Москва
ИНФРА-М
2012

СИНТАКСИС 
СОВРЕМЕННОГО 
РУССКОГО ЯЗЫКА

М.Ю. Федосюк

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ 

Рекомендовано УМО по образованию в области
подготовки педагогических кадров в качестве  учебного пособия
для студентов высших учебных заведений, обучающихся 
по направлению 050100 «Педагогическое образование» 
и специальности 050301 «Русский язык и литература»

Федосюк М.Ю. 
Синтаксис современного русского языка: Учеб. пособие. — М.: 
ИНФРА-М, 2012. — 245 с. — (Высшее образование: Бакалавриат).
ISBN 978-5-16-004872-7
Опираясь на сложившуюся систему преподавания раздела «Синтаксис» 
вузовского курса «Современный русский язык», автор стремился отразить в 
пособии ряд продуктивных идей лингвистики последних десятилетий: со-
временные представления об устройстве плана содержания языка; принцип 
последовательного разграничения описания в направлении от языковых 
единиц к выражаемому ими содержанию и в направлении от определен-
ных типов содержания к возможным способам его выражения; установку 
на объяснение причин существования каждого из описываемых явлений, 
определение их национальной специфики или, наоборот, универсального 
языкового характера. 
Для студентов бакалавриата, специалитета и магистратуры, обуча-
ющихся по профилю «Русский язык и литература», а также студентов, 
получающих подготовку по специальностям, тесно связанным с русским 
языком, таким как «Журналистика», «Иностранные языки», «Педагогика 
и методика начального образования».

УДК 801.56 (075.8)
ББК 81.1я73

Ф32

УДК 801.56 (075.8)
ББК 81.1я73
Ф32

ISBN 978-5-16-004872-7 
© Федосюк М.Ю, 2012

Рецензенты: 
Ремчукова Е.Н., д-р. филол. наук, профессор Российского университе-
та дружбы нарордов;
Фоминых Б.И., канд. филол. наук, профессор Государственного инсти-
тута русского языка им. А.С. Пушкина.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Цель учебного пособия — познакомить студентов-филологов 
с синтаксической системой современного русского языка. 
Опираясь на сложившуюся систему преподования раздела «Син-
таксис» вузовского курса «Современный русский язык», автор стре-
мился отразить в пособии ряд продуктивных идей лингвистики по-
следних десятилетий, и прежде всего представления современного 
языкознания о принципах организации плана содержания языковых 
знаков. Кроме того, автор ориентировался на предложенный еще 
Л.В. Щербой, однако ставший актуальным лишь в наши дни, прин-
цип последовательного разграничения двух аспектов лингвистиче-
ского описания: семасиологического, идущего в направлении от 
языковых единиц к выражаемому ими содержанию, и ономасиоло-
гического, направленного от определенных типов содержания к воз-
можным способам их выражения. Еще одной особенностью данного 
пособия является установка на объяснительный подход, т.е. на объ-
яснение причин существования каждого из описываемых явлений, 
определение их национальной специфики или, наоборот, универ-
сального языкового характера. 
Можно надеяться, что использованный подход не только облег-
чит усвоение курса русского синтаксиса, но и углубит представления 
студентов о своеобразии синтаксической системы русского языка, 
ее богатых выразительных возможностях, системных связях между 
синтаксическим уровнем и другими уровнями языка, а также об об-
условленности стилистических коннотаций, присущих некоторым 
единицам синтаксиса, их содержательными осо бенностями.
Данное пособие призвано помочь студентам и в их практической 
работе по повышению уровня собственной речевой культуры.

Часть 1 
ОСНОВНЫЕ 
ПОНЯТИЯ

§ 1. ПРЕДМЕТ И ЕДИНИЦЫ СИНТАКСИСА
!
С и н т а к с и с  (от греч. syntaxis — составление) — это раздел язы-
кознания, изучающий законы построения единиц речи, больших, 
чем слово. 

