Золотое сечение. Одинокие модернисты

Ю.И. Осипов

ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ

Одинокие модернисты

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2021

УДК 821.161.1(081.2)
ББК 83.3(2=411.2)5-6я44
 
О-74

ISBN 978-5-9765-4538-0

В книге представлены литературные портреты замечательных 
отечественных прозаиков и поэтов, чьи судьбы по-своему исключительны и проливают дополнительный свет на их творчество. Автор 
привлекает внимание читателя к малоизвестным страницам жизни 
этих выдающихся мастеров, которые продолжают оставаться нашими неразлучными спутниками.
Для всех интересующихся русской литературой.

УДК 821.161.1(081.2)
ББК 83.3(2=411.2)5-6я44

ISBN 978-5-9765-4538-0 
© Осипов Ю.И., 2021
© Издательство «ФЛИНТА», 2021

Осипов Ю.И.
    Золотое сечение. Одинокие модернисты [Электронный ресурс] /
Ю.И. Осипов. — Москва: ФЛИНТА, 2021. — 224 с.

О-74

СОДЕРЖАНИЕ

ОТ АВТОРА  ............................................................................................4

«Вечный холостяк» доктор Чехов  ..........................................................7

Великий будетлянин Велимир Хлебников  ............................................22

Алексей Ремизов: «Живая сокровищница русской речи»  ...................37

Давид Бурлюк: «Алхимик слова и цвета»  ............................................49

Федор Сологуб: «Единой жизни торжество»  .......................................62

Саша Черный: «Посильна беда со смехом»  ........................................75

Этот очень странный Даниил Хармс  ....................................................86

Василий Каменский: «Путь энтузиаста»  ............................................106

Алексей Крученых: «Забыл повеситься, лечу к Америкам»  .............120

Вадим Шершеневич: «Певучий почерк соловья»  ..............................131

Константин Паустовский. Завидная жизнь  ........................................142

Николай Заболоцкий: «Я нашел в себе силы остаться в живых» ......155

Добрый волшебник Евгений Шварц  ..................................................167

Фазиль Искандер. Писатель с планеты Чегем  ..................................180

Миры братьев Стругацких  ..................................................................193

Иосиф Бродский: «Что сказать мне о жизни?»  .................................202

ОТ АВТОРА

Русский модерн — явление сложное и многозначное. Он пришел к нам из Европы, где в искусстве и литературе конца XIX — 
начала XX века возникло ощущение исчерпанности предшествовавших художественных форм и приемов. Причем модернизм (от 
фр. moderne — новейший, современный) объединил самые различные направления, течения и школы, которые утверждали 
новые художественные решения, новое видение мира, новые культурные коды.
Эти эстетические поиски возникли под влиянием открытий 
точных наук и стремились переосмыслить классическое наследие, 
а порой и полемически оттолкнуться от него во имя «искусства современности» или «искусства будущего». Наиболее резко и принципиально порывал с традициями левый авангард.
При этом модернизм не следует смешивать с авангардом. Модернизм является не столько его синонимом, сколько преддверием, 
ранним этапом. Точно так же не стоит путать понятие модернизм 
и стиль «модерн», возникший в Западной Европе как выражение 
протеста против антиэстетического буржуазного (мещанского) образа жизни, как отрицание позитивизма и прагматизма. Эстетика 
западного стиля «модерн» восходила к «философии жизни» Ницше и старалась преобразовать окружающую реальность по законам красоты, создать эстетически насыщенное пространство.
Вообще-то у истоков русского модернизма в прозе и особенно 
в драматургии следует поставить Чехова с его подтекстом, особым 
разомкнутым художественным миром мелкотравчатых метаний 
и переживаний «никчемных», казалось бы, героев, окрашенных 
скрытой авторской иронией с легкой примесью сострадания. У Чехова в пьесах сюжетное действие по-модернистски вторично, порой носит фарсовый характер, а то и вовсе исчезает, уступая место 
атмосфере, настроению.
Надо заметить, что в указанный период в России пышным 
цветом расцвел не только художественный стиль «модерн», но и 
появились так называемые «люди модерна». К ним известный ли

