Десять лет реформ 1861-1871



                1ЪТЪ





Л- А


    Р оловачева.


      ОтдЪлъ первый: Финансовая реформа.
      ОтдЪлъ второй: Административная реформа.
      ОтдЪлъ третш: Судебная реформа.






I

ож<>^

Изданье „Впстнипа Европы?,











          САНКТПЕТЕРВУРГЪ.
  Въ ТИП0ГРАФ1И Ф. С. Сущинсеаго.
            Екатерявинсой ваналъ, 168.


        187S

о










    ДЕСЯТЬ 1ТТЪ РЕФОРМЪ а

1861-1871 гг.

        ВВВДЕН1Е.





   Въ 1871-мъ году минуло десятилетие съ того дня, какъ Россия сняла съ себя путы крепостного права и выступила на новую дорогу. Теперь наступило время оглянуться на пройденный нами путь. 1861-й годъ, бывппй свидетелемъ освобождения крестьянъ, действительно составили эпоху въ русской исторш, такъ какъ безъ этой реформы была бы немыслима всякая попытка къ исправлению нашего общественнаго быта. Намъ очень памятно время, непосредственно предшествовавшее освобождению крестьянъ; памятны одушевлен!е и надежды, охватившая лучшую часть нашего общества после долгаго и томительнаго застоя; памятны и усшпя защитниковъ стараго порядка остановить или дать другое направлеше делу освобождешя, — усшпя, нечистая сторона которыхъ прикрывалась патрютическпмп опасениями за будущность Poccin и обвинешями сторонниковъ реформы въ револющонныхъ замыслахъ. Не оправдались эти опасешя и клеветы—реформа совершилась и притомъ полнее, нежели было предположено въ начале, такъ какъ вместо улучшения быта крестьянъ' вышло уничтожете крепостного права. Реформа вошла въ жизнь спокойно, несмотря на то, что при введенш въ действие Положения 19-го февраля палка часто попадала въ колесо п тормазила спокойный ходъ дела. Нельзя отрицать, — реформа эта положила новая основашя строю нашей частной жизни, но плоды новаго порядка еще впереди, и было бы нелепо утверждать, что п въ общественной жизни мы далеко ушли впередъ и что те надежды лучшей части общества, о которыхъ мы говорили, уже осуществились. Мнопе думали, что крестьянская реформа есть только первый шагъ къ уничтожении не только однехъ грубыхъ формъ

ДЕСЯТЬ Л'ЬТЪ РЕФОРМА.

 крепостного права, но и самыхъ его прпнциповъ, которыми прониклись все сферы нашей жизни, и что за этимъ первымъ шагомъ последуютъ друпе въ томъ же направлены, но этого не случилось. Хотя законодательная деятельность съ того времени не останавливалась и реформы следовали одна за другой, но они какъ-то мало трогали наши крепост-ныя замашки, которыя остаются въ жизни по прежнему и поражаютъ наблюдателя, въ особенности въ провишци. Въ столицахъ, конечно, заметно иное, но въ провинщп повсюду вы замечаете старые порядки, даже въ иовыхъ учреждениях^, и интересъ къ общественными деламъ, который одушевлялъ общество передъ крестьянской реформой и вскоре после нея, псчезаетъ совершенно. Каждая новая реформа все менее и менее интересуетъ общество, и последняя, въ городскомъ у правлены— совершается почти незаметно. Объ ней вовсе не говорятъ въ обществе.
    Сравнивая въ этомъ отношены 1860-й п 1870-й годы, приходится убедиться, что общество наше не только не подвинулось впередъ, но сделало несколько шаговъ назадъ. Прежде мы замечали всеобщей пнтересъ къ вопросамъ общественной жизни; всюду были слышны с\ждешя и толки, не только о главномъ, крестьянскомъ вопросе, но и о ыногихъ другихъ, несмотря на то, что они представлялись въ отда-ленномъ будущемъ. Серьезныя статьи въ печати вызывали также суждешя въ обществе. Правда, суждешя эти шли часто и вкривь п вкось, но по крайней мере видно было, что люди старались объяснить себе то, чего не понимали, видно было, что они думали, и что думы эти ихъ интересовали. Въ общественныхъ собрашяхъ появлялись люди, которыхъ возмущали прежше порядки, которые ставили себе целью общественную пользу и старались противодействовать интриге и кумовству. Но вотъ проходить десять летъ, и все изменилось. Людей, которыми руководилъ бы не личный интересъ, а общественная польза, какъ-то не видать; если же они и являются, то въ виде исключены и безъ большого влляшя. Напротивъ, приверженцы стараго порядка вещей, прежде робко выражавппе свое мпенге, теперь какъ будто устыдились своей прежней скромности и, вследъ за «Московскими' Ведомостями», набросились на все живое л разумное въ обществе. Интрига, кумовство и личный интересъ по прежнему стали царствовать, и не только въ дворянскихъ, но и въ земскихъ собрашяхъ. Исключешя, конечно, есть, но эти исключешя ничего не доказы-ваютъ, мы говоримъ о большинстве случаевъ. Несмотря на то, что мнопя изъ прежнихъ предположены осуществились и возможность обсуждешя достоинствъ и недостатковъ стараго и новаго законодательства сделалась доступнее,—этихъ суждены не слыхать и даже литература никого не интересуетъ. Последняя, прежде имевшая такое значение и в.шн!е, въ настоящее время утратила ихъ совершенно.

