Судьбы скрещенья (Несколько размышлений о русско-английских литературных параллелях)

П р о г р е с с - Т р а д и ц и я 

М о с к в а

а.Н. горбуНов

несколько 

размышлений 

о русско-английских 

литературных 

параллелях

ББК 83
УДК 8
Г 67

Горбунов А.Н. 

Г 67   
судьбы скрещенья (несколько размышлений о русско- 
английских 
литературных 
параллелях). 
– 
м.: 
прогресс- 
тра диция, 2013. – 496 с ., ил.

ISBN 978-5-89826-393-5

автор этой книги – а.н. горбунов, заслуженный профессор филологического факультета мгу, долгие годы занимавшийся изучением английской 
словесности. книга посвящена русско-английским литературным связям. 
В нее вошли статьи, сопоставляющие отдельные произведения Чосера, 
шекспира, милтона, Вордсворта и йейтса с произведениями пушкина, гоголя, Достоевского, толстого, Блока, Булгакова и пастернака. книга предназначена как для специалистов-филологов, в том числе и студентов, так и 
для самого широкого круга читателей. 

A.N. Gorbunov, the author of this book is professor Emeritus of the philological 
department of Moscow State University who for many years studied English literature. The theme of the book is Russian English literary parallels. The book  includes a number of articles which compare works by Chaucer, Shakespeare, Milton, Wordsworth and Yeats with works by Pushkin, Gogol, Dostoevsky, Tolstoy, 
Blok, Bulgakov  and  Pasternak. The book is meant for both specialists, scholars 
and undergraduates, and for a wide circle of readers. 
УДК 8
ББК 83

п е р е п л е т :  Уильям Тернер. Музицирующее общество в Петворте. 1835.
Ф р о н т и с п и с : Sebald Beham. Fortune. 1541.

© а.н. горбунов, 2013
© и.В. орлова, оформление, 2013 
ISBN 978-5-89826-393-5 
© прогресс-традиция, 2013

с о Д е р ж а н и е

о т  а В т о ра
7

В н и к а я  В  с м ы с л  и н ы х  Э п о х : 
Ф и л о л о г и Ч е с к и е  Б е с е Д ы 
о  м и р о В о й  к у л ьт у р е
8

к р и В ы е  Д о р о г и :  Ч о с е р  и  г о г о л ь
10

о т р е Ч е н и я :  Ч о с е р  и  т о л с т о й
36

л и ц е м е р  и  е г о  ж е р т В а :
т ра г и Ч е с к и й  п о В о р о т  с ю ж е т а 

( о Т  « к е Н Т е р б е р и й с к и х  р а с с к а з о в » 

к  « с е л у  с Т е П а Н ч и к о в у » )

74

« г л а В е н с т В о »  В  л ю Б В и 

( о Т  « к е Н Т е р б е р и й с к и х  р а с с к а з о в » 

к  « и г р о к у »  д о с Т о е в с к о г о )

120

п е Ч а т ь  к а и н а 
( Ш е к с П и р о в с к и е  П а р а д и г М ы : 
П у Ш к и Н ,  д о с Т о е в с к и й ,  л е с к о в )
160

к  и с т о р и и  р у с с к о г о  « г а м л е т а »
212

п е р е Д  г о л г о Ф о й  и  п о с л е 

( « г а М л е Т »  П а с Т е р Н а к а )

248

к у з м и н ,  п е р е В о Д Ч и к  ш е к с п и ра
268

1 4 6 - й  с о н е т  ш е к с п и ра 
и  е г о  м е с т о  В  ц и к л е
280

е щ е  ра з  о  Б у н т е  « Б е с с м ы с л е н н о м 
и  Б е с п о щ а Д н о м »

( « к а П и Т а Н с к а я  д о ч к а »  и  « П о Т е р я Н Н ы й  р а й » )

294

и с к у ш е н и е  х р и с т а  В  п у с т ы н е

( М и л Т о Н  и  д о с Т о е в с к и й )

310

« В и Д и м а я  т ь м а » 

( б у л г а к о в  и  М и л Т о Н )

336

« В н о В ь  я  п о с е т и л »  – 
Д и а л о г  т р е х  п о Э т о В 

( к о л р и д ж ,  в о р д с в о р Т ,  П у Ш к и Н )

