Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Избранные сказки Х. Андерсана

Бесплатно
Основная коллекция
Артикул: 625001.01.99
Избранные сказки Х. Андерсана [Электронный ресурс] / пер. с дат. А. и П. Ганзен; ил. Н. И. Живаго. - Москва : Типо-лит. Т-ва И. Н. Кушнерев и Ко, 1906. - 209 с. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/353406 (дата обращения: 29.03.2024)
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.

БИБ/1ЮТЕКН И, ГОРБУНОВ^ ПОСНДОВН ДЛЯ ДЪТЕЙ И ДЛЯ ЮНОШЕСТВА

ИЗБРАННЫЙ СКАЗКИ

X. Андерсена

въ переводib съ датскаго А. □ П. ГАНЗЕНЪ.

*

Съ иллюстрацией Н. И. ЖИВАГО.

ТИПО-ЛИТОГРАФ1Я Т-ВА И. Н. КУШНЕРЕВЪ и КА ПИМЕНОВСКАЯ УЛИЦА, СОБСТВЕННЫЙ ДОМЪ. ■             МОСКВА —1905.          —

/.Далеко-далеко, въ той странЪ, куда улетаютъ отъ насъ на зиму ласточки, жилъ король; у него было одиннадцать сыновей и одна дочка Элиза. Одиннадцать братьевъ-принцевъ уже ходили въ школу; писали они на золотыхъ доскахъ алмазными грифелями и отлично ум'Ьли читать,— хоть по книжка, хоть наизусть—все равно. Сразу было слышно, что читаютъ настоящее принцы! Се

стрица ихъ Элиза сидЬла на скамеечк'Ь изъ зеркальнаго разсматривала книжку съ картинками, за которую было

стекла и заплачено

полкоролевства.
    Да, хорошо жилось дЪтямъ, только не долго!
    Отецъ ихъ, король той страны, женился на злой королев^, которая не взлюбила бЪдныхъ дЬтокъ. Имъ пришлось испытать это въ первый же день: во дворцё шло такое веселье, и д±ти затеяли игру въ гости, но мачеха, вместо разныхъ пирожныхъ и печеныхъ яблокъ для угощенья, дала имъ чайную чашку песку и сказала, что они могутъ представить себф будто это угощеше.
    Черезъ неделю она отдала сестрицу Элизу на воспитание въ деревню, къ какимъ-то крестьянами, а прошло еще нисколько времени, и она успела столько насказать королю о б±дныхъ прин-цахъ, что онъ не хот'Ьлъ больше и видеть ихъ.
    — Летите-ка по добру, по здорову на sei четыре стороны!— сказала злая королева.—Летите большими птицами безъ голоса и промышляйте о ceoi сами! Но она не могла сделать имъ такого

