Полевая археология

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ 

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ

Е.Е. Дутчак

ПОЛЕВАЯ АРХЕОГРАФИЯ

Учебно-методическое пособие

Томск

Издательский Дом Томского государственного университета

2018

© Томский государственный университет, 2018

 
УДК 930.2 
ББК 63.2 
 
 Д84 
 
Дутчак Е.Е.  
Д84 
Полевая археография : учебно-методическое пособие. – Томск : 
Издательский Дом Томского государственного университета, 2018. – 
100 с. 
 

Данное учебно-методическое пособие позволит студентам усвоить понятийный 

аппарат археографии, познакомиться с историей формирования дисциплины, ее современным состоянием и дискуссионными вопросами, научиться планировать и 
проводить полевое археографическое исследование, в том числе – составлять научное описание обнаруженных рукописных и печатных памятников кириллической 
традиции. 

Учебно-методическое пособие предназначено для студентов, проходящих учеб
ную археографическую практику, и содержательно связано с учебными курсами 
«История России», «Источниковедение» и «Этнология». 
Издание соответствует основной образовательной программе по направлению 
подготовки «История». 
Учебно-методическое пособие рассчитано на преподавателей, студентов высших образовательных учреждений, сотрудников музеев и библиотек, проводящих 
самостоятельные археографические исследования в Сибирском регионе.  
 
 
УДК 930.2 
ББК 63.2 
 
 
 
 
 
РАССМОТРЕНО И РЕКОМЕНДОВАНО методической комиссией исторического 
факультета ТГУ 
 
Протокол № 5 от 24 января 2018 г. 
 
Председатель комиссии: В.Ю. Соколов – к.и.н., доцент кафедры современной 
отечественной истории 

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие..........................................................................................4
1. Полевая археография как научная дисциплина.............................6

1.1. Становление и развитие полевой археографии
(XIX – начало XXI в.)......................................................................6
1.2. Полевая археография сегодня: проблемы, 
решения, научные перспективы...................................................15

2. Книги и люди: цели и методика работы археографов 
Томского университета......................................................................24

2.1. Старообрядческая культура письма и чтения......................24
2.2. Кириллические книжные собрания
Томского региона и их владельцы...............................................32

3. Археограф в «поле»........................................................................48

3.1. Технология проведения полевого исследования.................48
3.2. Требования к ведению полевой 
и отчетной документации.............................................................58

Заключение..........................................................................................64
Литература ..........................................................................................65
Приложение А. Сбор и систематизация данных 
полевых археографических экспедиций...........................................67
Приложение Б. Полевые материалы археографа 
в историческом исследовании: введение 
в научный оборот и интерпретация ..................................................72
Список сокращений..........................................................................100

ПРЕДИСЛОВИЕ

Учебно-методическое пособие предназначено для студентов, 

обучающихся в бакалавриате по направлению 46.03.01 – История 
и проходящих учебную археографическую практику. Пособие основывается на полевых и камеральных археографических исследованиях автора, проводимых с 1987 г., и суммирует опыт археографической экспедиции Томского государственного университета 
(1985–2017 гг.).

Целями учебной археографической практики являются: 

получение первичных профессиональных умений и навыков 

при работе с рукописной и старопечатной книгой кириллической 
традиции;


приобретение практических навыков по поиску информации 

об истории происхождения и среде бытования памятников книжности и приемам ее обобщения при введении в научный оборот 
конфессиональных книжных собраний.  

Учебная археографическая практика основывается на курсах 

базовой части ООП «История России» (ч. 1–2), «Этнология». Для 
ее успешного прохождения студент должен обладать следующими 
компетенциями («входными» знаниями и умениями): уважительно 
относится к представителям разных этноконфессиональных и социокультурных групп, уметь описывать и дифференцировать основные этносы и конфессии Российской Федерации, владеть приемами использования информации по истории российских конфессий при решении учебно-научных задач.

Учебная археографическая практика является предшествующей 

для дисциплин базовой части ООП бакалавриата «История России» (ч. 3–6), «Источниковедение» и вариативной части ООП «История Сибири».

Настоящее пособие призвано помочь студентам 

усвоить понятийный аппарат полевой археографии для кор
ректного использования в профессиональной деятельности терминов «археографическое описание», «книжный памятник», «конфессиональная книжность»;


ознакомиться с историей формирования научной дисципли
ны, ее современным состоянием и дискуссионными вопросами, 

действующими приемами проведения полевых археографических 
исследований, в том числе – особенностями интервьюирования в 
религиозных группах;


приобрести навыки проблемного поиска, систематизации и 

интерпретации информации, полученной в ходе научного наблюдения конфессиональной культуры, работы с научно-справочной 
литературой и газетной публицистикой;


овладеть правилами проведения историко-документальной 

экспертизы рукописной и старопечатной книги кириллической традиции и умением составления полевой и отчетной документации.

