Познание и заблуждение. Очерки по психологии исследования

Познание
и заблуждение

Москва
Лаборатория знаний
 2021 

Э.Мах

Очерки по психологии
исследования

4-е издание, электронное

УДК 530.1
ББК 22.3
М36

Мах Э.
М36
Познание
и
заблуждение.
Очерки
по
психологии
исследования / Э. Мах ; пер. с нем. — 4-е изд., элек-
трон. — М. : Лаборатория знаний, 2021. — 459 с. — Систем.
требования: Adobe Reader XI ; экран 10". — Загл. с титул.
экрана. — Текст : электронный.
ISBN 978-5-00101-058-6
Вниманию читателя предлагается фундаментальное, наиболее
зрелое произведение великого физика, естествоиспытателя и фи-
лософа Эрнста Маха. Высказанные им идеи об основных чертах
и принципах научного творчества, о сути понятий, используемых
в науке, не утратили актуальности по сей день.
Для студентов и
преподавателей
вузов, а также для всех
интересующихся историей и методологией науки.
УДК 530.1
ББК 22.3

Деривативное издание на основе печатного аналога: Познание
и заблуждение. Очерки по психологии исследования / Э. Мах ;
пер. с нем. — М. : БИНОМ. Лаборатория знаний, 2010. — 456 с. :
ил. — ISBN 978-5-94774-078-3.

В
соответствии
со
ст. 1299
и
1301
ГК
РФ
при
устранении
ограничений, установленных техническими средствами защиты
авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя
возмещения убытков или выплаты компенсации

ISBN 978-5-00101-058-6
© Лаборатория знаний, 2015

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие редактора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30
Предисловие ко второму изданию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 34

Глава 1. Философское и естественнонаучное мышление. . . . 35

Глава 2. Психофизиологический очерк . . . . . . . . . . . . . . . . . 52

Глава 3. Память. Воспроизведение и ассоциация. . . . . . . . . . 62

Глава 4. Вефлекс, инстинкт, воля Я . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 79

Глава 5. Вазвитие индивидуальности в естественной
и культурной среде . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96

Глава 6. Нарастание представлений . . . . . . . . . . . . . . . . . . 111

Глава 7. Познание и заблуждение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 128

Глава 8. Понятие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143

Глава 9. Ощущение, воззрение, фантазия . . . . . . . . . . . . . . 158

Глава 10. Приспособление мыслей к фактам
и друг к другу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 175

Глава 11. Умственный эксперимент . . . . . . . . . . . . . . . . . . 192

Глава 12. Физический эксперимент
и его основные мотивы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 208

Глава 13. Сходство и аналогия, как руководящий
мотив исследования. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 225

Глава 14. Гипотеза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 236

Глава 15. Проблема. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 253

Глава 16. Предпосылки исследования . . . . . . . . . . . . . . . . . 273

Глава 17. Примеры методов исследования . . . . . . . . . . . . . 283

Глава 18. Дедукция и индукция в психологическом
освещении. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 298

Глава 19. Число и мера . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 312

3

Глава 20. Пространство физиологическое и метрическое. . . 326

Глава 21. К психологии и естественному развитию
геометрии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 340

Глава 22. Пространство и геометрия с точки зрения
естествознания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 372

Глава 23. Физиологическое и метрическое время . . . . . . . . 402

Глава 24. Время и пространство с физической точки
зрения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 412

Глава 25. Смысл и ценность законов природы . . . . . . . . . . 425
Приложение. Время и пространство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 438
Предметный указатель. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 448
Именной указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 453

