Четыре фазиса нравственности: Сократ, Аристотель, христианство и утилитаризм


                ЧЕТЫРЕ ФАЗИСА.. *




    • НРАВСТВЕННОСТИ:


            СОКРАТИ АРИСТОТЕЛЬ, ХРИСТ1АНСТВО я УТИЛИТАРИЗМЪ.




СОЧПИЕН1Е

ртюарта ^лЭ1\\и,

rtf-lKliECOjr'A ГРКЧсСг^/Й CJlO&KCPUCTf: Й2 ^ДИН£УРГС^рл:2- УНИЙЕРСХТЕТ1>.


„ТезсЬ Та, Гкшз, п всв звзйЬп Тел ализа. Издж-к узки я объ ойрэяп ten.. чю 1:1 ;'?рД1|Н ЗХЕ- 33 BiklT.
(IkawrFi Даипд»! 11S. 151—152).

МОСКВА,

            Tiinorpai'iFi Мартынова и ко., Тверская ул., домг Хсшковыхъ.

1878.

С О К Р А т ъ.




  Н1тъ въ Mipt страны богаче Грец!и всемирно знаменитыми пленами, но ни одно нзъ пихъ по блеску и слав4 не можетъ сравняться съ иле-немъ Сократа, о которомъ п древгпй ДёлЬф! йсшй оракулъ, и велпгай ав-торитетъ утилитарной школы новъйшаго времени единодушно говорить какъ о мудрЬйшемъ изъ мудрыхъ Грековъ Правда, Плутархъ пов1-ствуетъ, что въ древшя времена суровый старецъ Катояъ изрекъ довольно грубый цриговоръ о сыи-ь СоФрониска, обозвавши его вреднымъ старымъ болтулонъ, дыхаше котораго справедливо было прекращено чашею омеги, выпитою иль за поел'Ьднимъ ужинолъ. ЗатЪмъ, какъ бы вторя Катону, и кроткий старпкъ-догматпстъ чтимый за патриарха новейшими утил11тар1апцамп} также заявить, что Соврать и Платонъ тратили время па безсмыслениую болтовню подъ предлогомъ уроковъ философ!» ¹ * ³ * ⁵), но такпхъ отзывовъ, неблагопр^ятныхъ для доброй славь! отца нравствен- | ной науки, найдется весьма немного, и всТ они были также скоро позабыты, какъ и сказаны, а теперь нхъ окончательно заглуши ль стройный мръ похвалъ болъе чимъ двухъ тысячъ .Итъ. Безспорно, въ древиемъ, " дохрнстЗанскомъ jiipb, никто, никогда и иитдЪ ие пмФлъ больше права на знание пропов-Ёднпка справедливости, ч-Ьмъ Сократъ; зто я и нам1- , ренъ доказать въ настоящемъ сочиненю, которое нредпрпнялъ съ цилью

  ¹) Въ сочинены! cOn Liberty* Дж, Ст. Милля есть блестящая похвала ФИЛОСОФ}'.

sj 1срем!я Бентам-ь (1?48 —1832). Свое ученее онт. изложил!, въ tin
troduction aux principcs de !a morale et de la legislation*. Будучи англичанином!,, Бентамъ свои сочинения издавалъ сначала пооранцузски. Самыхъ крупнымъ посл’Ьдователекъ его считается Джеиеъ Милль, отецъ знаменитого Джона Стюарта.

                                                          Zf/trt.e. jiepee.

   ⁵) См. зто пресловутое изрсчен1е въ Деонтологии (т. I); оно еъ такой степсЕН! наивно,'HeeSжествонно, высокомерно it догматично, что, читая его, просто глазамъ ае вТ.ришь.

