Добродетельный кабатчик

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ 
КАБАТЧИК 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ КАБАТЧИК 

«– Подай, голубчик, холодненькой закусочки... Ну и... водочки...» 
(Надгробная эпитафия) 
Сижу теперь, тоскую и мудрствую. 
Во время оно в родовой усадьбе моей были куры, гуси, индейки – птица глупая, нерассудительная, но весьма и весьма вкусная. 
На моем конском заводе плодились и размножались «ах, вы, кони 
мои, кони...», мельницы не стояли без дела, копи уголь давали, 
бабы малину собирали. На десятинах преизбыточествовали флора 
и фауна, хочешь – ешь, хочешь – зоологией и ботаникой занимайся... Можно было и в первом ряду посидеть, и в картишки поиграть, и содержаночкой похвастать... 
Теперь не то, совсем не то! 
Год тому назад, на Ильин день, сидел я у себя на террасе и 
тосковал. Передо мной стоял чайник, засыпанный рублевым чаем... На душе кошки скребли, реветь хотелось... 
Я тосковал и не заметил, как подошел ко мне Ефим Цуцыков, 
кабатчик, мой бывший крепостной. Он подошел и почтительно 
остановился возле стола. 
– Вы бы приказали, барин, крышу выкрасить! – сказал он, ставя на стол бутылку водки. – Крыша железная, без краски ржавеет. 
А ржа, известно, ест... Дыры будут! 
– За какие же деньги я выкрашу, Ефимушка? – говорю я. – 
Сам знаешь... 
– Займите–с! Дыры будут, ежели... Да приказали бы еще, барин, сторожа в сад принанять... Деревья воруют! 
– Ах, опять–таки нужны деньги! 
– Я дам... Всё одно, отдадите. Не в первый раз берете–то... 
Отвалил мне Цуцыков пятьсот целковых, взял вексель и ушел. 
По уходе его я подпер голову кулаками и задумался о народе и 
его свойствах... Хотел даже в «Русь» статью писать... 
– Благодетельствует мне, великодушничает... за что? За то, что 
я его... сек когда–то... Какое отсутствие злопамятности! Учитесь, 
иностранцы! 
Через неделю загорелся у меня во дворе сарайчик. Первым 
прибежал на пожар Цуцыков. Он собственноручно разнес сарайчик и притащил свои брезенты, чтобы в случае чего укрыть ими 

2 

мой дом. Он дрожал, был красен, мокр, точно свое добро отстаивал. 
– Теперь новый строить нужно, – сказал он мне после пожара. 
– У меня лесок есть, пришлю... Приказали бы, барин, прудик почистить... Вчерась карасей ловили и весь невод о водоросль разорвали... Триста рублей стоит... Возьмите! Не впервой берете–то... 
И так далее... Почистили пруд, выкрасили все крыши, ремонтировали конюшни – и всё это на деньги Цуцыкова. 
Неделю тому назад приходит ко мне Цуцыков, становится у 
дверей и почтительно кашляет в кулак. 
– И не узнаешь теперь вашей усадьбы–то, – говорит он. – Графу аль князю в пору жить... И пруды вычистили, и озимь посеяли, 
лошадушек завели... 
– А всё ты, Ефимушка! – говорю я, чуть не плача от умиления. 
Встаю и самым искреннейшим образом обнимаю мужика... 
– Бог даст, дела поправятся, всё отдам, Ефимушка... С процентами. Дай мне еще раз обнять тебя! 
– Всё починили и благоустроили... Помог бог! Осталось теперь одно только: лисицу отседа выкурить... 
– Какую лисицу, Ефимушка? 
– Известно какую... 
И, помолчав немного, Цуцыков добавляет: 
– Судебный пристав там приехал... Вы бутылки приберите–
то... Неравно пристав увидит... Подумает, что у меня в имении 
только и дела, что пьянство... Фатеру прикажете вам в деревне 
нанять аль в город поедете? 
Сижу теперь и мудрствую.