4

Вильгельму Шуппе

с любовью и уважением посвящает

автор

5

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Метафизика физики. Век ХХ-й

Обращение к взглядам и научному наследию Эрнста Маха
(1838–1916), великого естествоиспытателя, физика и философа
рубежа XIX и XX веков, чрезвычайно важно и знаменательно на
грани XX и XXI веков, поскольку и в эпоху Маха, и в настоящее
время вхождение в новое столетие сопровождалось пересмотром
ключевых понятий и принципов фундаментальной теоретической
физики. В своих трудах Эрнст Мах критически проанализировал
основные положения классической физики Галилея—Ньютона,
лежащие в основе господствовавших тогда метафизических пред-
ставлений. Проделанный им анализ не потерял своей актуаль-
ности и в наши дни, когда происходит пересмотр парадигм, со-
ставлявших фундамент физической картины мира ХХ века. За-
метим, что многие понятия классической физики XIX века
остаются до сих пор незыблемыми, а некоторые высказанные
Э. Махом идеи еще не нашли своего воплощения в науке.
Напомним, в классической физике XIX века, основанной на
трудах Галилея и Ньютона, ключевыми категориями были абсо-
лютное классическое пространство (и время), погруженная в
пространство материя и силы, описываемые в терминах полей
переносчиков взаимодействий. Названные категории имеют ме-
тафизический характер, поскольку отражают редукционистский
подход к физическому мирозданию, когда этим категориям при-
дается первичный, онтологический смысл, а физическая реаль-
ность мыслится как составленная из этих сущностей. Такую
метафизическую парадигму следует назвать триалистической —
по числу ключевых категорий. Альтернативой редукционистско-
му подходу является холистский подход, в котором, напротив,
единое целое (мир) имеет первичный (онтологический) статус, а
выделяемые из него части имеют вспомогательный, вторичный
характер. Холистский подход составляет суть монистической
метафизической парадигмы.
Первая треть ХХ века была отмечена в науке пересмотром
статуса названных категорий, отрицанием их абсолютного неиз-
менного характера и независимости друг от друга. В итоге на
смену ньютоновой классической механике пришли общая тео-
рия относительности и квантовая теория, положенные в основу

6

физической картины мира ХХ века. Суть эйнштейновской об-
щей теории относительности состоит в отказе от категории гра-
витационного поля как самостоятельной сущности и в описании
гравитационного взаимодействия посредством перехода к новой
обобщенной категории искривленного пространства-времени. В
общей теории относительности нет пространства-времени и гра-
витационного поля как отдельных сущностей, а есть искривленное
(риманово) пространство-время. Этот переход имеет метафизи-
ческий характер — две метафизические категории заменены на
одну обобщенную. Заметим, что третья — ньютоновская катего-
рия материи (частиц) — осталась незатронутой: она включается
в виде тензора энергии-импульса в правую часть уравнений
Эйнштейна. Таким образом, общая теория относительности по-
ложила начало переходу от триалистической метафизической
парадигмы к дуалистической — (к геометрическому миропонима-
нию). Этот процесс был продолжен в ХХ веке созданием много-
мерных геометрических моделей физических взаимодействий
типа теории Калуцы — Клейна, где геометризуются также элект-
ромагнитное и другие поля переносчиков взаимодействий.
Другая дуалистическая парадигма проявилась при открытии
квантовой механики, где вместо категории полей и частиц была
введена обобщенная категория поля амплитуды вероятности
пребывания материи в различных состояниях, в частности, в
различных местах классического пространства-времени. Послед-
нее представляет собой вторую категорию новой дуалистической
парадигмы квантовой теории (физического миропонимания). Та-
ким образом, фактически была использована другая комбина-
ция перехода
от трех классических категорий к двум новым,
обобщенным.
Отметим, что в физике ХХ века была представлена и третья
возможность, в которой предлагалось вообще избавиться от ка-
тегории полей переносчиков взаимодействий и опираться на
расширенное толкование пространства-времени и категории ча-
стиц. Здесь имеется в виду теория прямого межчастичного взаимо-
действия Фоккера — Фейнмана, которая по духу оказалась
наиболее близкой к взглядам, отстаиваемым Э. Махом.
Но для перехода к новым концепциям необходимо было
произвести критический анализ общепринятой в тот момент
триалистической парадигмы, показать условный, преходящий
характер используемых понятий и категорий. Решению этой за-
дачи было посвящено исследование «Механика (Историко-кри-
тический очерк ее развития)». В этой книге Мах писал: «Именно
простейшие с виду принципы механики очень сложны; они