364

Э п и Фа н и и :  В о рД с В о р т 
и  т о л с т о й
398

з о л о т ы е  м о з а и к и  ра В е н н ы : 
Б л о к  и  й е й т с
420

« ш у м  и с т о р и и » : 
й е й т с  и  Б л о к 
448

о Т  а в Т о р а 

В данную книгу я включил статьи, написанные в разное 
время и по разному поводу. Все они, однако, объединены общей темой – проследить параллели, иногда на первый взгляд, 
как кажется, достаточно неожиданные, между отдельными 
произведениями английской и русской литературы. среди 
английских писателей мое внимание привлекли Чосер, шекспир, милтон, Вордсворт и йейтс, изучением которых я занимался специально и подробно. русскими писателями, чьи 
произведения показались мне созвучными творениям их английских собратьев по перу, стали наши классики – пушкин, 
гоголь, Достоевский, толстой, Блок, Булгаков и пастернак. мне 
хотелось бы надеяться, что мои сопоставления помогут читателям открыть в привычном и известном некоторые новые 
перспективы и с их помощью глубже понять и оценить уже 
хорошо знакомое. 

В н и к а я  В  с м ы с л  и н ы х  Э п о х : 

Ф и л о л о г и Ч е с к и е  Б е с е Д ы  о  м и р о В о й 

к у л ьт у р е

Эту книгу составили работы известного ученого-филолога, статьи, большая часть которых уже появлялась в печати по 
отдельности и  как будто уже знакома, по крайней мере, специалистам по англо-российским литературным связям. однако, 
собранные в книгу, эти статьи обрели новое, особое качество: 
они слились в единое поле размышлений о нравственном 
смысле литературы, о ее художественном своеобразии – неповторимом в каждый период и в каждой стране, в каждом отдельном сочинении – и в то же время неожиданно сближающемся, словно  творцы окликают друг друга через века. имен 
писателей, вошедших в орбиту аналитических раздумий литературоведа, гораздо больше, чем указано в краткой аннотации: 
Данте и гёте, мольер и катулл, прево и шиллер, расин и ричардсон, лермонтов и Донн не поименованы в заглавиях статей, однако анализ их сочинений, ассоциации, возникающие 
в связи с их творчеством, глубоки и точны. мотивы, образы, 
темы, скрещивающиеся друг с другом, эстетически варьирующиеся и сохраняющие неизменное нравственное, духовное 
содержание создают особый эффект единого – и притом 
огромного – пространства не только английской и русской, 
но мировой литературы от античности до современности, 
даже шире – мировой культуры, интеллектуальной, духовной 
жизни. В этом пространстве ученый естественно и органично 
пребывает сам, в него он приглашает войти и читателей. 
главная интонация книги – тон спокойной, доброжелательной и умной беседы  с читателем – равно состоявшимся 
специалистом, постигающим курс студентом или просто лю

бителем литературы. андрей николаевич умеет представить 
сложные проблемы истории литературы, говоря словами пушкина, «современно, домашним образом», не прибегая при этом 
к вычурному «птичьему» языку нынешней филологической 
науки. свободное течение мысли размышляющего автора – 
отнюдь не фрагментарное, скачкообразное, сухое, а целостно-синтезирующее. литературовед гармонично сопрягает 
доходчиво-увлекательное разъяснение особенностей текста  
(в чем сказывается его опыт преподавателя, лектора) с тонким 
и глубоко индивидуальным размышлением о тексте. В этом размышлении есть много новых и даже неожиданных прочтений 
авторских замыслов, сюжетов, образов (см., в частности, о пародийно-сатирическом пласте поэмы а. Блока «Двенадцать»), но в 
нем на первом месте – бережное отношение к тексту писателя, 
ибо этот текст, как некогда писал с.с. аверинцев, для истинного 
филолога всегда важнее концепции. оттого автору этой книги, 
написанной в период, когда не только деликатность стала редчайшим качеством, но и само слово едва ли не оказалось забытым, удается вести со своими коллегами подлинно деликатную 
полемику, если в иных случаях его прочтение идет вразрез с 
общепринятым. он способен, как кажется, не переупрямить читателя, обрушив на него ворох трескучих аргументов, а увлечь, 
заразить своей позицией, доказать не только интеллектуальную, но и этическую правоту своего подхода. 
В конечном счете книга а.н. горбунова выходит за рамки 
исследования только писателей XIV–XX вв. и только русскоанглийских связей XIX–хх столетий. она приглашает нас к 
раздумьям о скрещении мыслей, идей, исканий, наконец, человеческих судеб – как и гласит ее название.

