Русские литературные представления о детстве XVIII—XIX веков : изучение проблемы в практике вузовского образования

Н.И. Николаев
Е.Ю. Шестакова

РУССКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ  
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕТСТВЕ 
XVIII—XIX ВЕКОВ

Изучение проблемы  
в практике вузовского образования

Учебное пособие

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2024

УДК 821.161.1
ББК  83.3(2=411.2)5
          Н63
Р е ц е н з е н т ы:
д-р филол. наук, проф. зав. кафедрой русской филологии  
и литературного творчества Пятигорского государственного  
университета В.И. Шульженко;
д-р филол. наук, проф. кафедры русской литературы  
ФГАО ВО «Национальный исследовательский Нижегородский  
государственный университет имени Н.И. Лобачевского» И.С. Юхнова

Н63        

Николаев Н.И.
  Русские литературные представления о детстве XVIII—XIX веков :  
изучение проблемы в практике вузовского образования : учеб. посо- 
бие / Н.И. Николаев, Е.Ю. Шестакова. — Москва : ФЛИНТА, 2024. —  
208 с. — ISBN 978-5-9765-5424-5. — Текст: электронный.

Учебное пособие направлено на раскрытие вопроса о национальных 
особенностях русской литературы XVIII—XIX веков, обращенной 
к теме детства, роли и месте детства в системе представлений о 
человеческой жизни, основных изменениях художественно-изобразительных 
средств в русской литературе о детстве, своеобразии русских 
литературных представлений о детстве на фоне западноевропейской 
романной традиции. В работе предложен материал для реализации 
темы в практике вузовского обучения (вопросы, задания, планы 
лекционных и практических занятий, рекомендуемые списки источников 
для написания аннотаций, рецензий, темы рефератов, курсовых, 
контрольных работ, вопросы к зачету / экзамену).
Книга адресована преподавателям, студентам, аспирантам, 
спе-циалистам в области филологии.

УДК 821.161.1
ББК  83.3(2=411.2)5

ISBN 978-5-9765-5424-5 
© Николаев Н.И., Шестакова Е.Ю., 2024
© Издательство «ФЛИНТА», 2024

- 3 -

ВВедение

Детство в русской литературе классического и последующего периодов 
является темой, представляющей богатые возможности для осмысления 
в рамках вузовского обучения. Вопрос о национальных особенностях 
отечественной словесности в раскрытии темы детства, оценке 
места и роли детства в системе представлений о человеческой жизни 
можно рассматривать на лекционных и практических занятиях по истории 
русской литературы, истории зарубежной литературы, спецкурсах 
и спецсеминарах, а также в процессе подготовки курсовых и контрольных 
работ.
Обращение к теме детства в русской литературе XVIII—XIX столетий 
позволяет не только значительно расширить представления обучающихся 
о специфике развития отечественного литературного процесса 
и исторических изменениях художественных изобразительных 
средств в русской литературе о детстве, но и изучить концептуальные 
подходы к проблеме, рассматриваемой в сопоставлении с западноевропейской 
литературной традицией.
Новизна работы определяется тем, что впервые для использования 
в учебном процессе вуза предлагается материал, направленный на 
выявление национального своеобразия русской литературы о детстве 
как части человеческой жизни, особым образом связанной с последующими 
жизненными этапами.
Целью учебного пособия является раскрытие устойчивых, общезначимых 
национальных представлений о детстве в русской литературе 
XVIII—XIX веков.

Задачи учебного издания:
1) представить картину развития темы детства в русской литературе 
XVIII—XIX столетий;