7

основаны на незавершенных и даже недоступных полному за-
вершению данных опыта; практически они, правда, достаточно
проверены для того, чтобы, принимая во внимание достаточную
устойчивость окружающей нас среды, служить основой для мате-
матической дедукции, но сами они вовсе не могут рассматриваться
как математические истины, а они должны рассматриваться, на-
против того, как принципы, не только способные поддаваться не-
прерывному контролю опыта, но даже нуждаться в нем» [1, c. 201].
Критически высказываясь относительно общепринятой аб-
солютизации используемых в ньютоновой механике категорий,
Мах, в частности, заметил: «Об абсолютном пространстве и аб-
солютном времени никто ничего сказать не может; это чисто аб-
страктные вещи, которые на опыте обнаружены быть не могут»
[1, c. 184]. Вместе с тем он рассматривал введение данной кате-
гории в физику как великую заслугу Ньютона. Актуальными и в
настоящее время являются слова Э. Маха: «Средствам мышле-
ния физики, понятиям массы, силы, атома, вся задача которых
заключается только в том, чтобы побудить в нашем представле-
нии экономно упорядоченный опыт, большинством естествоис-
пытателей приписывается реальность, выходящая за пределы
мышления. Более того, полагают, что эти силы и массы пред-
ставляют то настоящее, что подлежит исследованию, и если бы
они стали известны, все остальное получилось бы само собою из
равновесия и движения этих масс. (...) Мы не должны считать
основами действительного мира те интеллектуальные вспомога-
тельные средства, которыми мы пользуемся для постановки
мира на сцене нашего мышления» [1, c. 432].
На важность этих предостережений Э. Маха обращал внима-
ние А. Эйнштейн в статье, написанной по случаю его кончины:
«Понятия, которые оказываются полезными при упорядочении
вещей, легко завоевывают у нас такой авторитет, что мы забываем
об их земном происхождении и воспринимаем их как нечто неиз-
менно данное. В этом случае их называют «логически необходи-
мыми», «априорно данными» и т. п. Подобные заблуждения часто
надолго преграждают путь научному прогрессу» [2, c. 28].
Научная деятельность Маха разворачивалась на рубеже двух
эпох, — он «опоздал» внести вклад в развитие уже сложившейся
парадигмы и оказался раньше того времени, когда созрели усло-
вия для формирования теории в рамках новой парадигмы. Но
его работа способствовала решительным изменениям в естество-
знании, и без преувеличения можно сказать, что Эрнст Мах ока-
зался у колыбели всех названных выше дуалистических парадигм
ХХ века.

8

Эрнст Мах и общая теория относительности

Создавая общую теорию относительности, А. Эйнштейн по-
лагал, что следует идеям Э. Маха, о чем он неоднократно писал в
своих работах. Анализ трудов Маха показывает, что он еще в
1903 году, в самом преддверии создания общей теории относите-
льности, в своей статье «Пространство и геометрия с точки зре-
ния естествознания» [3], кстати, включенной позже в книгу
«Познание и заблуждение», дал глубокий анализ математиче-
ских и физических аспектов развития представлений о геомет-
рии пространства, подробно и обстоятельно охарактеризовал
достижения Н. И. Лобачевского, Я. Бояи, Б. Римана, К. Гаусса и
других. «Все развитие, приведшее к перевороту в понимании
геометрии, — пророчески писал Э. Мах, — следует признать за
здоровое и сильное движение. Подготавливаемое столетиями,
значительно усилившееся в наши дни, оно никоим образом не
может считаться уже законченным. Напротив, следует ожидать,
что движение это принесет еще богатейшие плоды — и именно в
смысле теории познания — не только для математики и геомет-
рии, но и для других наук. Будучи обязано, правда, мощным тол-
чкам некоторых отдельных выдающихся людей, оно, однако,
возникло не из индивидуальных, но общих потребностей! Это
видно уже из одного разнообразия профессий людей, которые
приняли участие в движении. Не только математики, но и фило-
софы, и дидактики внесли свою долю в эти исследования. И
пути, проложенные различными исследователями, близко со-
прикасаются» [4, c. 419].
Сам Эйнштейн отмечал, что «Мах ясно понимал слабые сто-
роны классической механики и был недалек от того, чтобы
прийти к общей теории относительности. И это за полвека до ее
создания! Весьма вероятно, что Мах сумел бы создать общую те-
орию относительности, если бы в то время, когда еще был молод
духом, физиков волновал вопрос о том, как следует понимать
скорость света» [2, c. 29].
Иногда встречаются утверждения о том, что Э. Мах якобы
критически высказывался по поводу теории относительности.
Как правило, они основывались на материалах, изданных уже
после его смерти. Оказалось, согласно исследованиям Г. Воль-
терса, опубликованным в книге «Мах I, Мах II, Эйнштейн и ре-
лятивистская теория» [5], эти высказывания Э. Маха были фа-
льсифицированы его сыном Людвигом Махом, дожившим до
60-х годов ХХ века. Мах II считал себя наследником отца не то-
лько материально и юридически, но и идейно, но он был люби-
телем в физике, который не понял теории относительности и

