка приводить нечего; но ты помилосердуй – не понуждай меня разлучать детей. Мои ученики еще мо
 
8 

лоды и у них слабый, лысый размысл, ребячий. Когда они придут 
в возраст и разумом окудрявятся, тогда они сами, по своим смыслам в вере, разберутся, а пусть добрый навык согласия детского 
при них останется. 
Младопитатель опалился гневом: 
– Что такое есть земное согласие?! Надо достигать истины. 
А Панфил опять просит: 
– Да ты взгляни, – говорит, – на ребяток-то: ведь они теперь 
все еще молоды летами и умом все лысы, не крепки, – ничего того, что больших понятий требует, они понимать еще не могут. 
Помилосердуй, пожалуйста, оставь разделение их надольше, а 
пока пусть они все вместе учатся, пусть от младых ногтей обыкнут соблюдать мир душевный и друг к другу общую любовь. Тогда и разница в особливых понятиях не разъединит сердец их. 
Младопитатель головой замотал. 
– Нам твое рассуждение, – говорит, – теперь не под стать. Мы 
теперь заводим все по-своему и скоро во всем свете все будет 
только по-нашему. Чт мы хотим, то всякий должен от самых молодых ногтей постичь и это передо всеми на вид оказывать. А 
ежели кто рассуждает так, как ты судишь, то тот теперь к делу 
ненадежен, и я тебе так учить не позволю. 
Панфил подул в свою бороду, вздохнул и молвил: 
– Значит, быть по-твоему. На тебе власть и я тебе покоряюсь. 
Не позволяешь мне так вести, как я умею, то и не надо: я свою 
школу прикончу и учеников отпущу. 
– Да, отпусти, – отвечал младопитатель, – а чтоб и другим не 
повадно было, я твои двери на семь печатей припечатаю. 
И припечатал. Школа прикрылась. А Панфил созвал детских 
отцов и говорит: 
– Вот вышел такой приказ, которого я исполнить не могу, и 
младопитатель школу мою припечатал. Ведите теперь каждый 
свое дитя к другим мастерам по разделению веры вашей. У меня 
они худу не научились, а там, дай им бог, научиться еще лучшему. 
Пожалели отцы, что надо брать детей от кроткого Панфила, 
однако, подчинились чему надо и развели детей в другие школы, 
каждый по разделению вер своих. 
 

 9