тератор Дм. Быкову относит, к примеру, Максима Горького и его 
вторую (гражданскую) жену, актрису Художественного театра и 
члена ЦК большевистской партии Марию Андрееву. «Они были 
представителями новой людской породы, теми сверхчеловеками, 
которых ждал и интуитивно предчувствовал Ницше».
«Людей модерна» по мысли Быкова характеризовали гигантские мыслительные способности и память, умение просчитывать 
многоходовые комбинации, невероятная работоспособность и 
надэмоциональность, т.е. отстранение от заемных эмоций — 
«стыда, отчаяния, фарисейского почтения к страданию».
Русский модерн стал продолжением европейского и нашел яркие проявления в различных областях литературы, театра, живописи, прикладного искусства, в архитектуре и музыке.
Внутри русского литературного модернизма эпохи Серебряного века выделились главные направления — символизм, акмеизм, футуризм (включая кубофутуризм и эгофутуризм). Хотя принадлежность крупных художников к тому или иному направлению 
весьма условна и не исключает глубоких различий их творческих 
индивидуальностей, их одинокого творческого пути. У кого-то он 
пролег затем через советскую эпоху, у кого-то — через мытарства 
эмиграции.
Ну а стопроцентный модернист и авангардист, яркий символ безграничного эксперимента в области поэтического языка 
В. Хлебников, которого сам Маяковский считал гением, остался 
одиноким деревом в степи под небом предреволюционной и постреволюционной эпох.
Эпатажные писатели-модернисты новой, советской России 
оказались в большинстве своем изгоями, как Д. Хармс и Саша 
Черный, как А. Ремизов и А. Крученых, как Ф. Сологуб и В. Каменский... Они на долгие десятилетия «выпали» из читательского 
оборота.
Отдельные «классичные модернисты», подобно К. Паустовскому и Ф. Искандеру в прозе или Н. Заболоцкому в поэзии, сумели найти свою «экологическую нишу» и завоевать право на государственное признание. А с ним — и читательскую любовь.

Полупризнанный 
советской 
властью 
добрый 
сказочник 
Е. Шварц сумел прикрыть протестный модернизм собственного 
творчества синкретичными, но достаточно прозрачными аллюзиями и аллегориями. И уж совсем не пришедшийся «ко двору» даже 
в пору относительно либеральной хрущевской «оттепели» поэтнонконформист И. Бродский дерзкими формальными поисками, а 
также сопряжением крамольных смыслов поставил себя «вне закона» и был изгнан из страны. К нашим читателям его стихи вернулись уже на исходе горбачевской «перестройки».
Увы, и на родине, и на чужбине многие из названных мастеровноваторов слова оказались ныне непонятыми. Изменчивая литературная мода, на которую зачастую ориентируется внимание читателя, пренебрегает ими. В этой книге, наряду с возвращением в 
новом контексте к культовым именам, мы отдаем дань памяти некоторым полузабытым отечественным модернистам и показываем 
их роль в современном литературном процессе.

D

«ВЕЧНЫЙ ХОЛОСТЯК» ДОКТОР ЧЕХОВ

 
О нем написано так много, 
что, кажется, и прибавить уже 
нечего. Его жизнь рассмотрена 
сотнями исследователей и мемуаристов буквально под микроскопом. Книги и пьесы этого второго по популярности в мире 
после Шекспира драматурга становятся 
нашими 
спутниками 
еще со школьной скамьи. А сам он, 
человек и художник, по-прежнему 
остается загадкой. И оттого 
еще притягательнее и интереснее. Феномен чеховской личности 
и чеховского творчества сродни 
пушкинскому в своей ошеломляющей современности. И у обоих многослойный «хрестоматийный 
глянец» искажает реальные черты характера, лица «необщье выраженье».
Чехов-драматург — модернист в высшем значении этого слова. Он показал своими сверхуспешными тогда и поныне пьесами 
(Чехов сегодня занимает второе место в мире по количеству постановок после Шекспира), что действие может не опираться на 
внешние события, а развиваться через внутренние переживания 
персонажей. И еще Чехов — первооткрыватель «подтекста», 
который стал едва ли не основным художественным приемом в 
мировой литературе XX века. В чеховских произведениях герои ча