9

боролся с ней. Вольтерс в своей книге убедительно показал, что
на самом деле Э. Мах положительно, и даже доброжелательно,
относился к идеям теории относительности. В частности, он чи-
тал основополагающую работу А. Эйнштейна и М. Гроссмана
1913 года по общей теории относительности.
Создание общей теории относительности означало лишь
первый, но принципиально важный шаг на пути к новой дуали-
стической парадигме. В ней была объединена категория про-
странства-времени лишь с гравитационным полем, тогда как
электромагнитное и другие поля оставались негеометризован-
ными. Эйнштейн это отлично сознавал и посвятил последние 30
лет жизни попыткам создания единой геометризованной тео-
рии. Оказалось, что эта задача решается в рамках многомерных
геометрических моделей типа теории Т. Калуцы, или, как сейчас
принято называть, теорий Калуцы — Клейна.
У истоков и этого направления стоял Э. Мах. В данной кни-
ге «Познание и заблуждение» Мах писал: «Находясь еще под
влиянием атомистической теории, я попытался однажды объяс-
нить спектральные линии газов колебаниями друг относительно
друга атомов, входящих в состав молекулы газа. Затруднения, на
которые я натолкнулся при этом, навели меня в 1863 году на
мысль, что нечувственные вещи не должны быть обязательно
представляемы в нашем чувственном пространстве трех измере-
ний. Таким путем я пришел к мысли об аналогах пространства
различного числа измерений» [4, c. 417].
Конечно, за прошедшее с тех пор время физика шагнула да-
леко вглубь микромира. Многое нам представляется в ином све-
те, однако по-прежнему справедливо замечание Маха о том, что
чем дальше мы отходим от масштаба окружающего нас макро-
мира, тем меньше у нас оснований для использования классиче-
ских пространственно-временных представлений, и в частности,
постулата о трехмерности пространства. Это еще более актуаль-
но при построении физики элементарных частиц.
Следует отметить, что Мах обдумывал вопрос о способах по-
строения многомерных теорий: «Но не представляет никакого
затруднения рассматривать аналитическую механику, как то и
было сделано, как аналитическую геометрию четырех измере-
ний (четвертое измерение — время). Вообще отнесенные к коор-
динатам уравнения аналитической геометрии легко внушают
математику мысль распространить такого рода рассуждения на
какое угодно большее число измерений. И физика могла бы рас-
сматривать протяженную материальную непрерывность, каждой
точке которой приписать определенную температуру, силу при-

10

тяжения, магнитный и электрический потенциал и т. д., как
часть, как вырезку многообразия многих измерений. Мы знаем
из истории науки, что оперирование такими символическими
образами никоим образом нельзя считать делом совершенно бес-
плодным» [4, c. 395].
Оглядываясь назад, мы можем оценить, насколько дально-
видными были эти соображения Э. Маха и каким трудным, на-
полненным массой субъективных и объективных обстоятельств
оказался путь в этом направлении. Труды Маха, несомненно,
прямо или косвенно оказали влияние на работы по 5-мерной те-
ории сначала Г. Нордстрема, а затем Т. Калуцы. Сам Эйнштейн
далеко не сразу оценил важность идеи многомерия и шага, сде-
ланного в этом направлении в классической работе Т. Калуцы. В
течение более десяти лет он колебался, какой предпочесть путь:
многомерия Калуцы в рамках римановой геометрии или 4-ме-
рия, но в неримановой (обобщенной) геометрии Г. Вейля.
В ХХ веке в исследованиях многомерия были взлеты и паде-
ния (см. [6]), и лишь в 80-х годах после создания калибровочных
моделей электрослабых и сильных взаимодействий и открытия
принципов суперсимметрии стало ясно, что результаты этих ис-
следований можно переформулировать на языке многомерных
геометрических моделей, однако уже в многообразиях не пяти, а
еще большего числа измерений.