- 4 -

ВВедение

2) раскрыть основные тенденции исторических изменений изобразительных 
средств в русской литературе о детстве;
3) определить наиболее устойчивые представления о детстве в русской 
литературе на фоне ее исторической динамики;
4) выявить представления о месте и роли детства в человеческой 
жизни, воплощенные в европейском романе воспитания  
XVIII столетия и его модификациях XIX века;
5) сопоставить русские литературные представления о месте и роли 
детства в жизни человека с аналогичными представлениями, воплощенными 
в западноевропейской романной традиции;
6) подготовить для практического использования методический 
инструментарий относительно изучения специфики темы детства 
в русской литературе XVIII—XIX веков (вопросы, задания, 
планы лекционных и практических занятий, материалы для написания 
аннотаций и рецензий, темы рефератов, курсовых и контрольных 
работ, вопросы к зачету / экзамену).
Пособие строится на литературном и публицистическом материале 
значительного исторического периода (XVIII—XIX века).
Структура учебного пособия. Работа состоит из введения, двух 
глав, включающих теоретические положения, снабженные сведениями 
о практических путях их применения в вузовском обучении, заключения 
и списка литературы.

ГлаВа I 
 
ДЕТСТВО  
В РУССКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ  
СОЗНАНИИ XVIII ВЕКА

- 6 -

§ 1. Представления о детстве и проблема воспитания  
в русской литературе и публицистике XVIII века

В русской литературной традиции XVIII века детство как объект 
художественного изображения себя практически не обнаруживает. 
Очевидно, существуют причины такого индифферентного отношения 
русских писателей эпохи к данному периоду жизни человека, к 
детскому взгляду на мир, мироощущению ребенка. В художественной 
картине мира русской литературы XVIII века детство оказывается 
на периферии, не настаивая на своей самоценности. Только к концу 
XVIII столетия можно говорить об изменении этой очевидной тенденции. 
Поэтому в разделе работы, посвященном данному историческому 
периоду отечественной литературы, мы считаем целесообразным 
говорить лишь о представлениях о детстве. Как правило (если 
не исключительно), они обнаруживают себя в текстах, связанных с 
проблемой воспитания (подготовки) человека успешного, «завершенного», 
обретшего социальный статус и поэтому интересного в плоскости 
литературного осмысления.
Для составителей сборника правил хорошего тона, светской морали 
и норм бытового поведения «Юности честное зерцало, или Показание 
к житеискому обхождению» (1717) принципиально важна установка 
на воспитание (подготовку) «придворного человека»: «Младыи шляхтич, 
или дворянин, ежели в ексерциции [в обучении] своеи совершен, 
а наипаче в языках, в коннои езде, танцовании, в шпажнои битве, и 
может доброи розговор учинить, к томуж красноглаголив и в книгах 
научен, оныи может с такими досуги, прямым придворным человеком  
быть»1.
Подготовка «придворного человека» является главной задачей предложенной 
системы воспитания. Отметим, что в исследуемом сборнике 
приводится подробный перечень наук, которым молодой человек дол-

1 Юности честное зерцало, или показание к житеискому обхождению, собранное 
от разных авторов. СПб., 1717. С. 13. В дальнейшем произведение цитируется 
по этому изданию с указанием страниц в скобках.

- 7 -

§ 1. Представления о детстве и проблема воспитания в русской литературе...

жен обучиться, при этом сам он и его исходные данные в процессе воспитательного 
воздействия авторов не интересуют: они апеллируют 
исключительно к тому, кем он должен стать в будущем в результате 
воспитания и обучения. Исходное качество, которое принимается во 
внимание, только одно — готовность к обучению: «Младыи человек 
всегда имеет с благочестными и добродетелными людми обходитися, 
от которых бы он добру научитца мог», «Младыи шляхтич, или отрок 
всегда должен быть охоч к научению всякого добра» (12—40). Молодой 
человек рассматривается как объект внешнего воспитательного воздействия. 
По представлениям составителей «Юности честного зерцала», 
знания в него следует «вложить», то есть «вразумить» его («узриши 
разумева»), приготовить к будущему («уготови душу <...> во смирение», «
премудр будеши») (12).
Текст сборника насыщен преимущественно перечислением многочисленных 
правил поведения, которым молодой человек должен 
следовать: «всегда шляпу в руках держать, а пред ними (людь- 
ми. — Е.Ш.) не вздевать, и возле их не садитися, и прежде оных не заседать», «
немного уступя позади оных к стороне стоять», «имеет онои 
стретившаго на три шага не дошед, и шляпу приятным образом сняв»  
(1—15).
В тексте также наблюдаются устойчивые синтаксические конструкции, 
служащие обозначению этикетных правил светского общества, 
которыми необходимо овладеть отроку: «Дети не имеют без имянного 
приказу родителского, никого бранить, или поносителными словами 
порекать, а ежели то надобно, и оное они должни учинить вежливо 
и учтиво», «нужду свою благообразно в приятных и учтивых словах 
предлагать, подобно якобы им с каким иностранным высоким лицем 
говорить случилось», «когда им говорить с людми, то должно им бла-
гочинно, учтиво, вежливо, разумно, а не много говорить», «а ежели в 
чем оспорить можно, то учинить с учтивостию и вежливыми словами», 
«имеет прямыи [сущии] благочестныи кавалер быть смирен, приветлив 
и учтив, ибо гордость мало добра содевает [приносит]», «отрок должен 
быть весма учтив и вежлив, как в словах, так и в делах», «лутче когда 
про кого говорят: он есть вежлив, смиренныи кавалер», «отрок имеет 
быть трезв и воздержен, а в чужие дела не мешатца и не вступать, и ни 