сто говорят всякую чепуху, но думают в это время о вещах серьезных, порой трагических, и мы оттого еще глубже переживаем их драму.
Его называли голосом и совестью российской интеллигенции. 
Чехов же открещивался от нее и писал: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, 
ленивую, не верю даже тогда, когда она страдает и жалуется, 
ибо ее притеснители выходят из ее же недр». Как верно и как актуально сегодня!
Милый, добрый, застенчивый доктор Чехов — таким он переходит в наше сознание со страниц школьного учебника. Но соответствует ли подобному расхожему представлению этот жизнерадостный красавец ростом 182 см, со смеющимися глазами и 
приятным баритоном. Закрытый, сдержанный, исключительно 
гордый и принципиальный человек, Антон Павлович ни в юности, 
ни в зените славы никогда не жаловавшийся окружающим (в отличие от его литературных героев) на тяготы жизни и мучительную многолетнюю болезнь — туберкулез, которая задолго 
до срока свела великого писателя в могилу? Нет. Подлинный Чехов 
совсем непохож на свой идеализированный образ.
И даже по отношению к женщинам он совсем не тот, кем мы 
привыкли его считать. Деликатным с прекрасным полом Чехов действительно был всегда. Однако робостью, неискушенностью в вопросах любви отнюдь не отличался. «Все тайны любви я познал 
в 13 лет», — откровенно признался однажды Антон Павлович в 
журнальном интервью. А в письме без тени смущения сообщал: 
«Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно». Кстати, и во время тяжелейшей поездки на Сахалин — с японками, и на 
Цейлоне, возвращаясь морем в Россию, — с «индусками»...
Любовные же атаки на себя жеманных светских дамочек знаменитый литератор отражал мягко, но умело, в духе милой, ни 
к чему не обязывающей игры. И только к Лике Мизиновой испытал сильное, глубокое чувство, которое прорвалось у него в словах письма: «Лика! Я люблю Вас страстно, как тигр, и предлагаю 
Вам руку». А дальше, спохватившись, подписался: «Предводитель 

дворняжек Головин-Ртищев. P.S. Ответ сообщите мимикой. Вы — 
 косая».
Спрашивается, какого «раба», по его собственным словам, 
Чехов, эталон человеческого достоинства, мужества и духовной 
культуры, «по капле выдавливал из себя всю жизнь»? Ответ он 
таил в душе. Но то, что ему, сыну таганрогского лабазника, до 
16 лет вынужденному по восемь часов в день стоять за прилавком 
в отцовской лавке и обвешивать покупателей, пришлось впоследствии изживать влияние темной, реакционной провинциальной 
среды, несомненно.
Некоторые отголоски того влияния мы находим в противоречиях сложной чеховской натуры. Намыкавшись смолоду в изнурительной литературной поденщине, взяв затем на свое попечение 
разорившегося отца, мать, сестру, Антон Павлович ценил деньги 
и собственность. И в то же время бывал на редкость бескорыстен, 
непрактичен и никогда не отличался мелочностью. Купив мелиховскую усадьбу, бесплатно принимал в ней больных со всей округи, 
выезжал на холеру. Неприязненно относился к евреям и — тесно 
дружил с Левитаном. Водил знакомство с публицистами и издателями крайне правого толка, но вежливо сторонился милостей 
царской семьи и — деятельно сочувствовал обездоленным, угнетенным...

***
Антон Павлович Чехов родился 17 (29) января 1860 года в Таганроге на Полицейской улице в небольшом доме купца третьей 
гильдии, владельца бакалейной лавки Павла Егоровича Чехова. 
«Мой отец и дед были крепостными у Черткова», — писал Антон 
Павлович литератору А. Эртелю. В 1840 году отец писателя работал на сахарном заводе этого помещика, а в 1841 году его дед выкупил на волю себя и всю свою семью.
Мать Чехова, Евгения Яковлевна (в девичестве Морозова), к 
12 годам оставшаяся без родителя, обучалась музыке и танцам в 
таганрогском «институте благородных девиц» мадам Куриловой. 
Ее роль в формировании личности и характера детей была вели