Поскольку законы синтаксиса тесно связаны с принадлежностью 
слов к различным частям речи, а также с закономерностями слово-
изменения, т.е. с явлениями, которые представляют собой предмет 
морфологии, традиционно принято считать, что синтаксис в сово-
купности с морфологией образует некий общий раздел языкознания, 
который именуется г р а м м а т и к о й   (от греч. grammatikē technē — 
искусство письма). 
Единицами, которые изучает синтаксис, являются с л о в о с о -
ч е т а н и е, п р е д л о ж е н и е  и  т е к с т. 
Прежде чем подробно рассмотреть каждую из этих единиц, необ-
ходимо отметить, что в лингвистике принято разграничивать комму-
никативные и номинативные единицы. 
!
К о м м у н и к а т и в н ы м и  (от лат. communico — сообщать) назы-
вают единицы, которые являются средством о б щ е н и я, т.е. ис-
пользуются либо с целью передачи сообщений, либо для воздействия 
на поведение или эмоции адресата. 
Н о м и н а т и в н ы е  е д и н и ц ы   (от лат. nomino — именовать) 
называют те или иные предметы, признаки или ситуации, но само-
стоятельным средством общения не являются. 

И коммуникативные, и номинативные единицы могут быть опи-
саны, во-первых, с точки зрения выражаемого ими с о д е р ж а н и я, 
а во-вторых, с точки зрения передающей это содержание ф о р м ы . 
Охарактеризуем каждую из единиц синтаксиса, используя в каче-
стве иллюстрации начало рассказа А.П. Чехова «Хамелеон».
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов 
в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с ре-
шетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом 
тишина… На площади ни души… Открытые двери лавок и кабаков гля-
дят на свет Божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже 
нищих.

Наиболее простую синтаксическую единицу представляют собой 
словосочетания. 
! 
С л о в о с о ч е т а н и е  —  это синтаксическая единица, состоя щая 
из двух или большего количества знаменательных слов, связанных 
между собой содержательно и при помощи формальных средств. 

Напомним, что з н а м е н а т е л ь н ы м и  называются слова, обозначающие 
предметы, признаки и ситуации. Знаменательным словам противопостав-
лены так называемые с л у ж е б н ы е  с л о в а , которые предназначены для 
выражения смысловых отношений между знаменательными словами. 
К числу служебных слов относятся предлоги, союзы и частицы.

Примерами словосочетаний, содержащихся в приведенном выше 
отрывке из рассказа А.П. Чехова, могут служить такие единицы, как 
через базарную площадь; идет через площадь; полицейский надзиратель; 
наполненным крыжовником; доверху наполненным и т.п. 

Следует ли считать словосочетаниями соединения слов, которые состо-
ят из подлежащего и сказуемого, например идет надзиратель, или из 
однородных членов предложения, например в шинели и с узелком? Если 
исходить из определения термина словосочетание, которое было приве-
дено нами ранее, то следует. Однако вопрос о синтаксическом статусе 
единиц упомянутого типа не имеет в современной русистике общепри-
нятого решения. Используемому нами подходу к словосочетаниям, ко-
торый восходит к лингвистической концепции академика Филиппа Фе-
доровича Фортунатова (1848–1914), противостоит точка зрения акаде-
мика Виктора Владимировича Виноградова (1895–1969), который 
понимал под словосочетаниями лишь составные наименования предме-
тов, признаков или ситуаций и потому не считал словосочетаниями со-
единения, состоящие из подлежащих и сказуемых или из однородных 
членов предложения. Точка зрения В.В. Виноградова, в соответствии 
с которой далеко не всякое сочетание слов можно называть словосоче-
танием, широко представлена во многих современных школьных и ву-
зовских учебниках синтаксиса.

Необходимо уточнить, что формальными средствами, которые 
используются при построении словосочетаний, может служить, во-
первых, морфологическая форма слов, во-вторых, служебные слова 
и, в-третьих, порядок их следования. Так, в словосочетании полицей-
ский надзиратель формальным показателем связи между компонен-
тами является то, что слово полицейский имеет те же грамматические 
значения мужского рода, единственного числа и именительного па-
дежа, что и слово надзиратель; в словосочетании идет через пло-
щадь — то, что слово площадь имеет форму винительного падежа 
и снабжено предлогом через, причем оба средства указывают на связь 
слова площадь со словом идет; в словосочетании доверху наполненным 
формальным показателем связи является лишь контактное располо-
жение данных слов.