ознакомить публику съ великими заслугами древняго философй, избравши для того Форму на столько общедоступную, на сколько это совместно съ научною точностью.
   Выбранный мною предмете чрезвычайно привлекателен! для мысля-щаго человека не только санъ по себе, но и потому что оиъ даетъ намъ для выводовъ обильный и вполне достоверный матерьялъ. Здесь неп, необходимости, какъ при изложеши учета Ппоагора, ловить обрывки истины въ еозлашягь Фантазер о въ-писателей, жившихъ несколько сотъ летъ после смерти прославляемаго ими человека; здесь мы имеем! дело еъ любимыми учениками и неразлучными спутниками велнкаго деятеля мсторги. Сведения о жизни Сократа заимствованы нами пзъ сочн-иеяй Ксенофонта и Платона, где сношенгя пхъ съ философом! изложены такимъ пйчтлтельиымъ и вместе умеренным! тоном!, что не те ны. малейшаго повода сомневаться въ ихъ правдивости. Но при ссылках! на Платона следуетъ помнить, что онъ поэтъ по темпераменту п систематик! по складу ума, вотъ почему когда он! облекает! свои собственный размышлешя въ Форму драматических! диалогов!, где Сок-рать является главным! действующим! лицемъ, мы не должны, вместе съ Фактами изъ жизни Сократа, одинаково принимать на веру' и поучетя, влагаемый Пл ат о но мъ въ его уста. Относительно Фактов! свидетельство Платона, какъ современна го авторитета, можетъ быть принято съ полным! дов-Ьр1емъ; относительно же различных! афоризмов! следуетъ быть постоянно на стороже, п по моему мнЬтю благоразум!е требуетъ не доверять темь изъ поучетй Сократа, приводимых! Платоломъ, на который нетъ указаны, хотя слабаго, но вполне яснаго, у Ксенофонта. Депай, грацюзный писатель, отчасти въ роде Аддисона, КсепоФонтъ былъ менее оригинален!, чемъ Платонъ, и вследств!е этого подвержен! меньшему соблазну искажать ’истину; онъ былъ неспособенъ включать въ своп разсказы о философ^ кашя-либо данный, не основанный на действительных! Фактахъ. Это былъ простосердечный человек!, который не нмелъ никаких! предвзятыхъ мненш и не преследовал! никаких! Teopiii; и желать нельзя более точнаго и вернаго хроникера, более разумна го н правдпваго свидетеля, чемъ онъ. Дапныя для настоящаго очерка жизни и речей велнкаго аолпскаго проповедника заимствованы главным! образом! пзъ прелестной книжечки Ксенофонта; у идеалиста же Академш, Платона, веяты лишь те места, где его нельзя заподозрить въ обращснш съ своим! высокочтимым! учителем!, какъ съ deus-ex-inachi па, и где

онъ не виадаетъ въ преувеличен]», свойственны» его замечательному-писательскому таланту.
   В-Ькъ Сократа былъ также п в4комъ Перикла, т. е аиогеемъ афинской славы. Современника Эврипида, Софоклз, Геродота, Оукндпда, Инпократа, Демокрита, Анаксагора, АристоФана и Фи.ш, Сократъ раз-дёлялъ всЬ возвышенны» стремлен!» своего просв^щеннаго вЪка, росъ Bjrfccrb съ нимъ, расцвЁталъ съ его расцветом!, и, къ своему горю, сошелъ со сцены въ то время, когда уже стали появляться первые признаки его разложен!». Военное честолюбие, этотъ прирожденный порокъ демократ!» и самодержав!», побудило аеиня пъ, во второй половин! ията-го отолит!» до Р. X., предпринять отдаленные походы, убиввне ихъ энер-riio п нстощнвппе ихъ матер! а льны» средства; затУмъ на глазахъ у Сократа совершилось нисколько насильственньпъ переворотовъ, вызвап-ныхъ предшествующими событиями и наконец!, за нисколько л!;тъ до кончины, ему пришлось видеть падеже Перинловскихъ Аоипъ къногамъ Лисандра is победу грубой Лакедемонской олигарх!». Онъ родился въ 46!) году до Р. X., одиннадцать л1тъ спустя поел! морской битвы при Саламин!;, навсегда освободившей Европу отъ страха азиате наго господства, въ то самое время когда Абинское государство, благодаря блестящей и трезвой политик! Перикла вступило въ длинную эру благоденствен. Симонидъ и друпе ведшие поэты, бывнпе свидетелями воспётыхЪ ими славпыхъ ноб!дъ при Маратон! и Саламин!;, быстро сходили со сцены; но память. о совершонныхъ подвигахъ была еще жива въ сердцахъ аои-нянъ в, съ помощью зарождавшихся тогда новыхъ и честолюбивыхъ стремлений, окружила юность философя атмосферою, самою благопр!ятною для общественна™ и умственнаго совершенствования. Благодаря подвигам!, одержанным! демократией при Мараоов! и Саламин!, средой и Ш1сш!й классы аоинекаго общества пр!обр!ли такое зиачеп!е, что пали всё преграды, недававипя доступа личностям! безъ общественна™ ноло-жен!я въ ряды древней, замкнутой аристократа. Всл!дств!е этого и Сократъ, еынъ проста™ скульптора, не имёвш!й такихъ древнихъ и почтенных! предковъ, как! Платон!, невидимому, получил! свободный доступ! в! общество высшихъ общественных! деятелей л изв-Ьстныхъ писателей своего времени. Мать его, какъ онъ самъ говорить, была „достойною и почтенною ,,;a.ata“ пли повивальною бабкою, ,,sage femme“ по выражению Французов!: значить, ея ремесло требовало отъ женщины извёсткой степени благоразумия. Имя ея было Фенарета.