зла, какъ бы ей хотелось,—они превратились въ одиннадцать пре-лестныхъ дикихъ лебедей, съ крикомъ вылетели изъ дворцовыхъ -оконъ и понеслись надъ парками и лЪсами.
    Было раннее утро, когда они пролетали мимо избы, где спала еше.жрЪпкимъ сномъ ихъ’сестрица Элиза. Они принялись летать надъ крышей, вытягивали свои гибкая шеи и хлопали крыльями, но никто не слышалъ и не вид'Ьлъ ихъ; такъ имъ и пришлось улететь ни съ ч’&мъ- Высоко-высоко взвились они къ самымъ облакамъ и полетели въ большой, темный Л'Ьсъ, что тянулся до самаго моря.
    Бедняжка Элизочка стояла въ крестьянской избе и играла зеленымъ листочкомъ,—другихъ игрушекъ у нея не было; она проткнула въ листке дырочку, смотрела сквозь нее на солнышко, и ей казалось, что она видитъ ясные глаза своихъ братьевъ; когда же теплые лучи солнышка скользили по ея щечке, она вспоминала ихъ нужные поцелуи.
    Дни шли за днями, одинъ какъ другой. Колыхалъ ли в±теръ розовые кусты, pocrnie возле дома, и шепталъ розамъ: —Есть ли кто-нибудь красивее васъ?—розы качали головками и говорили:— Элиза красив-fee. Сидела ли въ воскресный день у дверей своего домика какая-нибудь старушка, читавшая Библию, а в-Ьтеръ пере-ворачивалъ листы, говоря книге:—Есть ли кто набожн-fee тебя?¹' Книга отвечала:—Элиза набожнее!—И розы, и Библия говорили сущую правду.
    Но вотъ ЭлизЪ минуло пятнадцать л^тъ, и ее отправили домой. Увидавъ, какая она хорошенькая, королева разгневалась и возненавидела падчерицу. Она съ удовольстьяемъ превратила бы и ее въ дикую лебедь, да нельзя было сделать этого сейчасъ же, потому что король хотелъ видеть свою дочь.
    Злая королева натерла Элизу сокомъ грецкаго ореха, такъ что она стала совсемъ коричневой, вымазала ей личико вонючей мазью и спутала ея чудные волосы. Теперь нельзя было и узнать хорошенькую Элизу. Даже отецъ испугался ея и сказалъ, что это не его дочь. Никто не признавалъ ея, кроме цепной собаки, да ласточекъ, но кто же бы сталъ слушать бедныхъ животныхъ!
    Заплакала Элиза и подумала о своихъ выгнанныхъ братьяхъ, тайкомъ ушла изъ дворца и целый день брела по полямъ и бо-лотамъ, пробираясь къ лесу. Элиза и сама хорошенько не знала, куда надо ей идти, но такъ встосковалась по своимъ братьямъ, которые тоже были изгнаны изъ родного дома, что решилась искать ихъ повсюду, пока не найдетъ.




Недолго пробыла она въ лесу, какъ уже настала ночь, и Элиза совсЪмъ сбилась съ дороги; тогда она улеглась на мягкий хчодъ, прочла молитву на сонъ грядуппй и склонила головку на пень, Въ лесу стояла тишина, воздухъ былъ такой мягюй, въ траве тамъ и сямъ мелькали, точно зеленые огоньки, сотни Ива-ыовыхъ червячковъ, а когда Элиза задала рукой за какой-то ку-стикъ, блестяцця насЗжомыя посыпались въ траву зв'Ьзднымъ до-ждемъ.
     Всю ночь снились Элизе братья: все они опять были детьми, играли вместе, писали грифелями на золотыхъ доскахъ и разсма-тривали чудеснейшую книжку съ картинками, которая стоила полкоролевства. Но писали они на доскахъ не черточки и нулики, какъ бывало прежде,—нЪтъ, они описывали все, что видели и пережили. Картины же въ книжке были живыя: птицы распевали, а люди выскакивали изъ листовъ и разговаривали съ Элизой и ея братьями; но стоило ей захотеть перевернуть листъ—они впрыгивали обратно; иначе въ картинкахъ вышла бы путаница.
     Когда Элиза проснулась, солнышко стояло уже высоко; она даже не могла хорошенько видеть его за густою листвой деревь-евъ, но отдельные лучи его пробирались между ветвями и бегали золотыми зайчиками по траве; отъ зелени шелъ чудный запахъ, а птички чуть не садились Элизе на плечи. Невдалеке слышалось журчаше источника; оказалось, что тутъ бежало несколько боль-шихъ ручьевъ, вливавшихся въ речку съ чуднымъ песчанымъ дномъ. Речка была окружена живой изгородью кустовъ, но въ одномъ м±сте дик!е олени проломали для себя широюй проходъ, и Элиза могла спуститься къ самой воде. Вода въ речке была чистая и прозрачная; не шевели ветеръ деревьевъ и кустовъ, можно было бы подумать, что и деревья и кусты нарисованы на дне: такъ ясно они отражались въ зеркале водъ.
     Увидавъ въ воде свое лицо, Элиза совсемъ перепугалась такое оно было черное и гадкое; но вотъ она зачерпнула горстью воды, потерла глаза и лобъ, и опять заблестела ея белая нежная кожа. Тогда Элиза разделась совсемъ и вошла въ свежую чистую воду. Такой хорошенькой принцессы поискать было по белу свету!
     Одевшись и заплетя свои длинные волосы, она пошла къ журчащему источнику, напилась воды прямо изъ горсточки и по-томъ пошла дальше по лесу, сама не зная куда. Она думала о своихъ братьяхъ и надеялась, что Богъ не покинетъ ея; это Онъ повелелъ расти дикимъ леснымъ яблокамъ, чтобы напитать ими

