Москва
ИНФРА-М
2014

Современные 

горожане-дачники

ценноСти и трудовая 

мотивация

МОНОГРАФИЯ

Ю.В. Печин

Печин Ю.В.
Современные горожане-дачники: ценности и трудовая мотивация: 
Монография. — М.: ИНФРА-М, 2014. – 167 с. — (Научная мысль). – 
DOI 10.12737/2681(www.doi.org).

ISBN 978-5-16-009809-8 (print)
ISBN 978-5-16-101255-0 (online)

В работе представлены результаты первого в России междисциплинарного 
исследования особенностей ценностных ориентаций и мотивации труда горо-
жан-дачников. На различном теоретическом материале, а также в ходе эмпи-
рического исследования раскрыты основания и важные аспекты образа жизни 
современного российского дачника.
Рекомендуется всем, кто интересуется психологией личности, исторической 
психологией, историей России, культурно-исторической спецификой россий-
ской цивилизации.

ББК 88 

УДК 159.9.07(075.4)
ББК 88
 
П317

© Печин Ю.В., 2014
ISBN 978-5-16-009809-8 (print)
ISBN 978-5-16-101255-0 (online)

П317

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

ВВЕДЕНИЕ

Россия за прошедший ХХ век пережила две социально-политические 

и экономические революции (в 1917 и в нач.1990-х гг.), каждый раз гро-
зившие перерасти в полномасштабный социокультурный кризис и даже 
слом традиционных форм жизни и мысли русского народа. История, не-
сомненно, воздействует на психологию ее современников, так же как и 
психология субъектов истории детерминирует некоторые, иногда весьма 
важные, черты исторических событий. Эти сложные процессы взаимо-
влияния истории и психологии изучает сравнительно молодая наука –
историческая психология. Одна из ее задач – это определение границ из-
менчивости форм и содержания психических процессов под воздействи-
ем истории. В частности, поиск ответа на вопрос – что меняется и что не 
меняется в психологии человека (народа) на протяжении определенного 
периода истории, какие структуры можно отнести к базовым, «ядерным» 
(слабо подверженным изменениям), а какие – к периферийным, второсте-
пенным (легко изменяющимся). Эту исследовательскую задачу можно 
решать на самом различном материале. Тема нашего исследования – от-
ношение русского человека к труду на протяжении последних десяти ве-
ков и его специфическое преломление в труде современных горожан-
дачников. 

На фоне либеральных реформ, начатых после распада СССР, не ути-

хают споры о том, способна ли русская культура порождать умелого и 
честного труженика, или же Россия обречена учиться эффективному хо-
зяйствованию у своих соседей (европейцев, китайцев, японцев и т.д.), 
перенимая у них не только производственные технологии, но и «трудовой 
этос»? Мы намерены в своей работе показать, что русская культура имеет 
все необходимые условия для положительного решения вопроса о смысле  
жизни и труда, для воспитания на основе собственных ценностей под-
линного творца-труженика, и что Россия была и есть реальная, конку-
рентная в масштабах всемирной истории альтернатива как западному 
миропроекту, так и всем остальным, включая  сферу труда и хозяйства.

Русский человек всегда много и тяжело работал. Поистине, в поте ли-

ца зарабатывал свой хлеб. Ни суровая природа, ни непредсказуемое госу-
дарство не разучили его работать. Один из ярких примеров того, как во-
преки массе обстоятельств, блокирующих положительную трудовую мо-
тивацию, русский человек демонстрирует подлинную любовь к труду, и 
является уникальный феномен массового дачного движения в СССР и в 
современной России.

Дачное движение на сегодняшний день охватывает почти половину 

всего населения России [165, 205, 65, 66]. При этом за полвека с момента 
его зарождения не вышло ни одной работы, посвященной комплексному 
научному исследованию этого явления. 

