Борьба за преобладание

Б и б л и о т е к а Р у с с к о й К л а с с и к и

Н.С. Лесков 
 

Борьба 
за преобладание 

Н.С. Лесков 
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

БОРЬБА  
ЗА ПРЕОБЛАДАНИЕ 

 
 
 
 

ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ 
 

 
 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

 1

УДК 822 
 
ББК 84(2 Рос=Рус) 
Л50 

    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Лесков Н.С. 
Борьба за преобладание. — М.: ИНФРА-М, 2015. —  
47 с. — (Библиотека русской классики) 
 
ISBN 978-5-16-104515-2 
 

ББК 84(2 Рос=Рус)

© Оформление. ИНФРА-М, 2015 
ISBN 978-5-16-104515-2 

Подписано в печать 26.08.2015. Формат 60x90/16.  
Гарнитура Times New Roman.  Бумага офсетная. 
Тираж 500 экз. Заказ № 
Цена свободная. 
 
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru 
 

 
2 

СОДЕРЖАНИЕ 

 
Глава первая....................................................................................4 
Глава вторая....................................................................................5 
Глава третья....................................................................................7 
Глава четвертая ..............................................................................8 
Глава пятая....................................................................................10 
Глава шестая.................................................................................11 
Глава седьмая ...............................................................................12 
Глава восьмая ...............................................................................13 
Глава девятая................................................................................14 
Глава десятая ................................................................................16 
Глава одиннадцатая .....................................................................17 
Глава двенадцатая........................................................................18 
Глава тринадцатая........................................................................20 
Глава четырнадцатая....................................................................23 
Глава пятнадцатая........................................................................24 
Глава шестнадцатая .....................................................................25 
Глава семнадцатая........................................................................27 
Глава восемнадцатая....................................................................29 
Глава девятнадцатая.....................................................................30 
Глава двадцатая............................................................................33 
Глава двадцать первая .................................................................35 
Глава двадцать вторая..................................................................38 
Глава двадцать третья..................................................................39 
Глава двадцать четвертая ............................................................41 
Глава двадцать пятая ...................................................................43 
Примечания ..................................................................................44 

 3

Глава первая 

 
 
 
Сынове века сего мудрейши  
паче сынов света суть в роде своем. 
(Лук., XVI. 8) 
 
 
Профессор киевской духовной академии Филипп Алекс. Терновский поместил в одной из книжек духовного журнала «Странник» небольшой, но прелюбопытный отрывок из воспоминаний 
бывшего синодального секретаря Ф. И. Исмайлова. Период времени, описываемый покойным Исмайловым, – двадцать лет его 
служения в синоде, с 1820 по 1840 год, именно те самые годы, 
когда совершилась замечательная в истории синода борьба членов синодального присутствия с обер-прокурорами. 
Отсюда понятно, какой живой интерес должны иметь для истории правдивые воспоминания близкого свидетеля этой борьбы, 
нередко даже принимавшего в ней участие и, наконец, в заключение существенно от нее пострадавшего. 
Мы берем из этого отрывка только самые существеннейшие 
черты, которые выясняют нечто до сих пор в этой истории неясное, и стараемся привести то, что нам самим известно из других 
записок или рассказов современников, которых еще немало находится в живых. 
Абрисы и рассказы секретаря Исмайлова очень безыскусственны и местами даже просты до наивности, но этим они внушают большое доверие к автору, – человеку, который, как мы сейчас увидим, представляется очень добрым, тепло верующим и совестливым. Но, несмотря на всю непритязательность и скромность воспоминаний Исмайлова, они в некоторых случаях заставляют отдать им полное предпочтение перед тем, что начертано рукою более или менее фразистых некрологистов и тенденциозных историков. 
Исмайлов своими чистосердечно раскрытыми воспоминаниями не только сообщает много любопытных частностей о событиях, главные пружины которых кроются до сих пор в хаосе канце
 
4 

лярского хлама, но и безыскусственно ловит на бумагу такие 
штрихи, которые сразу наводят на известные исторические лица 
совсем не ту игру, которая застыла на их портретах, списанных 
по правилам мертвой рутины. 
Борьба за влияние в синоде, как известно, окончилась полною 
победою обер-прокуроров, но победа эта далась им не легко и не 
сразу. Члены тоже пытались за себя постоять и стояли, как могли, 
или лучше сказать, – как умели. Тут мы увидим самое простое и 
чистосердечное повествование об этом уменье и неуменье и будем в состоянии спокойно сравнить силы, какие явлены борцами 
одной и другой стороны. 
 