s

голодныхъ; Онъ же указалъ ей одну изъ такихъ яблонь, ветви которой гнулись отъ тяжести плодовъ. Утоливъ голодъ, Элиза подперла в£тви палочками и углубилась въ самую чащу леса. Тамъ стояла такая тишина, что Элиза слышала свои собственные шаги, слышала шуршанье каждаго сухого листка, попадавшагося ей подъ ноги. Ни единой птички не залетало въ эту глушь, ни единый солнечный лучъ не проскальзывалъ сквозь сплошную чащу вГтвей. Высокие стволы стояли плотными рядами, точно бревенчатый стГны; никогда еще Элиза не бывала въ такой глуши.
    Ночью стало еще теынГе; во мху не светилось ни единаго свЪтлячка. Печально улеглась Элиза на траву, и вдругъ ей показалось, что еГтви надъ ней раздвинулись и на нее глянулъ добрыми очами Самъ Господь Богъ.
    Проснувшись утромъ, она и сама не знала, было ли это во снГ или на яву.
    Отправившись дальше, Элиза встретила старушку съ корзинкой ягодъ: старушка дала девушке горсточку ягодъ, а Элиза спросила ее, не пробежали ли тутъ, по лГсу, одиннадцать принце въ.
    — НФтъ,—сказала старушка;—но вчера я видела зд'Ьсь на р'Ьк'Ь. одиннадцать лебедей въ золотыхъ коронахъ.
    И старушка вывела Элизу къ обрыву, подъ которымъ протекала река. По обоимъ берегамъ росли деревья, простиравгшя навстречу другъ другу свои длинный, густо покрытыя листьями вГтви-ТГ изъ деревьевъ, которымъ въ ихъ естественномъ положенш не удавалось сплести своихъ ветвей съ ветвями ихъ братьевъ на про-тивоположномъ берегу, такъ вытягивались надъ водой, что корни ихъ вылезали изъ земли, и они таки добивались своего.
    Элиза простилась со старушкой и пошла къ устью рГки, впадавшей въ открытое море.
    II вотъ, передъ молодой дГвушкой открылось чудное безбрежное море, но на всемъ водяномъ пространстве не виднелось диодного паруса, не было ни единой лодочки, на которой бы она могла пуститься въ дальнЪйнйй путь. Элиза посмотрела на безчисленные валуны, выброшенные на берегъ моремъ: вода отшлифовала ихъ такъ, что они стали совсГмъ гладкими и круглыми. ВсЪ остальные выброшенные моремъ предметы: стекло, железо и камни, — тоже носили слГлы этой шлифовки, а, между тГмъ, вола была мягче нГжныхъ рукъ Элизы, и девушка подумала: «Волны неустанно катятся одна за другой и, наконецъ, шлифуютъ самые твердые