В В ЕД EH IE.

3'

Bet наши умники, невидимому, думаютъ, что они уже все знаютъ и что литература лмъ ничего новаго не скажетъ. Что касается этого посл'бдняго обстоятельства, то намъ кажется, что въ немъ надо винить некоторые органы нашей печати п больше никого. Беззастенчивая полемика некоторыхъ органовъ, ихъ соперничество между собою и желан!е уронить въ глазахъ публики своего противника, а главное полицейско-сыскное направлеше, которому некоторые посвятили себя преимущественно, достигли, наконецъ, того, что мало - развитое общество не думало отличать хорошаго отъ дурного и потеряло вовсе дов'Ьр1е къ печатному слову. Въ такомъ положены упражненге за зеленымъ столомъ получаетъ сугубое значеше, и теперь безъ картъ— нечего делать въ обществе. Такой порядокъ вещей, конечно, имеете п свою хорошую сторону: онъ действуете весьма успокоительно на нервную систему провпнщальнаго начальства, такъ какъ подобное благонамеренное занят!е не обязываете следить за настроешемъ умовъ, а съ введешемъ единства кассы, не угрожаете даже опасностш для казелныхъ суммъ.
    Мы сказали, что законодательная деятельность правительства не бездействовала въ течеши всего десятилемя. Значительный реформы, произведенный въ это время, могли бы, кажется, возбудить въ обществе и интересъ и сочувствие къ нимъ. По временамъ это и действительно было заметно, но вскоре опять наступало охлаждеше и апаия, какъ будто русское общество, истративъ все свои нравственный силы на крестьянскую реформу, сделалось неспособно интересоваться общественными вопросами на более продолжительное время. Не говоря уже о техъ реформахъ, который не прямо касались общества, сколько было такихъ, который во всякой другой стране произвели бы глубокое впечатлите? Уничтожёше откуповъ, отмена подушной подати съ м'Кщанъ, земскхя учрежден!я, судебная реформа, новый законъ о печати п, наконецъ, новое городовое положение. Само собою разумеется, что первенствующее значеше въ этомъ перечне пмеютъ земская и судебная реформы, и оне произвели на некоторое время сенсащю въ обществе. Въ особенности это было заметно при введены въ действие мирового института въ столицахъ, где личный составь мпровыхъ судей могъ стоять въ уровень съ высотою положешя. Въ провинции же этого не было заметно. Отъ земскпхъ учрежден!# добродушные мечтатели ожидали многаго; даже некоторые органы печати увлеклись этими ожиданиями, но прошло несколько лете и пришлось разочароваться. Въ настоящее время ни земскы, ни судебный учреждения никого не интересуютъ; но хуже всего то, что отъ нихъ и не ожидаютъ ничего s особеннаго. При такомъ положены вещей невольно представляется вопросъ: где же причина этого равнодушия? Многие объясняютъ это

                                                       1»

ДЕСЯТЬ ЛЪТЪ РЕФОРМЪ.

