Бедные люди

Л.Н. Толстой  
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

БЕДНЫЕ ЛЮДИ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2014 

1 

БЕДНЫЕ ЛЮДИ 

В рыбачьей хижине сидит у огня Жанна, жена рыбака, и чинит 
старый парус. На дворе свистит и воет ветер и, плескаясь и разбиваясь о берег, гудят волны... На дворе темно и холодно, на море буря, но в рыбачьей хижине тепло и уютно. Земляной пол чисто выметен; в печи не потух еще огонь; на полке блестит посуда. 
На кровати с опущенным белым пологом спят пятеро детей под 
завывание бурного моря. Муж–рыбак с утра вышел на своей лодке в море и не возвращался еще. Слышит рыбачка гул волн и рев 
ветра. Жутко Жанне. 
Старые деревянные часы с хриплым боем пробили десять, 
одиннадцать... Мужа все нет. Жанна задумывается. Муж не жалеет себя, в холод и бурю Ловит рыбу. Она сидит с утра до вечера 
за работой. И что же? Еле–еле кормятся. А у ребяток все нет обуви, и летом и зимой бегают босиком; и хлеб едят не пшеничный, 
хорошо и то, что хватает ржаного. Только и приправы к еде, что 
рыба. «Ну, да слава богу, дети здоровы. Нечего жаловаться, – думает Жанна и опять прислушивается , к буре. – Где–то он теперь? 
Сохрани его, господи, спаси и помилуй!» – говорит она и крестится. 
Спать еще рано. Жанна встает, накидывает на голову толстый 
платок, зажигает фонарь и выходит на улицу посмотреть, не тише 
ли стало море, не светает ли, и горит ли лампа на маяке, в не видать ли лодки мужа. Но на море ничего не видно. Ветер рвет с 
нее платок и чем–то оторванным стучит в дверь соседней избушки, и Жанна вспоминает о том, что она еще с вечера хотела зайти 
проведать больную соседку. «Некому и приглядеть за ней», – подумала Жанна и постучала в дверь. Прислушалась... Никто не отвечает. 
«Плохое вдовье дело, – думает Жанна, стоя у порога. – Хоть и 
немного детей – двое, а все одной обдумать надо. А тут еще болезнь! Эх, плохое вдовье дело. Зайду проведаю». 
Жанна постучала еще и еще. Никто не отвечал. 
– Эй, соседка! – крикнула Жанна. «Уж не случилось ли что», – 
подумала она и толкнула дверь. 
В избушке было сыро в холодно. Жанна подняла фонарь, чтобы оглядеть, где больная. И первое, что ей бросилось в глаза, – 
это постель прямо против двери, и на постели она, соседка, лежит 
на спине так тихо и неподвижно, как лежат только мертвые. 

2 

Жанна поднесла фонарь еще ближе. Да, это она. Голова закинута 
назад; на холодном, посиневшем лице спокойствие смерти. Бледная мертвая рука, будто потянувшаяся за чем–то, упала и свесилась с соломы. И тут же, недалеко от мертвой матери, двое маленьких детей, кудрявых и толстощеких, прикрытых старым 
платьем, спят, скорчившись и прижавшись друг к другу белокурыми головками. Видно, мать, умирая, еще успела закутать им 
ножки старым платком и накрыть их своим платьем. Дыхание их 
ровно и спокойно, они спят сладко и крепко. 
Жанна снимает колыбельку с детьми и, закутав их платком, 
несет домой. Сердце ее сильно бьется; она сама не знает, как и 
зачем она сделала это, но она знает, что не могла не сделать то, 
что сделала. 
Дома она кладет непроснувшихся детей на кровать с своими 
детьми и торопливо задергивает полог. Она бледна и взволнованна. Точно мучит ее совесть. «Что–то скажет он?.. – сама с собой 
говорит она. – Шутка ли, пятеро своих ребятишек – мало еще ему 
было с ними заботы... Это он?.. Нет, нет еще!.. И зачем было 
брать!.. Прибьет он меня! Да и поделом, я и стою того. Вот он! 
Нет!.. Ну, тем лучше!» 
Дверь скрипнула, будто кто вошел. Жанна вздрогнула и приподнялась со стула. 
«Нет. Опять никого! Господи, и зачем я это сделала?.. Как ему 
теперь в глаза взгляну?..» И Жанна задумывается и долго сидит 
молча у кровати. 
Дождь перестал; рассвело, но ветер гудит, и море ревет по–
прежнему. 
Вдруг дверь распахнулась, в комнату ворвалась струя свежего 
морского воздуха, и высокий смуглый рыбак, волоча за собой 
мокрые разорванные сети, входит в горницу со словами: 
– Вот и я, Жанна! 
– Ах, это ты! – говорит Жанна и останавливается, не смея 
поднять на него глаза. 
– Ну, уж ночка! Страх! 
– Да, да, погода была ужасная! Ну, а как ловля? 
– Дрянь, совсем дрянь! Ничего не поймал. Только сети разорвал. Плохо, плохо!.. Да, я тебе скажу, и погодка ж была! Кажется, такой ночи и не запомню. Какая там ловля! Слава богу, что 
жив домой добрался... Ну, а ты что тут без меня делала? 
Рыбак втащил сети в комнату и сел у печки. 

3 

– Я? – сказала Жанна, бледнея. – Да что ж я... Сидела шила... 
Ветер так завывал, что страшно становилось. Боялась за тебя. 
– Да, да, – пробормотал муж, – погода чертовски скверная! Да 
что поделаешь! 
Оба помолчали. 
– А знаешь, – сказала Жанна, – соседка–то Симон умерла. 
– Ну? 
– И не знаю когда; верно, еще вчера. Да, тяжело ей было умирать. Да и за детей–то, должно быть, как сердце болело! Ведь 
двое детей – крошки... Один еще не говорит, а другой чуть начинает ползать... 
Жанна замолчала. Рыбак нахмурился; лицо его сделалось 
серьезно, озабоченно. 
– Ну, дела! – проговорил он, почесывая в затылке. – Ну, да что 
станешь делать! Придется взять, а то проснутся, каково им с покойницей? Ну, да что уж, как–нибудь перебьемся! Ступай же 
скорей! 
Но Жанна не двигалась с места. 
– Что ж ты? Не хочешь? Что с тобой, Жанна? 
– Вот они, – сказала Жанна и отдернула полог.