            с


    По своему общественному положен™ и по теперышш.чъ иашимъ поня-т!ямъ она не значила ровно ничего. Къ сожалТипю, положительно неизвестно ч1шъ именно занимался Сократъ и откуда онъ бралъ средства къ жизни: весьма важная подробность для характеристики общественного деятеля./Ио_н1;которы)гь даннымъ, относящимся къ его ранней молодости, можно думать, что онъ занимался ваяшемъ| вотъ почему Павсанш и предполагаетъ, что группа гращй, находившаяся при входи въ Пропилен, была его работы. Но ни у Ксенофонта, ни у Платона не встречается ни малЪйшаго намека на то, чтобы онъ продолжалъ заниматься этпмъ ис-кусствомъ, или какимъ либо другимъ въ течете своей последующей жизни. Значить, ^никакой определенной профессии у него ие было, платы за свои уроки филосоми онъ не бралъ, и следовательно ему досталось отъ отца или, отъ какихъ нибудь другихъ родственникевъ хоть небольшое наследство, которымъ онъ и довольствовался^ Что онъ былъ очень будешь, зто мы знаемъ изъ сочинешй Ксенофонта и изъ его собственного разскяза на суд! во время его процесса. Будучи чрезвычайно иевзыскательнымъ и уиЪреннымъ въ своихъ обыденныхъ требоваийяхъ, онъ тратилъ крайне мало и не искалъ болынаго. Безъ соми^юя, онъ могъ бы заработывать деньги, еслибы пожелалъ; но по его собственному заявлена, онъ отказался отъ всякой попытки увеличить свои матер)альныя средства, лишь бы идгбть возможность всецело посвятить себя великой избранной имъ ц^ли^По его философскому взгляду на удобства жизни, ему достаточно было его ограниченныхъ средствъ, чтобы прилично содержать жену и д$тей. Женою его была известная Ксантиппа, весьма своенравная женщина, но съ своей точки зрТиля, имевшая основательный причины вздорить съ своимъ супругомъ, который вовсе не старался улучшить свое общественное доложеше и свой домашюЙ быть) По его словамъ, Ксантиппа, благодаря ея строптивому характеру, бо.тЬе всякой другой женщины годилась въ жены философу или же была способна сделать философэ изъ своего мужа. Сократъ шутя такъ объяенялъ свой выборы „кто хочетъ стать искуенымъ наъздникомъ, тотъ выбираетъ самыхъ дикихъ лошадей; обуздавъ ихъ, онъ можетъ справиться со всЬми другими. А такъ какъ я хочу жить и обращаться съ людьми, то и женился на этой женщин^, вполне уверенный, что, ужившись съ нею, уживусь со вея-кимъ“ ').


    КсеиоФоатъ Convivium II.