Наряду с м и н и м а л ь н ы м и , т.е. состоящими только из двух 
слов, словосочетаниями, существуют и м н о г о к о м п о н е н т н ы е, 
с л о ж н ы е  словосочетания, например через базарную площадь идет; 
идет полицейский надзиратель Очумелов; доверху наполненным конфис-
кованным крыжовником и т.п. 
Поскольку словосочетания представляют собой соединения слов, 
связанных между собой, с одной стороны, содержательно, а с дру-
гой — формально, необходимо выяснить, как содержательные и фор-
мальные признаки словосочетаний относятся друг к другу.
Очевидно, что формальный признак словосочетания — показа-
тели связи между словами — предназначен для того, чтобы помочь 
адресату, приложив минимальные усилия, обнаружить смысловые 
отношения между словами, даже если наличие этих отношений не-
очевидно. 
Сказанное можно проиллюстрировать следующим примером. 
В одной из своих работ известный американский лингвист Ноам 
Хомский (род. 1928) сконструировал правильное с чисто формальной 
точки зрения, но аномальное в смысловом отношении предложение 
Бесцветные зеленые идеи спят бешено (Colorless green ideas sleep 
furiously). Однако наличие формальных связей между словами, кото-
рые входят в состав этого предложения, приводит к тому, что если бы 
это предложение встретилось в каком-либо реальном тексте, то чи-
татель скорее всего не воспринял бы его как аномальное и попытал-
ся бы обнаружить в каждом из словосочетаний определенный смысл. 
Как можно понять словосочетание бесцветные зеленые идеи? Очевид-
но, как обозначение ничем не замечательных (бесцветных) и к тому 
же незрелых (зеленых) идей. А что может обозначать словосочетание 
бешено спать? Скорее всего, «временно затаить свою ярость». 
Более крупной единицей синтаксиса являются предложения. 
!
П р е д л о ж е н и е  —  это минимальная самостоятельная комму-
никативная единица речи, формальным признаком которой яв-
ляется интонационная (на письме — пунктуационная) закончен-
ность.

Уточним, что интонационная законченность предложения — это 
ритмико-мелодическое оформление любого предложения как завер-
шенного сообщения, вопроса или восклицания. В письменной речи 
на подобное интонационное оформление указывает, во-первых, про-
писная буква в начале предложения, а во-вторых, точка, вопроси-
тельный или восклицательный знаки в его конце. 
Примерами предложений в анализируемом нами тексте являются 
такие единицы, как Через базарную площадь идет полицейский надзи-
ратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке; За ним шагает ры-

жий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным кры-
жовником и др. 
Легко продемонстрировать, что, во-первых, предложения явля-
ются к о м м у н и к а т и в н ы м и  единицами. В отличие от таких, 
например, словосочетаний, как через базарную площадь; полицейский 
надзиратель или наполненным крыжовником, они не называют пред-
меты, признаки или ситуации, а передают сообщения. 
Во-вторых, предложения представляют собой с а м о с т о я т е л ь -
н ы е  коммуникативные единицы. Дело в том, что в составе целого 
ряда предложений можно обнаружить более мелкие компоненты, 
которые, в свою очередь, являются коммуникативными единицами. 
Однако интонационное (и соответствующее ему пунктуационное) 
оформление этих фрагментов указывает на их несамостоятельность. 
Так, в предложении Через базарную площадь идет полицейский надзи-
ратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке имеется фрагмент 
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов, ко-
торый представляет собой коммуникативную единицу. Однако эта 
коммуникативная единица несамостоятельна, поскольку она состав-
ляет единое интонационное целое с последующей частью — в новой 
шинели и с узелком в руке. 
Приведем другой пример: в предложении Открытые двери лавок 
и кабаков глядят на свет Божий уныло, как голодные пасти; около них 
нет даже нищих можно обнаружить две коммуникативных единицы: 
(1) Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий уныло, как 
голодные пасти и (2) Около них нет даже нищих. Однако единое ин-
тонационное и пунктуационное оформление этих единиц в исходном 
тексте не позволяет квалифицировать их как две самостоятельных 
коммуникативных единицы, т.е. как два отдельных предложения.
Наконец, в-третьих, предложения являются м и н и м а л ь н ы м и 
коммуникативными единицами, поскольку не содержат более мел-
ких единиц, которые можно было бы квалифицировать как предло-
жения. 
Зададимся вопросом: в каких отношениях друг к другу находятся 
формальные и содержательные признаки предложения? Очевидно, 
что так же, как и в случае со словосочетанием, формальные призна-
ки предложения — его интонационная или пунктуационная закон-
ченность — предназначены для того, чтобы облегчить адресату об-
наружение признаков содержательных. 
В тех случаях, когда границы предложений могут быть однознач-
но определены на основании исключительно содержательных при-
знаков, формальные признаки оказываются в известной степени 
избыточными. Так, в приведенном фрагменте из рассказа А.П. Че-
хова «Хамелеон» имеются два фрагмента, которые заканчиваются 
многоточиями: Кругом тишина… и На площади ни души… Как из-