ка. Антон унаследовал от матери особую мягкость и отзывчивость, 
вспоминал, что каждого из детей она любила индивидуально и верила, что и те любят ее каждый по-своему. Мужа Евгения Яковлевна во всем поддерживала, разделяя его взгляды на воспитание 
детей. Разорение супруга и переезд в Москву переживала тяжело. 
Спокойствие обрела, лишь когда семье улыбнулось благополучие. 
Руководство всеми домашними делами в Москве и в Мелихове целиком легло на ее плечи.
Раннее детство Антоши протекало в нескончаемых церковных 
праздниках и именинах. В будние дни после школы братья должны были сторожить отцовскую лавку, а в пять утра вставали петь 
в церковном хоре. Чехов говорил: «В детстве у меня не было детства». Отдушиной для старательного мальчика стала таганрогская 
гимназия, старейшее учебное заведение на Юге России, куда он 
поступил, окончив греческую школу.
Гимназическое образование в царской России было поставлено серьезно. Недаром диплом гимназии давал право занимать государственную должность. В гимназических классах с портретами 
ученых мужей на стенах и низкими окнами, в стекла которых по 
весне стучались на ветру ветви акаций, формировалось у будущего 
писателя видение мира. Здесь зародилась любовь Антона к книгам 
и к театру. Здесь начались его первые литературные опыты. Здесь 
он получил от учителя Закона Божьего Ф. Покровского свой первый литературный псевдоним — «Антоша Чехонте»...
Стремление к творчеству пробуждали в подростке также музыка и таганрогский театр, в котором Антон побывал впервые в 
13 лет на оперетте Ж. Оффенбахе «Прекрасная Елена». После 
этого он стал страстным театралом и позднее писал в одном из писем: «Театр давал мне когда-то много хорошего... Прежде не было 
для меня большего наслаждения, как сидеть в театре». Не случайно персонажи в его первых юмористических новеллах — актеры и 
актрисы.
Чехов-гимназист — еще и самодеятельный издатель юмористических журналов с подписанными им рисунками (к чему он во 
взрослом возрасте больше руки не приложит). Он пишет в эти 

журналы смешные рассказы и сценки. Уже в те далекие гимназические годы его всерьез захватывает драматургия. Незадолго до 
выпуска из гимназии будущим автором «Чайки» была написана 
первая пьеса «Безотцовщина». Годы учебы стали для него очень 
важным периодом духовного созревания, дали ему богатейший 
писательский материал. Самые колоритные персонажи будут впоследствии срисованы Чеховым по памяти с типажей, которых он 
встречал в гимназии. Одним из них явился его учитель по математике Эдмунд Дзержинский, чей сын возглавил после Октябрьской 
революции зловещую ВЧК.
В 1876 году Павел Егорович распродал за долги все имущество, включая дом, и, спасаясь от кредиторов, уехал с семьей в 
Москву. Антон, которому предстояло еще три года учебы, остался без средств к существованию и зарабатывал на жизнь частными 
уроками. После окончания гимназии в 1879 году он тоже отправился в Москву и поступил на медицинский факультет Московского университета. Начиналась новая жизнь.

***
На медицинском факультете Чехов учился у Н. Склифосовского, Г. Захарьина и других известных профессоров. Еще будучи 
студентом, помогал врачам в Чикинской больнице, где и начал работать по окончании курса. По воспоминаниям П. Архангельского, «Антон Павлович производил работу не спеша... все делал с 
вниманием и видимой любовью к делу, особенно с любовью к тому 
больному, который проходил через его руки». Брат Иван получил 
место учителя в подмосковном городе Воскресенске. Ему была выделена просторная квартира (!), куда на лето приезжала вся семья, 
жившая в стесненных условиях.
Дебют Чехова в печати с юмористическими рассказами состоялся, когда писатель еще учился на первом курсе медицинского 
факультета. Его многочисленные, юморески, фельетоны, сатирические зарисовки продолжали затем появляться в московской и 
петербургской смехопериодике под псевдонимами «Антоша Чехонте», «Человек без селезенки» и их вариантами. Эти публика