О

 явлеше неудачвымъ выборомъ деятелей; но ведь подобное явлеше могло быть только случайностью въ некоторыхъ м'Ьстностяхъ, и дри-томъ случайностью временною. Оно не могло бы иметь следств!емъ равнодушие ц$лаго общества. Между т^ыъ это равнодуппе есть факта, положительный, не одинъ разъ заявленный въ печати; въ любомъ земскомъ собраши вы встретите очень не много постороннихъ лицъ, интересующихся дйломъ. Многае ищутъ также этого объяснев!я въ неустойчивости характера русскаго человека, всл4дств!е которой онъ за все горячо берется, но и скоро остываетъ. Довольствоваться по-добнымъ объяснешемъ, какъ намъ кажется, значить относиться слипь комъ легко къ подобному грустному явленно. Если допустптьг что въ нашемъ характере действительно есть неустойчивость, то ведь и она имеетъ свои причины. Притомъ, если это есть общая черта русскаго характера, то стало быть есть что-нибудь такое въ общихъ услов!яхъ русской жизни, что способствуетъ развиию ея въ нашемъ характере. Если люди довольствуются лодобнымъ объяснешемъ причины нашего равнодушие къ общественнымъ деламъ, то вопросъ, какъ помочь горю, разрешается очень просто: переделать народный ха-рактеръ невозможно, а следовательно надо махнуть рукой и ждать всего отъ времени. Такъ и поступаютъ у насъ очень мнопе, какъ потому, что подобное разрешение весьма легко и не обязываетъ ни къ чему, такъ и потому, что подобные господа не въ состояши проследить явленш до более отдаленныхъ прпчинъ, доступныхъ только при впимательномъ наблюдеши. Совсемъ въ другомъ светЬ представляется вопросъ, если мы, не довольствуясь ближайшей причиной, взглянемъ несколько глубже. Мы увидимъ тогда, что penienie вопроса, во-первыхъ, не такъ легко, во-вторыхъ, что неустойчивость характера не есть вовсе причина нашей апатш, а напротивъ, оба эти недостатка являются следств!емъ друглхъ лричинъ, съ устрапешемъ которыхъ они могутъ вовсе исчезнуть, и въ-третьпхъ, что знаше этихъ лричинъ обязываетъ всякаго образованнаго человека принести свою лепту для ихъ устранения, такъ какъ оно ыожетъ быть достигнуто только дружными усилиями целаго общества.
    Говоря о причинахъ равнодуппя къ общественнымъ деламъ, мы не задаемся целью представить читателю положительное решете этого вопроса; нетъ, такую задачу мы считаемъ себе не по спламъ и будемъ вполне удовлетворены, если намъ удастся ясно формулировать по этому предмету несколько предположен^. При этомъ мы • считаемъ нужнымъ оговориться: не оправдывая общества въ этомъ равнодупыи во что бы то ни стало, мы думаемъ однакожъ, что есть для пего некоторый смягчаюшщ вину обстоятельства, о которыхъ не мешаетъ подумать. Но для этого мп должны возвратиться несколько

V

5

  иазадъ и взглянуть на причины, вызвавппя необходимость нашихъ реформъ.