предметы. Буду же и я трудиться неустанно! Спасибо вамъ за науку, свЕтлыя, быстрый волны! Сердце говорить мнЕ, что когда-нибудь вы отнесете меня къ моимъ милымъ братьямъ!»
    На выброшенныхъ моремъ сухихъ водоросляхъ лежали одиннадцать б'Ьлыхъ лебединыхъ перьевъ; Элиза собрала и связала ихъ въ пучокъ; на перьяхъ еще блестЕли капли—росы или слезь, кто знаетъ? Пустынно было на берегу, но Элиза нс чувствовала этого: море представляло собою вечное разнообраз!е; въ нисколько ча-совъ тутъ можно было насмотреться больше, чЕмъ въ целый годъ где-нибудь на берегахъ пресныхъ внутреннихъ озеръ. Если на небо надвигалась большая черная туча, и ветеръ крЕпчалъ, море какъ будто говорило: «Я тоже могу почернЕть!» — начинало бурлить, волноваться и «выворачивать белки». Если же облака были розо-ватаго цвЕта, а вЕтеръ спалъ, и море было похоже на лепестокъ розы; иногда становилось оно зеленымъ, иногда бЕлымъ; но какая бы тишь ни стояла въ воздухЕ, и какъ бы спокойно ни было самое море, у берега постоянно было замЕтно легкое волнеше,— вода тихо вздымалась, словно грудь спящаго ребенка.
    Когда солнце было близко къ закату, Элиза увидала вереницу летЕвшихъ къ берегу дикихъ лебедей въ золотыхъ коронахъ; всЕхъ лебедей было одиннадцать, и летЕли они одинъ за другимъ, вытянувшись длинною бЕлою лентой. Элиза взобралась на верхъ обрыва и спряталась за кустикъ. Лебеди спустились недалеко отъ нея и захлопали своими большими бЕлыми крыльями.
    Въ ту же самую минуту, какъ солнце скрылось подъ водой, опереше съ лебедей вдругъ спало, и на землЕ очутились одиннадцать красавпевъ - принцевъ, Элизиныхъ братьевъ! Элиза громко вскрикнула; она сразу узнала ихъ, несмотря на то, что они успЕ-ли сильно измениться; сердце подсказало ей, что это они! Она бросилась въ ихъ объятия, называла ихъ всЕхъ по именамъ, а они-то какъ обрадовались, увидавъ и узнавъ свою сестрину, которая такъ выросла и похорошЕла. Элиза п ся братья смЕялись и плакали, и скоро узнали другъ отъ друга, какъ дурно поступила съ ними мачеха.
    — Мы, братья, — сказалъ самый старшей: — летаемъ въ видЕ дикихъ лебедей весь день, отъ восхода до самаго заката солнсч-наго; когда же солнце заходить, мы опять принимаемъ человЕче-скш образъ. Поэтому ко времени захода солнца мы всегда должны имЕть подъ ногами твердую землю: случись намъ превратиться въ людей во время нашего полета подъ облаками, мы тотчасъ же

упали бы съ такой страшной высоты. Живемъ же мы не тутъ; далеко-далеко за моремъ лежитъ такая же чудная страна, какъ эта, но дорога туда длинна, приходится перелетать черезъ все море, а по пути нЪтъ не единаго острова, гд£ бы мы могли провести ночь. Только на самой середине моря торчитъ небольшой одино-гай утесъ, на которомъ мы кое-какъ и можемъ отдохнуть, тесно прижавшись другъ къ другу. Если море бушуетъ, брызги воды перелетаютъ даже черезъ наши головы, но мы благодаримъ бога и за такое пристанище: не будь его, намъ вовсе не удалось бы навестить нашей милой родины—и теперь-то для этого перелета намъ приходится выбирать два изъ самыхъ длинныхъ дней въ году. Лишь разъ въ годъ позволено намъ прилетать на родину; мы можемъ оставаться здесь одиннадцать дней и летать надъ этимъ большимъ лЪсомъ, откуда намъ видно дворецъ, гд± мы родились и гд± живетъ нашъ отецъ, и колокольню церкви, где покоится наша мать. Тутъ даже кусты и деревья кажутся намъ родными; тутъ по равнинамъ попрежнему б'Ьгаютъ дик!я лошади, которыхъ мы вид'Ьли въ дни нашего детства, а угольщики по-прежнему поютъ тЪ п'Ьсни, подъ которыя мы плясали детьми. Тутъ наша родина, сюда тянетъ насъ вс£мъ сердцемъ, и здЪсь-то мы нашли тебя, милая, дорогая сестричка! Два дня еще можемъ мы пробыть здесь, а зат±мъ должны улететь за море въ чудную, но не родную намъ страну! Какъ же намъ взять тебя съ собою? У насъ нТтъ ни корабля, ни лодки!
    — Какъ бы мне освободить васъ отъ чаръ? — спросила бра-тьевъ сестра.
    Такъ они проговорили почти всю ночь и задремали только на нисколько часовъ.
    Элиза проснулась отъ шума лебединыхъ крылъ. Братья опять стали птицами и летали въ воздухъ большими кругами, а потомъ и совсемъ скрылись изъ виду. Съ Элизой остался только самый младшш изъ братьевъ; лебедь положилъ свою голову ей на колени, а она гладила и перебирала его перышки, Целый день провели они вдвоемъ, къ вечеру же прилетели и остальные, и, когда солнце сЬло, все вновь приняли человеческий образъ.
    — Завтра мы должны улететь отсюда и не смЪемъ вернуться раньше будущаго года, но тебя мы не покинемъ здесь! Хватитъ-ли у тебя мужества улетать съ нами? Моя рука довольно сильна, чтобы пронести тебя чрезъ лЪсъ — неужели же вс£ наши крылья не смогутъ перенести тебя черезъ море?