Актуальность нашей темы связана также с набирающей силу тенден-

цией к медленному изменению содержания дачного движения – экономи-
ческая целесообразность дачного хозяйства уменьшается, со сменой по-
колений, образно говоря, количество грядок сокращается и дача посте-

пенно начинает превращаться в место отдыха. Поэтому через несколько 
десятков лет, возможно, грядки уступят место газонам и исследовать бу-
дет нечего. Но основная наша задача не в том, чтобы обосновать дачный 
труд как экономический феномен (это дело экономистов и социологов 
труда), а  выявить его социокультурные основания и конкретно-
психологическую специфику. Таким образом, чтобы ответить на вопрос 
об истоках дачного хозяйства и о мотивах труда горожан-дачников нам 
необходимо исследовать более широкий и сложный вопрос о социокуль-
турной специфике русского труда, рассмотреть важнейшие концептуаль-
ные модели труда в русской культуре, их ценностные основания и осо-
бенности их преломления в психологии народа и отдельного человека.

Наше исследование базировалось на методологических принципах ис-

торизма и системности. Сущность первого в том, что любое явление 
(природное или социальное) необходимо рассматривать исторически, в 
развитии, в становлении с учетом множества различных факторов, его 
обуславливающих. Такой подход означает, что объект должен рассматри-
ваться, во-первых, с точки зрения его внутренней структуры, во-вторых, с 
точки зрения процесса, т. е. следующих друг за другом во времени сово-
купности исторических связей и зависимостей его внутренних состав-
ляющих; в-третьих, с точки зрения выявления и фиксирования качествен-
ных изменений в его структуре в целом; наконец, с точки зрения раскры-
тия закономерностей его развития, законов перехода от одного историче-
ского состояния объекта, характеризующегося одной структурой, к дру-
гому историческому состоянию, характеризующемуся другой структурой. 
Особенно актуален данный принцип в психологических исследованиях, 
предметом которых выступает человек или группа людей [143]. Принцип 
системности подразумевает, что любое явление следует анализировать не 
как механическое множество отдельных элементов, связей, зависимостей, 
а как органичную совокупность этих структурных составляющих, как 
внутренне связанное и функционирующее целое, как систему, причем 
взятую в контексте другой, более широкой системы [86].

В ходе исследования использовались такие методы, как наблюдение, 

беседа, теоретический анализ научной литературы, эксперимент, стати-
стический анализ результатов эмпирического эксперимента. 

Глава 1. 
ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ МОТИВАЦИИ ТРУДА 
В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ

1.1. Ценностные основания концепции труда в русской культуре

Говоря о ценностных основаниях какой-либо концепции, мы будем 

подразумевать системное единство двух явлений, а именно:

1) объективированных ценностей, мировоззренческих установок и 

представлений1 (о мире, о человеке, о смысле жизни и т.п.), выработан-
ных в конкретной культуре и составляющих исходную систему «смысло-
вых координат» для самоидентификации (религиозной, этно-культурной, 
социальной) представителя этой культуры;

2) общепринятых в данной культуре способов «социального   дейст-

вия» (М.Вебер) в горизонте вышеназванных базовых ценностных диспо-
зиций, то есть форм перекодирования ментальности (или «социальных 
архетипов» по К.Касьяновой [101]) в практические действия;

На процесс формирования как картины мира, так и предпочтительных 

стратегий жизни безусловно влияет фактор истории (понимаемый нами в 
широком, философском смысле – как задающий контекст становления,
развития). Так, очевидно, что любая культура, в том числе и русская, ге-
нетически связана с социальной историей – и наоборот. 

Поскольку мы намерены в данной главе рассмотреть ценностные ос-

нования концепции труда в русской культуре, то в первую очередь пред-
метом нашего внимания будет русская духовная культура в сопряжении с 
историей России и влияние этих факторов (культурно-исторического и 
социально-исторического) на формирование и развитие концепции  тру-
да. 

В истории России с момента образования централизованного государ-

ства до наших дней мы можем выделить три эпохи, отличающихся друг 
от друга основополагающими принципами устройства общественного и 
индивидуального бытия, пониманием смысла жизни, а в его рамках – и 
смысла труда:

1) эпоху «христианской России» (X – нач.ХХ вв.);
2) эпоху «советской, или коммунистической России» (1917 – 1991гг.); 
3) эпоху «либерально-демократической России» (1991 г. – современ-

ность). 