- 8 -

Глава I. ДЕТСТВО В РУССКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ СОЗНАНИИ XVIII ВЕКА

чего что ему не касается не всчинать, и поводу к тому не давать, но с 
учтивостию уступать» (2—16). Все правила, которым должен следовать 
отрок, подчинены достижению одной цели: созданию благоприятного 
образа в глазах внешнего наблюдателя, скорее всего, человека 
придворного, вышестоящего, от которого во многом зависит будущая 
карьера и статус юноши.
Идеал, на достижение которого нацелены меры воспитательного 
воздействия, — человек, служащий при дворе: «<...> дабы человек 
из младости привыкал к работе, и мыслил, для чего оная ему от бога 
наложена и определена, и когда кто оное отправляет, что званию и 
чину его принадлежит, то онои и благословение наследит» (54). Цель, 
смысл и счастье, которые венчают процесс воспитания, измеряются 
в категориях внешнего, вполне осязаемого успеха: «Еще же отрок да 
будет во всех своих службах прилежен, и да служит с охотою и радением, 
ибо как кто служит, так ему и платят, по тому и счастие себе 
получает» (30). Составители сборника стремятся внушить отроку 
следующее: «<...> при том должно все попечение мысли, и прилежание, 
к тому устремить, дабы то что в призванном чине делать ему 
повелено, со всяким прилежанием, верностию, охотою, скоростию и 
постоянством исправить мог, богу в честь и во всенародную пользу»  
(54—55).
Человек, служащий за жалование, — вот кого целенаправленно 
формируют воспитатели Петровской эпохи. При этом, достигнув 
определенного статуса, он сам становится инструментом, определяющим 
успех других: «К оным, которыя исправно служат, должно 
быть склону и верну, и в делах их спомогать, защищать, и их любить, 
пред другими повышать, и договорную мзду исправно в прямые срок 
платить», «в том есть великии грех и порок, когда кто у кого кро-
вию заслуженную и трудом выработанную мзду наемничу удержит»  
(35—40).
Все, выведенное за пределы взаимоотношений, определенных службой, 
придворным статусом, все, что не способно прямо производить 
впечатление на тех, кто определяет успех юноши, все, что не может 
быть оплачено, априори признается лишенным смысла и содержания: 
«Кто при дворе стыдлив бывает, оныи с порожними руками от двора 

- 9 -

§ 1. Представления о детстве и проблема воспитания в русской литературе...

