Сибирские картинки XVIII века

Б и б л и о т е к а Р у с с к о й К л а с с и к и

Н.С. Лесков 
 

СИБИРСКИЕ 
КАРТИНКИ 
XVIII ВЕКА

Н.С. Лесков 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

СИБИРСКИЕ 
КАРТИНКИ XVIII ВЕКА 

 
 
 
 

ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ 
 

 
 
 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

 1

УДК 822 
 
ББК 84(2 Рос=Рус) 
Л50 

    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Лесков Н.С. 
Сибирские картинки XVIII века. — М.: ИНФРА-М, 
2015. — 54 с. — (Библиотека русской классики) 
 
ISBN 978-5-16-104608-1 
 

ББК 84(2 Рос=Рус)

© Оформление. ИНФРА-М, 2015 
ISBN 978-5-16-104608-1 

Подписано в печать 01.09.2015. Формат 60x90/16.  
Гарнитура Times New Roman.  Бумага офсетная. 
Тираж 500 экз. Заказ № 
Цена свободная. 
 
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru 
 

 
2 

СОДЕРЖАНИЕ 

От автора ...................................................................................4 
I...................................................................................................6 
II..................................................................................................7 
III ................................................................................................8 
IV................................................................................................9 
V ...............................................................................................10 
VI..............................................................................................12 
VII.............................................................................................14 
VIII ...........................................................................................16 
IX..............................................................................................17 
X ...............................................................................................20 
XI..............................................................................................21 
XII.............................................................................................23 
XIII ...........................................................................................24 
XIV ...........................................................................................27 
XV ............................................................................................29 
XVI ...........................................................................................32 
XVII..........................................................................................35 
XVIII ........................................................................................37 
XIX ...........................................................................................41 
XX ............................................................................................46 
XXI ...........................................................................................48 
XXII..........................................................................................50 
XXIII ........................................................................................53 

 3

ОТ АВТОРА 

 Настоящему рассказу о делах, происходивших в Сибири 
в XVIII веке, необходимо предпослать несколько строк вместо 
предисловия. 
Более десяти лет тому назад, в первой книжке «Русского 
Вестника» за 1882 год на первом месте было начато печатанием 
исследование Ваха Гурьева, под заглавием: «Исповедный штраф 
в Сибири в течение прошлого XVIII-го века». Автор этого исследования, Вакх Гурьев, был православный священник и происходил из сибирских уроженцев; близко знав дела этого обширного 
азиатского края, он сделал себе в литературе известность несколькими достойными внимания исследованиями о сибирской 
старине. Исследование Гурьева об «исповедном штрафе» тоже 
обещало представить очень живой исторический и этнографический интерес; любопытство, возбужденное появлением статьи в 
московском журнале, не было однако вполне удовлетворено, потому что из всего исследования в «Русском Вестнике» напечатано только три главы, а остальное обещано впредь, но продолжения не было. Не было продолжения этой статьи и ни в каком другом издании, а в законченном в 1892 году труде В. И. Межова: 
«Сибирская библиография» (№ 6972), «Исповедный штраф» Вакха Гурьева прямо показан неоконченным («Сибирская Библиография», Вл. Изм. Межова (Издание И. М. Сибиряков», СПб., 
1892 г.), содержащая в себе «Указатель книг и статей о Сибири». 
(Прим. Лескова.)). 
Сведение это надо считать наиобстоятельнейшим, для которого излишни были бы поверки, но и они были сделаны и принесли 
те же самые результаты: большая история, описание коей было 
начато по документам и живым, устным рассказам и повестям, 
остается в зачаточном положении, без развития и без конца, а потому и не приводит читателя ни к какому определительному выводу и заключению. 
Была ли рукопись этого исследования доведена Вакхом Гурьевым до конца — неизвестно, равно как неизвестна и причина, по 
которой печатание «Исповедного штрафа» было в «Русском 
Вестнике» прервано и неокончено. Может быть, это зависело от 
неблагоприятных для литературной работы условий в положении 