___11_

     — Да, возьмите меня съ собой! —сказала Элиза.
     Всю ночь провели они за плетеньемъ сетки изъ гибкой ивовой коры и тростника; сетка вышла большая и прочная; въ нее положили Элизу; превратившись на восходе солнца въ лебедей, братья схватили сетку клювами и взвились съ милой, спавшей еще сладкимъ сномъ сестрицей къ облакамъ. Лучи солнца светили ей прямо въ лицо, поэтому одинъ изъ лебедей полетЪтъ надъ ея головой, защищая ее отъ солнца своими широкими крыльями.
     Они были уже далеко отъ земли, когда Элиза проснулась, и ей показалось, что она видитъ сонъ на яву, такъ странно было ей лететь по воздуху. Возле нея лежала ветка съ чудесными спелыми ягодами и пучокъ вкусныхъ кореньевъ; ихъ набралъ и положилъ къ ней самый младшш изъ братьевъ, и она благодарно улыбнулась ему, — она догадалась, что это онъ лет±лъ надъ ней и защищалъ ее отъ солнца своими крыльями.
     Высоко-высоко летели они, такъ что первый корабль, который они увидели въ море, показался имъ плавающею по воде чайкой. Въ небе позади ихъ стояло большое облако — настоящая гора!—на немъ Элиза увидала движуппяся исполинская т£ни одиннадцати лебедей и свою собственную. Вотъ была картина, какихъ ей еще не приходилось видеть! Но по мере того, какъ солнце подымалось выше и облако оставалось все дальше и дальше позади, воздушный т^невыя картины мало-по-малу исчезали.
     Целый день летели лебеди, какъ пущенная изъ лука стрела, но все-таки медленнее обыкновеннаго; теперь, ведь, они несли сестру. День сталъ клониться къ вечеру, поднялась непогода; Элиза со страхомъ следила за Т’Ьмъ, какъ опускалось солнце,— одинокаго морского утеса все еще не было видно. Вотъ ей показалось, что лебеди какъ-то -усиленно машутъ крыльями. Ахъ это она была виной того, что они не могли летать быстрее! Зай-детъ солнце, они станутъ людьми, упадутъ въ море и утонутъ! И она отъ всего сердца стала молиться Богу, но утесъ все не показывался. Черная туча приближалась, сильные порывы ветра предвещали бурю, облака собрались въ сплошную грозную свинцовую волну, катившуюся по небу; молшя сверкала за молнией.
    Однимъ своимъ краемъ солнце почти уже касалось воды; сердце Элизы затрепетало; лебеди вдругъ полетели внизъ съ неимоверною быстротой, и девушка подумала уже, что все они па-даютъ; но нетъ, они опять продолжали лететь. Солнце наполовину скрылось подъ водой, и тогда только Элиза увидала подъ собой