отходит, ибо когда кто господину верно служит, то надобно ему верная 
и надежная награда. А кто ища милости служит, того токмо милосердием 
награждают, понеже никто ради какои милости должен кому 
служить кроме Бога. А Государю какову ради чести и прибыли, и для 
времяннои милости» (14).
Эти «времяннои милости», а, точнее, усилия по их обретению, и 
составляют в сознании человека эпохи тот событийный ряд, который 
достоин внимания, который может учитываться педагогическими 
установками, который может стать предметом художественного описания. 
Все, что прямо не вовлечено в этот процесс, бессобытийно по 
определению, и потому непривлекательно, неинтересно как предмет 
обсуждения. Детство как таковое, сознание и устремление ребенка, не 
связанные с установкой на внешний жизненный успех, определенный 
очерченными выше границами, не может в предложенной системе ценностей 
рождать сколько-нибудь оправданный интерес.
Это время событийной пустоты или проявлений дикости и грубости. 
По представлениям авторов сборника, отрок «часто сморкает, яко 
бы в трубу трубит, или громко чхает, будто кричит», «зело непристо-
ино <...> платком или перстом в носу чистит», «рот розиня ходит яко 
ленивыи осел»; ему даются советы: «не хватаи первои в блюдо, не жри 
как свиния, и не дуи в ушное чтоб везде брызгало», «не облизываи перстов, 
и не грызи костеи», «зубов ножем не чисти», «над яствою не чав-
каи» (38—42). Это черты не человека, но животного, лишенного воли, 
цели, устремлений, и, следовательно, абсолютно пустого как объекта 
интеллектуального и художественного осмысления. С точки зрения 
таких подходов, детство и ребенок должны представляться совершенной 
пустотой и бессобытийностью, лишенной какой бы то ни было привлекательности 
в силу этих своих особенностей. Поэтому как составленный 
сборник, так и литература Петровской эпохи в целом, проходят 
мимо этого периода человеческой жизни.
Не только в сборнике наставлений, но и в повести Петровского времени 
обнаруживается подобная установка на жизнь «за чертою детства», 
за гранью пустоты и бессобытийности. Так, в повести неизвестного 
автора «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и 
о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли» (первая треть 

- 10 -

Глава I. ДЕТСТВО В РУССКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ СОЗНАНИИ XVIII ВЕКА

XVIII века) нет изображения периода детства героя. Повествование 
начинается со времени его взросления, когда детство и отрочество 
уже закончены, а процесс взросления обретает очевидную направленность: «<...> 
но токмо он по желанию своему просился, чтоб его с 
командированными матросами послать за моря в Галандию для лучшего 
познания наук»1.
Здесь важно подчеркнуть, что процесс взросления героя определяется 
автором «физически», материально, зримо, как путь или дорога 
(«послать за моря в Галандию»): Василию необходимо пройти «путь 
взросления», развития, который имеет длительную протяженность и 
направлен на реализацию результата в будущем. Следующее, что выделяет 
автор повести, — это необходимость образования, без которого 
процесс взросления не может состояться. Отметим, что в тексте можно 
выявить взаимосвязь идеи взросления героя как пути, дороги и его 
образования. Взросление — путь к успеху, а образование — необходимое 
условие успеха. Подчеркнем, что именно «за науку» Василий 
«пребывает в великой славе», «возлюблен» за то, что «в науках зело 
остра» (50). Его карьера набирает обороты вследствие полученного 
образования: «И за ту науку на кораблях старшим пребывал и от всех 
старших матросов в великой славе прославился»; голландский купец 
«усмотрел его в послушании и науках зело остра и зело возлюбил, 
лучше всех своих приказчиков стал верить» (50).
Иными словами, образование является важным этапом в жизненной 
карьере Василии Кориотского. Что касается цели и смысла взрос-
ления героя, то они являются весьма характерными для Петровской  
эпохи, — стать «придворным человеком», добиться общественного 
и жизненного успеха (богатства, почестей, высокого места в государственной 
иерархии): «Приплыша же в Цесарию, нанял некоторый министерский 
дом зело украшен, <...> нанял себе в лакеи пятьдесят человек, 
которым поделал ливреи вельми с богатым убором, что при дворе 
цесарском таких ливрей нет чистотою; а королевне нанял девиц самых 

1 Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне 
Ираклии Флоренской земли // Русская литература XVIII века. 1700—1775. 
Л., 1970. С. 50. В дальнейшем произведение цитируется по этому изданию с 
указанием страниц в скобках.