Глава вторая 

 
Первый обер-прокурор, которого знал и описал Исмайлов, был 
князь Петр Сергеевич Мещерский. Он и принял автора на службу 
по просьбе генерала Капцевича, у которого Исмайлов учил детей. 
Князь Мещерский по просьбе генерала определил учителя «к 
обер-прокурорским делам, а чтобы коронная служба не отнимала 
у него много времени от частных занятий с воспитанником, стал 
давать ему особые поручения, которые тот мог исполнять дома в 
свободное время». 
Через два года такой службы Исмайлова сделали секретарем. 
«Синод тогда занимал два ближайшие к Неве прясла двенадцати коллегий». Автор подробно описывает синодальное помещение и меблировку, которые произвели на его впечатлительную 
душу очень сильное впечатление, не исчезнувшее во всю его 
жизнь. 
Это интересно само по себе и любопытно для уяснения характера человека, которого довольно грузная обстановка синодальной камеры не только поразила, но даже как-то поработила себе 
его чувства. Вот как описывает он это помещение и его обстановку: 
«Со входа чрез переднюю в приемную залу и экзекуторскую 
на правой стороне помещалась канцелярия, а на левую было присутствие. Присутственная комната вся обита и драпирована малиновым бархатом с золотыми кистями и бахромою; посредине 
присутственный стол, покрытый таким же бархатом с золотым же 

 5

убором; пред столом во главе тронное кресло, а по сторонам 
шесть кресел для членов; слева стол для обер-прокурора с одним 
для него креслом и стулом для чиновника за обер-прокурорским 
столом, а справа стол обер-секретарский с двумя стульями; против тронного кресла налой для докладчика, а за ним несколько 
поодаль – такой же для протоколиста. Вся вообще мебель богатая, но не столько изящная, сколько величественная. 
На присутственном столе, кроме зерцала в середине, крест и 
Евангелие пред тронным креслом и Библия – пред налоем докладчика. За тронным креслом – портрет царствующего государя, 
а по сторонам на пьедесталах и в дорогих ковчегах мощи Андрея 
Первозванного и подлинный духовный регламент Петра Великого. В переднем углу образ Спасителя, в заднем – огромные старинные часы, а по стенам, в приличных местах, два или три царские портрета. Словом, присутственная комната св. синода, или, 
как ее называют официально – камера, поражая входящего и величием и святынею, представляется ему как некое святилище или 
как богато убранный алтарь, особенно когда члены бывают в 
мантиях, например, на архиерейских наречениях». 
Это так понравилось нашему автору, что он «ни одного шага 
не мог сделать без благоговения, и когда стал докладывать, то 
чувствовал себя в каком-то молитвенном состоянии, как бы в 
церкви». Состояние поистине завидное и испытываемое далеко 
не каждым. 
Служебные занятия в синоде автору не нравились: «пищи для 
ума никакой, одна рутина и рутина; я горевал, чувствовал, что 
упадаю духом, и порывался оставить службу в синоде, но мне 
все-таки было жаль расстаться с этим местом служения, – и я 
удержал себя по тому чувству благоговения, которое возбудилось 
во мне при вступлении в первый раз в присутствие св. синода». 
Следовательно – ясно, что мы имеем дело с человеком души 
очень мирной и благоговейной, и это надо запомнить, чтобы при 
дальнейшем следовании за его воспоминаниями не принять его 
иногда за отрицателя. 
При Мещерском в синоде в каждом угле расстилались тишь, 
гладь и божия благодать. 
Такой мирной картиной воспоминания начаты, но не то нас 
ждет в их продолжении. 
 

 
6 

Глава третья 

 
С выходом из обер-прокуроров князя П. С. Мещерского 
(1817–1833 года), при котором в синоде «строго соблюдалась 
тишина и порядок, почти как во время народного церковного богослужения», – строй этот сразу же падает. При обер-прокуроре 
Нечаеве и потом при графе Протасове (1833–1855) пошли неурядицы и ожесточенная борьба за преобладание. Притом оба эти 
обер-прокурора сами были большие ругатели. 
Воспоминания о Степане Дмитриевиче Нечаеве начинаются с 
того, что при нем синод перешел в свое нынешнее помещение. 
Тут это учреждение посетил государь Николай Павлович, и автор, описывая посещение его величества, как будто подозревает, 
что при этом случае члены синода получили какое-то «предварение», в силу которого «никто из членов государя не встретил, а 
встретил его один обер-прокурор со своими классными чиновниками». 
Конечно, это значило не то, что обер-прокурор Нечаев как 
будто считал за неуместное парадность встречи его величества, а 
совсем что-то другое. Чувствуется, что обер-прокурор как будто 
имел намерение оттереть членов и выдвинуть вперед свою канцелярскую армию, – тогда, впрочем, еще не вполне размноженную. Нечаев «расставил всех на крыльце и в сенях по разрядам 
должностей; впереди стояли обер-секретари, за ними секретари, 
далее прочие чиновники». – «Члены для первого присутствия были в мантиях и могли бы быть всех виднее и представительнее, 
но обер-прокурор сделал так, что они оставались во время встречи государя в зале». 
«Степан Дмитриевич Нечаев, по словам автора, был прокурор 
не легкий (легкого автор так и не дождался). Пока он (т. е. Нечаев) служил за обер-прокурорским столом, он держал себя прилично, – ласков был с чиновниками и льстил членам». (Льстить 
старшим, по мнению Исмайлова, значило «держать себя прилично», – так думал он для себя, а может быть, так же внушал и генеральскому сыну, которого воспитывал на счет сумм св. синода.) 
«Особенно льстил Нечаев московскому митрополиту (Филарету Дроздову), который, известный государю и всем как муж сове
 7