   Свед4н!я о жене философз основаны на свгдТтельетве Ксенофонта; Платоне же не упоминаете о ней ни въ одномъ нзъ своихъ еочинешй; но какой бы ни быть у нея характеры Сократъ однако не находилъ его на столько дурнымъ, чтобы признать за ея детьми право отказывать матери въ сыновней любви и еыновнемъ почтеши. „Если ей случается быть взыскательной, говорить Сократъ, такъ это ради вашей же пользы; разумный сынъ долженъ сознавать, что упреки матери не бываютъ лишены основания¹¹.
^Сократе, не имея никакого спещальнаго занята, никакой проФессш, легко арослылъ бы въ Аоивахъ за тунеядца, за лентяя, за уличного оратора, если бы не появился около этого времени особый классъ людей, выдававшей себя за знатоковъ красноречия и всяческой морали, къ которому его и причислили. Это были сддаты, т. е. не что иное, какъ профессора или учители мудрости. II ихъ, и Сократа постоянно встречали на аеинскихъ улицахъ и площадяхъ, постоянно видели, что онъ беседуете съ любознательною молодежью и публично обеуждаетъ все возможные вопросы, касаюгщеся предметовъ какъ отвлеченныхъ, такъ и практичес-кихъ, а судя но внешности его обыкновенно и принимали за одного изъ софистовъ. Никому л въ голову не приходило, что два человека, сражающиеся однимъ в теме же оруийемъ и но однимъ и теме же правиламъ Фехтовальнаго искусства, могуть принадлежать двумъ враждебнымъ ла-герямъ, стремиться къ различнымъ це.тямъ, и добиваться диаметрально противоположны;^ результатовъ. Но истина, скрывающаяся за внешностью, состояла въ томъ, что большинство софистовъ учило красноре-Ч1Ю, какъ ремеслу, и логике, какъ искусству блестяще и ловко излагать свои мысли, Сократъ же вроповедывалъ добродетель, какъ высшее откровен!е правды, какъ миссно, и справедливость, какъ единственное средство достигнуть добродетели^'Слово: мпсс!я употреблено нами не ради модной Фразы, а для более точнаго выражемя нашей мысли; и речь философз на суде, и некоторый указания въ еочннежяхъ Ксенофонта ясно свидЪтельствуютъ о томъ, что Сократъ посвятнлъ всю свою жизнь на улучшение вопервыхъ самаго себя и на улучшеше своихъ сограждане во-вторыхъ, еъ безграничпымъ самопожертвовашемъ человека, который глубоко убежденъ, что онъ посланъ прямо отъ Бога и не можете сопротивляться его велеюямъ. Msorie писатели, желая открыть исторический источнике, откуда Сократъ почерпнулъ мысль о своей jincciii, давали ему въ учители Анаксагора и другихъ; но ни у КсеноФонта, ни у Пла

тона нитъ ни малейшаго на эго намека; въ сущности даже нелепо искать унителя человеку вполне самобытному и действующему прямо и решительно въ разрйзъ со всеми своими предшественнйкамл."[Положптельно известно, что въ нравственной фллософш, составляющей основу всего учешя Сократа,.онъ не имелъ другаго наставника кроме самого себя (о чемъ онъ самъ заявляете, во показаюю КсеноФовта) и Бога, которому онъ обыкновенно прнписывалъ свои высипя вдохновен1Я?,Что же касается другихъ предметовъ, то онъ, какъ и прочее аопняне, его современники, учился музыке, поэз!и, гимнастике и вдобавокъ отчасти математике, науке, которая со временъ Оалеса (600 л. до Р. X.) и Пинагора (650 л. до Р. X.) заняла видное место въ ряду предметовъ, входившихъ въ программу высшаго образования у аеинянъ. Неизвестно въ точности, когда именно онъ выступилъ на блистательное поприще народваго проповедника мудрости и добродетели; но судя но выдержанности и стойкости его характера, и терпеливому, спокойному стремлешю къ истине, занимавшему его ранте годы, можно основательно предположить, что онъ не съ разу прюбрелъ известность, но мало по мал у достигъ уевоетя высшей мудрости, которую по весьма распространенному сказашю не побоялся признать за нимъ и самъ Делыийскш оракулъ. Достоверно, что въ 423 г, до Р. Х-, когда ему было около сорока семи летъ, онъ заянмалъ столь видное положеме въ Аоинахъ, что цри свободе, которою пользовалась тогда аопнская комедия, онъ былъ выведеиъ на сцену, какъ представитель всего класса софистовъ, съ которыми его естественно смешивали люди, судивппе только по внешности. Итакъ, на основаши зтихъ дан-вщхъ можно предположить, что къ 48-му году своей жизни онъ мало по малу достигъ уже репутацш великаго публичнаго оратора и искуснаго диспутанта. Достаточно было одной его наружности и характера, не говоря уже объ его оригинальному таланте, чтобы обратить на него общее внимаше деятельно-праздной аеинской республики. Наружность его и манеры были также своеобразны, какъ и его учете, онъ слылъ въ обществе™ онъ мнеши за й'толо; или эксцентричного человека, о которомъ положительно не знали, что думать. Черты его лица, совершенная противоположность класспческимъ, известны всемъ посЪтптелямъ публич-ныхъ музеевъ и притомъ подробно описаны обоими его знаменитыми учениками. По своей наружности онъ походилъ на Силена или Сатира: , носъ у него былъ приплюснутый со вздернутыми ноздрями, глаза на выкате и толстый губы, а въ старости, судя по статуямъ, онъ облыселъ;

            !)