В каждом из этих исторических периодов имелся комплекс социо-

культурных установок и представлений, по поводу содержания которых в 
обществе (от политической элиты до народных «низов») устанавливался 
консенсус, и каждая эпоха формировала свое понимание, свою концеп-

1 По мнению К.А.Абульхановой и Р.Р.Енакаевой, именно представления явля-
ются «ведущей и единственной характеристикой и общественного, и индивиду-
ального сознания» [4, с.9], то есть репрезентируют друг друга в ментальной 
сфере и связывают друг друга в действительности социальной жизни.

цию труда, свою теорию и практику трудовой деятельности человека в 
обществе.

Отметим также и то, что в утверждении и поддержке этих социокуль-

турных установок в рамках каждой из названных эпох активную роль 
играла позиция государственных и общественных институтов. Так что 
здесь можно говорить о христианстве, марксизме и либерализме в опре-
деленном смысле как об официальных государственных идеологиях. 
В конкретно-историческом процессе реализации эти доктрины стали 
представлять из себя не что иное как секулярные квазирелигии – как по 
тенденции иметь собственную догматику, так и по степени влияния на 
массы [38,  186 и др.].  

Сближение, размещение в одном логическом ряду христианства (как 

религиозного учения) и марксизма с либерализмом (как идеологических 
доктрин), на наш взгляд, вполне правомерно. Во-первых, и марксизм, и 
либерализм имплицитно содержат в себе теоретические положения, кото-
рые возможно принять лишь «на веру»,  религиозно-догматически, так 
как их невозможно доказать рациональным или эмпирическим способом 
(например, утверждения о самозарождении жизни на земле, о происхож-
дении человека из животного мира в процессе труда, о мессианской роли 
пролетариата, о «скачке в царство свободы» и т.п. – в марксизме, о чудо-
действенных возможностях рыночной экономики, о либеральной демо-
кратии как вершине развития человеческих обществ, о «правах и свобо-
дах индивида» как основах всех форм социальной жизни и многие др. – в 
либерализме). Во-вторых, и марксизм, и либерализм за время своего су-
ществования обросли массой вполне религиозных атрибутов, ритуалов, 
символов, в конкретно-историческом процессе реализации эти доктрины 
стали представлять из себя не что иное как секулярные квазирелигии –
так, марксизм на практике (в СССР и других соц.странах) породил своих 
«богов» (Маркс – Энгельс – Ленин и т.п), «святых», «мучеников» («пла-
менных революционеров», «борцов за свободу»), «литургическую жизнь» 
(съезды партии), «крестные ходы» (демонстрации), «катехизис» (Комму-
нистический Манифест, Программы КПСС и т.п.) и многие др. Либера-
лизм – не исключение: в США он приобрел открытые формы «граждан-
ской религии», в остальном мире – в завуалированном виде мифо-
религиозного поклонения Рынку, Демократии, Правам человека [38,  186 
и др.].  С другой стороны, религиозное учение в процессе «абсорбции» 
социумом формирует различные идеологические конструкции, являю-
щиеся своего рода проекциями догматов в плоскость политической, эко-
номической, культурной жизни общества.

Таким образом, первым шагом нашего исследования будет диахрон-

ный анализ основных постулатов концепции труда, то есть изучение их 
изменений в связи со сменой доминирующей в обществе мировоззренче-
ской установки, со сменой «символа веры». Определяются и контуры 
оснований этих последовательно сменяющих друг друга концепций: в 
эпоху монархической России (до 1917 г.) таковым основанием являлось 
христианство (православие), в эпоху социализма – марксизм, а в совре-
менной России – либерализм.