вестно, многоточие часто используют для указания на то, что пред-
ложение является по тем или иным причинам прерванным, т.е. ин-
тонационно не завершенным, поскольку оно не произнесено гово-
рящим до конца. Именно такова, например, функция многоточия 
в следующем предложении из романа Л.Н. Толстого «Война и мир» : 
Я уверена, что мой муж будет согласен, — сказала графиня, — но ваш 
батюшка… Однако содержательная достаточность рассматриваемых 
нами фрагментов Кругом тишина… и На площади ни души… дает ос-
нования, несмотря на отсутствие формальных показателей конца 
предложения — точки, вопросительного или восклицательного зна-
ков, — воспринимать их как законченные предложения. Очевидно, 
что в данном случае многоточия следует квалифицировать не как 
знаки прерванных предложений, а как указание на то, что после каж-
дого из рассматриваемых интонационно законченных предложений 
следуют большие паузы.
Другой иллюстрацией того, что интонационное выражение за-
конченности предложения не всегда бывает обязательным, могут 
служить те трудности, которые, как правило, возникают при необ-
ходимости передать в виде письменного текста аудиозапись устной 
монологической речи. В подобных письменных расшифровках зву-
чащего текста нередко бывает достаточно трудно расставить знаки 
препинания, поскольку постоянно возникает вопрос: точку или за-
пятую следует поставить после того ли иного фрагмента? А это сви-
детельствует о том, что говорящие далеко не всегда четко и последо-
вательно используют интонационные средства для однозначного 
членения текста на отдельные предложения.
Вместе с тем достаточно часто формальные признаки предложе-
ния — законченное интонационное оформление в устной речи и со-
ответствующая ему пунктуация на письме — выступают как главное 
средство, заставляющее адресата воспринимать те или последова-
тельности слов как предложения. 
Проиллюстрируем это на материале последнего предложения на-
шего отрывка: Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий 
уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих. Как уже было 
сказано, здесь содержатся два отдельных сообщения. Однако пунк-
туация — точка с запятой внутри рассматриваемого фрагмента и точ-
ка на конце — указывает на то, что, по замыслу автора, этот фрагмент 
следует, во-первых, интонировать как единое предложение, а во-
вторых, воспринимать как одну минимальную коммуникативную 
единицу, которая хотя и информирует о двух отдельных ситуациях, 
однако интерпретирует их как тесно связанные друг с другом.
Достаточно часто формальные признаки, присущие предложени-
ям, заставляют адресатов обнаруживать в некоторых фрагментах 
речи содержательные свойства предложений, даже если присутствие 