Э. Мах и квантовая теория

Работы Маха оказали большое, хотя и косвенное, влияние и
на становление квантовой механики, чему способствовала преж-
де всего отстаиваемая ученым методология научного поиска:
«Разрешение естественно-научной проблемы может быть подго-
товлено устранением предрассудков, стоящих на его пути и укло-
няющих исследователя в сторону» [4, c. 269]. Квантовая механика
продемонстрировала, что для описания микрочастицы более не
пригодны строгие геометрические представления ее в виде точ-
ки в евклидовом пространстве, в связи с этим уместно вспом-
нить его слова: «Но область явлений природы в общем еще
несравненно богаче и обширнее, чем область геометрии; она,
так сказать, неистощима и почти не исследована. Можно поэто-
му ожидать, что, пользуясь аналитическим методом, мы найдем
еще принципы фундаментально новые» [4, c. 273].
В микромире, согласно квантовой механике, на смену абсо-
лютному детерминизму классической физики приходят вероят-
ностные закономерности. Рассматривая эту проблему в разделе
«Предпосылки исследования», Мах писал: «Правильность по-

11

зиций детерминизма или индетерминизма доказать нельзя. То-
лько наука совершенная или доказанная невозможность всякой
науки могли бы здесь решить вопрос. (...) Но во время исследо-
вания всякий мыслитель по необходимости теоретически де-
терминист. Это имеет место и тогда, когда он рассуждает лишь
о вероятном. Принцип Якова Бернулли, «закон больших чи-
сел», может быть выведен только на основе детерминистиче-
ских предпосылок. Когда такой убежденный детерминист, как
Лаплас, который мечтал о мировой формуле, мог как-то вырази-
ться, что из комбинации случайностей может получиться самая
поразительная закономерность, то этого не следует понимать в
том смысле, будто, например, массовые явления статистики со-
вместимы с волей, не подчиненной никакому закону. Правила
теории вероятностей имеют силу только в том случае, если слу-
чайности — суть скрытые усложнениями закономерности» [4, c.
287]. Предостерегая от интерпретации квантовой механики на
основе «скрытых параметров», предлагается понимать данное
высказывание в свете вероятностной природы микромира, где
по-прежнему имеют место закономерности, но иного рода,
описываемые уравнениями квантовой механики. «Каждое но-
вое открытие, — читаем мы далее, — вскрывает проблемы в
нашем понимании, обнаруживает незамеченный до тех пор
остаток зависимостей. Таким образом и тот, который в теории
является крайним детерминистом, на практике все же бывает
вынужден оставаться индетерминистом и именно в том случае,
если он не хочет отделаться умозрениями от важнейших откры-
тий».
Как известно, при создании и осмыслении квантовой тео-
рии оказалось необходимым заново проанализировать устояв-
шиеся представления классической механики, в частности, воз-
можность одновременного измерения координат, компонент
импульса и момента количества движения частиц. Трудности
становления квантовой механики в 20–30-е годы и ее усвоения
студентами сегодня как раз состоят в том, что при использова-
нии координат и импульсов частиц «мы забываем об их земном
происхождении и воспринимаем их как нечто неизменно дан-
ное» [2]. Неслучайно многие философы, догматически тракто-
вавшие положения материалистической философии, усмотрели
в физиках — создателях квантовой механики — последователей
Маха, и именно за это Н. Бора, Э. Шредингера, В. А. Фока и
других обвиняли в махизме.

12