но даже все эти недостатки не въ сплахъ были уменьшить въ глазахъ аоинянъ, этнхъ поклоиииковъ красоты, обаяте его речи и силу его ора-торскаго искусства. По словамъ Алкшиаж ирнводичыяъ въ диалог! Платона, где Сократъ выступаетъ однимъ изъ главныхъ действующим, лпцъ, онъ былъ Сатпромъ только по наружности, внутри же полонъ див-ныхъ божескпхъ ббразовъ к Biralsiiiil, подобно Фпгурамъ, выставленным въ лавкахъ у ваятелей, съ Флейтами и трубками внутри, —Силеном только свяду, а скрывающим вь себе чудесный механизм прекрасней-шихъ священныхъ (1зображен1й. Какъ не редка бываетъ съ мудрецами, самый его недостаток служилъ ему въ пользу: благодаря его необыкновенной фпзшюмш, всякаго вступившаго съ н,им въ разго-воръ, ожидать пр1атный сюрпрпзъ. Представляя въ этом отчошешн совершенную противоположность великому британскому ноэту новейшаго времени, бывшему столь чувствптельиымъ къ своему Физическому недостатку — хромоте, aejiHCKifl философъ самъ подсмеивался надъ сво-пмъ неклассическимъ носомъ, говоря, что ценись носы правильно, т. е. ио своей способности отправлять прирожденную имъ Функцию, то его обонятельный органъ былъ бы лучше носовъ, которыхъ Форма обыкновенно считается классическою, такъ какъ'его широыя ноздри, будучи вздернутыми, силыгЬе ощущаютъ всевозможные запахи, а велЪдств1е сравнительно плоской Формы выдающейся носовой кости глазамъ его открывается болЪе обширный кругозоръ. Что же касается до выпуклости его органа зр11пя. то онъ уетроенъ былъ лучше носа; глаза Сократа могли видеть не только впереди, но и по бокамъ, и кругомъ,—словомъ онъ вп-Д'1;лъ и тогда, когда никто не подозревалъ даже, что онъ смотритъ.
   Не одыа только его. вообще странная внешность, его веселый нравъ и мудрость, приправленная остроулйемъ, делали его замечательным че-ловЪкомъ средн блестящаго ашшскаго общества, ио онъ былъ также при этомъ сплеиъ, чрезвычайно выиослнвъ, храбрый вошгь, всегда готовый къ услугалъ своего отечества, и лаконецъ приятный собутыльиикъ на пирахъ въ честь Бахуса (Дюнпса) и на всЪхъ обществсивыхъ праздне-ствахъ, которыя по воинскому обычаю сопровождались обильными воз-л’шшями. По зтоту поводу существуем весьма характерный разсказъ, вложенный Платономъ въ уста Алкивиада и который не лишнее будем привести здесь для полноты рнсуемаго нами портрета.
   „Одно вреця мы были соратниками въ лагере передъ Потидеею и держали обвцй столь. Сократе переносит лпшетя., не только терпеливее