 
4 

самого автора, который в это время переменил место и, перейдя 
на службу в Царство Польское, умер в Калише 24 июля 1890 г. 
Случай дает теперь возможность изложить это дело во всей 
его полноте и законченности, хотя и без тех частностей, которыми располагал Вакх Гурьев, знавший Сибирь по личным наблюдениям и пользовавшийся рассказами других старожилов. 
Случай же этот заключается в следующем. В С.-Петербурге 
жил и здесь же не так давно скончался известный сибирский золотопромышленник, генерал-майор Вениам. Ив. Асташев, с которым я был знаком и от которого подарены мне несколько копий с 
деловых бумаг, касающихся сибирской жизни. Довольно долгое 
время бумаги эти лежали у меня неразобранными, а когда я стал 
их просматривать летом прошедшего года, то увидал, что в них 
есть очень значительная доля того материала, который встречается в обработанном виде в исследовании Вакха Гурьева об «исповедном штрафе XVIII-го века», и что материал этот не ограничивается тем, чтó попало уже в начало исследования Гурьева, а идет 
дальше сплошною и неразрывною цепью событий до тех пор, пока дело кончается в тридцатых годах истекающего нынешнего 
столетия. Материал дает возможность закончить недоконченное 
исследование об «исповедном штрафе», который находчивостью 
сибирских деятелей переходит в другое дело — «о небытии», потом в дело «о скверноядстве», и наконец — «о простоте», в которой все и «тонет в тундрах Сибири». 
Крайне заинтересованный этим оригинальным делом, я решился изложить его в нижеследующем рассказе, причем — дабы 
сохранить изложению цельность — должен был вкратце сказать 
опять и о том, чтó уже рассказано в трех главах повествования В. 
Гурьева в «Русском Вестнике», с тою, однако, разницею, что как 
я не знаю местных преданий о всей этой истории, то я их и не касаюсь, а веду весь рассказ гораздо кратче и уже, чем рассказ Гурьева, пущенный в первых трех главах широко — до чрезвычайности. 
Я держусь в моем изложении дела одних бумаг, и притом, — 
как я имею основание думать, — именно тех самых бумаг, которыми пользовался для своего начатого и недоконченного труда 
Вакх Гурьев. 
 

 5

I 

 
Среди явлений русской жизни в Сибири чрезвычайно характерным и любопытным представляется борьба светских и духовных властей с крещеными сибирскими инородцами и другими 
людьми, которые не понимали важности принятых ими на себя 
обязанностей. Особенно много забот было о том, чтобы они не 
уклонялись от исповеди. 
Архивы сибирских консисторий, духовных правлений и губернских и воеводских канцелярий хранят до сих пор множество 
дел «о небытии», «о скверноядстве» и «о злоупотреблении простотою», из которых рачителем сибирской старины сделаны были 
некоторые выписки, приведенные здесь нами в порядок. 
Дело, о котором будет речь, сначала получило название «о небытии», под которым и упоминалось в бумагах. Началось оно при 
Петре Великом и, как думают некоторые, — по его мысли, а во 
всяком случае по его указу 14-го февраля 1716 года (т. е. за девять лет до его кончины). В указе том «великий государь велел 
всякого чина людям у отцов духовных повсегодно исповедываться, а ежели кто не исповедуется, на таковых попам подавать росписи архиереям, а им те росписи отсылать губернаторам, а губернаторам и лантратам класть на тех людей штраф, против дохода с 
него втрое, а потом им ту исповедь исполнять. А которые прежде 
податей не платили и явятся виновными, тех обложить, применяясь к тому же, а с девок и вдов против оного вполы. Раскольников 
же положить против настоящего платежа». 
Таким образом, денежный штраф за «небытие» (т. е. у исповеди) был наложен этим указом одновременно как на раскольников, 
так и на церковных людей, которые в очень большом количестве 
не являлись для исповеди к своим духовным отцам. 
Отсюда началось это дело; а далее сейчас мы будем видеть, 
как этот источник потёк по азиатской окраине, где редкое и бедное кочевое население живет в обширном рассеянии и притом 
«пребывает в состоянии природной простоты и совершенной дикости». 
 

 
6 

II 

 
Наложение штрафа за неявку к исповеди сначала поручалось светским властям, «губернаторам и лантратам», а по скольку налагать на каждого человека, не явившегося к исповеди, — на 
это искали определения в указе, где сказано, что надо «класть 
штраф против доходов с него (отбегальщика) втрое». Лантраты 
поняли так, что раскольников нужно «записать в двойной оклад 
(платимых ими податей)», а церковных, не явившихся к исповеди, следует оштрафовать втрое. И многие так и сделали, а чрез 
эта вышло, что раскольники, заплатившие двойной оклад, «отводили исповедную повинность» дешевле, чем православные, которых лантраты обложили штрафом «втрое против доходов с них». 
Православные, увидав из этого, что им гораздо выгоднее совсем 
«записаться по двойному окладу», объявили себя раскольниками. 
Они стали являться к светским властям и просили «записать их в 
двойной оклад», а те это исполняли, и раскол возрастал в своей 
численности. 
Другие же люди, которые не хотели зачислять себя в раскольники, «по двойному окладу», стали обращаться к «приходским 
попам» с подкупами, чтобы «попы показывали их бывшими». 
Попы брали за это «посулы» и показывали небытейщиков «бывшими», и таким образом реестрация вместо того, чтебы выяснить 
дело, повела к усиленной лжи. А как «посулы» за фальшивые отметки небытейщиков «бывшими» брали одни попы и не делились 
этими доходами с причетниками, то среди сих последних запылала всеобщая зависть против настоятелей и пошли на них доносы. 
Доносов было множество, и представители духовной власти 
их не скрывали, а напротив, охотно направляли их на вид высшего начальства, чтобы показать, что светские чины не могут хорошо вести это дело и только портят духовенство, предоставляя ему 
возможность покрывать виновных в уклонении от исповеди. 
Из-за этого между светскими чиновниками и приходским духовенством начались споры и «подвохи». Духовное ведомство по 
убеждению, что светские неподлежаще записали в раскольничий 
оклад нераскольников, «посылало своих фискалов для розыска, а 
светские власти, потакавшие раскольщикам, схватывали посланцев духовного ведомства и сажали их скованных в тюрьмы и 
держали под крепким караулом и оному исследованию о рас
 7