та, был в большой силе. Но когда (Нечаев) добился оберпрокурорства, показал себя в натуральной наготе». 
«С чиновниками, говорит автор, Нечаев мог обходиться как 
хотел, но ему хотелось взять верх и над членами синода» и, вероятно, особенно над самим мужем совета, с которого он это и начал. До сего времени он ему «льстил особенно», а теперь постарается особенно же вредить ему. 
Необыкновенно любопытно: какие тонкости пронырливого 
ума обнаружит этот честолюбец в борьбе с таким человеком, как 
Филарет Дроздов, уму и прозорливости которого у нас до сих пор 
все еще никак не подведут настоящего итога. 
Но, увы, характерные и в своем роде замечательные приемы 
Нечаева выражают только одно: что нет силы сильнее подлости, 
которая способна не остановиться ни перед чем, а такая сила всего матерее зреет в канцелярской среде, где в атмосфере лести и 
искательств сформировался каверзный обер-прокурор, взявший 
перевес над Филаретом. 
 

Глава четвертая 

 
«Вдруг, ни с того ни с сего, появились жандармские доносы на 
архиереев и на членов синодальных. Доносы оказывались большею частию ложными. Канцелярия подозревала, что в них участвует сам обер-прокурор, имея целью унизить духовное правительство в России. Архиереи и члены синода оправдывались 
сколько могли. Синод очень беспокоился, показывал вид беспокойства и обер-прокурор и, подстрекая членов к неудовольствию, 
говорил, что учреждение жандармского досмотра делает более 
вреда, нежели пользы». 
Взволнованные члены синода должны были рано или поздно 
выйти из терпения и опротестовать злочинство, совершаемое над 
ними «жандармским досмотром». А как всеми этими махинациями по какому-то поводу руководил сам обер-прокурор, то ему и 
не трудно было воздвигнуть донос на лицо более других характерное, умное и горделивое, – именно на самого «мужа совета»… 
Понятно, что с ним и следовало переведаться и его замарать или 
сделать подозрительным и безгласным, а потом с остальными 
справиться было уже не трудно. 

 
8 

На Филарета появился донос от жандармов. 
Автор не поясняет, в чем именно состоял этот донос, ни того, 
как обер-прокурор Нечаев организовал такие удобные вещи. 
Впрочем, Исмайлов, по-видимому, даже и сам недоумевает, как 
это могло быть устроено; но мы, жившие позднее, когда практика 
доносов, до закрытия III-го Отделения, была развита гораздо обширнее, знакомы отчасти по слухам с этими приемами. Они заключались в том, что если кому не люб был известный человек, 
то тот делал на неприятеля извет жандармам. Жандармы же, – частью по обязанности извещать о всех вещах, хотя бы и недоказанных, но подозрительных, а частью и по желанию обнаруживать большую деятельность, и по безответственности за донос 
ложный, – были благодарны за указания и давали ход всему, что 
до них доходило. Таким образом, доносить на людей, деятельность которых шла перед глазами доносчика, всегда была обширная возможность. Намерение, жест, мина, а тем паче нетерпеливое слово, – для доносчика все это материал. 
Всего вероятнее, что обер-прокурор Нечаев знал рассказываемую циркуляцию гораздо лучше, чем его добрый и простодушный секретарь, и пользовался этим нехитрым, но сильно действующим средством для борьбы с Филаретом… 
Итак, удивительно не то, что он добрался до Филарета, но то, 
что он с первого же абцуга заставил этого осторожнейшего человека проделать все, что ему продиктовала каверзливая душа подьячего. «Случилось, говорит автор, поступить доносу на московского митрополита; донос передан обер-прокурору с высочайшим повелением – рассмотреть синоду. Этого-то властолюбивому гордецу (т. е. Нечаеву) и хотелось: с доносом он едет к митрополиту (самому же Филарету) и убеждает его вместе с оправдательным объяснением изложить мнение, что данное жандармской команде право доносить со слухов и без всякой за ложь ответственности стесняет свободу администрации и, как похожее 
на слово и дело, лишает подданных спокойствия. Митрополит, 
дотоле уважаемый государем, не остерегся и попал в расставленные ему так хитро сети: он написал оправдание, написал и мнение. Обер-прокурор, минуя синод, где в общем собрании, может 
быть, предостерегли бы митрополита, представил его оправдание 
и мнение прямо государю императору. Государь разгневался, и 
поступок митрополита, как противный верховной власти, едва не 
распубликовал чрез св. синод по всей России». 

 9