-iO

меня, но и терп!лив!е вс!\ъ прочить солдатъ: когда, какъ часто случается въ поход!, намъ веч!.мъ было пообедать, никто не переносилъ голодъ лучше Сократа; когда же пища появлялась въ нзобилш, никто не 4.1Ъ съ большимъ аппетитомъ, ч!мъ онъ. Пить онъ вообще не любилъ, но когда его принуждали, то онъ не уступал! въ количеств! вышиаго вина отъявленнЕйшему питуху пзъ вегхъ товарищей ио оруж1ю, и, что чрезвычайно странно, никто никогда не видал! его пьяным!. Что касается до его выносливости къ холоду и морозам!, то мн! въ особенности памятна одна ночь среди суровой Македонской зимы, когда стояли TaKie жестоюе морозы, что никто не выходилъ изъ налатокъ, или, выходя, тщательно закутывался въ куртку изъ овечьей шкуры и на-дЕвалъ валяную обувь, а Сократъ прогуливался въ одномъ и томъ же плащ!, и ходилъ боснкомъ по льду свободнее и см!л!е, ч!мъ друпе. въ теплой обуви. Но я долженъ разсказать вамъ одну изъ его ирод!-локъ еще бодЪе замечательную. Однажды рано утромъ онъ вышслъ изъ лагеря, чтобы предаться рэзмышлсшямъ, но невидимому не добившись желаемыхъ результатовъ, простоял! вперивъ глаза вдаль, почти до полудня. Солдаты, зам!тйвъ его, передавали одинъ другому, что Сократъ стоитъ въ размышленш съ самаго ранняго утра. Наконецъ подъ вечеръ, несколько юншцевъ, поужинавши, взяли свои одЕяла и ковры (время было л!тиее) и разложивъ пхъ не подалеку на земл!, улеглись спать на открытомъ воздух®, не теряя пзъ виду Сократа: ихъ интересовало знать, " простоитъ лп онъ всю ночь, погруженный въ размышлешя. Проснувшись утромъ съ восходомъ солнца, они къ своему величайшему.удивленно заметили, что Сократъ стоить на томъ же мЕст® и привЕтствустъ солнце молитвою. Окончивъ же молитву, онъ поспешно удалился.
   „Этого довольно, чтобы дать поляне о чудачествахъ, на который онъ былъ способенъ въ минуты созерцан)я; крон! того я долженъ непременно добавить, что онъ былъ такимъ же хорошими, солдатом!, какъ и софистом!, и что рука его работала не хуже головы. Въ той битв!, по окончаши ■ которой полководцы назначили ami награду за храбрость, я, хорошо зная какъ было д!ло, просилъ, чтобы награду вручили Сократу, какъ действительно наиболее отличившемуся въ бою. Но когда, не смотря на правдивость моего заявлены, судьи настаивали на томъ, чтобы наградить меня, Сократъ выступил! впередъ и торжественно объявилъ, что я пм!ю на то болЕе правъ, чЕмъ онъ: такииъ образомъ я получ^лъ награду за храбрость, которая но всей справедливости принадлежала ему. Поел!

I

иоражешя при Дел1он!, когда войска наши были обращены въ бегство, .я ехалъ верхомъ и повстречал-*Сократа и Лахеса, которые будучи пехотинцами, шли пешком*. Желая успокоить ихъ и придать нмъ бодрости, я сказалъ, что не отъеду отъ них* н буду защищать ихъ отъ преследо-вашй. Поведете Сократа въ данном* случае еще бо.тЬе поразило меня, чЪ.иъ при Попиде!: подвергаясь какъ я его сцутникъ опасности быть захваченнымъ въ плен*, онъ во все время отступлешя несомненно выка-залъ бол!е хладнокровия, ч!мъ Лахесъ, бывипй солдатом* по npo*i>eccin... Без* смеха п боязни, движимый разумною предусмотрительностью, озирался онъ кругом*, и по выражению лица его каждый могъ видеть, что тотъ, кто приблизится къ нему на длину меча, встретит* отчаянный отпоръ. Онъ вышел* пзъ боя цфлъ и невредим*; вообще, па сколько я могъ заметить, при отступивши пуще достается людям* наиболее робкимъ. ЛГноУое могъ бы я еще разсказать о Сократи въ подтвержде1йе того, каким* действительно странным* и по истине удивительным* человеком* былъ онъ. Личностей, поступающих* въ отдельных* случаях* такъ же благородно, какъ Сократъ, пожалуй можно отыскать, но подобной см!сн разнородпыхъ элементовъ, облеченных* въ челов!чесгай образъ, столь непохожей на остальных* людей, нельзя встретить ни между древними, ни между новейшими знаменитостями. Можно довольно схоже изобразить Ахилла, Бразида, Перикла, Нестора, Аитенора и другихъ знаменитых! личностей; но сына СоФрониска, этого единственнаго въ своемъ род! емертнаго, никто не в* силах* описать, не прибегая къ приведенному мною выше уподоблетю, что по наружности и разговору онъ по-хожъ на Силена, а если заглянуть поглубже, то откроешь в* душ! сонмище божествъ самых* величественных*, прекрасных* и досточтимых*".
   Из* приведеннаго отрывка очевидно, что Сократ* не былъ праздным* мыслителем* или остроумным* говоруном*, каких* можно было встретить десятками въ древних* Аоинахъ и каких* не мало найдется и теперь во веяном* Германском* университет!,—н!тъ, онъ былъ челов!-комъ практическим* и превосходным*, деятельным* гражданином*. Не уступая въ мужестве на пол! брани храбрейшему п хладнокровнейшему солдату по ремеслу, онъ выказывал* не раз* и гражданскую доблесть, на которую способны немнопе. Доблесть эта—нравственное мужество; человек*, обладающей таким* качеством*, въ критически* обстоятельствах* поднимается выше уровня обыкновенных* людей, а при одном* Физическом* мужестве онъ только соперничает* въ хладнокровш и сооб