Н. Пахсарьян 

к р и В ы е  Д о р о г и :  Ч о с е р  и  г о г о л ь 

«В дорогу! в дорогу! прочь набежавшая на чело морщина и 
строгий сумрак лица! разом и вдруг окунемся в жизнь со всей 
ее беззвучной трескотней и бубенчиками…» – пишет гоголь 
в одном из лирических отступлений, которыми так богаты 
«мертвые души»1. хорошо известно, что образ дороги, постоянно возникающий на страницах поэмы, крайне важен для 
писателя. закономерно, что и исследователи тоже не обошли 
его своим вниманием.
ю.м. лотман в статье, специально написанной по этому 
поводу, следующим образом разграничил понятия «дорога» 
и «путь» в «мертвых душах»: «Дорога» – некоторый тип художественного пространства, «путь» – движение литературного персонажа в этом пространстве. «путь» есть реализация 

1 Гоголь Н.В. мертвые души // гоголь н.В. полное собр. соч.: В 14 т. м.; л., 1937–1952.  
т. 6. 1951. с. 135. В дальнейшем текст поэмы цитируется по этому изданию.

1
К р и в ы е  д о р о г и :  Ч о с е р  и  г о г о л ь

(полная или неполная) или нереализация «дороги»1. такое 
разграничение прекрасно «работает» в тексте поэмы, хотя 
ввиду синонимичности понятий «дорога» и «путь»2 можно также использовать и другую близкую, но не тождественную по 
смыслу формулу, не менее точно передающую особенности 
пространственной динамики текста «мертвых душ», – горизонтальное и вертикальное движение. 
замечательный новатор, гоголь, однако, не был первым, 
кто ввел подобную динамику в свой текст. В западноевропейской литературе у автора «мертвых душ» были великие 
предшественники, от опыта которых он отталкивался в своей поэме. Это прежде всего Данте, сервантес и Филдинг. (некоторые исследователи также ссылаются и на плутовской 
роман, о чем позже.) Всех их гоголь знал и ценил. по нашему мнению, однако, в этой цепи не хватает важного звена, 
без которого она не является полной. Это звено – Чосер и 
его «кентерберийские рассказы». с большой степенью достоверности надо предположить, что гоголь не читал книгу 
Чосера и, скорее всего, даже и не слышал о ней. Во всяком 
случае, никаких сведений об этом до нас не дошло. тем не 
менее речь можно и, наверное, даже нужно вести о типологическом родстве «кентерберийских рассказов» и «мертвых 
душ». как писал в свое время ремизов, сравнивая Чичикова с 
Дон кихотом, «перекличка не заимствование, а общее восприятие, гоголь и сервантес: Дон кихот и Чичиков»3. то же 
самое справедливо и в отношении «кентерберийских рассказов» и «мертвых душ». 

1 Лотман Ю.М. художественное пространство в прозе гоголя // лотман ю.м. 
В школе поэтического слова. пушкин, лермонтов, гоголь. м., 1988. с. 290. 

2 Вспомним пушкина: «В путь-дорогу снарядился».

3 Ремизов А.М. огонь вещей // ремизов а.м. собр. соч.: В 10 т. т. 7. м., 2002. с. 143.

2
К р и в ы е  д о р о г и :  Ч о с е р  и  г о г о л ь 

В «Божественной комедии» Данте пространственная динамика сугубо вертикальна, и дорога и путь как будто бы совпадают. герой Данте, спускаясь вниз по кругам ада, а затем, 
поднимаясь вверх на гору в Чистилище и после этого еще 
выше в рай, обретает знание и меняется. такое изображение 
динамики пространства полностью соответствует средневековому взгляду на мир. а.я. гуревич писал об этом так: «привидевшаяся библейскому иакову лествица, по которой с небес на 
землю и обратно снуют ангелы, – такова динамика средневекового пространства. с необычайной силой эта идея восхождения и нисхождения выражена у Данте. не только устройство 
потустороннего мира, в котором материя и зло концентрируются в нижних пластах ада, а дух и добро венчают райские высоты, но и всякое движение, изображаемое в «комедии», вертикализировано: кручи и провалы адской бездны, падение тел, 
влекомых тяжестью грехов, жесты и взгляды, самый словарь 
Данте – все привлекает к категориям «верха» и «низа», к полярным переходам от возвышенного к низменному. Это поистине 
определяющие координаты средневековой картины мира»1. 
однако в средневековой литературе еще до появления «Божественной комедии» Данте возник жанр, в котором горизонтальное и вертикальное движение стали размыкаться. речь идет 
о рыцарском романе, где горизонталь авантюры странствующего героя с фантастической составляющей сюжета (битвы с великанами или чудовищами и т. д.) и счастливым концом могли не 
совпадать с вертикалью его духовного подвига (например, поиском чаши грааля). но и в рыцарском романе религиозно-нравственные координаты видения мира обычно лишали пространственные отношения какой-либо определенности и придавали 
географии размытый, порой сугубо символический смысл. 

1 Гуревич А.Я. категории средневековой культуры. м., 1972. с. 66.