Отдельная тема в дискуссии об идейно-мировоззренческих основани-

ях русской культуры – место и роль язычества. Мы признаем, что языче-
ство – наиболее древняя и дожившая до наших дней форма религиозно-
сти. И что языческое отношение к природе и к людям оказало существен-
ное влияние на формирование  русского национального характера (кратко 
этот вопрос будет затронут в § 1.4). Но, во-первых, именно переход от 
язычества к христианству дал начало процессу соединения разных сла-
вянских племен в русский народ. Условно говоря, Россия как великая 
держава и как субъект мировой истории культуры началась с христианст-
ва. Во-вторых, следовательно, и государственность русского народа, и 
сама русская культура формируется в христианскую эпоху, а не в языче-
скую (что не отменяет факт присутствия и влияния язычества на развитие 
всех форм жизни русского народа). Таким образом, мы сосредотачиваем 
наше внимание на тех формах мировоззрения, которые развивались па-
раллельно с формированием русского государства, которые были артику-
лировано и систематически изложены и которые оказывали определяю-
щее воздействие на развитие России в конкретных фазах ее истории. Это, 
повторим, по нашему мнению есть христианство, марксизм (коммунизм) 
и либерализм. 

Как в отношении науки в целом, так и в отношении психологии в ча-

стности, доминантные идейные (переходящие в идеологические) конст-
рукции порождали (и не могли не порождать) то, что после работы 
Т.Куна «Структура научных революций» [120] принято называть «пара-
дигмой» научного познания. В точном значении этого слова (от греч. 
рaradeigma – пример, образец [249]2) речь идет об образцах, общеприня-
тых и общепризнанных в данное время и в данном кругу ученых стандар-
тах  постановки и решения исследовательских задач. Показательно то, что 
Т.Кун вводит в структуру «дисциплинарной матрицы» (то есть системы 
определенных мировоззренческих координат, внутри которой проходит 
то или иное конкретное научное исследование), кроме всего прочего, та-
кой элемент, как «ценности», на основе которых ученые объединяются не 
менее часто и не менее прочно, как и на базе «символического обобще-
ния» или «концептуальной модели» (см. [120, с.234-241]). Развитие науки 
по закону борьбы и смены парадигм, на наш взгляд, связано не только с 
внутренней логикой развития самой научной мысли, но и с влиянием со-
циокультурного и исторического контекста этого сложного процесса. Как 
верно писал Л.С.Выготский, подлинно «научная методология на истори-
ческой основе» означает, прежде всего, «связь науки с общей социально-
культурной подпочвой эпохи» [46, с.52]. В некоторые исторические пе-
риоды (например, в советской России) парадигма могла искусственно 
формироваться под воздействием вненаучных факторов. Особенно остро 
это проявляется в гуманитарных науках, к каковым в значительной мере 

2 Авторы «Философского энциклопедического словаря» (2000 г.) признают в 
качестве синонима парадигмы понятие «картина мира» [249, с.332], тем самым 
сближая узконаучный термин (парадигма) с общефилософским (картина мира, 
мировоззрение).

относится и психология (особое давление идеологии на «общественные 
науки» объясняется просто – слишком высока была ставка – человек и 
его мысли и чувства). Поэтому, на наш взгляд, вполне обоснованно сле-
дует рассматривать научные модели – тем более в области гуманитарных 
наук – как корреляты господствующих мировоззренческих диспозиций. 
Что касается психологии, то в России ее развитие с момента зарождения и 
до сего дня проходило (последовательно и в хронологическом порядке) 
под  воздействием трех вышеуказанных мировоззренческих систем – хри-
стианства, марксизма и либерализма. 

При этом мы вполне разделяем мнение В.А.Шкуратова о том, что гу-

манитарные науки не подчиняются логике «нормальной», т.е. «парадиг-
мальной» науки, и поэтому в науках о человеке принцип «снятия» пред-
шествующих знаний настоящими напрямую не работает [269]. Вполне 
может оказаться, что, например, Августин Аврелий был ближе к разгадке 
механизмов мотивации, чем его коллеги через полторы тысячи лет. 
В этом смысле развитие психологических знаний вообще и в России в 
частности может рассматриваться также и с точки зрения синхронии.