Материал в пособии расположен в соответствии с дедуктивным 

принципом изложения от общего к частному: в первом разделе 
дается характеристика полевой археографии как научной дисциплины, во втором раскрываются цели и методика работы археографической экспедиции Томского университета с учетом степени 
сохранности конфессиональной книжной культуры в регионе; в 
третьем подробно описаны технология проведения полевого исследования, требования к ведению полевой и отчетной документации. Разделы сопровождают контрольные вопросы для закрепления и проверки знаний по изучаемым темам.

Список литературы включает учебные издания, научные иссле
дования и электронные ресурсы, помогающие понять специфику 
старообрядческой книжной культуры и освоить принципы проведения историко-документальной экспертизы кириллической рукописной и старопечатной книги.

В приложениях показаны правила сбора, систематизации и вве
дения в научный оборот данных полевых археографических экспедиций. 

1. ПОЛЕВАЯ АРХЕОГРАФИЯ 

КАК НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

1.1. Становление и развитие полевой археографии 

(XIX – начало XXI в.)

Археографии в ряду научных дисциплин, имеющих дело с «по
лем», принадлежит особое место. Изучающая воплощенную в памятнике письменности или печати жизнь общества, она давно является комплексной областью знания, где историко-документальная 
экспертиза реальных книг дополняется реконструкцией социальных сетей, рожденных их интерпретациями.

Ее институализция как дисциплины, разрабатывающей методи
ку поиска и введения в научный оборот письменных и печатных 
исторических источников, приходится на первую половину XIX в. 
Однако само собирание документальных и книжных памятников 
в научных целях в России начинается раньше. Как известно, в Средневековье основным местом хранения текстов юридического, делопроизводственного и религиозного характера оставались церкви 
и монастыри, находящиеся вне государственной юрисдикции, поэтому только в эпоху Петра I их обнаружение и изучение стали 
осознаваться важной научной, социальной и культурной задачей. 

В 1730-е гг. Академией наук были предприняты первые экспе
диции для ознакомления с рукописями местных государственных 
и монастырских хранилищ, и наиболее ценные из них перенесены 
в центральные архивы и библиотеки. Поисковый характер российской исторической науки XVIII–XIX вв. сформировал интерес исследователей к технологиям выявления текстов, написанных или 
напечатанных кириллицей, их каталогизации и публикации.

Эта сфера деятельности в российском научном дискурсе полу
чила название «археография» благодаря знакомству русских исследователей с сочинением «Introduction ȧ l’étude des monuments
antiques» (Paris, 1793) французского историка XVIII в. Aubin-Louis 
Millin, в котором археография фигурирует как наука о вещественных памятниках древности (les monuments). Этот термин греческого
происхождения в силу своей «терминологической расплывчатости» не был востребован западноевропейским научным сообществом, но в России он получил переосмысление и вторую жизнь.

Это произошло благодаря академику Императорской Санкт
Петербургской академии наук П.М. Строеву, организовавшему в 
1823 г. «исторические экспедиции» в разные регионы страны для 
выявления древних рукописей и документов и назвавшему их «путешествующей археографией». Из эпизодической деятельности в 
постоянную поиск письменных памятников и их издание превратились в 1834 г., когда при Министерстве народного просвещения 
была создана Археографическая комиссия.

Перспективность «путешествующей археографии» была доказа
на быстро, и только за период 1823–1834 гг. в результате обследования монастырских и церковных хранилищ научная база российской гуманитаристики пополнилась 3 000 текстами XIV–XVII вв.
Тогда П.М. Строевым была высказана гипотеза о том, что в область поиска следует включить семейные и общинные библиотеки 
русских староверов1 – второй по численности христианской деноминации России, которая догматически обосновала свое право вести литургию и организовывать повседневную жизнь по книгам, 
напечатанным до 1653 г.

Ее состоятельность была подтверждена еще В.И. Срезневским 

(1901‒1905) и В.И. Малышевым (1930-е гг.) при обследовании 
книжных собраний Русского Севера2, но планомерная работа с 
общинными и семейными библиотеками староверов началась лишь
в 1956 г., после восстановления по инициативе М.Н. Тихомирова 
при Академии наук СССР Археографической комиссии3.