кольниках и духовных делах чинили тем сущую остановку» (Указ Св. синода 29-го марта 1721 г. (Прим. Лескова.)). Светские же власти в отпор этим укоризнам со стороны лиц духовных 
вывели на вид, что «многие священники в поданных ими духовных росписях за 1716 и 1717 годы (самые первые после указа) 
многих детей своих духовных неисповедавшихся написали исповедавшимися, адействительно бывших у исповеди по злобе своей 
на них записали небывшими». 
О злоупотреблениях в подобном роде завелось множество дел, 
шли бесконечные допросы, сыски и очные ставки, а между духовными и светскими чиновниками поднялась такая ожесточенная распря, что высшее правительство увидало необходимость 
быстро и энергично вмешаться в это дело и дать ему другое направление. 
 

III 

 
Десятого и семнадцатого марта 1718 года последовали высочайшие указы, которыми (10 марта 1718) категорически определялось: «по сколько именно надлежит брать штрафа с разного 
звания людей, отбегающих исповеди». Назначено брать «с разночинцев и посадских в первый год по одному рублю, во второй — 
по два, а в третий — по три, а с поселян в первый раз по десяти 
денег, во второй по гривне, а в третий — по пяти алтын». А чтобы штраф за небытие взыскивался без попустительства и без пререканий между особами светского и духовного чина, — все это 
дело передавалось в заведывание лиц одного духовного ведомства, — а прежним взимателям штрафа из особ светского звания 
настоящими указами предоставлялось только наказание виновных. Заниматься взысканием было, разумеется, гораздо прибыльнее, чем наказывать несостоятельных плательщиков, и потому 
светские власти описанною переменою были недовольны и стали 
делать духовенству помехи. 
Духовенству же с «набытием прав» по сбору штрафов за небытие прибыло и «страхования», и «страхования» эти были не 
шуточные. В указе читаем: «А буде о тех, кто у исповеди не будет, а священник о том не донесет и за такую его манý  взять на 
нем штраф первое пять рублев, второй десять, а третий пятна
 
8 

дцать рублев. А ежели по тем (т. е. и после третьего штрафа) 
явится в такой же мане и за то извержен будет священства». 
И еще это «страхование» было усилено тем, что повелено было «по извержении» священников «взять их имение», а самих их 
«отсылать для наказания к гражданскому суду и в каторжную работу». 
Известясь о таких указах, особы духовного чина не сразу разобрали: «пришло ли к ним торжество или горечь». Дело оштрафования «небытейщиков» обещало, конечно, хорошие выгоды, 
но и «страхования» со извержением и отъятием, а наипаче с преданием в руки светских приказных наводило на духовных ужас, 
который тем легче понять, что «светские» питали зло на духовенство за передачу в их руки самой выгодной части дела, и теперь 
приказные, по всем вероятиям, не дадут спуску тем из духовных, 
которые попадутся в их руки. 
  

IV 

 
Особы светского чина и действительно начали держать себя 
гордо и не уступали духовенству ни одного шага без неприятностей. Даже в самом начале приказные манкировали требованием 
духовенства. С 1718 по 1721 год духовное ведомство даже не добилось еще, чтобы светские сообщили ему списки небытейцев. 
Губернаторы, камериры и лантраты относились столь небрежно к 
требованиям представителей церковной власти, что часто вовсе 
не отвечали на бумаги архиереев и не только «с безнадежностью» 
доносили об этом московскому приказу церковных дел. Однообразия в действиях не было, а повсеместно дело шло где как попало: в одном месте «небытейщиков» штрафовали священники, в 
другом — приказные, и те и другие по своему бессудили одних и 
мирволили другим, а взысканные деньги «представляли по своей 
команде», или даже вовсе не представляли. Шла вообще полная 
безурядица, с которою московский церковный приказ уже не мог 
найти никакого толку, и тогда за дело это взялось новое высшее 
церковное учреждение — св. правительствующий Синод. 
Только что учрежденный тогда Синод тотчас же оценил значение дела о «небытейщиках», и указами от 20-го и 21-го чисел 
марта 1721 года сообщил в сенат «ведение», а епархиальным ар
 9