этих свойств неочевидно. Так, под влиянием самостоятельного ин-
тонационного оформления мы воспринимаем как предложения от-
дельные словоформы или сочетания слов, например: Зима (при на-
личии интонационного оформления перед нами не слово, а предло-
жение, которое имеет смысл «Стоит зима»); В библиотеку? (неполное 
предложение, выражающее смысл «Ты идешь в библиотеку?») или 
А вы карандашом (неполное предложение со смыслом «А вы пишите 
карандашом»).
Показателен и следующий пример из комедии Н.В. Гоголя «Ре-
визор» — сцена, в которой супруга городничего Анна Андреевна чи-
тает полученную от него записку.
А н н а  А н д р е е в н а. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.) 
«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма пе-
чальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особен-
но и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.) 
Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Д о б ч и н с к и й. А это Антон Антонович писали на черновой бума-
ге по скорости: там какой-то счет был написан.
Как видим, не заметив, что в записке наложились друг на друга 
два разных текста, Анна Андреевна пытается проинтонировать текст 
записки как единое предложение, а вследствие этого и осмыслить 
содержащееся в прочитанном фрагменте сообщение; и только пол-
ная невозможность подобного осмысления заставляет ее обнаружить 
свою ошибку.
Завершая рассмотрение предложения, попытаемся определить 
отношение этой синтаксической единицы к другой единице синтак-
сиса — словосочетанию. Поскольку словосочетание было определе-
но нами как единица, состоящая из двух или большего количества 
значимых слов, связанных между собой содержательно и при помо-
щи формальных средств, любое предложение можно одновременно 
квалифицировать и как словосочетание. В то же время далеко не 
всякое словосочетание можно считать предложением: предложени-
ями, как уже упоминалось, являются лишь такие словосочетания, 
которые, во-первых, представляют собой коммуникативные едини-
цы, а во-вторых, обладают интонационной или пунктуационной 
законченностью. 
Наиболее крупной единицей синтаксиса является текст. 
!
Те к с т  (от лат. textum — связь, соединение) — это коммуникатив-
ная единица речи, которая с точки зрения содержания характери-
зуется смысловой целостностью и смысловой законченностью, а с 
точки зрения формы — отдельностью оформления. 

При этом, говоря о смысловой ц е л о с т н о с т и, подразумевают, 
что любой текст обладает неким единым, целостным содержанием. 

Упоминая же смысловую з а к о н ч е н н о с т ь, подчеркивают, что 
передаваемое текстом содержание настолько полно реализует замы-
сел отправителя, что не нуждается в обязательном продолжении. 
Выдающийся русский филолог Михаил Михайлович Бахтин 
(1895–1975), характеризуя основную единицу человеческого обще-
ния (которую он, правда, предлагал именовать не текстом, а выска-
зыванием), писал: «Предложение, как и слово, — значащая единица 
языка. Поэтому каждое отдельно взятое предложение, например 
“Солнце взошло”, совершенно понятно, то есть мы понимаем его 
языковое значение, его возможную роль в высказывании. Но занять 
в отношении этого отдельного предложения ответную позицию ни-
как нельзя, если только мы не знаем, что говорящий сказал этим 
предложением всё, что он хотел сказать, что этому предложению не 
предшествуют и за ним не следуют другие предложения того же 
говорящего»1. Далее М.М. Бахтин показывал, что предложение Сол-
нце взошло способно реализовать совершенно разные замыслы гово-
рящего, если оно выступает в составе таких, например, текстов: 
(1) Солнце взошло. Пора вставать; (2) Солнце взошло. Но еще очень 
рано. Нужно еще поспать, или, наконец, (3) если оно служит в диа-
логе ответом на вопрос Взошло ли солнце?
С формальной точки зрения смысловая целостность и закончен-
ность текста получают выражение при помощи о т д е л ь н о с т и  е г о 
о ф о р м л е н и я, т.е. отграниченности от других текстов. По указан-
ной причине в устной диалогической речи текстом следует считать 
каждую из реплик диалога. В этом случае основным показателем от-
дельности оформления текста служит смена говорящих. Другим по-
казателем отдельности текста в устной речи может быть пауза, сви-
детельствующая о том, что говорящий сказал все, что собирался 
сказать. В письменной речи показателями отдельности текста обыч-
но являются пробелы, отделяющие один текст (например, в сборни-
ке рассказов или стихотворений) от другого, а также заглавия, пред-
ставляющие собой знак начала текста. 
Необходимо иметь в виду, что смысловая законченность текста — 
это признак относительный. Дело в том, что, с одной стороны, в со-
ставе текста нередко можно обнаружить фрагменты, которые, как 
и весь текст, обладают свойством, по крайней мере, относительной 
смысловой законченности и которые по этой причине также можно 
считать текстами. А с другой стороны, любой текст может входить 
в состав какого-либо большего по объему законченного речевого про-
изведения, и это речевое произведение тоже следует считать текстом. 
Так, роман Л.Н. Толстого «Война и мир», как известно, состоит 
из четырех томов. Совершенно очевидно, что отдельность оформле-

1 
См.: Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика 
словесного творчества. — М., 1986. — С. 276.