Стадии эволюции научного интереса к старообрядчеству по
своему знаменательны, поскольку являют собой не просто этапы в 
развитии полевой археографии как самостоятельной исторической 
дисциплины, но могут рассматриваться в плане общемировых эпистемологических тенденций XIX–XX вв., прошедших путь от знания специализированного к интегрированному.

1 Барсуков Н. Жизнь и труды П.М. Строева. СПб., 1878. С. 68.
2 См.: Срезневский В.И. Описание рукописей и книг, собранных для Академии 
наук в Олонецком крае. СПб., 1913; Малышев В.И. Задачи собирания древнерусских 
рукописей // Труды отдела древнерусской литературы. Л., 1964. Т. 20. С. 303–332.
3См.: Покровский Н.Н. Пути изучения истории старообрядчества российскими 
исследователями // Археографический ежегодник за 1998 год. Москва, 1999. 
С. 3‒20.

Первой возникла так называемая церковная / синодальная ис
ториография «раскола»4. Еще в петровское время, в 1709 г., было 
написано и распространено по епархиям сочинение митрополита 
Дмитрия Ростовского (Д.С. Туптало) «Розыск о раскольнической 
брынской вере». Его издание состоялось в 1745 г., и вплоть до середины XIX столетия этот текст оставался одним из главных пособий для духовных властей в борьбе со старообрядчеством. Долгая 
жизнь сочинения митрополита Дмитрия, насыщенного бранными 
словами в адрес последователей протопопа Аввакума, объясняется 
общим направлением государственной идеологической политики, 
в контексте которой оценка всех конфессий – кроме официального 
православия – размещалась в диапазоне между преступлением и 
невежеством. Привнесение в исследование, претендующее на 
научность (в понимании XVIII–XIX вв.), неприсущих ему задач, 
привело к тому, что синодальная трактовка проблем генезиса, эволюции и последствий церковного раскола серьезно отставала от 
общего уровня развития исторической науки того времени.

Первые сдвиги в рамках синодальной историографии намети
лись лишь в предреформенное время и связаны с именем крупного 
церковного историка епископа Макария (Булгакова). Его сочинение «История русского раскола, известного под именем старообрядчества» выдержало три издания (1854, 1858, 1889), и в этом, 
казалось бы, не было ничего необычного – духовные власти получали «новое орудие» для борьбы и увещеваний с религиозной оппозицией. Важным является другое. Это исследование, помимо 
расширения круга источников (например, за счет включения в него
старообрядческих сочинений), несло в себе ощутимые концептуальные сдвиги. Как ошибка в нем расцениваются репрессии госу-
дарства по отношению к староверам, церковный раскол уже не 
объясняется «невежеством» и «обрядоверием» мирян и части духовенства, а рассматривается в общем контексте историкокультурных процессов XVII в.

В XIX в. возникли еще два направления в историографии ста
роверия – охранительное и демократическое. Их появление озна
4 См.: Кузоро К.А. Церковная историография старообрядчества: возникновение и 
эволюция (вторая половина XVII – начало ХХ вв.). Томск, 2011.

меновало собой не только новый этап научного знания, но и востребованность мифа о «второй» – скрытой, тайной – «раскольнической России» разными политическими силами5.

Охранительное направление, заимствовавшее у идеолога пет
ровских реформ Феофана Прокоповича свой главный тезис – «раскол есть враг внутренний», нельзя оценивать только негативно. 
Это течение включало в себя слишком непохожих людей. Например,
в числе его последователей были В.Ф. Ливанов, известный своей
оценкой староверов как разрушительной силы для православия и
государственности, и П.И. Мельников-Печерский, сочетавший профессиональные обязанности «противораскольнического» администратора и талант писателя-этнографа, в романах которого старообрядческий мир изображен хранителем национальных традиций.

Столь же неоднозначным может быть представлено демократи
ческое крыло историографии русского «раскола». Его формирование отразило стремление части интеллигенции найти в староверии 
черты политической оппозиции и впоследствии использовать их в 
практике революционной борьбы. Это направление задавало четко 
очерченный аналитический спектр – происхождение церковного 
раскола связывалось с крепостным правом, сама история старообрядчества трактовалась как история конфликта земского и монархического начал. Безусловно, в русском «расколе» есть и эта сторона, поскольку в потестарных концепциях староверов вполне явственно постулируется идея о невозможности тотального вмешательства государства в дела веры, но она в большей степени соотносится с народными представлениями об истинных и ложных 
правителях, чем с отстаиванием прав местного самоуправления 
перед лицом самодержавия.