Синхронный подход предполагает, что внутри каждой из эпох, наряду 

с господствующей концепцией, одновременно существуют и альтерна-
тивные представления о человеке и его труде, и соответствующие им со-
циальные практики и проекты. Начиная с XVIII века, со времен проник-
новения в Россию идей Просвещения, рядом с доминирующей на протя-
жении многих веков христианской концепцией труда появляются соци-
ально-экономические идеи либерально-прагматического и уравнительно-
социалистического направлений. Отметим также, что и в советскую эпо-
ху под спудом коммунистической идеологии оставались живы и христи-
анские трудовые установки, которые явно или латентно влияли на моти-
вацию трудовой деятельности людей, и установки либерально-рыночной 
идеологии, ярко проявившие себя в практике «теневой экономики». Что 
касается современной России, то на уровне официальной идеологии пер-
венство номинально принадлежит либеральной концепции труда, а совет-
ско-коммунистическая и христианская концепции вытеснены на перифе-
рию массового сознания.

Мы полагаем, что все эти три типа мировоззрения, формируя соответ-

ствующие модели труда, обращаются, апеллируют к разным сферам, или, 
если точнее – уровням  структуры личности: христианство есть акценти-
рованная апелляция к религиозно-ценностной компоненте личностного 
бытия (к тому, что личность признает ценным с точки зрения религиоз-
ной жизни, ориентированной на абсолютные ценности и на вечность), 
коммунизм – к социально-ценностной (к тому, что является ценным для 
личности с точки зрения ее социальной жизни), либерализм – к техноло-
го-ценностной (к тому, что выступает ценным для личности с точки зре-
ния индивидуальной жизни, ее прагматики и технологии безотносительно 
к ценностям религиозным и социальным). Речь идет именно об акценте, 
так как и христианство имеет свои социальные формы и свою технологию 
жизни и труда, и коммунизм имеет свою религиозную и технологическую 
сферы, точно так же и либерализм за несколько веков разработал и собст-

венную версию духовности, и концепцию общественного служения чело-
века. Образно говоря, у человека есть, по меньшей мере, три сферы, три 
«рычага», воздействуя на которые можно «запустить» механизм смысло-
образования, а именно: жизнь под знаком вечной жизни и служения Богу 
(применительно к русской духовной культуре это христианство), жизнь 
под знаком земной (конечной) жизни и служения обществу, человечеству 
(социализм, коммунизм) и жизнь под знаком земной жизни и служения 
себе (либерализм). Подчеркнем, что первое не отрицает второго и третье-
го, и наоборот. Дело в иерархии целей, в композиции известных элемен-
тов, в субординации всех составляющих мотивационное пространство 
личности, что в совокупности и задает реально-жизненные различия ме-
жду этими тремя моделями жизни и труда. Принципиально важно – чтó 
именно возносит человек на высшую ступень пирамиды своих ценностей. 
В целом же можно сказать, что каждая из моделей преследует одну и ту 
же цель – пользу человека и человечества, но критерии полезности ока-
зываются разными. 

1.1.1. 
Христианская (православная) концепция труда

По праву более древней традиции, по факту тысячелетнего влияния на 

национальную русскую культуру мы первой рассмотрим христианскую 
концепцию труда. Вполне логично будет  предположить, что девять веков 
христианства оставили более глубокий и значимый след в истории наше-
го государства, чем семь десятилетий социализма и полтора десятилетия  
либерализма. 

В самые ранние периоды истории России источником представлений 

народа о принципах труда и хозяйства выступала Библия, святоотеческие 
жития, устные предания. С XVI века добавился свод правил и советов по 
ведению домохозяйства – знаменитый «Домострой», содержание которо-
го так же базировалось на библейской этике труда. Нужно сказать, что 
вплоть до ХХ века в русском обществе проблема труда не была предме-
том напряженной научной рефлексии, поскольку рассматривалась в не-
разрывной связке с практической религиозной жизнью. Человеку и обще-
ству было достаточно традиций предков и христианских заповедей. Да и 
церковное богословие не ставило задачу раскрыть каким-то особым, не-
церковным языком очевидный для христианина закон земного труда. 