      Крымская война выказала всю несостоятельность нашего прежняго государственнаго быта. При этомъ все поняли, что для народной обороны важно преуспейте не въ одномъ военномъ деле; что во время физической международной борьбы являются на сцену моральный и умственный силы страны, и что собственно он'Ь только и рЪшаютъ борьбу окончательно. Поняли, однпмъ словомъ, что государство, какъ бы ни были громадны его рессурсы, по обширности террпторш и численности паселешя, не можетъ ими пользоваться какъ сл'бдуетъ, если правительство дййствуетъ безъ поддержки другихъ обществеи-пыхъ сплъ. При первомъ столкновении съ Западомъ наши финансы оказались въ весьма плачевномъ состоянии, и военный издержки, вслед-ств1е отсутств1я кредита, пришлось покрывать вынускомъ бумажныхъ денегъ, что произвело кризисъ, отъ котораго Росс1я страдаетъ до спхъ поръ. Наша apMin, на которой было сосредоточено все внимате, оказалось и плохо вооруженной и плохо образованной—въ этомъ убедились самые недальновидные люди; но те, которые понимали дело глубже, заговорили прямо о недостаткахъ системы народнаго обра-зоватя, о ст’Ьспешяхъ гласности, объ отсутствш правосудия, объ излишней централизации и т. д. и т. д. Словомъ, оказалось необходимыми. полное переустройство государственнаго здашя, но на пути всяйаго улучшешя крепостное право лежало необходимымъ препят-ствхемъ. Правительство, вполне сознавая это обстоятельство и важность задачи, къ которой оно должно было приступить, обратилось къ обществу не съ решительнымъ опредЬлешемъ, а съ вопросомъ о необходимости улучшешя быта помещпчьпхъ крестьянъ. Для дости-жешя свопхъ целей, оно решилось въ первый разъ пригласить общество къ содействие и при томъ такую часть этого общества, интересы которой преимущественно затрогивались реформой, и следовательно, въ среде которой весьма естественно было ожидать хотя бы оппо-зпцш. Несмотря однакожъ на эту обстановку, намъ кажется, что правительство не имело повода раскаиваться въ такомъ осторожномъ веденш этого дела. Оппозпщя этому святому делу действительно встретилась во многихъ губерпскихъ комитетахъ, но вопросъ о необходимости уничтожешя крепостного права настолько уже со-зрелъ въ среде тогдаганяго дворянскаго общества, что вместе съ людьми, которыхъ' называли тогда крепостниками, вошли въ комитеты и люди искренно желавпне не только улучшешя быта, но полнаго освобождения крестьянъ, и прптомъ съ землею. Эти люди, составляя въ комптетахъ весьма незначительное меньшинство, были

ДЕСЯТЬ ЛЪТЪ ИЕФОРМЪ.

       сильны истиною своихъ убеждены и уверенности), что ихъ стремлешя соотвЬтствують общему благу. Люди эти вывели вопросъ на настоящую дорогу. Вопросъ объ улучшены быта былъ замененъ вопросомъ объ освобождены крестьянъ съ землею, а полицейская власть помещика, о которой такъ- много хлопотали будущее представители покойной теперь <Вйсти>, вовсе исключена пзъ программы. Литература, несмотря на ограничешя цензуры, поддерживала эти мн'Ьшя и, при дальн'Ьй-шемъ обсуждешп, вопросъ этотъ удержался на томъ пути, на который поставило его либеральное меньшинство губернскнхъ комитетовъ. Правительство оказало при этомъ всю мудрость, поддержавъ твердою рукою численное меньшинство, л только такимъ образомъ нравственная сила этого меньшинства могла одержать верхъ надъ огром-нымъ большинствомъ, им'Ьвшпмъ спльпыхъ представителей даже въ правительствевныхъ сферахъ. Все это могло произойти конечно потому, что действительное освобождение крестьянъ, а не одно улучшение ихъ быта, было въ видахъ верховной власти. Если же въ первоначальвыхъ планахъ вопросъ былъ поставленъ въ впд4 улучшешя быта крестьянъ, то стало быть были къ тому достаточные поводы, и если впоследствии программа была изменена, то это только потому, что правительство, встретивъ поддержку въ лучшей части общества, убедилось въ необходимости устранить полумеры и, несмотря на оппозшцю, нашло возможнымъ осуществить свои мысли вполне.' Мы папоминаемъ эти факты, перешедппе уже въ область исторш, съ целью указать, что всякая мера, соответствующая интересамъ народа, совершается гораздо легче при содействш общества, хотя бы часть его и находилась въ оппозиция.
          Несмотря па все громадное значение крестьянской реформы въ будущему въ настоящее время она еще не пмеетъ слишкомъ осяза-тельныхъ последствий. Она дала пока одну возможность приступить къ другимъ реформамъ, которыя могутъ иметь более сильное и более общее вл!ян!е на развипе умственныхъ и матер!альныхъ силъ всего вообще русскаго народа, а не одной его части. Некоторый пзъ этихъ реформъ совершились въ последшя десять летъ, друпя же стоятъ и до сихъ поръ па очереди, и при каждомъ изъ министерствъ образовано несколько коммиссш, занятыхъ всестороннимъ разсмотрен!емъ различныхъ проектовъ. Но прежде нежели мы будемъ говорить о каждой реформе въ отдельности, скажемъ несколько словъ о нашихъ реформахъ вообще.
          Крепостное право вредно въ государственной жизни не только потому, что оно подчиняетъ часть населения произволу другихъ лицъ, и темъ нарушаетъ справедливость, но и потому, что оно вносить во все отрасли государственной жизни те начала, на которыхъ само