Разница между синодальным, охранительным и демократиче
ским направлениями в историографии «раскола» очевидна, тем не 
менее на рубеже XIX–XX вв. граница между церковными и светскими исследованиями темы постепенно размывается. Это стало 
результатом быстрого роста источниковой базы, развития на фундаменте позитивизма научной критики текста и источниковедения. 

5 См.: Кравчук И.А. «Сок народа»: конструируя раскольников // Русская литература. 2015. № 4. С. 27–42.

Поэтому так много общего в исследовательских подходах церковных авторов – Н.Ф. Каптерева, Е.Е. Голубинского, П.С. Смирнова, 
применивших многофакторный анализ к изучению истории религиозного противостояния старообрядчества и «официального православия», и классика русского позитивизма В.О. Ключевского, 
одним из первых давшего социально-психологический портрет 
идеологов староверия.

Особняком к этому времени стояла собственно старообрядче
ская историография «раскола», ведущая начало с трудов выговских писателей – Семена и Андрея Денисовых, Ивана Филиппова, 
Петра Прокопьева. Она сохраняла свою версию событий прошлого, на первый взгляд, имеющую мало общего с академическим исследованием. Вместе с тем старообрядческую историографию с 
другими научными направлениями сближала установка на тщательный и скрупулезный анализ текста, хотя и базирующаяся на 
других основаниях – эсхатологическая интерпретация прошлого и 
настоящего требовала быть внимательными к прецедентам. Результатом нарочитой «не-научности» старообрядческой историогафии, тем не менее, стало разоблачение подложности, например, 
«Соборного деяния на Мартина мниха» и «Требника Феогноста», 
используемых синодальной церковью для обоснования собственной позиции. Это говорит о том, что старообрядчество смогло создать собственные исторические интерпретации, которые следует 
изучать, в обязательном порядке учитывая их логику, законы построения и изложения материала.

Крайне неблагоприятная обстановка для серьезного изучения 

истории церкви вообще и старообрядчества в частности сложилась 
после 1917 г. Исследование религиозных сюжетов вне прикладных 
задач атеистической работы если не запрещалось прямо, то обязательно должно было соответствовать канонам материалистического понимания истории. Это приводило к тому, что институты 
церкви и религии рассматривались исключительно как идеологические инструменты самодержавия, а история старообрядчества –
как история классового протеста в религиозной форме. 

Только в период хрущевской «оттепели» отечественная руси
стика получила возможность расширить концептуальное и практическое поле собственных исследований, при этом оставаясь в 

пределах установленных теоретико-методологических рамок и 
признанных «правильными» оценок. Например, появление серьезных работ, посвященных Аввакуму и его сподвижникам, научная публикация их сочинений стали реальностью во многом потому, что «неистовый протопоп» был назван великим народным 
писателем.

Таким образом, на стыке нового витка научного интереса к ста
роверию и поставленной медиевистами задачи расширения источниковой базы по истории Древней Руси начинаются масштабные полевые археографические исследования старообрядческого населения с 
целью выявления и сбора памятников кириллической книжности.

Можно выделить несколько этапов, через которые прошла со
ветская (теперь уже российская) полевая археография.

Первый период – 1930–1960-е гг. – условно может быть назван 

периодом «разведки». Основоположником советской полевой археографии по праву считается В.И. Малышев, который в 1934 г. 
выступил как продолжатель дела «путешествующего археографа» 
П.М. Строева, начав экспедиционное обследование старообрядческих поселений Русского Севера. В.И. Малышев не только собственной экспедиционной практикой продемонстрировал их перспективность, но и сформулировал задачи и особенности работы 
полевого археографа. Однако вплоть до середины 1950-х гг. деятельность В.И. Малышева и его немногочисленных единомышленников в некоторой степени балансировала между работой под 
эгидой академической науки и частной инициативой. По сути, 
официальное становление полевой археографии связано с именем 
академика М.Н. Тихомирова и его инициативой воссоздать Археографическую комиссию.

Археографическая комиссия, восстановленная в апреле 1956 г. 

как одно из подразделений АН СССР, должна была осуществлять 
организацию и координирование полевых исследований во всесоюзном масштабе. И в самом ближайшем будущем в этом обнаружилась настоятельная потребность.

В 1959 г. по инициативе М.Н. Тихомирова начинается экспеди
ционное обследование старообрядческих поселений Забайкалья и 
Дальнего Востока, летом 1965 г. состоялась первая археографиче