Если мы обратимся к Библии, то в первой же главе найдем, так ска-

зать, постановку проблемы земного труда: труд, хозяйство, экономика –
«не имманентны человечеству», они являются «следствием грехопадения 
прародителей» [216, с.10]. В Эдеме, в земном райском саду Адам и Ева не 
трудились в нашем понимании этого слова, в их жизни не было самого 
разделения на труд и не-труд, и жизнь не протекала трудно,  и смерть не 
угрожала их телам, защищенным любовью Всемогущего Отца. Все эти 
немыслимые по меркам современного разума привилегии были возмож-
ны благодаря совершенной любви и безусловному доверию первых лю-
дей к Богу. Поддавшись искушению, ослушавшись Отца и положившись 
на собственный ум и собственное «хочу», Адам и Ева лишились полноты 

и непосредственности общения с Отцом. Отношения Бога и человека за-
мутились, утратили первозданную чистоту, и человек перестал быть дос-
тойным Эдема. Как свободное существо, человек сделал выбор – и этот 
выбор оказался роковым. Но Бог открыл человеку и путь возвращения к 
Себе, восстановления непосредственности Богообщения – это труд «в 
поте лица твоего» (то есть тяжкий труд) «доколе не возвратишься в зем-
лю» (Быт. 3:19) (то есть долго, всю жизнь). Таким образом, смысл труда в 
христианстве раскрывается в символическом пространстве напряжения 
между актом потери первородной чистоты и непосредственности обще-
ния с Богом и задачей возвращения к ней. За многие века развития в хри-
стианском учении утвердилось ясное понимание труда не как жестокого 
наказания, а как пути возвращения к Богу, пути спасения. И путь этот не 
может быть не труден – только слезы души и пот тела могут очистить, 
преобразить человека. Падение души (как всякое падение в природе, 
вниз, к земле) не требует сил, трудов, а вот стремление ввысь, к совер-
шенству – требует.  Характер и вид труда не имеет принципиального зна-
чения – это может быть и тяжелый физический труд, и не менее тяжелый 
умственный, это может быть и молитва, – «дело (конкретный его вид. –
Ю.П.) – не главное в жизни, главное – настроение сердца, к Богу обра-
щенное» (Святитель Феофан Затворник) (цит. по: [101, с.111]). Итак, ме-
тафизический смысл труда в христианстве заключается в том, что труд 
есть путь – то есть средство – возвращения к Богу, в Царство Небесное, 
восстановление непосредственного общения с Отцом Небесным. 

Труд – закон для всех потомков Адама, и уж тем более – для христиа-

нина. «Кто не трудится – тот не христианин» [105].

Общехристианскую концепцию труда и хозяйства философски разра-

батывал в России С.Н.Булгаков [40]. Он связал смысл труда с миссией 
человека на земле, возложенной на него Богом и заключающейся в нака-
зе: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и 
владычествуйте…» (Быт. 1:28). Но власть человека над всякой иной тва-
рью и над землей в целом невозможна и недопустима без любви человека 
ко всему, над чем Бог позволил ему властвовать. Власть без любви – раз-
рушительна как для мира (о чем свидетельствует сегодня экологические 
угрозы миру), так и для самого человека, потому что именно в способно-
сти любить заключен стержень человечности. С.Н.Булгаков пишет о том, 
что владычествование имеет целью приведение всего мира к Богу через 
человека, что человек есть посредник, а его мир – это пространство 
«встречи» Духа и Материи, небесного и земного. Вводя в свой человече-
ский мир неразумную тварь, любя ее, относясь к ней как к части себя и 
своей жизни, человек тем самым и ведет ее к Богу, и одновременно сам, 
даря любовь, приближается к Царству Небесному. 

На современном философском языке эта задача означает стремление 

превратить мертвую материю, действующую с механической необходи-
мостью, в живое тело с его органической целостностью и целесообразно-
стью [273]. Трудом человек одухотворяет природу, делает ее причастной 
всеобщей задаче преодоления необходимости свободой, механизма – ор-
ганизмом. Труд как борьба за очеловечение природы есть естественное,