ВВЕДЕН1Е.

7

       основано. Мы не будемъ доказывать этого положен!я; по его очевидности, оно не подлежите никакому сомненпо. Но если это такъ и если безъ уничтожена крепостного права нельзя было приступить ни къ какпыъ другимъ реформамъ, то, казалось бы, что съ отменою его необходимо приступить и къ унпчтожейю всехъ остатковъ этого права, которые вошли въ жпзпь п законодательство. Такъ, при взгляде на нашъ бюджеть, мы впдимъ, что онъ весь проникнуть началами крепостного права, по которымъ выспне классы обязаны личною службою, а нпзппе уплатою податей и налоговъ, для до став летя средствъ существовашя высшимъ классамъ, и это, несмотря на то, что обязательность государственной службы давно уже уничтожена и можетъ считаться скорее прпвилешей, нежели тягостью. Въ немъ и тени нетъ техъ началъ, на которыхъ основаны бюджеты более обра-зованныхъ народовъ Европы, где каждый гражданинъ участвуетъ въ общихъ налогахъ соразмерно своему имуществу или доходу. Переходя затЪмъ къ другимъ отраслямъ государственнаго управлешя, мы спроспмъ, что такое нашъ накаЗъ губернаторамъ? Это полное выражейе техъ патр!архальныхъ началъ, на основайи которыхъ помещики управляли своими имейяыи. Законъ говорить прямо, что губернаторъ есть хозяинъ губерйи. И действительно, недалеко то время, когда MHorie губернаторы пользовались вполне предоставленными имъ правами и поступали по-хозяйски. Казалось бы, что первою заботой должно быть уничтожейе этихъ и имъ подобныхъ недостат-ковъ. Но на деле мы ничего подобнаго не видимъ, а напротивъ, встречаешь попытки частныхъ улучшены безъ всякаго изменейя основныхъ началъ. Все наши реформы потому носятъ на себе харак-теръ отрывочности. Въ этомъ отношении даже крестьянская реформа не избегла этого недостатка; опа была составлена п введена отдельно отъ судебной реформы и, при сознаваемой несостоятельности нашихъ судебныхъ учреждены, потребовала новыхъ спещальныхъ органовъ судебной власти въ лице мировыхъ посредниковъ, ихъ съездовъ и губернскихъ по крестьянскимъ деламъ присутствш для разрешешя возникавшпхъ споровъ между помещиками и крестьянами. По судебной реформе такая отрывочность замечается въ учреждены должности судебныхъ следователей при старой системе судовъ. Эти новым должности потребовали огромныхъ суммъ безъ всякой особенной пользы. Создаются также земсйя учреждейя для заведывайя хозяйственными нуждами въ губерйяхъ, но въ пхъ ведейе передаются далеко не все эти нужды, — и рядомъ съ ними остаются особый земсйя при-сутств5я и казенным палаты. Все эти новым учреждения ставятся въ полную зависимость отъ губерпаторовъ, которые руководствуются прежнимъ наказомъ. Наконецъ, въ вопросахъ финапсовыхъ, где необ*